Бунин мелитон краткое содержание
Обновлено: 07.07.2024
Оригинал здесь: Электронная библиотека Яблучанского . Были светлые майские сумерки, я ехал верхом по нашему Заказу. Лошадь шла узкой дорогой среди свежей поросли осин и орешника. Кругом все было молодо, зелено, соловьи нежно и отчетливо выщелкивали по сторонам, перекликались друг с другом. Уже давно село солнце, но лес не успел еще стихнуть: горлинки журчали где-то вблизи, кукушка куковала в отдаленье. В майские ночи сон слаб и недолог, до рассвета брезжит, заря зарю встречает. Я выехал к поляне, где стояла караулка. В лощине за поляной лежал большой, полноводный пруд. Над прудом, над столетними березами и дубами, окружавшими его, слабо означался бледный и прозрачный круг месяца. А возле пруда на пне сидел Мелитон и кидал сухие прутья в жаркий и проворный костерчик, разведенный в земляной печурке под котелком, висевшим в ней. Как всегда, очень чисты были его заплатанные портки и рубаха, ладно подвязаны онучи. Он сидел, поставив на колени локти, положив лицо в ладони, смотрел на огонь, а сам напевал что-то тихим и тонким, совсем женским голосом. - Ай карасиков наловил, Мелитон? - спросил я, соскакивая с лошади. Он поднялся, вытянулся во весь рост, с той особой выправкой, что присуща была когда-то только николаевским служакам, и тотчас принял бесстрастное выражение, как бы стараясь скрыть постоянную печаль своих бледно-бирюзовых глаз. Росту он был высокого, телом худ и костляв. Серые густые брови и такие же усы, на щеках сходившиеся со щетинистыми баками, придавали ему вид суровый, но лысина зги бирюзовые глаза и чистая крестьянская рубаха, свидетельствующая о готовности лечь "под святые" когда угодно, говорили о кроткой, отшельнической жизни. Когда картошки в чугунке стали сипеть и бурлить, он потыкал в них щепочкой и снял чугунчик с огня. Огонь стал потухать, только красная грудка жара светилась в землянке. Возле нее пахло сгоревшей дубовой листвой, а когда старик стал чистить картошки, запахло так вкусно, что я попросил и себе парочку. И мы молча стали ужинать возле неподвижного стемневшего пруда, в тишине и сумраке все еще не гаснувшей весенней зари. Закат за деревьями вправо алел нежно и тонко, и казалось, что там уже рассветает. - Мелитон, - спросил я с юношеской простодушностью, - правда, тебя сквозь строй прогоняли? - Правда-с, - ответил он просто и кратко. - А за что? - А, конечно, за глупость, за провинности. Он ушел в избу, а я долго сидел один, глядя на тлеющие угли. Появился он из сумрака неслышно и принес с собой еще один ломоть ржаного хлеба, ножик, сделанный из старой косы, и горсть крупной соли. Ласково и нервно виляя хвостом, прибежал за ним Крутик, маленький, веселый, но отчаянно злой, несмотря на свою веселость. Он тоже сел возле печки, с удовольствием зевнул, облизнулся и стал следить глазами за каждым движением Мелитона, круто солившего хлеб. Соловьи по-прежнему пели страстно и звонко, нежно и удало. - Ведь ты совсем одинокий? - спросил я. - Совсем-с. Была жена, да уж так давно, что и не вспомнишь. - А дети? - Были и дети-с, да их тоже бог прибрал в свое время. И он опять замолчал, со старческой неспешностью пережевывая хлеб. Я вглядывался в движения его морщинистых щек, в его опущенные веки, стараясь проникнуть в тайну его печальной молчаливости. Он кротко и беспомощно взглянул на меня, - я отвернулся. Было мне тогда двадцать лет, все умиляло меня: лес, небо, караулка, пучки каких-то трав и венчиков в ее сенцах под крышей, между сухой листвой решетника. На ногах Мелитона лыковые лапти, думал я, на теле замашная рубаха. Как это чудесно - жить такой чистой, простой, бедной жизнью! И эти венчики - для кого он собирает, вяжет их? Венчики еще более тронули меня, и я сказал, подымаясь: - Совсем у тебя скит, Мелитон! Он ласково и грустно улыбнулся. - В скиту часовенки бывают-с, - сказал он, бросая корку Крутику, и залил водой из чугунка угли. Они зашипели и померкли. И тотчас же стало видно, что в лесу уже светлая, лунная ночь, что поляна освещена сияющим месяцем, что чащи леса почернели и отделились от нее. Крутик, как только поужинал коркой, тотчас же принялся за свое ночное дело. Он с звонким лаем хлопотал то там, то здесь за караулкой, и было похоже, будто весь лес полон злыми и неугомонными собачонками. Мелитон зажег в избе лампу, настилая мне на конике сена, - окошечки под ее старой нахлобученной крышей засияли, как два золотых глаза. Потом он вынес лампочку в сенцы. Я вошел туда, и он опять улыбнулся мне. - А то вот-с на коечку ложитесь, - сказал он, кивая на свою кровать. В углу возле входа было устроено нечто вроде койки на высоких ножках из березовых поленьев. На ней было тоже настлано сено, прикрытое попоной и возвышавшееся к изголовью. - Да какой теперь сон, - сказал я, - скоро уж и светать станет. - Скоро-с, - согласился Мелитон бесстрастно. И правда, мы только подремали. В темной избе было тихо, приятно, в окошечки виднелись зеленоватые кусочки лунной ночи. Но что-то не давало мне спать: достаточно было тонкого напева комара, чтобы очнуться. Я слушал Крутика, соловьев, думал о чем-то, чего не вспомнишь, как всегда в бессонную ночь. Не спал и Мелитон. Его донимали блохи. - Ну, уж погоди, погоди, отучу я тебя спать под койкой! - бормотал он изредка, разумея Крутика. Потом он кашлял, вздыхал, шептал что-то. Наконец я услыхал его шаги под окнами. Я высунулся из окна на прохладу ночного воздуха. Мелитон меня не замечал. Он сидел на пороге, опустив голову, не спеша растирал на ладони листовой табак и опять напевал грустным женским голосом. - Ах, господи-батюшка! - прошептал он с глубоким вздохом, покачивая головой и высекая огонь. И, закурив трубку, оперся на руку и запел внятней, задушевней. Слышно было, что рассказывал он в песне про какие-то зеленые сады, с добрым укором напоминал кому-то те места, где "скончалась-распрощалась, ах, да прежняя любовь. ". Ночь сияла. Месяц выбрался на самую середину неба, стал над самым прудом. Изредка по воде что-то струисто поблескивало, точно там вился серебристый уж. У противоположного берега воды как будто не было. Там была светлая бездна в другое, подземное небо. Вековые дубы и березы на том берегу казались теперь выше, стройнее, чем днем. Но еще лучше был тот лес, который, вверх корнями, темнел под берегом, уходя в эту бездну вершинами. А вдали, за лесом, небо уж стало стеклянно-зеленое, там, в полях, начали свежо и отчетливо бить перепела. Я закрыл глаза. Когда же очнулся, был уже день. Пруд весь дымился, поляна поседела от крупной росы, лес, похолодевший, свежий, как будто еще недвижней стоял вокруг поля. А потом в окна потянуло влажным ветром, в пруде заквакали лягушки, и петух, сильно и выпукло захлопав крыльями, заорал в сенцах хриплым басом. Мелитон, согнувшись, шел к избе от пруда с полным, тяжелым ведром, из которого плескалась вода, и оставлял за собой длинный ярко-зеленый след по седой траве. В последний раз навестил я Мелитона как-то прошлой зимой. Помню, день был хмурый, туманный, густой иней пара стоял на деревьях. Я ездил на станцию за почтой, потом, выехав со станции, уже в сумерки, перевалив с ее двора через сугроб на выезд в поле, решил свернуть к Заказу. Быстро темнело. Лошадь моя от инея вся посерела и закудрявилась, ресницы и усы у меня вскоре стали такими же. В поле сперва ничего нельзя было разглядеть даже в двух шагах - только серая, дикая мгла. Но вот в этой мгле стало светлеть и светлеть. Пробиваясь сквозь нее малиновым шаром, стал подыматься вдали большой месяц, пополам перерезанный длинной лиловатой тучкой. Подымаясь, он оставил эту тучку ниже себя, а сам становился все ярче, золотистей. Когда же я подъехал к Заказу, въехал в тень, далеко лежавшую от него по полю и испещренную узорами света, все уже блистало в полях и в Заказе как бы в некоем сказочном царстве. А потом дивной красной звездой засветился огонек в караулке и по всему чуткому, морозному лесу пошел звонкий, разбегающийся по чащам лай Крутика. У дубка перед караулкой я привязал лошадь. С дубка бенгальским огнем посыпался иней. Я постоял и послушал глубокую тишину леса, потом осторожно подошел к завалинке караулки и заглянул в полузамерзшее окно. И глухая, отшельническая жизнь старика снова поразила меня своей святой суровостью. В глубине слабо освещенной, дочерна закопченной избы он стоял перед дощечкой иконы в углу и, закрыв глаза, кланялся ей то до земли, то в пояс. Видно было, что он только что выкупался, - редкие волосы его были мокры и причесаны, подбородок чисто пробрит, длинная белая рубаха распоясана. Порой он закидывал голову назад и долго, долго стоял так с закатившимися под лоб глазами. Говорил он в тот вечер опять мало, был особенно тих и ласков. В избе было тепло и сыро, как в бане; я скинул шубу и сидел на лавке. А он тянулся, стоял передо мною, отвечал не спеша и все опускал веки. Наконец, уже собираясь уезжать, я как будто мимоходом спросил: - Мелитон, отчего ты всегда такой скучный? Он удивился. - Я-с? - спросил он растерянно. - Я ничего-с. Известно, старость. - Или горе у тебя какое? - сказал я, глядя ему в глаза. - Избави бог! - сказал он поспешно, - Я караулю-с. - Да нет, я не про то, - сказал я, смутившись. - Я так спросил. Он понял, успокоился и нежно улыбнулся, прикрывая глаза. - А я думал, обида какая-с, - сказал он. - А что я не веселый, так какое же мне теперь веселье? Да и грехов много-с. - Какие же у тебя грехи, Мелитон! - Грехи-с у всякого есть, - сказал он серьезно. - На то и живем-с, чтобы за грехи каяться. - Да ты и то как святой живешь. Ты вон постишься целый век. Он опять удивился и даже слегка нахмурился. - Ем-с, как все, - сказал он скороговоркой. - Едят и хуже моего, да и то не гневят бога жалобой. - Ну, коли так, будь здоров, до свиданья, - сказал я, надевая шубу, поднимаясь и отворяя дверь на морозный воздух лунной ночи. Морозило крепко, и Большая Медведица бриллиантами висела по небу над снежной поляной. Мелитон без шапки и в одной рубахе стоял па пороге. - Прощай, Мелитон, - сказал я, садясь в сани. - Иди в избу, простудишься! - Никак нет, - ответил он. - Счастливой дороги-с. Лошадь в светлом поле бежала шибко и бодро, полозья пели и визжали, ветер обжигал лицо, сковывал усы, ресницы. Я отвертывался от него, прикрываясь пахучим на морозе енотовым воротником. 1900-1930
Автор навещает в лесу старого караульщика. Ему нравится простая жизнь Мелитона и общение с ним. Последний раз зимой он застает старика за молитвой. Грустный Мелитон сетует на возраст и грехи.
За минуту
Майским вечером автор едет верхом по лесу. Около пруда старый караульщик Мелитон варит на костре картошку. Молодой человек садится ужинать со стариком. Возле них вертится маленький и злой пес Крутик. Юноша расспрашивает Мелитона о семье, о детях. Старик давно живет один: все умерли.
Гостю нравится все: лес, избушка, травяные пучки и венички в сенях. Он умиляется простой и бедной жизни караульщика. Мелитон зажигает лампу и устраивает постель из сена. Есть в избе и подобие кровати на березовых ножках. Юноше не спится: он слушает лай Крутика, соловьиные трели и думает о чем-то. Караульщику тоже не спится. Он сидит на крыльце и напевает высоким голосом.
Молодой человек заезжает последний раз к Мелитону зимой. Он застает старика за молитвой. Юноша спрашивает о причине его печальной молчаливости. Тот объясняет свою грусть возрастом и грехами. После недолгого разговора он провожает гостя на крыльце и желает счастливой дороги.
Повествование ведёт сам автор. Он начинает рассказывать о ближайшем прошлом. Вспоминает он - начало прекрасной осени, этот подсохший, золотистый и пустеющий сад, в котором пересекаются благовоние Читать далее
Братья
Произведение посвящено одному их христианских постулатов, гласивших, что все люди – братья. На побережье океана в красоте песчаных пляжей и райского солнца невозможно не испытать минуты тихого счастья, Читать далее
Господин из Сан-Франциско
Господин из Сан-Франциско, чьего имени никто не мог запомнить, отправился в путешествие в Европу со своей женой и дочерью. Всю жизнь он усердно трудился, мечтая о счастливом будущем, и теперь решил взять отдых. Люди, на которых он раньше равнялся Читать далее
Грамматика любви
Помещик Ивлев, будучи ни чем не занятым, решает прокатиться по самым дальним краям своего уезда. В качестве пункта назначения он выбирает дом графа. Приехав в его усадьбу, обнаруживает, что самого хозяина нет, а есть только графиня Читать далее
Деревня
В повести автор изобразил суровую жизнь поселения Дурновка, которая является обобщающей фигурой многострадальной российской деревни. Читать далее
Жизнь Арсеньева
Роман И. Бунина Жизнь Арсеньева - одно из самых значительных творений этого автора. Многие эпизоды жизни Арсеньева являются автобиографическими, взятыми Буниным из своей жизни. Читать далее
Кавказ
Суть рассказа заключается в том, что люди, которые любят друг друга, в силу обстоятельств не могут быть вместе, так как женщина замужем. Они придумали план, как остаться наедине Читать далее
Косцы
Повествование ведется от лица рассказчика, который держит путь по одной из больших российских дорог. Передвигаясь между березовых лесов и широкий степей, он с удовольствием слушает доносящиеся издалека песни людей с косами Читать далее
Кукушка
В глухом лесу стояла маленькая покосившаяся избушка. По приказу барина в ней поселился старый солдат по прозвищу Кукушка, который привёз с собой кота, петуха и двух собак. Читать далее
Лапти
Легкое дыхание
Первые строки произведения – описание могилы молодой девушки. Ясно, что появилась на кладбище она совсем недавно. Каждое последующее слово это подтверждает. Девушку, что теперь покоится в этом гробу, звали Оля. Она была не только из благополучной семьи Читать далее
Митина любовь
Катя – любовь главного героя Мити. Она будущая великая актриса. Девушка с сильным и независимым характером, которая имеет свое мнение по поводу всего происходящего вокруг нее. Читать далее
Натали
С первых страниц произведения перед нами предстает юноша по имени Виталий Мещерский, который прибыл в отчий дом на каникулы. Во время своего отдыха он поставил себе цель найти себе девушку ,однако отношения протекали Читать далее
Окаянные дни
Подснежник
В одном из российских уездных городов жил десятилетний мальчик по имени Саша. Женщина, которая с детства заменила ему маму, ласково называла его подснежником. Звали ее тетя Варя. Читать далее
Поздний час
Сверчок
Рассказ начинается с того, что писатель нам представляет главного героя деревенского шорника Сверчка, который трудился в имении помещика Ремера. Его хозяин получил в наследство от деда огромную усадьбу, и еще не знал никого поблизости Читать далее
Сны Чанга
Действие рассказа происходит в зимнее время года в Одессе. Шесть лет назад в такую же стужу на свет появился рыжий щенок, который получил кличку Чанг. Теперь его хозяин - старый капитан. Жизнь для животного видится не той, какой была несколько лет назад Читать далее
Солнечный удар
Этот рассказ удивителен, своеобразен и весьма увлекателен. В нём пишется о внезапной любви, о возникновении чувств, к которым персонажи не были готовы и время у них нет, что б в этом всём разбираться. Но главный персонаж и не подозревает Читать далее
Степа
По дороге в бричке едет молодой купец по фамилии Красильников. Рядом с лошадью бежит охотничья собака. Красильников — выпускник Московского университета, живет в Москве, а в Тульской губернии владеет усадьбой Читать далее
Суходол
Суходол - это описание жизни Хрущёвых, местных помещиков. Историю хрущёвского рода рассказывает дворовая девка Наталья, молочная сестра Аркадия Петровича. Читать далее
Танька
Однажды ранним утром Танька проснулась от холода. Вслед за ней открыл глаза и брат Васька. Из-за стука матери дети не могли больше уснуть. От странника, который еще зевал спросонья, Танька узнала, что корова и лошадь были проданы Читать далее
Темные аллеи
В один из ненастных осенних дней, к избе, в одной части которой находилась почтовая станция, а в другой – горница, где можно было переночевать, а также покушать или выпить чаю, подъехал тарантас Читать далее
Холодная осень
Повествование рассказа ведется от имени женщины, которая вспоминает далекий летний день, когда ее семья принимает у себя в имении жениха. Его отец, погибший в Сараеве, был другом отца рассказчицы. Читать далее
Цифры
Чистый понедельник
Каждый зимний вечер автор приезжал в квартиру, находившуюся напротив храма Христа Спасителя, где жила его возлюбленная. Он возил её обедать, затем в театры, на концерты… Он не знал, что ждёт их в будущем – она была загадочна Читать далее
Об авторе
Иван Алексеевич Бунин родился в Воронежской губернии в обедневшей дворянской семьи. Ему были свойственны мировоззрение и образ жизни ближе к дворянскому патриархальному укладу, тем не менее, с ранних лет ему пришлось работать и зарабатывать.
Первый поэтический сборник появляется в 1891 году (Бунин 1870 года рождения) а в 1903 писатель и поэт получает литературную Пушкинскую премию за сборник Листопад. Также был отмечен его перевод Песни о Гайавате. В 1909 году снова получил новые степени этой награды за собрание своих сочинений.
Проживая в России Бунин писал довольно много стихов, а также рассказы. Безусловно, переломным этапом в его жизни стала революция, которая оставила небольшую книгу Окаянные дни (критики считают книгу своеобразной антитезой 12 Блока, которого Бунин в последствии называл глупцом и предсказывал его отношение к революции). Там Бунин записывал события, предшествовавшие его иммиграции, сначала он описывает последствия революции в Москве, далее свое проживание в Одессе.
Вхождение Бунина в литературное сообщество началось в 1895 году, когда он приехал в Петербург и познакомился со многими писателями, издателями и критиками. Далее он довольно много общался с такими известными личностями как Толстой, Чехов и многими другими. Период до признания в 1903 году был трудным, его не замечали.
Со своей второй супругой Верой Муромцевой Бунин довольно много путешествовал по разным странам. В итоге, на основе этого опыта, появилось довольно много его знаменитых в дальнейшем рассказов, таких как Господин из Сан-Франциско, Сны Чанга, Легкое дыхание, Грамматика любви (все 1914-16 года).
ГОСТ
Художественный мир — это условная реальность, которая создана воображением писателя по законам словесного искусства с помощью художественных средств.
Смысл человеческого существования в произведениях И.А. Бунина
И.А. Бунина относят к числу труднопостигаемых авторов 20 века. Внешняя простота сюжетов произведений Бунина обманчива. Его творчество не укладывается ни в одну из культурологических или литературоведческих схем.
Ю. Мальцев, автор исследования творчества Бунина, описал разные слои художественного мира писателя, при этом не стремясь соединить их в одно целое. В творческом наследии Бунина нет единой системы или схемы.
В творчестве Бунина чувственное господствует в человеке, оно теснее связано с миром и древнее рационального. Человеческая плоть в себе несет генетическую память не только о предках. Она живет в каждой судьбе, и житейской интерпретации недоступна. Человеческий разум, натренированный на изучении событийно-казуальной сферы жизни, во всем ищет логики и последовательности, останавливается перед органично-плотским существованием.
Готовые работы на аналогичную тему
Очевидно, что в произведении представлены две разно проживаемые жизни. Вопросы и поведение рассказчика обусловлены традициями русского просветительства и народничества. А Мелитон вне этого поля.
Наличие такого внеличностного, глубинного смысла бытия уравнивает всех в их одиночестве, неразгаданности тайны пути. В человеческой жизни всегда присутствует загадка, ощущение своего небытового предназначения. А тайна личностно бытия отражается в бытовом и повседневном, делая его тем самым значительнее. Размышления героя о себе усложняются наличием двух измерений, несовпадающих друг с другом. Внешне случайное, бытовое неожиданно может получить другой смысл, который героем ощущается, но не осознается. Именно поэтому человек в произведениях Бунина ощущает себя на грани двух миров, и ни в одном из них ему не ясна до конца его роль.
Для Бунина беспредельность жизни обозначается в следующем:
- В многообразии форм жизни;
- В равенстве живого;
- Во взаимосвязи и взаимоподчиненности.
Человек отмечен единым смыслом и тайной, общей для всего живого.
По Бунину, человеческая жизнь – это процесс познания, в котором инструментом является сам человек. Постижение смысла жизни, по Бунину, совершается спонтанно и доступно только чувственной стороне человека. Главное качество жизни – внутренняя динамика, и на нее человек отзывается всеми чувствами.
Двойственность, представленная в рассказе, оказывается свойством мироздания. Именно поэтому все необычное, другое, непознанное для человека становится таким притягательным. Однако то, что реальность и иллюзия меняются местами, вызывает сомнение в самой возможности познания. И в этом заключается коллизия произведения.
Читайте также: