Ацамаз и красавица агунда краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
В цикле Ацамаза выделяются две группы сказаний: сказание о маленьком герое, отправляющемся сражаться и сказание о женитьбе Ацамаза.
Причины, заставляющие Ацамаза идти в войско Насран-алдара различны, но в дальнейшем сюжет сказания довольно устойчив.
В эпизоде снаряжения героя также встречаются популярные мотивы. Это обретение героем коня и оружия. Содержание богатырского коня в темноте, подземелье представляет собой общее место в кавказском фольклоре.
Осетинское сказание об Ацамазе и Насран-алдаре совпадает с адыгским сказанием об Ашамезе. Эпизод угона скота подробно разработан в осетинском эпосе, в адыгской версии внимание сосредоточено на битве Ашамеза и Тлебыца.
Другое сказание цикла – сказание о женитьбе Ацамаза на красавице Агунде. Это прекрасный весенний миф, не дающий структурообразующих мотивов для сюжетообразования эпоса, но являющийся главным в цикле, характеризующий героя как чудесного певца, своей магической игрой пробуждающего природу. В контексте довольно скупого на описания осетинского эпоса, это сказание выделяется своей поэтичностью.
Итак, в цикл Ацамаза входят всего две группы сказаний. Только сказание о Насран-алдаре дает устойчивые комплексы продуктивных в сюжетообразовании мотивов. Правда главным в цикле является сказание об Ацамазе и Агунде, определяющее уникальное место Ацамаза в ряду нартовских героев и интерпретирующее мировой орфический мотив.
другу нартскому даренья – от всего он отказался,
вечной золотой свирели был же несказанно рад
и её в подарок принял от Афсати. Что ж, разделом
братья старшие довольны, и сияет младший брат.
Знал, где встанет со свирелью: Чёрная гора манила,
петь для девушки прекрасной он собрался. В руки взял
золотистую певунью и направился в предгорья.
А хорош собой настолько, что народ судачить стал:
Дочь единственную Сайнаг обожает и лелеет,
красотой её любуясь, – шёлковой косой до пят,
взглядом чёрных глаз, сиявших, словно ясный день за хмурым,
и сноровкой рукодельной: что соткать, что перенять
редкостный узор старинный. Хороша её походка!
Плавно тонкий стан колебля, утром ранним за водой
шла красавица Агунда, и в кувшине узкогорлом,
медном, отражался месяц, а рассветный луч стрелой
глаз блистающих касался, и горянка, словно лебедь,
проплывала по росистым травам, чтоб воды набрать.
Пышной пеной покрывались кони юных нартов, рядом
с Чёрною горой желавших с удальством джигитовать,
чтобы взгляд привлечь Агунды. И не счесть подошв надёжных
из воловьей кожи толстой, что старейшинам стоптать
довелось, когда сватами к Сайнагу они являлись.
Никому не удавалось сердце девушки занять.
Взял сокровище, отправясь – звонкую свирель – сын Аца.
Мастер чернью разукрасил золотой свирели ствол.
Нарт отцовское наследье гладил трепетной рукою.
По горе поднялся, ловкий, на большой утёс взошёл.
Заиграл на все лады он. Под волшебное звучанье
песни чистой всё живое, словно вспрянув ото сна,
по лесам затрепетало. Головы упрямо вскинув,
рогачи-олени буйно в схватку кинулись, – весна
так их не воспламеняла. Слыша дробный пляс оленей,
серны прыгнули повыше елей, молодых дубков,
в радости затанцевали. Чёрные козлы сбежали
с круч скалистых Черногорья. Симд стремительный таков
был их, что примкнуло к пляске круторогих туров племя,
лани и косули слышат стук воинственных рогов,
стоя на краю обрыва; глядя на долину симда,
звери чудеса проворства проявляют. Через ров
лисы прыгают и зайцы – и они не утерпели,
друг за другом вперегонки понеслись под чудо-песнь.
Звери дикие все вместе – скот Афсати – под обрывом.
И домашний скот – Фалвара – тоже радуется весь,
растекаясь, точно море, по лугам широким. Всюду
жгучий голос жизнелюбья, в каждом сердце огонёк.
В горы южные проникли звуки лёгкие, в берлогах
чёрно-бурые медведи пробудились. Невдомёк
им – нескоро лето, грузно лапами топочут мишки,
из берлог на воздух выйдя посреди дремучих чащ.
На полях пустынных, бурых множество цветов раскрылось, –
роскошь, словно мать-богиня их рассыпала. В тот час
бабочки вдруг запорхали, пчёл довольное жужжанье
над расцветшими цветами с птичьим щебетом сплелось.
Разных голосов октава вторит пенью Ацамаза,
на равнине Гумской дрофы серые взметнулись. Воз
облаков и тучек пышных потянулся над землёю,
тёплыми слезами пала их волнистая гряда
на опушки, на поляны. Каждой крошечной былинки
корни пьют; земля ликует – слаще вешней та вода.
Чёрных аистов круженье мир восторженный увидел.
Пальцы нарта так искусны, снова звуки извлекли
нежности необычайной из свирели драгоценной,
восхитительной волною в еле видимой дали
склоны горные окутав, – где на скалах ни травинки,
словно бы зелёным шёлком разоделись гор бока,
громовыми голосами подпевают их вершины.
Чёрная с горою Белой в пляс пошли, да и никак
не могли остановиться. Оползни текут по склонам
у горы огромной Чёрной. Белая гора песком
стала рассыпаться мелким. Тоньше, мелодичней нотки
у свирели появились, в мире всё проснулось. Льдом
древних ледников богаты, ожили под облаками
пики гор, с бурливым шумом сбросили в ущелья сель.
Весело блеснуло солнце, оглядело воссиявший
красотой благословенной мир земной. Проснулся шмель,
загудел, будя в жилищах спящий люд, и вышли к свету
нарты, воздух животворный словно пробуя на зуб.
На восьми ладах свирели заиграли Ацамаза
пальцы быстрые, на восемь разных языков у губ
тут она заговорила, пересмеиваясь, плача,
и напев ещё чудесней во Вселенную летит.
Вдруг сплошной отвес напротив раздвигаться стал, открылась
дверь в горе, как щель, не шире, и тихонечко глядит
юная Агунда – робко показалась из палаты
своего отца, алдара и хозяина горы.
Ацамазу со свирелью удалось проникнуть песней
в сердце девушки. Оставив рукоделье до поры,
посмотреть она решила на певца. А он подумал:
«Как же так? И солнце даже не видало никогда
этой девушки прелестной! Из отцовской башни (в недрах
им горы принадлежащей) не показывалась. Да,
удалого Ацамаза. И на выступе утёса
высоко она стояла, сверху глядя на него.
Но Агунда чувство к нарту в глубине души сокрыла,
о любви не догадался. «Нартский юноша, поток
Сдвинул брови он и бросил милую свирель на камни.
Разлетелась на кусочки – не сберёг отцовский дар.
На красавицу не смотрит, а бредёт к родным в селенье,
страшною тоской охвачен, и в груди его пожар.
Жаль его и жаль свирели гордой девушке. Агунда
все осколки подобрала, завязала их в платок.
В башню принесла, хлестнула войлочной волшебной плетью.
Слились воедино части, точно не разбиты. В шёлк
завернула красный, после спрятала свирель златую
в сундучок из перламутра строгая алдара дочь.
«Пусть печалится сегодня, но когда наступит время,
он свирель назад получит, для меня играть не прочь
Странников хранитель, бог их, взял Уастырджи авсургов
двух из табуна на небе для себя и друга. Их
быстролётные копыта подковал кузнец небесный;
будто бы кремень, бросают искорки подковы. Злых,
Просьбу нарта исполняя, подошли к алдару боги:
«Удалого Ацамаза мы сваты, о Сайнаг! Ты
лишь хорошее услышишь о родне его почтенной.
Был отец его заметен среди нартов. Золотым
голосом его потомка восхищаются сегодня,
и сердца людей открыты лучшему из молодых.
Что и говорить! Надёжным родственником вам придётся,
словно кровный брат в семействе. Нет у нас вестей плохих.
нет огромных у оленей, да ещё и однолеток.
Он богам ответ Агунды слово в слово передал.
Неудачно сватовство их: эдакого не под силу
сделать из людей кому-то. В лес нагорный убежал
Долго по' лесу блуждал он, – не собрать подобный выкуп.
Нету юноши в селенье, беспокоятся о нём,
выслали на поиск самых смелых, но найти не могут.
Вечер уж, привал устроив, озаботились костром.
И привел к ним Ацамаза дым костра и дух шашлычный.
Рассказал о горе нартам. Оскорбилась молодёжь
за меньшого из храбрейших, сына Аца. Порешили
крепость захватить насильно. «Сайнаг, ты нас и не ждёшь,
воевать алдара крепость вам не нужно, не тревожься,
о наследник друга. Девушку возьмём иначе. Как?
Десять нартов на охоту пусть пойдут в Адай-ущелье.
Я пошлю добычу: встретят в тех густых лесах косяк
вымытый скакун. Немедля именитых пригласили,
юные сопровождают нартский свадебный отряд.
С правой стороны красавца, удалого Ацамаза,
старшим дружкой на Авсурге едет нарт Сослан, и рад
нарт любой включиться в поезд, за невестою летящий.
В Арджинараге в отряде появился Татартуп.
Грозный Елиа примкнул к ним, с Курп-горы сошёл на землю.
На Уаз-вершине были, славный им Никкола люб.
На Адай-горе к Афсати не замедлили заехать, –
покровителя оленей, туров как же не найти!
И на Кариу-вершину, где святилище Фалвара,
что хранит от бед барашков, заглянули по пути.
Рад Уастырджи-воитель в столь торжественном походе
поучаствовать, на сером устремился скакуне
за богами остальными, он сейчас считался младшим.
Татартуп седоголовый впереди, и на коне
с левой стороны горячий мчался Елиа, а справа –
Урызмаг Арфаном правил. Дружки плотною гурьбой
замыкали кавалькаду. Жаркое коней дыханье
взмыть заставило высоко облака. Наперебой
нартские мужи шутили. Кони всхрапывали резко,
на серебряных уздечках стрелы солнечных лучей
искрами играли. Рядом с духами земли и неба
нарты, и совета просят у небесных: «Да о ней,
за' руку красу-невесту в дом просторный сына Аца,
из родительского дома выведя её. Должно
'так' быть, если ж хитроумный Сайнаг будет козни строить,
на себя пускай пеняет. Все вы мне равны, одно
и по силам им задача. Наконец сошли на землю
со своих коней-авсургов, разостлали на траве
бурки белые; любуясь расцветающею грушей,
сели отдохнуть с дороги. Дует ветер-сорванец
Младшие алдара вышли, встретили гостей с почтеньем.
Был хозяин их расстроен и нахмуренным предстал
перед знатными гостями. Борода, как снег, белеет
Сайнага, но тонок станом, словно юноша. Держал
их в гостиную. Удобно в кресла из слоновой кости
усадил сватов хозяин, Сайнаг. Донесли ему
суть Уастырджи с Никкола, что' приезд их означает.
«О святые гости-духи! Да, волненья не уйму,
небожители, и ваше посещенье не забуду.
Радостнее дня не помню в жизни долгой. Вы вольны
поступать, как захотите, и не возражу ни слова.
Но взгляните сами, боги, как мои дела трудны!
Как несчастен Сайнаг старый, я, отец осиротевший.
Кость моя хрупка, давно уж пошатнулся точный ум.
Силы прежние иссякли, и зима настала жизни.
На краю стою могилы, не выходит лишь из дум
отповедь богам. Ни слова не сказав, переглянулись
и к отряду поспешили. Но теперь пришла к отцу
дочь его. Слова ответа услыхав, сердиться стала,
брови длинные нахмуря – что совсем ей не к лицу –
белою рукой точёной дверь открыла, удалилась,
хлопнув сильно ею в гневе. Сердце дочери своей
понял Сайнаг. Улыбнувшись, он Агунду догоняет:
«Своевольная девица, о наследница, развей
надобно спешить хорошим, во все стороны направил
он гонцов. И многолюдье хлынуло на знатный пир!
Целую неделю длилось угощение алдара.
Небожителям и нартам он поставил во всю ширь
залы пиршественной целый длинный ряд богатый; ножки
сплошь серебряные были этих дорогих столов.
Младшими людьми алдара был внесён железный вертел
с шашлыком-ахсырфамбалом, следом – трое пирогов.
Чудо, как проворно, ловко слуги на пиру сновали
и гостям рога вручали с ронгом крепким до краёв.
И двуухие кувшины чёрным пивом-алутоном
наполняли, в зал вносили люди Сайнага. Готов
торжество вести, поднялся, не забыв обычай нартский,
Татартуп. Молитву богу уважительно принёс.
Первым куваггаг отведал удалец-жених, сын Аца.
Не было доселе пира лучше, и любой запрос
мигом выполнялся, – столько служки кушаний носили,
вдвое больше, чем хотели гости съесть; лились рекой,
сердце радуя, напитки: пиво пенилось, искрился
ронг, любимый всеми. Песни веселей одна другой!
Ацамаза взгляд от счастья! Засиял, подобно солнцу,
ведь увидел невредимым дар Афсати. Приложил
он свою певунью к сердцу и в игру вложил всю душу.
Невозможно было слушать и не заплясать. Отбил
ритм вожак оленьей стаи, и со стуком заскакали
сто оленей-однолеток. Их ветвистые рога
танец резвый обостряют, в такт им гости подпевают,
и у каждого в застолье ходит ходуном нога.
А когда наугощались, под свирели переливы
нартские мужи пустились в знаменитый перепляс.
Дружки хлопают в ладоши. Пляска началась по краю
круглого стола, взлетела на верхи кувшинов-ваз.
Так от одного сегодня до другого же сегодня
целую неделю нарты пели и плясали всласть.
Как напировались вдоволь – Сайнага зовут прощаться.
И с горы отвесной Чёрной вниз спустились гости. Власть
над наследницей-Агундой передал алдар печальный.
В свадебную колесницу – дар Афсати – усадил
девушку-невесту гордый порученьем превосходным
сам Уастырджи великий. За' руку он выводил
из родительского дома хрупкую невесту друга.
Семь оленей ветверогих к жениху её везут.
И Уастырджи в дороге держит за' руку Агунду,
рядом нарт старейший едет, Урызмаг. И берегут
небожители Агунду: скачет впереди Никкола,
знамя поручили духу – покровителю равнин.
И во славу юной пары – жениха, его невесты –
джигитует сам бесстрашный Елиа. Он господин
бурь и гроз: когда ударит плетью – небо громыхает,
и копьё снопами молний ужасает мир людей.
Ступит конь его – оврагом след ложится на дороге,
а дыхание несётся, как метель зимой. Друзей
Елиа оберегает, им не заскучать в дороге.
Наконец в селенье нартском поезд свадебный, и в дом
вводит за' руку невесту сам Уастырджи. В смиренье
низко девушка склонилась пред Шатаною. О том
в кладовой твоей, Шатана! Ой, обширна кладовая!
Ой, неси нам алутона и румяных шашлыков!
Ой, чтобы шипело пиво и потрескивало мясо,
сытный сырный дух начинок исходил от пирогов!
Старшим был седобородый Урызмаг. Вознёс молитву:
«О великий бог, ты славен! Божий праведник, ведёт
пусть Уастырджи народы по тому пути, что дал ты.
Пусть, о боже, к младшим нашим жизнь безбедная придёт!
Донбеттырта подарили для него столбы большие,
потому скалы он крепче. Поперечных балок твердь
из богатого ущелья привезли, а брусья, – брусья
из ущелья Счастья взяли нарты. Чтобы подпереть
крышу, главный столб опорный из ствола большого дуба
ставят, и подобно дубу, нерушимый нартский Дом.
Цепь над очагом, о боги, вы спустили прямо с неба.
Урызмаг, из нартов лучший, – в Доме старший. Знают: в нём
общее ведёт хозяйство мудрая Шатана щедро,
в нём Сослан, снискавший славу, старшим подаёт еду.
Юноши у сильных нартов – лучшие из тех, кто молод.
Нить их жизни длинной вьётся, прочною её спрядут.
О комплексе религиозных верований древних нартов однозначно судить сложно, именно в силу его составного характера. В тотемическом плане нарты вели свое происхождения от волка, в плане космическом считали себя сыновьями Солнца. В историческом (мифологическом) аспекте среди прародителей нартов были и подводные люди донбеттыры (о них ниже). В пантеоне нартов присутствуют и христианские святые: Елиа (св.Илья), Уастырджы (св.Георгий), Йонон (св.Иоанн). Причем эти небожители появляются уже в самых ранних сказаниях, сюжеты которых относятся к до-христианской эпохе. Т.е. это следы явной трансформации таких сказаний в более поздние уже христианские времена.
В различных сказаниях можно встретит обращение героя к Богу или к Богу богов. Есть и некоторые варианты такого обращения:
И немедля Сафа привел на шелковой бечеве белого вола в селение нартов. К дому Урызмага подошел он и крикнул:
И подобные формулировки встречаются в нартском эпосе неоднократно. Более того, в паре сказаний есть конкретный временной показатель, который используется для того чтобы подчеркнуть древность эпохи:
Кстати, небесный кузнец Курдалагон из всех небожителей является наиболее общительным. Более того, он постоянно помогает нартам, используя свое кузнечное мастерство. Чаще всего эта помощь выражается в создании различных магических артефактов: чудесной свирели, выкованной из небесной стали фатыг (свирель играет сама), колокольчиков и бубенцов, звенящих на разные голоса, обладающие магическими свойствами оружие – меч, стрелы и т.п. Все эти артефакты вручаются именитым нартам, героям и переходят, как правило по наследству.
Возможно, такой характер взаимоотношений между нартами и некоторыми небожителями не более чем отражение национальных черт характера кавказских народов и на это не следует обращать особого внимания. Тем не менее, за тканью сказочных эпизодов иногда можно различить и любопытнейшие детали. Так в одном из сказаний упоминается способ, которым Курдалагон путешествовал между своим небесным жилищем и землей:
«Вошла в свою летающую башню красавица Косер. Поднялась она на башне в небо. Тогда собрались нарты, чтобы посмотреть на это диво, и она такое слово сказала им:
И опустила красавица Косер свою башню на землю, к людям.
– Тот, чьи это стрелы, пусть подойдет сюда, – сказала Косер. – Он будет моим суженым.
Обрадовался Сослан, рванул двери башни и вошел в нее. – Подожди, безумец, подожди! – закричала Косер. – Не сумеешь ты управлять моей башней!
Но не послушал ее Сослан. Рассердилась Косер. Послала вверх свою башню, а сама выскочила из нее на землю. Сослан же не заметил, что Косер выскочила из башни, обежал он всю башню и нигде не нашел ее.
Согласитесь, для народной сказочки слишком много технических деталей, вплоть до знакомства с законом ускорения свободного падения.
Вполне конкретное описание помещения с искусственным покрытием стен и прозрачным (хрусталь) полом и источником искусственного же освещения. Здесь в подводном жилище Ахсартаг женится на дочери владыки Донбеттыра красавице Дзерассе.
Впоследствии Дзерасса волшебным образом (после смерти и в результате непорочного зачатия. ) рождает Шатану. Образ Шатаны – самый яркий женский образ в нартском эпосе. Она и самая мудрая из женщин, к которой за советом и помощью обращаются все нарты. Она обладательница сильнейших магических способностей и владелица магических артефактов. Шатана является матерью Сослана. Аналогичное описание жилища донбеттыров есть в другом предании, где Урызмаг (сын Асхартага) спускается в подводное жилища, расположенное внутри скалы на небольшом островке в море.
Есть описания и других волшебных предметов:
Продолжение данной статьи вы можете прочитать здесь .
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
Описание презентации по отдельным слайдам:
Мифы- это детство человечества. К.Маркс
Основные вопросы: 1.-Какое место занимает Ацамаз в системе героев-нартов? В чем отличие от них? 2.-Почему старый Магуйраг отдал золотую свирель - дар Афсати-именно Ацамазу ? 3.-Внешняя красота как достоинство ценилось нартами только в молодых девушках. Почему же Ацамаз, которого нарты называли еще и удальцом, так восхищал соплеменников своей красотой? 4.-Какие достоинства характера и внутреннего мира хотели выразить нарты через внешнюю красоту героя?
-Почему Ацамаза принято называть солнечным, весенним образом? -Какие поступки раскрывают его характер ? -За что полюбила его неприступная Агунда? В эпосе внешняя красота человека неотделима от его внутренней красоты. Ацамаз и Агунда являются олицетворением этой гармонии. -Какое главное достоинство выражала собой красота Ацамаза(честьи гордость, умение видеть и чувствовать красоту окружающего мира, любовь) и какое-Агунды(гордость ,достоинство, чувство прекрасного ,любовь)?
В ней (в песни) нет сцен жестокости и кровопролития, которые встречаются в других сказаниях. Она чужда зловещей идее рока, которая бросает свою мрачную тень на важнейшие эпизоды истории нартов. Пронизанная с начала до конца солнцем, радостью и песней, отличающаяся, несмотря на свой мифологический характер, яркостью и рельефностью психологических характеристик и живостью бытовых сцен, полная образности, соединенной с непогрешимым чувством меры, изящно простая по содержанию и совершенная по форме, эта “Песнь” может быть названа по праву одной из жемчужин осетинской народной поэзии”. В. И. Абаев
-Вспомните подобные образы в мировой литературе, в мифологии других народов. Орфей,Садко. -Что общего у них? (Носители творческого, прекрасного начала, способные на глубокие чувства).
Домашнее задание: прочитайте мифы других народов с орфеическим сюжетом и сопоставьте с Ацамазом. Запишите ,в чем сходство и различие.
Читайте также: