Бруно латур нового времени не было краткое содержание

Обновлено: 08.07.2024

БРУНО ЛАТУР:
Новое Время не имеет ничего общего с изобретением гуманизма, с возникновением наук, секуляризацией общества или с механизацией мира. Оно - совместное производство этих трех пар трансцендентности и имманентности, имеющих длинную историю, один из этапов которой я представил…. Главный пункт этой нововременной Конституции состоит в том, чтобы сделать невидимой, немыслимой, нерепрезентируемой посредническую работу, которая собирает вместе логические гибриды. Прерывается ли, однако, эта работа? Нет. Нововременная Конституция, напротив, допускает расширенное умножение гибридов, существование и даже саму возможность существования которых она отрицает. Трижды, раз за разом оборачиваясь между трансцендентностью и имманентностью, нововременные оказываются в состоянии мобилизовать природу, овеществить социальное и ощутить духовное присутствие Бога, настаивая на том, что природа ускользает от нас, что общество - наше собственное творение и что Бог больше уже ни во что не вмешивается.

ПЕРВАЯ ГАРАНТИЯ:
Хотя мы и конструируем природу, она существует так, как если бы мы ее не конструировали.

ВТОРАЯ ГАРАНТИЯ:
Хотя мы не конструируем общество, оно существует так, как если бы мы его конструировали.

ТРЕТЬЯ ГАРАНТИЯ:
Природа и общество должны оставаться абсолютно различными: работа очищения должна оставаться абсолютно отъединенной от работы медиации.

ЧЕТВЕРТАЯ ГАРАНТИЯ: ГАРАНТИЯ ОТГРАНИЧЕННОГО БОГА

Однако следовало воздержаться от того, чтобы установить слишком полную симметрию между двумя первыми положениями Конституции: это могло бы помешать их дуэту работать в полную силу. Необходимо, чтобы четвертая гарантия урегулировала вопрос о Боге, навсегда удалив его из социальной и природной конструкции, но оставив его репрезентированным и находящимся в обращении.

Но слишком полное отдаление от Бога лишило бы нововременных критического ресурса, который был бы необходим, чтобы докомплектовать их механизм. В противном случае природа и общество, два брата-близнеца, оказались бы подвешенными в пустоте, и никто, в случае конфликта между двумя ветвями власти, не мог бы решить, какая из них должна одержать победу. Хуже всего то, что их симметрия проявилась бы слишком явно. Новое Время точно так же удвоило отграниченного Бога, как оно удвоило природу и общество. Трансцендентность Бога бесконечно отдаляла его, так что он уже не мог помешать свободной игре природы и общества, но при этом было сохранено право апелляции к этой трансцендентности в случае возникновения конфликта между законами природы и законами общества. Нововременной человек мог быть атеистом, оставаясь при этом вполне религиозным. Он мог захватить материальный мир, по своей воле пересоздать социальный мир, не ощущая себя покинутым всеми сиротой-демиургом.

Новая интерпретация старых теологических христианских сюжетов привела к тому, что теперь одновременно задействуется трансцендентность Бога и его имманентность. Но эта длительная работа, проделанная Реформацией XVI века, привела бы к совершенно другим результатам, если бы не оказалась смешанной с задачей, поставленной тем же самым XVII веком, - задачей одновременного изобретения научных фактов и граждан (Eisenstein, 1991).

Вновь была переоткрыта духовность - наследница всемогущего Бога, который коренится в глубине человеческой души, но при этом не вмешивается во внешние дела. Совершенно индивидуальная и совершенно духовная религия позволяла критиковать и господство науки, и общество, не имея, однако, нужды утвердить Бога ни в том ни в другом. Для современного мира он стал возможным как нечто одновременно светское и религиозное. Конституционные гарантии давались не Высшим Богом, но отсутствующим - и, однако, его отсутствие не мешало тому, чтобы распоряжаться им по своему собственному усмотрению в своем сердце. Его позиция стала буквально идеальной, поскольку он оказывался дважды вынесен за скобкиl Первый раз - в метафизике, второй раз - в духовности. Он больше уже не создает никаких затруднений для нововременного развития, оставаясь эффективным и готовым прийти на помощь в духовной жизни людей.

Такова тройная трансцендентность и тройная имманентность в этой крестообразной схеме, блокирующей все остальные возможности. Мы не создали природу; мы создаем общество; мы создаем природу; мы не создали общество; мы не создали ни то ни другое, Бог все создал; Бог ничего не создал, мы все создали. Мы ничего не поймем в Новом Времени, если не увидим, что четыре гарантии относятся друг к другу как checks ond bolonces. Две первые позволяют чередовать источники, переходя от чистой природы к чисто политической силе, и наоборот. Третья гарантия запрещает любые контаминации того, что принадлежит природе, и того, что принадлежит политике, хотя даже первые две гарантии позволяют быстро чередовать и то и другое.

Но не является ли противоречие между третьей гарантией, которая разделяет, и первыми двумя, которые чередуются, слишком очевидным? Нет, поскольку четвертая конституционная гарантия устанавливает в качестве арбитра Бога, бесконечно далекого, который может одновременно не иметь никакой власти и в то же время быть единственным судией.
Новое Время не имеет ничего общего с изобретением гуманизма, с возникновением наук, секуляризацией общества или с механизацией мира. Оно - совместное производство этих трех пар трансцендентности и имманентности, имеющих длинную историю….
Главный пункт этой нововременной Конституции состоит в том, чтобы сделать невидимой, немыслимой, нерепрезентируемой посредническую работу, которая собирает вместе гибриды. Прерывается ли, однако, эта работа? Нет, ибо нововременной мир тотчас перестал бы функционировать, поскольку он, как и все другие коллективы, живет благодаря этому смешиванию.
Нововременная Конституция, напротив, допускает расширенное умножение гибридов, существование и даже саму возможность существования которых она отрицает. Трижды, раз за разом оборачиваясь между трансцендентностью и имманентностью, нововременные оказываются в состоянии мобилизовать природу, овеществить социальное и ощутить духовное присутствие Бога, настаивая на том, что природа ускользает от нас, что общество - наше собственное творение и что Бог больше уже ни во что не вмешивается.

Какое огромное преимущество дает возможность вывернуть наизнанку принципы, без малейшего намека на существование противоречий! Всегда можно выбрать позицию, обессиливающую критику, или наоборот, открывающую неограниченное поле для критики.
Трансцендентность природы - Мы бессильны против законов природы
Имманентность природы - Мы имеем неограниченные возможности
Имманентность общества - Мы совершенно свободны
Трансцендентность общества - Мы бессильны против законов общества

Будучи трансцендентной, природа тем не менее остается мобилизируемой, гуманизируемой, социализируемой. Лаборатории, коллекции, центры подсчета и получения прибылей, исследовательские институты и конструкторские бюро подмешивают ее каждый день к множественности судеб различных социальных групп. И наоборот, хотя мы полностью конструируем общество, оно обладает устойчивым существованием, оно нас превосходит, господствует над нами, оно имеет свои собственные законы, оно трансцендентно так же, как при рода. Дело в том, что лаборатории, коллекции, центры подсчета и получения прибылей, исследовательские институты и научные бюро каждый день устанавливают пределы свободы социальных групп и превращают межличностные отношения в вещи, которые обладают устойчивым существованием и которые не были никем произведены. Именно в этом двойном языке состоит могущество нововременной критики: она может мобилизовать природу, содержащуюся в сердцевине социальных связей, при этом оставляя ее бесконечно удаленной от человека; и она может собирать и разбирать свое общество, при этом делая его законы неизбежными, необходимыми и абсолютными.

Кто мог бы противостоять такой конструкции? Только тот, кто может противостоять лукавству в любой его форме – то есть, святой.

Есть ли более эффективный способ распространить коллективы, чем соединять их с трансцендентностью природы и человеческой свободой, одновременно включая природу внутрь общества и намечая абсолютные пределы человеческой свободе? Это действительно позволяет делать все, и еще, вдобавок, прямо противоположное.
Индейцы не ошибались, когда говорили, что у белых раздвоенный язык!

Вы полагаете, что гром - божество? Критика покажет, что речь идет о физических механизмах, не имеющих никакого влияния на ход человеческого развития.
Вы ограничены традиционной экономикой? Критика вам покажет, что физические механизмы могут перевернуть ХQД человеческого развития, задействуя гигантские производительные силы.
Вы думаете, что духи предков сделали вас заложниками своих законов до скончания времен? Критика вам покажет, что духи и законы являются социальными конструкциями, которые вы сами для себя создали.
Вы думаете, что все в ваших силах и вы можете развивать ваши общества, как вам заблагорассудится? Критика вам продемонстрирует, что железные законы, управляющие обществом и экономикой, являются намного более жесткими, чем законы предков.
Вы возмущаетесь, что мир механизируется? Критика будет говорить вам о созидающем Боге, которому все принадлежит и который все дал человеку.
Вы возмущаетесь, что общество является светским? Критика вам докажет, что при этом освобождается духовность и что самой высшей является абсолютно духовная религия.
Вы называете себя религиозным? Критика будет смеяться над вами во все горло!

Теперь вы даже не можете обвинять их в том, что они неверующие. Если вы им скажете, что они - атеисты, они будут говорить вам о всемогущем боге, бесконечно удаленном от мира. Если вы скажете, что этот отграниченный Бог является очень чуждым, они вам ответят, что этот самый Бог говорит внутри их сердца и что они никогда не переставали, несмотря на все свои науки и своих политиков, быть нравственными и благочестивыми. Если вы выскажете свое удивление по поводу религии, которая не имеет никакого влияния ни на развитие мира, ни на развитие общества, они вам скажут, что эта религия вершит суд над тем и другим. Если вы попросите огласить вынесенные приговоры, они вам возразят, что религия бесконечно превосходит науку и политику и что она не может оказывать на них влияние или что религия - социальная конструкция или эффект, производимый нейронами!
Что вы тогда скажете на все это? В руках Ново-Временных находятся все источники власти, все критические возможности, но они используют их для решения противоположных проблем, переходя от одного случая к другому с такой скоростью, что их никогда не удается схватить за руку.

Ново-Временные люди почувствовали себя свободными от последних ограничений, которые еще могли бы положить предел их экспансии.
Конституция внушила нововременным решимость задействовать вещи и использовать людей в таком масштабе, который они никогда бы себе не позволили.без этой Конституции. Это изменение масштаба было достигнуто не благодаря разделению человеков и нечеловеков, как им казалось, но, напротив, за счет увеличения их смешивания. В свою очередь, сам этот рост облегчается за счет идеи трансцендентной природы - лишь бы только она оставалась потенциально мобилизуемой; идеи свободного общества - лишь бы только оно оставалось трансцендентным, и отсутствия какого бы то ни было божества - лишь бы только Бог говорил в нашем сердце.
Ново-Временные полагают, что они преуспели в таком расширении только потому, что тщательно разделяли природу и общество (вынося за скобки самого Бога), тогда как они добились этого только благодаря тому, что смешивали намного более значительные массы человеков и нечеловеков, при этом ничего не вынося за скобки и не устанавливая запрет ни на какие комбинации!

Желающие увидеть гротескный абрис современной гибридной ментальности могут посмотреть последнюю ленту Люка Бессона "Люси".
___________________________________________________________

ИСТОЧНИК: Bruno Latour. Nous n'avons jamais ete moderns. Essai d'allthrop syтetrique
EDIТlONS LA DECOUVERТE. 1, place Paul-Painleve, Paris V. 1991.

Латур пишет легко и понятно — как будто беседуешь со старым знакомым. Все его примеры — абсолютно жизненны, что дополнительно располагает к самому автору. Несмотря на разницу во времени написания самой работы и нами — читателями сего дня, по большому счету мир не так уж и изменился. Со страниц газет и экранов телевизоров на нас по-прежнему потоками изливается негативная информация о кризисах всех мастей — все то же глобальное потепление, СПИД и прочие болезни, войны, катаклизмы, голод и все это замешано на бесконечно запутанных политических играх и комбинациях.

Он сетует на то, что мы слишком увлеклись политическими играми, забывая о главных истинах и чистоте разума, руководствующегося критикой. Стоит ли нам плодить монстров идей, мечтать о новой демократии и распространять ее абсолютно на все сферы и предметы нашей жизни? Вот все те вопросы, которые мучают Латура-исследователя, и на которые он пытается найти ответ в своем несколько нетипичном социологическом эссе.

Б. Латур концентрирует свое внимание на поисках баланса в соотношении науки и политики. Что есть власть? Это знание. Но не просто знание, а единое знание. Иными словами тот, кто способен заставить толпу поверить во что-то целостное и уникальное — поведет эту толпу за собой, как минимум до тех пор, пока не найдется кто-то еще с другим знанием, кто перетянет почитание и преданность на себя.

Стоит отметить, что в этом моменте Б. Латур апеллирует не к историческим примерам, а всего лишь к теоретикам вроде Гоббса или Бойля, но тем не менее, даже школьного курса истории достаточно, чтобы понять и убедиться, что данное умозаключение социолога вполне жизнеспособно и — более того — оправдано. Христианство, фашизм, демократия, антиглобалисты, социальные сети — уровни можно бесконечно дробить и обобщать, но верно одно — владеющий знанием, ведет за собой массы и на выходе обладает властью.

В этой системе революции, являющиеся ничем иным, как пиками накопления противоречий и стремлением удалиться от прошлого, порвать с ним и начать новое время, - являясь попытками прошлое разрушить, на деле выступают его фиксаторами в человеческой памяти и истории.

Б. Латур пытается в рамках своей собственной картины времени и мира объяснить тот разлом, который присутствует между людьми Запада — по их ощущениям — и всем остальным миром. По мнению социолога, истинная причина этого кроется в том, что люди, отождествляющие себя с западным миром четко разделяют природу и культуру, науку и общество, тогда как в Японии, к примеру, несколько раз в год все, кто может бросает все свои дела и выезжает любоваться сакурой, кленами, Фудзиямой и чем-нибудь еще, попутно зажигая благовония в синтоистских храмах дабы руководство компании подписало удачный контракт на продажу ультрасовременной компьютерной технологии. И несмотря на это, Б. Латур уверен: практически не существует никаких различий в природе и в культуре.

Б. Латур завершает свою книгу размышлениями о глобальном и локальном. У нас есть поезда, телефоны, компьютерные сети и бюрократия. Но все это — результат сложения множества отдельных элементов, порождающих подобия и связывающихся в итоге в бесконечную цепочку.

Б. Латур заканчивает свое эссе призывом изменить нашу манеру меняться. Нам нужно менять наш мир — дом, в котором мы живем, адаптировать его к культурам, создавая новую Конституцию, которая повлечет Новое время. Воистину Новое, дабы не пропали втуне падение Берлинской стены и коперниканская революция.

Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal

[

Tags

Книги 2, Наука

]

Книга сто семьдесят пятая

Бруно Латур "Нового времени не было" (Bruno Latour "Nous n'avons jamais ete modernes", 1991)
СПб: Изд-во Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2006 г., 240 стр.

Рассказывают, что однажды Остроградский читал лекцию в Париже по математической теории кройки. Начал он ее словами "Предположим, что человек имеет форму шара. ", после чего возмущенная публика покинула зал и Остроградский прочел лекцию перед пустым залом. Про какого-то английского ученого рассказывают, что он сочинил поэму "Розалинда", в которой все строки рифмовались с ее названием. И вот перед публичным исполнением он сначала решил прочесть все примечания к ней, чтобы не отвлекаться на них по ходу поэмы. Разумеется, к началу поэмы вся публика разбрелась, но это не помешало ему с выражением прочесть поэму перед пустым залом. На лекции Фихте записалось два или три студента, и все же он их читал. Русский, англичанин, немец - вот только француза не могу представить персонажем подобной истории.
Читать современных французских философов это значит очищать мысль от трескучей риторической шелухи, в которую они ее упаковывают. Не знаю, как оно звучит по французски, возможно, тут и переводчики превращают золото риторики в черепки, все возможно - главное, чтобы там в глубине все же скрывалась оригинальная мысль. У Латура она есть, упакованная в традиционную французскую риторическую трескотню. Впрочем, если сравнить с немцами, средняя длина философского термина у которых равна 24,5 знака - тут еще вопрос, где работа сложнее. Правильнее сравнивать глубину мысли - но я не буду, ладно?

Книга имеет подзаголовок - "Эссе по симметричной антропологии". И, хотя это скорее манифест, чем эссе, все ж интересно, что за симметричная антропология такая. Но для начала - начало:

На четвертой странице моей ежедневной газеты читаю: в этом году меры, предпринимавшиеся над Антарктикой, не привели к положительным результатам: дыра в озоновом слое угрожающе растет. Продолжая чтение, перехожу от химиков, занимающихся проблемами высших слоев атмосферы, к генеральным директорам компаний [. ] А дальше - страны третьего мира и экологи добавляют свою ложку дегтя и говорят о международных договорах, правах будущих поколений, праве на развитие и мораториях.
Таким образом, в одной и той же статье смешиваются химические и политические реакции. Одна и та же нить связывает самую эзотерическую науку и самую низменную политику, бесконечно далекое небо и завод в пригороде Лиона, глобальную опасность, ближайшие выборы или грядущий административный совет. Масштабы, ставки, сроки, акторы здесь несопоставимы друг с другом, и тем не менее они вовлечены в одну и ту же историю.

Далее автор обращает внимание, что эта "несопоставимость" присуща только ововременной европейской культуре, только в ней природа и общество (=политика) разведены по разным регионам сознания, что они не пересекаются (в теории). В противоположность этому то же нововременное научное сознание все остальные общества рассматривает не разделяя эти регионы, методы антропологии как раз и заточены под изучение смесей, гибридов реального мира и мифологии. Но эта антропология несимметрична - она рассматривает европейское общество как особое, обладающее объективностью взгляда, основанного на этом самом разделении природы и общества и рассматривающее другие общества как различные варианты заблуждения, смешения.

В этом и состоит весь парадокс Нового Времени: если мы рассматриваем гибриды, то имеем дело только со смесями природы и культуры; если мы рассматриваем работу очищения, то, напротив, оказываемся перед четким разграничением природы и культуры.

Вот этот парадокс, тот стиль мышления, в котором он существует, Латур описывает в виде Нововременной Конституции. В тексте имеются ссылки на Бойля и Гоббса как представителей разных, диаметрально противоположных взглядов (различие по центрам власти - Природа или Общество), рекомендую прочесть соответствующую главу из этой книги (текст в pdf здесь) - она интересна и может существовать отдельно от остальной книги. Итак, возвращаясь к Конституции - вот как Латур ее формулирует:

Отдельно надо сказать о нововременной картине темпоральности:

Нововременной ход времени является только частной формой историчности. Откуда у нас берется идея времени, которое проходит? Из самой нововременной Конституции. Здесь антропология должна нам напомнить, что движение времени может интерпретироваться различными способами как цикл или как упадок, как деградация или как нестабильность, как возвращение или как длящееся настоящее. Назовем интерпретацию этого движения времени темпоральностью, чтобы четко отделить ее от времени. Одной из особенностей людей Нового Времени является то, что они понимают время, которое проходит, так, словно оно действительно уничтожает за собой прошлое. Они все принимают себя за Аттилу, за которым оставалась одна только выжженная земля. Они думают, что отделены от эпохи Средневековья не некоторым количеством столетий, а настолько радикальными коперниковскими переворотами, эпистемологическими разрывами, революциями в эпистемах, что после них ничто уже не может сохраниться от этого прошлого, ничто и не должно сохраниться.

В общем, нововременное сознание по Латуру характеризуется этакой шизофренией - природа отдельно, общество отдельно, а на то, где они смешиваются, закрываем глаза. То есть запрещаем себе об этом думать, что, однако, не мешает осуществлять это на практике - создавать квазиобъекты, в которых смешиваются природа и общество. Более того, они-то и составляют то основное, что мы делаем, но именно на них закрывает глаза нововременное сознание. Анализ и критика впечатляют. Интересно, что именно предлагает Латур как решение этих проблем. И тут мысль почти полностью тонет в треске риторики и прямых призывов. Что вполне понятно - предлагать куда сложнее. Впрочем, что-то понятное находится и здесь:

В начале этого исследования я предложил антропологию в качестве модели для описания нашего мира, поскольку только она оказалась способной связать в одно целое странную траекторию квазиобъектов. [. ] Если мы одновременно открываем Конституцию и работу медиации, которая придает ей смысл, то задним числом понимаем, что никогда не были по-настоящему нововременными. Следовательно, антропология, которая до настоящего момента оказывалась в непреодолимо затруднительном положении, имея дело с наукой и техникой, может снова стать той моделью для описания, которую я искал.
К сожалению, непросто заново использовать антропологию в том виде, в каком она существует. [. ] Она остается асимметричной. Для того, чтобы она стала сравнительной и чтобы она могла циркулировать между нововременными и ненововременными, необходимо сделать ее симметричной. Для этого она должна стать способной рассматривать не верования, которые непосредственно нас не касаются, - мы всегда достаточно критичны по отношению к ним, - но знания, с которыми мы полностью себя соотносим. Следовательно, необходимо сделать антропологию способной изучать науки, преодолевая границы социологии знания, и в особенности эпистемологии.
Именно первый принцип симметрии произвел смятение в исследованиях науки и техники, когда было высказано требование, что заблуждение и истина должны рассматриваться в одних и тех же терминах.

Давайте предположим, что, возвратившись из тропиков, антропология стала занимать трижды симметричную позицию: она объясняет истины и заблуждения в одних и тех же терминах - это первый принцип симметрии; она изучает одновременно порождение людей и нечеловеков - это принцип генерализованной симметрии; наконец, она занимает промежуточную позицию, располагаясь между традиционными и новыми территориями, поскольку воздерживается от всякого утверждения относительно того, что отличает западных людей от Других. Конечно, она утрачивает экзотику, но вместо этого приобретает новые территории, позволяющие ей изучать центральный механизм всех коллективов, в том числе и наших собственных.

Наука и техника представляют собой нечто примечательное не потому, что являются подлинными или эффективными, - эти свойства им даются в качестве дополнения и по совершенно другим причинам, чем это делают эпистемологи, - а потому, что они умножают количество нечеловеков, рекрутируемых при производстве коллективов, и потому, что они делают более сплоченными сообщества, которые мы из этих существ формируем. Нововременные науки характеризуются не тем эпистемологическим разрывом, который навсегда отсекает их от донаучного прошлого, а именно этим расширением витков спирали, масштабом вовлечения, которое оно обеспечивает, все более увеличивающимся расстоянием, которое оно охватывает, чтобы рекрутировать эти единицы сущего.Нововременные знания и возможности отличаются друг от друга не тем, что они как будто бы могут ускользнуть от тирании социального, а тем, что они добавляют гораздо больше гибридов, чтобы рекомбинировать социальную связь и еще больше увеличить ее масштаб.

Итак, мы можем сохранить две первые гарантии прежней Конституции, не сохраняя столь заметную сегодня двойственность ее третьей гарантии. Трансцендентность природы, ее объективность, или имманентность общества, его субъективность, в противоположность тому, что утверждает Конституция Нового Времени, происходят из работы медиации независимо от их разделения между природой и обществом. Работа по производству природы или производству общества происходит из длительного и необратимого исполнения общей работы делегирования и перевода. В конечном счете действительно существует природа, которую мы не создали, и общество, которое мы можем изменить; действительно существуют бесспорные научные факты и субъекты права, но они становятся двумя следствиями практики, теперь видимой в своей непрерывности, вместо того чтобы быть далекими и противостоящими друг другу причинами невидимой практики Нового Времени (медиации), которая их отрицает.

В общем, такая вот книга. Не могу сказать, что все понял - с меня довольно, что хоть что-то понял. Что показалось интересным - практики представительства, когда ученые выступают от имени нечеловеков (биологи, в частности, от имени микробов), а также построение этих самых гибридов, коллективов, в которые входят люди и нечеловеки. Интересно на примере науки - в конце концов тут Латур знает, о чем говорит, он микробиолог. Обобщения за пределы мне показались не столь интересными. Что до Новой Конституции - а он замахивается ни много ни мало на создание нового типа мышления - то как-то не видно чего-то реального за этими декларациями. Даже если это новое мышление и воплотится в жизнь, пусть даже в точности таким, как описал его Латур, то это будет совпадение, а не прямое действие его манифестов.

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии: краткое содержание, описание и аннотация

Книга одного из наиболее известных современных французских социологов Бруно Латура представляет собой манифест нового и быстро развивающегося направления науки, которое, наконец, объединяет физиков и лириков. Опираясь на последние достижения в социологии науки и техники, автор развивает новую теорию знания, где социальные науки не находятся в привилегированном положении по отношению к естественным (или наоборот), а люди и вещи вместе участвуют в создании мира, где мы живем.

Бруно Латур: другие книги автора

Кто написал Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Нового Времени не было

Эссе по симметричной антропологии

Перед вами — манифест, в двух смыслах этого слова. Во-первых, он являет нам что-то, делает его manifest и потому заявляет нам новое видение реальности. Во-вторых, в соответствии с латинской этимологией этого термина, он схвачен, сделан руками. При создании этого манифеста, обобщающего видение мира, сложившееся после его первых книг, Латур перенес в новый текст несколько основных выводов, пересобрал некоторые цитаты и ссылки, свел руками на столе и на экране компьютера куски нового текста воедино — и так появилась эта книга. Поэтому для того чтобы ее лучше понять, надо выяснить фон для этих операций — а именно те книги, с кусками которых играли руки Латура, готовившие этот манифест, и те практики, которые были задействованы при их написании. Поэтому я в основном сконцентрируюсь на анализе этих ранних текстов и буду отсылать к более поздним книгам, только когда они будут нужны для лучшего понимания этого манифеста о Новом Времени.[1]

Конечно, чтобы другие в них поверили, надо их доказать, а сначала — просто показать. Здесь важно подчеркнуть две эти стороны процесса научного обретения веры. Во-первых, до-казать — значит довести выказывание чего-либо до конца, так, что перед нами — уже не кажимость, а очевидность. Во-вторых, база для доказывания — первоначальное простое выказывание, делание чего-либо видимым. Если первый термин намекает на нарастающую степень очевидности, постепенное доведение чего-либо до статуса очевидной истины, то второй — выказывание чего-либо — говорит о простой очевидности, явленности очам. Остановимся на этих двух аспектах практик научного убеждения — постепенной нарастающей доказательности и простого выказывания для зрения — поподробнее.

Во-первых, для убедительности научного утверждения важно нарастание реальности утверждаемого факта. Согласно Латуру, можно говорить о постепенно растущей степени выказанности (и потому — доказанности) научного факта, о градациях возрастания его претензий на реальность. Чем больше людей в него верят, тем более он реален. Точнее, чем больше людей подтверждают для себя его достоверность, как это происходит, например, с моделью ДНК как двойной спирали, которую последовательно тестируют различные коллеги Уотсона и Крика, тем тверже эта модель заявляет о себе как научный факт. Кроме того, прогрессирующее за-твердевание некоего предположения как элемента реальности — то есть, постепенное превращение его в научное у-тверждение — связано не только с научными под-тверждениями его достоверности, но и с убеждением людей вне науки. Например, после принятия во Франции законов о социальной гигиене в 1902 г. гигиенисты могли наконец прекратить то, чем они занимались до этого почти 40 лет: убеждали всех в достоверности существования микробов. Еще в 1893 г. им приходилось доказывать, что из-за угрозы распространения туберкулеза надо менять белье в отелях при въезде новых постояльцев. Теперь же оставалось только просветить тех, кто находился в самом низу социальной лестницы и просто не знал света истины: после 40 лет борьбы за убеждение всех микробы стали такой научной истиной.

Бруно Латур - Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии краткое содержание

Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии - читать книгу онлайн бесплатно, автор Бруно Латур

Как и любую Конституцию, ее надо оценивать по тем гарантиям, которые она предлагает. Власть природы, которую определяют последователи Бойля, выступая против последователей Гоббса, и которая позволяет немым объектам говорить через верных и дисциплинированных ученых-посредников, предоставляет нам следующее важное право: не люди создают природу, природа существовала всегда, с самого начала мироздания, и мы только раскрываем ее тайны. Политическая власть, которую определяют преемники Гоббса, возражая последователям Бойля, заставляет граждан говорить одним голосом посредством перевода / предательства суверена, который говорит только то, что говорят они. Эта власть предлагает нам столь же существенную гарантию: люди и только люди конституируют общество и решают свободно свою судьбу.

Если в духе политической философии Нового Времени мы рассматриваем эти две гарантии отдельно друг от друга — они остаются непонятными. Если природа не сделана людьми или для людей, тогда она остается чуждой, навсегда далекой и враждебной. Сама ее трансцендентность давит нас своей тяжестью или делает ее недоступной. Симметричным образом, если общество создано только людьми и только для них, то Левиафан, искусственная креатура, для которой мы сами являемся одновременно формой и материей, не мог бы стоять на своих ногах. Он был бы уничтожен самой своей имманентностью в войне, которую ведут все против всех. Но эти две конституционные гарантии надо брать не по отдельности, как если бы первая обеспечивала нечеловечность природы, а вторая — человечность социальной сферы. Эти две гарантии были созданы одновременно. Они поддерживают друг друга. И первая и вторая гарантия уравновешивают друг друга как знаменитый механизм противовесов — checks and balances. Они представляют собой только две ветви одного и того же правления.

Если мы рассмотрим их вместе, а не по отдельности, то увидим, что эти гарантии являются взаимообратимыми. Последователи Бойля говорят не только о том, что законы природы неподвластны нашему контролю, они также создают их и в лаборатории. Несмотря на то что они получены искусственным образом внутри вакуумного насоса — это фаза медиации или перевода, — факты полностью уклоняются от человеческого участия в их фабрикации — это фаза очищения. Последователи Гоббса утверждают, что не только люди создают общество своими собственными силами, но что Левиафан — прочен и устойчив, огромен и силен, что он приводит в движение торговлю, технику, искусства и что правитель держит в своей руке меч из закаленной стали и золотой скипетр. Несмотря на то что он сконструирован людьми, Левиафан бесконечно превосходит людей, которые его создали, поскольку в его жилах, венах, тканях задействуется бесчисленное количество вещей, обеспечивающих его устойчивость и длительность его существования. И однако, несмотря на эту прочность, которая возникает благодаря мобилизации вещей — что открывает нам работу медиации, — мы и только мы создаем его одной только силой нашего расчета, мы, бедные, раздетые и безоружные граждане — то, что, собственно, и демонстрирует работа очищения.

Схема 2

Четвертая гарантия: гарантия отграниченного бога

Читайте также: