Арктур гончий пес содержание читать
Обновлено: 05.07.2024
Идея: даже искалеченное судьбой животное имеет свое призвание.
Проблематика. Слепой пес был гончей собакой.
Основные герои: пес Арктур, доктор, рассказчик.
Сюжет. Слепой пес появился в городе внезапно. Никто не знал, откуда он пришел. Можно было лишь догадываться о его происхождении. Родившись, пес ничем не выделялся среди остальных щенков. Но когда у всех прорезались глаза, обнаружилась слепота пса. Сам он даже не догадывался, что чем-то отличается от своих собратьев. Просто окружающий мир сразу же стал враждебным, состоящим из острых и твердых предметов. Когда мать оставила повзрослевших щенков, псу пришлось самому добывать себе пропитание на помойках. В схватках с другими бездомными собаками ему было тяжелее всех. Слепой пес не смог бы долго прожить, но ему повезло.
Рассказчик снимал комнату у одинокого детского доктора. Этот человек пережил многое: жена умерла, а сыновья были убиты на войне. Доктор уже несколько раз встречал слепого пса. Однажды он проникся к нему искренней жалостью. Доктор привел животное домой, тщательно вымыл его и накормил. Но когда он мягко попытался его выгнать, пес не захотел уходить. Впервые в жизни он столкнулся с человеческой добротой.
Доктор задумался. Он тоже устал от одиночества. Глядя на показавшиеся звезды, доктор неосознанно произнес: "Арктур. ". При этом слове пес открыл глаза и попытался завилять хвостом. Так несчастное животное получило имя.
Арктур обрел хозяина. Преданность пса к человеку, впервые пожалевшему его, была безгранична. Он никогда не выражал ее открыто, но по поведению Арктура было видно, что находиться рядом с доктором, слышать его голос было для пса истинным наслаждением.
С этого времени у рассказчика появилось больше возможностей поближе присмотреться к слепому псу. Он был уверен, что Арктур осознавал свою неполноценность. Физически пес был развит превосходно, но не мог воспользоваться своей силой в полной мере. Его походка всегда была настороженной. Другие животные превосходили его в скорости передвижения, могли внезапно исчезать в недоступных местах.
Отсутствие зрения сказалось на других чувствах пса: он обладал тончайшим обонянием и невероятным слухом. Внешний мир он познавал только через запахи и звуки, но этого псу было вполне достаточно.
Рассказчик стал свидетелем одного случая, в котором проявился твердый характер Арктура. Пес пробегал мимо стада коров и напугал животных. Разъяренный бык поддел его рогами, а подоспевший пастух еще и ударил кнутом. Рассказчик подбежал к Арктуру, который лежал, не двигаясь. Он сильно пострадал и испытывал боль и обиду, но даже не скулил.
Однажды случайно выяснилось настоящее призвание Арктура. Рассказчик пошел на охоту, а пес побежал за ним. Раньше он никогда не покидал город. Оказавшись в лесу, Арктур был ошеломлен разнообразием звуков и запахов. Сначала он испугался, но рассказчик начал тихо и спокойно разговаривать с псом. Арктур постепенно успокоился и начал с любопытством изучать новый для себя мир.
Внезапно пес моментально преобразился и быстро помчался в сторону. Через какое-то время раздался его пока что неуверенный лай. В животном проснулся инстинкт гончей собаки. Когда рассказчику удалось его поймать, Арктур был сильно поцарапан. Почуяв и погнав зверя, он не обращал внимания на препятствия.
С этого времени жизнь Арктура переменилась. Охотничий инстинкт начал борьбу с привязанностью к человеку. Пес страдал от того, что доктор не ходит с ним в лес. Арктур убегал один и возвращался всегда грязным и исцарапанным. Слепой пес, конечно, никогда не настигал свою добычу. Его увлекал сам процесс дикой гонки за неуловимым запахом зверя.
Арктур оказался прирожденным гончим псом. Его замечали охотники, росли слухи о необыкновенной собаке. К доктору стали часто приходить люди и предлагать за Арктура большие деньги. Но хозяин был слишком привязан к своему псу и не соглашался ни на какие условия.
Однажды Арктур пропал. Доктор сходил с ума от горя. Многие помогали ему в поисках, но они ничего не дали.
Через два года рассказчик вновь посетил эти места. Возвращаясь с охоты, он наткнулся на собачьи кости, среди которых был знакомый ошейник. Арктур погиб, напоровшись во время гона на острый сук. Своей смертью слепой пес подтвердил, что был достоин громкого имени.
Отзыв о произведении. Рассказ об Арктуре вызывает большую жалость к несчастному животному. С другой стороны, смерть еще молодого пса была возвышенной и благородной. Его ждала медленная старость домашнего животного. Но проснувшийся инстинкт заставил пса забыть свою неполноценность и придал настоящий смысл его жизни.
История появления его в городе осталась неизвестной. Он пришел весной откуда-то и стал жить. Он никому не надоедал, никому не навязывался и никому не подчинялся – он был свободен.
Говорили, что его бросили проезжавшие весной цыгане. Странные люди цыгане! Ранней весной они трогаются в путь. Одни едут на поездах, другие – на пароходах или плотах, третьи плетутся по дорогам в телегах, неприязненно посматривая на проносящиеся мимо автомашины. Люди с южной кровью, они забираются в самые глухие северные углы. Внезапно становятся табором под городом, несколько дней слоняются по базару, щупают вещи, торгуются, ходят по домам, гадают, ругаются, смеются – смуглые, красивые, с серьгами в ушах, в ярких одеждах. Но вот уходят они из города, исчезают так же внезапно, как и появились, и уже никогда не увидеть их здесь. Придут другие, но этих не будет. Мир широк, а они не любят приходить в места, где уже раз побывали.
Итак, многие были убеждены, что его бросили весной цыгане.
Шурша и глухо лопаясь, шел по реке лед, кричали лебеди, а он стоял на льдине, поджав хвост, настороженный, неуверенный, внюхиваясь и вслушиваясь в то, что делалось кругом. Когда льдина подошла к берегу, он заволновался, неловко прыгнул, попал в воду, но быстро выбрался на берег и, отряхнувшись, скрылся среди штабелей леса.
Так или иначе, но, появившись весной, когда дни наполнены блеском солнца, звоном ручьев и запахом коры, он остался жить в городе.
О его прошлом можно только догадываться. Наверное, он родился где-нибудь под крыльцом, на соломе. Мать его, чистокровная сука из породы костромских гончих, низкая, с длинным телом, со вздувшимся животом, когда пришла пора, исчезла под крыльцом, чтобы совершить свое великое дело в тайне. Ее звали, она не откликалась и ничего не ела, вся сосредоточенная в себе, чувствуя, что вот-вот должно совершиться то, что важнее всего на свете, важнее даже охоты и людей, – ее властелинов и богов.
Он родился, как и все щенки, слепым, был тотчас облизан матерью и положен поближе к теплому животу, еще напряженному от родовых схваток. И пока он лежал, привыкая дышать, у него все прибавлялись братья и сестры. Они шевелились, кряхтели и пробовали скулить – такие же, как и он, дымчатые щенки с голыми животами и короткими дрожащими хвостиками. Скоро все кончилось, все нашли по соску и затихли, – раздавалось только сопение, чмоканье и тяжелое дыхание матери. Так началась их жизнь.
В свое время у всех щенят прорезались глаза, и они узнали с восторгом, что есть мир еще более великий, чем тот, в котором они жили до сих пор. У него тоже открылись глаза, но ему никогда не суждено было увидеть света. Он был слеп, бельма толстой серой пленкой закрывали его зрачки. Для него настала горькая и трудная жизнь. Она была бы даже ужасной, если бы он мог осознать свою слепоту. Но он не знал того, что слеп, ему не дано было знать. Он принимал жизнь такой, какой она досталась ему.
Как-то случилось, что его не утопили и не убили, что было бы, конечно, милосердием по отношению к беспомощному, ненужному людям щенку. Он остался жить и претерпел великие мытарства, которые раньше времени закалили и ожесточили его тело и душу.
У него не было хозяина, который дал бы ему кров, кормил бы его и заботился о нем, как о своем друге. Он стал бездомным псом-бродягой, угрюмым, неловким и недоверчивым, – мать, выкормив его, скоро потеряла к нему, как и к его братьям, всякий интерес. Он научился выть, как волк, так же длинно, мрачно и тоскливо. Он был грязен, часто болел, рылся на свалках возле столовых, получал пинки и ушаты грязной воды наравне с другими такими же бездомными и голодными собаками.
Он не мог быстро бегать, ноги, его крепкие ноги, в сущности, не были ему нужны. Все время ему казалось, что он бежит навстречу чему-то острому и жестокому. Когда он дрался с другими собаками – а дрался он множество раз на своем веку, – он не видел своих врагов, он кусал и бросался на шум дыхания, на рычание и визг, на шорох земли под лапами врагов и часто бросался и кусал впустую.
Неизвестно, какое имя дала ему мать при рождении, – ведь мать, даже и собака, всегда знает своих детей по именам. Для людей он не имел имени… Неизвестно также, остался бы он жить в городе, ушел бы или сдох где-нибудь в овраге, молясь в тоске своему собачьему богу. Но в судьбу его вмешался человек, и все переменилось.
В то лето я жил в маленьком северном городе. Город стоял на берегу реки. По реке плыли белые пароходы, грязно-бурые баржи, длинные плоты, широкоскулые карбасы, с запачканными черной смолой бортами. У берега стояла пристань, пахнувшая рогожей, канатом, сырой гнилью и воблой. На пристани этой редко кто сходил, разве только пригородные колхозники в базарный день да унылые командировочные в серых плащах, приезжавшие из области на лесозавод.
Вокруг города по низким пологим холмам раскинулись леса, могучие, нетронутые: лес для сплава рубили в верховьях реки. В лесах попадались большие луговины и глухие озера с огромными старыми соснами по берегам. Сосны все время тихонько шумели. Когда же с Ледовитого океана задувал прохладный влажный ветер, нагоняя тучи, сосны грозно гудели и роняли шишки, которые стукались о землю.
Я снял комнату на окраине, на верху старого дома. Хозяин мой, доктор, был вечно занятый, молчаливый человек. Раньше он жил с большой семьей. Но двух сыновей его убили на фронте, жена умерла, дочь уехала в Москву, доктор жил теперь один и лечил детей. Была у него одна странность: он любил петь. Тончайшим фальцетом он вытягивал всевозможные арии, сладостно замирая на высоких нотах. Внизу у него были три комнаты, но он редко заходил туда, обедал и спал на террасе, а в комнатах было сумрачно, пахло пылью, аптекой и старыми обоями.
Окно моей комнаты выходило в одичавший сад, заросший смородиной, малиной, лопухом и крапивой вдоль забора. По утрам за окном возились воробьи, тучами налетали дрозды клевать смородину, доктор не гонял их и ягоду не собирал. На забор иногда взлетали соседские куры с петухом. Петух громогласно пел, вытягивая кверху шею, дрожал хвостом и с любопытством смотрел в сад. Наконец он не выдерживал, слетал вниз, за ним слетали куры и поспешно начинали рыться возле смородиновых кустов. Еще в сад забредали коты и, затаясь возле лопухов, следили за воробьями.
Я жил в городе уже недели две, но все никак не мог привыкнуть к тихим улицам с деревянными тротуарами, с прораставшей между досок травой, к скрипучим ступеням лестницы, к редким гудкам пароходов по ночам.
Это был необычный город. Почти все лето стояли в нем белые ночи. Набережная и улицы его были негромки и задумчивы. По ночам возле домов раздавался отчетливый дробный стук – это шли редкие рабочие с ночной смены. Шаги и смех влюбленных всю ночь слышались спящим. Казалось, что у домов чуткие стены и что город, притаившись, вслушивается в шаги своих обитателей.
Ночью наш сад пах смородиной и росой, с террасы доносился тихий храп доктора. А на реке бубнил мотором катер и пел гнусавым голосом: ду-дуу…
В один из дней бездомная собака родила множество щенков и выкормила их. Но один детёныш родился слепым. Когда он подрос, ему тяжело жилось на свете. Он с трудом добывал себе пищу и убегал от опасности.
Вот однажды бедное животное оказалось в городе, где рассказчик снимал комнату у одинокого доктора. Однажды доктор по дороге домой увидел дрожащего голодного пса, у которого от постоянного недоедания торчали рёбра, и выпирал хребет. Мужчина решил его покормить. Но когда животное оказалось в доме, доктор пожалел его и оставил жить у себя. Человек дал псу кличку Арктур.
Животное и человек быстро подружились и понимали друг друга. Когда доктор грустил, пёс лежал спокойно. А когда мужчина был весел, то и животное начинало играть и веселиться.
Пёс вскоре похорошел, потолстел. И выяснилось, что у него изумительный нюх, что он – настоящий охотничий пёс. Когда Арктур уходил гулять по городу, то все предметы по пути обнюхивал и запоминал все запахи. Так животное научилось находить дорогу домой, а каждый вечер пёс возвращался к доктору.
Ещё пёс никогда не скулил, даже если ему было очень больно. Ведь иногда из-за своего недостатка он попадал в сложные ситуации. Вот однажды на него напал свирепый бык, а затем ещё и пастух стегнул кнутом. Но Арктур, не понимавший, почему так получись, стойко перенёс испытание и последовавшее за этим лечение.
Окрепнув, пёс полюбил бывать в лесу. Вначале ему было трудно ориентироваться там. Он постоянно натыкался на стволы деревьев и пни. Но постепенно лес стал для Арктура родной стихией. Пёс стал там проводить все дни. Раньше животное всегда дожидалось, когда хозяин проснётся. А теперь страсть к лесным просторам стала побеждать. И как вставало солнце, Арктур убегал в лес.
Пёс научился находить лесных зверей и гнать их. Это занятие очень нравилось Арктуру. Весть о том, что слепой пёс умеет прекрасно находить зверей распространилась по всему городу, и охотники стали приезжать в дом доктора, чтобы посмотреть на пса.
Но однажды Арктур пропал. Он, как и обычно ушёл утром в лес и не вернулся. Рассказчик и доктор очень горевали по этому поводу. Только следующей весной стало известно, что пёс наткнулся на острую ветку и умер в лесу.
Автор в своём произведении ещё раз показывает, что надо внимательнее относиться к близким.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Казаков. Все произведения
Арктур - гончий пес. Картинка к рассказу
Сейчас читают
Сережа переехал с родителями в новую квартиру. В его комнате не было балкона, но папа пообещал приладить вместо него кормушку. Идея кормить птиц не очень привлекала Сережу. Он знал, что к кормушке слетятся воробьи
Главным персонажем книги является Родион Потапыч Зыков. Зыков трудился старейшим штейгером на золотых приисках Урала. Он возглавлял работу на Фотьяновской россыпи, которая пополняет казну на 100 пудов золота ежегодно.
В одном из уездных городков стоял небольшой, 9 комнат, доходный дом Висленевых. Вдова Висленева растила двух детей, Иосафа (Жозефа) и Ларису, владея этим доходным домом, живя неподалеку во флигеле
Юрий Казаков - Арктур – гончий пес (сборник) краткое содержание
Арктур – гончий пес (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
– Арктур! – крикнул я. Он сбился с хода. Я успел подскочить и схватить его за ошейник. Он рвался, рычал, чуть не укусил меня, глаза его налились кровью, и мне великого труда стоило успокоить и отвлечь его. Он был сильно помят и поцарапан, держал левое ухо к земле: видимо, он всё-таки ударился где-то несколько раз, но так велика была его страсть, так был он возбуждён, что и не почувствовал этих ушибов.
С этого дня жизнь его пошла другим чередом. С утра он пропадал в лесу, убегал туда один и возвращался иногда к вечеру, иногда на следующий день, каждый раз совершенно измученный, избитый, с налившимися кровью глазами. Он сильно вырос за это время, грудь раздалась, голос окреп, лапы стали сухими и мощными, как стальные пружины.
Как он гонял там один, как не разбивался, этого я не мог понять. Он, наверно, чувствовал всё-таки, что в его одиноких охотах чего-то не хватает. Может быть, он ждал одобрения, поддержки со стороны человека, что так необходимо каждой гончей собаке.
Я ни разу не видел его вернувшимся из лесу сытым. Бег его, бег слепой, неловкой собаки, конечно же, был медлительным и неуверенным. Нет, никогда не догонял он своих врагов и не вонзал в них зубы! Лес был ему молчаливым врагом, лес стегал его по морде, по глазам, лес бросался ему под ноги, лес останавливал его. Только запах, дикий, вечно волнующий, зовущий, нестерпимо прекрасный и враждебный запах, доставался ему, только один след среди тысячи других вёл его всё вперёд и вперёд.
Как находил он дорогу домой, очнувшись от бешеного бега, от великих грёз? Какое чувство пространства и топографии, какой великий инстинкт нужен был ему, чтобы, очнувшись, совершенно обессиленным, разбитым, задохнувшимся, сорвавшим голос где-нибудь за много вёрст в глухом лесу с шорохом трав и запахом сырых оврагов, добраться до дому!
Он и теперь ждал пробуждения доктора. Но теперь что-то другое сильно беспокоило его. Он нервно подрагивал, встряхивался, почёсывался, поглядывал вверх, вставал, опять садился и принимался тихонько скулить. Потом начинал бегать возле террасы, делая всё большие круги, опять садился под окном, даже коротко взлаивал от нетерпения и, насторожив уши и наклоняя попеременно голову то на одну, то на другую сторону, долго прислушивался. Наконец он вставал, нервно потягивался, зевал, направлялся к забору и решительно вылезал в дыру. Немного спустя я видел его далеко в поле, трусящим своей ровной, несколько напряжённой и неуверенной рысью. Направлялся он к лесу.
Как-то раз я шёл с ружьём по высокому берегу узкого озера. Утки в тот год необычайно разжирели, их было много, в низинах часто попадались бекасы, и охота была лёгкой и радостной.
Выбрав пень поудобней, я присел отдохнуть, и, когда стих набежавший перед тем лёгкий ветерок и наступил миг чистейшей задумчивой тишины, я услышал очень далеко странные звуки. Было похоже, будто кто-то равномерно бил в серебряный колокол, и этот тёплый малиновый звон, путаясь в ельниках, усиливаясь в борах, разносился по всему лесу, настраивая всё на торжественный лад. Постепенно звуки стали определяться, и, сосредоточившись, я понял, что где-то лает собака. Лай, доносившийся с противоположного берега озера, из глуши сосновых лесов, был чист, слаб и далёк; иногда он пропадал совсем, но потом опять упорно возобновлялся, немного ближе и громче.
Я сидел на пне, посматривал кругом на жёлтые, засквозившие уже березы, на поседевший мох и далеко видные на нём багряные листья осины, слушал серебряный лай, и мне казалось, что вместе со мной его слушают затаившиеся белки, тетерева, и берёзы, и тесные зелёные ёлки, и озеро внизу, и вздрагивает сотканная пауками паутина. Скоро в этом прекрасном музыкальном лае мне почудилось что-то знакомое, и я понял вдруг, что это гонит Арктур.
Так вот когда пришлось мне услышать его! Слабое серебряное эхо отдавалось от сосен, и от этого казалось, что лают несколько собак. Один раз Арктур, видимо, потерял след и замолчал. Долгие минуты длилось его молчание, лес сразу стал пустым и мёртвым. Я как бы видел, как кружит пёс, помаргивая белыми глазами, доверяясь одному только чутью. А может, он ударился о дерево? Может быть, он лежит сейчас с разбитой грудью, не в силах подняться, окровавленный и тоскующий?
Но гон возобновился с новой силой, уже значительно ближе к озеру. Озеро это так расположено, что все тропы, все лазы ведут к нему, ни один не пройдёт мимо. Много интересного видел я возле этого озера. Теперь я тоже приготовился и ждал. Скоро на небольшую, бурую от конского щавеля луговину на другой стороне выскочила лиса. Она была грязно-серой, с мочалистым тонким хвостом. На мгновение она остановилась с поднятой передней лапой, поставив торчком уши, и вслушалась в приближавшийся гон. Потом, неторопливо пробежав луговиной, пошла на опушку, нырнула в овраг и скрылась в мелколесье. Сейчас же на луговину вылетел и Арктур. Он шёл немного стороной от следа, беспрестанно и зло подавал голос и, как всегда, высоко и неловко прыгал на бегу. Следом за лисой он слетел в овраг, сунулся в мелколесье, завизжал и завыл там, замолчал, выбираясь из какого-то трудного места, потом опять залаял низко и равномерно, будто забил в серебряный колокол. Как в странном театре, промелькнули передо мной вечно враждующие собака и зверь, исчезли, и я опять остался один с тишиной и далёким лаем.
Читайте также: