1795 книга краткое содержание
Обновлено: 16.05.2024
Мрачный, жестокий, кровавый Стокгольм. Полный несправедливости и абсолютно к ней безразличный. Смерть поджидает здесь на каждом шагу и заберет с собой любого, кому не посчастливилось с ней встретиться.
Но порою смерть может стать спасением. По Городу между мостами бродят заблудшие души, которые не могут обрести покой. Живой мертвец, обрекший сотню судеб на раннюю кончину. Молодой охотник, угнетенный тенью покойного брата. И цель его охоты: загнанный зверь, от злодеяний которого содрогнется весь город.
В холодном Стокгольме одни пытаются искупить грехи, другие – скрыть свои проступки. Все они ищут избавления, но не каждый сумеет его заслужить…
Книга распространяется на условиях партнёрской программы.
Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.
Описание книги "1795"
Описание и краткое содержание "1795" читать бесплатно онлайн.
Мрачный, жестокий, кровавый Стокгольм. Полный несправедливости и абсолютно к ней безразличный. Смерть поджидает здесь на каждом шагу и заберет с собой любого, кому не посчастливилось с ней встретиться. Но порою смерть может стать спасением. По Городу между мостами бродят заблудшие души, которые не могут обрести покой. Живой мертвец, обрекший сотню судеб на раннюю кончину. Молодой охотник, угнетенный тенью покойного брата. И цель его охоты: загнанный зверь, от злодеяний которого содрогнется весь город. В холодном Стокгольме одни пытаются искупить грехи, другие – скрыть свои проступки. Все они ищут избавления, но не каждый сумеет его заслужить…
Тяжело сел в постели. Ему показалось, что мозги сделались жидкими и перемещаются в черепе, стараются занять параллельное земной поверхности горизонтальное положение. Так вела бы себя на их месте любая другая жидкость.
Встал и пошел к рукомойнику. Налил воды, опустил лицо в воду и ждал до последнего, когда уже невыносимо загорелись легкие. Потом, набирая воду в горсть, плеснул на шею и живот. Член, как всегда, эрегирован, больно прикоснуться, но он по опыту знает: самоудовлетворение невозможно. Еще один повод для стыда. Только по ночам получает он облегчение, в лихорадочных снах. Просыпается с бьющимся сердцем и с липкими ляжками – как ребенок, еще не научившийся пользоваться ночным горшком.
Почему же так получилось? Сколько ни перемалывает в голове обстоятельства, вывод всегда один: во всем ее вина, этой девки Кнапп.
Дала слово и не сдержала. Врала прямо в лицо. И бросила, как глупого жениха, попавшегося на очередное женское коварство. Сто кругов, сказала. Небось даже и в мыслях такого не держала. Поймала в ловушку.
Это отвратительный обман не давал Петтерссону покоя. Мрачный, с темными кругами под глазами, ходил он по двору и срывал зло на ни в чем не повинных, голодных пряхах. Не раз зажмуривался – стряхнуть наваждение. Часто казалось: вот же она, девица Кнапп. И возвращался в свою комнату, но и там не находил покоя. Рваный, тревожный сон, полный дразнящими мечтами, как могло бы все сложиться…
Пытался найти замену. Упаси бог, если кому-то из заключенных не повезет и она хоть чем-то напомнит обманщицу. Льняные волосы, тщательно скрываемая смелость взгляда. Такую ждет мрачная экзекуция в первый же день, но облегчения она не приносит. Почти все начинают хныкать, стоит огреть плеткой, и через пять минут с ними уже нечего делать, ни на что не годятся. И пока их тащат в больничный флигель, он плетется в спальню – даже дыхание не участилось.
Знает прекрасно – пора взять себя в руки. Слишком много он себе позволяет. Скрывать свои страсти всегда трудно, но скрывать так, чтобы не возникало подозрений, – вряд ли вообще возможно. То, что открылось один раз, никогда больше не станет тайной.
Он пытался предаться другим порокам, чтобы избавиться от даже ему самому казавшейся опасной непобедимой страсти. Напивался до одурения в своей спальне, набивал рот табаком так, что сердце пускалось в галоп и темнело в глазах, – ничто не помогало. Наоборот. Перегонное растворяло даже те тормоза, что имелись. И если какая-нибудь девка нечаянно согнула вилку или валяется в постели в ознобе – тут уж он ничего не может с собой поделать. Мастер Эрик сам ищет его руку – и начинаются танцы. Он считает круги, как всегда. Он всегда считает круги. Но сто… Сто кругов! Она обещала сто кругов – и обманула!
Колокола так и трезвонят, черт бы их побрал.
Но сегодня воскресенье, он трезв – надо держать себя в руках.
Подошел к зеркалу и принял решение, которое пережевывал уже больше недели, а может, и больше. Надо остановиться. Хотя бы на несколько недель. Приглядеть, чтобы выполнялись квоты. Трясясь от страха, много не напрядешь. Хотя бы до осени. Время покажет.
Почистил мундир, потер мылом, постарался вывести, насколько мог, темные пятна. Все. Танцы только по воскресным вечерам, как и требует народный обычай.
С вновь обретенной уверенностью Петтерссон начал методично направлять нож на подвешенном на двери ремне – физиономия должна быть чистой и розовой.
Побрился, провел по щеке рукой и довольно кивнул сам себе.
– Петтерссон… к тебе посетитель.
Интересно, кого это черт принес? Неужели опять Крук в своих башмаках для танцев с розеточками? Вытер насухо нож для бритья и положил на стол.
– Кардель. Ты его знаешь. Бродяга. Видок у него… гляди, чтобы не сблевать.
Хюбинетт не особенно склонен к метафорам, но на этот раз он нисколько не преувеличил. У Петтерссона даже глаза начали слезиться от отвращения. Кардель ждал его за воротами. Ни шагу не сделал, пришлось выйти ему навстречу.
– Ага… Кардель! Двадцать четвертый номер! Уж не забыл ли кто утюг у тебя на роже?
Конец ознакомительного фрагмента.
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дракон в скандинавской мифологии. – Здесь и далее примеч. пер.
Hej då (шв.) – прощайте.
Квартал публичных домов.
Старинная мера веса: в разных странах от 6 до 8 килограммов.
Пролив между Балтийским морем и озером Меларен, из-за перепада высот перегороженный шлюзом.
Шведская миля – 10 километров.
Сказочное, очень скрытное существо, женщина с коровьим хвостом; персонаж скандинавского фольклора.
Эта книга стоит меньше чем чашка кофе!
УЗНАТЬ ЦЕНУ
На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "1795"
Книги похожие на "1795" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Главная цель — развлечь читателя?
В десятках интервью Никлас Натт-о-Даг упрямо повторяет: главная его цель — развлечь читателя. Но путь, которым он шел к этой благородной цели, заслуживает внимания и уважения. Решил, должно быть, вот как: дай-ка я помещу расследование отвратительного по жестокости преступления в добротные исторические декорации. Будет красиво и, как теперь говорят, атмосферно. Все, чтобы развлечь читателя.
В десятках интервью Никлас Натт-о-Даг упрямо повторяет: главная его цель — развлечь читателя. Но путь, которым он шел к этой благородной цели, заслуживает внимания и уважения.
И, вдохновленный философско-детективным методом Умберто Эко , Никлас приступил к работе именно над декорациями. Декорации важны: чтобы все было как тогда.
Работа отняла почти десять лет. Думаю, и сам писатель такого не ожидал. Полицейские, тюремные, военные и военно-морские архивы, семейная переписка и газетная хроника конца XVIII века. Он построил подробнейшие декорации, выверил по старинным гравюрам, населил их, помимо вымышленных, реально существовавшими историческими фигурами и удивился: что же такое у меня вышло?
Вышло нечто, что никак не получается отнести к разряду развлекательной литературы.
Суть любой эпохи — взаимоотношения власти и народа
Наверное, Никлас не сразу пришел к этой мысли: писать подобный роман без понимания сути эпохи невозможно. Но — пришел. А суть любой эпохи всегда банальна и всегда определяется простым показателем — взаимоотношениями власти и народа.
Суть любой эпохи всегда банальна и всегда определяется простым показателем — взаимоотношениями власти и народа.
Вот это сочетание зла и ничтожества повторяется бесконечно. Из века в век, даже из тысячелетия в тысячелетие мы видим одно и то же: несправедливость, жадность и жестокость власти порождает поначалу апатию, потом внутренний протест, а потом и кровавые революции.
Романы Натт-о-Дага — это апокалипсическое полотно Босха
Кто-то уже успел сравнить романы Натт-о-Дага с апокалиптическими полотнами Босха. Это верное сравнение. Босх показал земную жизнь как копошащийся рой ангелов и демонов, где невозможно отличить одних от других. Но тут читателю повезло: возможности у писателя шире и абстрактнее, чем у художника. Художнику надо уместить все свои невеселые размышления в картину столько-то на столько-то сантиметров, а у писателя в распоряжении пятьсот с лишним страниц текста. Здесь уместились и ужасы Французской революции, и профессионально описанные сцены морских баталий, и убогая жизнь обделенных судьбой обитателей Стокгольма и его окрестностей.
С каждой страницей детективная линия все более уходит на второй план — читателю дают понять, что никакие Шерлоки Холмсы и Эркюли Пуаро не в состоянии победить облеченное властью зло.
Грустная, конечно, картина.
В истории каждой страны есть непригодные для жизни времена. Возможно, их наступление зависит от особого стояния планет, при котором власть над другими людьми получают особые негодяи. А может, астрология ни при чем — но тогда приходится признать умысел высших сил. И они, эти силы, полагают важным напомнить человечеству, к чему приводит нарушение простых правил существования биологического вида. А в наши ковидные времена и еще одна мысль не дает покоя: а вдруг Господь полностью разочаровался в созданном им черновике человечества и решил начать все с чистого листа?
Чего стоит принятое регентством при малолетнем короле огромное количество запретов — на яркую одежду, к примеру. Или на кофе: дескать, заморский напиток располагает к вольномыслию и якобинству. Запреты эти сплошь и рядом дают совсем уж неожиданные для властей результаты. К примеру, выговор дипломатам за незаконное распитие кофе привел к тому, что посольства этих стран отозвали. Швеция осталась в изоляции, и это бросило ее в объятия одной из самых кровавых в истории диктатур — постреволюционной Франции, замаравшей себя бессудными казнями и расправами.
Книги Натт-о-Дага вызвали небывалое количество читательских откликов — от восторженных до возмущенных. И примерно в половине слышится нотка облегчения: какое счастье, что мы живем в просвещенном XXI веке, а не в те проклятые времена!
Роман-паноптикум
Безусловно, найти дорогу в этом лесу довольно трудно. Писатель не поможет, потому что сам настроен более чем пессимистически. Трудно, но необходимо, иначе человечество обречено на вечную победу зла. Символичен финал романа: юная женщина с ребенком в чреве уходит в неизвестность.
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
Все три книги 1793, 1794, 1795 взаимосвязаны, одни и те же герои. Мне не очень понравилось, чем -то напоминает Диккенса. Мрачно, нединамично. Кто любит исторический детектив- может попробовать почитать.
На первой книге нужно было остановиться, вторая часть высосана из пальца, но все же интригует местами… Третья часть полный крах! Муза покинула автора, но количество страниц надо было отработать для продажи!
"Неуверенность в будущем даёт пищу для любой точки зрения".
"Нечаянный выстрел всегда можно назвать самозащитой".
Если бы моя любовь к скандинавскому детективу как к отдельному жанру не началась с "Девушки с татуировкой дракона", то на месте оригинальной трилогии Ларссона могла бы быть трилогия Натт-О-Дагга. Гнетущая атмосфера переулков шведской столицы, ярко прописанные характеры персонажей, вынужденных для поимки преступника выбирать наименьшее из зол, реальность, окутанная плащом безысходности, через редкие прорехи которого пробивается свет робкой надежды, всё это читатель найдёт здесь, в мрачном мире до боли похожего на наш.
Никлас Натт-о-Даг открыл для меня скандинавский нуар-детектив, в промежутке между его томами было несколько авторов, которых я читала в ожидании. Наверное, он же и закроет этот жанр, во всяком случае это первое впечатление после прочтения. Очень физиологично, натуралистично, до отвращения. Как прыщик ковырять - и противно, и остановиться не можешь. Прошу прощения, но ассоциации именно такие.
Интересно с точки зрения нравов просвещенной Европы в исторической перспективе на фоне очернения собственного прошлого - не так уж гуманно все было и "там". Конечно, жанр обязывает, но все же.
В последнем томе, пожалуй, все же поменьше нуара, побольше политики и философских рассуждений.
Ну и история, наконец, подошла к концу.
Да, я все надеялась, что дети в пожаре выжили, ну мало ли, успели их вынести, но нет. Жаль.
Прочитав 1794 и 1793 наконец получила продолжение 1795. Мне очень нравится и издание, и содержание. Рекомендую всем любителям исторического романа и детектива.
Спасибо автору за ещё один прекрасный роман. Не могла оторваться (100 из 100). Обложка яркая,красивая, странички белые, шрифт удобный для чтения.
Главная цель — развлечь читателя?
В десятках интервью Никлас Натт-о-Даг упрямо повторяет: главная его цель — развлечь читателя. Но путь, которым он шел к этой благородной цели, заслуживает внимания и уважения. Решил, должно быть, вот как: дай-ка я помещу расследование отвратительного по жестокости преступления в добротные исторические декорации. Будет красиво и, как теперь говорят, атмосферно. Все, чтобы развлечь читателя.
1793. История одного убийства
В десятках интервью Никлас Натт-о-Даг упрямо повторяет: главная его цель — развлечь читателя. Но путь, которым он шел к этой благородной цели, заслуживает внимания и уважения.
И, вдохновленный философско-детективным методом Умберто Эко, Никлас приступил к работе именно над декорациями. Декорации важны: чтобы все было как тогда.
Работа отняла почти десять лет. Думаю, и сам писатель такого не ожидал. Полицейские, тюремные, военные и военно-морские архивы, семейная переписка и газетная хроника конца XVIII века. Он построил подробнейшие декорации, выверил по старинным гравюрам, населил их, помимо вымышленных, реально существовавшими историческими фигурами и удивился: что же такое у меня вышло?
Вышло нечто, что никак не получается отнести к разряду развлекательной литературы.
Суть любой эпохи — взаимоотношения власти и народа
Наверное, Никлас не сразу пришел к этой мысли: писать подобный роман без понимания сути эпохи невозможно. Но — пришел. А суть любой эпохи всегда банальна и всегда определяется простым показателем — взаимоотношениями власти и народа.
1794
Суть любой эпохи всегда банальна и всегда определяется простым показателем — взаимоотношениями власти и народа.
Вот это сочетание зла и ничтожества повторяется бесконечно. Из века в век, даже из тысячелетия в тысячелетие мы видим одно и то же: несправедливость, жадность и жестокость власти порождает поначалу апатию, потом внутренний протест, а потом и кровавые революции.
Романы Натт-о-Дага — это апокалипсическое полотно Босха
Кто-то уже успел сравнить романы Натт-о-Дага с апокалиптическими полотнами Босха. Это верное сравнение. Босх показал земную жизнь как копошащийся рой ангелов и демонов, где невозможно отличить одних от других. Но тут читателю повезло: возможности у писателя шире и абстрактнее, чем у художника. Художнику надо уместить все свои невеселые размышления в картину столько-то на столько-то сантиметров, а у писателя в распоряжении пятьсот с лишним страниц текста. Здесь уместились и ужасы Французской революции, и профессионально описанные сцены морских баталий, и убогая жизнь обделенных судьбой обитателей Стокгольма и его окрестностей.
1795
С каждой страницей детективная линия все более уходит на второй план — читателю дают понять, что никакие Шерлоки Холмсы и Эркюли Пуаро не в состоянии победить облеченное властью зло.
Грустная, конечно, картина.
В истории каждой страны есть непригодные для жизни времена. Возможно, их наступление зависит от особого стояния планет, при котором власть над другими людьми получают особые негодяи. А может, астрология ни при чем — но тогда приходится признать умысел высших сил. И они, эти силы, полагают важным напомнить человечеству, к чему приводит нарушение простых правил существования биологического вида. А в наши ковидные времена и еще одна мысль не дает покоя: а вдруг Господь полностью разочаровался в созданном им черновике человечества и решил начать все с чистого листа?
Чего стоит принятое регентством при малолетнем короле огромное количество запретов — на яркую одежду, к примеру. Или на кофе: дескать, заморский напиток располагает к вольномыслию и якобинству. Запреты эти сплошь и рядом дают совсем уж неожиданные для властей результаты. К примеру, выговор дипломатам за незаконное распитие кофе привел к тому, что посольства этих стран отозвали. Швеция осталась в изоляции, и это бросило ее в объятия одной из самых кровавых в истории диктатур — постреволюционной Франции, замаравшей себя бессудными казнями и расправами.
The Wolf and the Watchman
Книги Натт-о-Дага вызвали небывалое количество читательских откликов — от восторженных до возмущенных. И примерно в половине слышится нотка облегчения: какое счастье, что мы живем в просвещенном XXI веке, а не в те проклятые времена!
Роман-паноптикум
Безусловно, найти дорогу в этом лесу довольно трудно. Писатель не поможет, потому что сам настроен более чем пессимистически. Трудно, но необходимо, иначе человечество обречено на вечную победу зла. Символичен финал романа: юная женщина с ребенком в чреве уходит в неизвестность.
Читайте также: