Тема возмездия в творчестве блока сообщение
Обновлено: 02.07.2024
Зависимость “Возмездия” А. Блока от “Евгения Онегина” вне всяких сомнений. Однако мы здесь попробуем увидеть эту зависимость преломившейся в творчестве Я. Полонского, поскольку связь Блока и Полонского просто лежит на поверхности, хотя до сих пор и недостаточно исследована, особенно в лироэпике. Мы сопоставим “Свежее преданье” с “Возмездием” по некоторым чертам творческой истории, по характеру фабулы, типу главного героя, общему литературному фону и пр.
Все это должно опираться на структурные черты “Онегина”,
Блок, несомненно, читал “Свежее преданье”, Хотя прямых свидетельств этого пока установить не удалось. Во всяком случае, в записях Блока упоминаются тома 1 – 3 из пятитомника Полонского, а как раз в третьем томе и находится “Свежее преданье”. Возможно, Блоку была знакома и журнальная, более полная, версия романа.
Как “Возмездие”, так и “Свежее преданье” создавались в периоды резких социальных сдвигов, что в несколько ином смысле можно сказать и об “Онегине”. Время быстро
убегало вперед, и оба романа отставали. Как мы уже заметили, Полонский оборвал стихотворное повествование, досказав фабулу сжатой прозой. Нечто подобное пришлось сделать и Блоку.
Начав “Возмездие” в 1910 г., он в 1919-м пишет большое предисловие к поэме, в котором, “не чувствуя ни нужды, ни охоты заканчивать поэму, полную революционных предчувствий, в года, когда революция уже произошла” (13)*, кратко пересказывает фабулу трех ее глав и эпилога, останавливаясь преимущественно на философской концепции произведения. Таким образом, сходный способ окончания двух стихотворных повествований свидетельствует, во-первых, что они оба запоздали в соревновании с “громадно-несущейся жизнью” и что они, во-вторых, претендовали на контакт с незавершенной современностью, в связи с чем можно говорить о жанровой интенции романа в стихах.
“Свежее преданье” и “Возмездие” могут быть сближены тематически. Возникая на семейно-бытовой, мемуарной основе, они затем развертываются в художественном плане, вбирают в себя ряд социально-исторических идей и явлений. “Возмездие”, однако, объемнее, “каждая глава, – пишет Блок в “Предисловии”, – обрамлена описанием событий мирового значения; они составляют ее фон” (с. 298). Захват “Свежего преданья” несравнимо уже, о чем писал еще Аполлон Григорьев.
При всем том оба произведения объединяются способом построения фабулы, слабо развитой, фрагментарной, а то и вовсе оборванной. То же и в “Онегине”.
Тип главного героя романа в стихах в своей основе также остается неизменным у Пушкина, Полонского и Блока. Это онегинско-чаадаевский тип, социально не прикрепленная, “центробежная фигура”. В обоих произведениях чрезвычайно важна тема исторического возмездия (у Блока, разумеется, она гораздо ярче), но у Полонского истоки возмездия лежат в духовно-нравственном воспитании, а у Блока оно идет через “коротенький обрывок рода” темным органическим путем.
В связи с этим укажем еще на одно отличие “Свежего преданья” от “Возмездия”. Действие романа “Возмездие” уходит от современности на сорок, примерно, лет назад и лишь оттуда возвращается к настоящему. “Восьмидесятые годы, – писал О. Мандельштам, – колыбель Блока, и недаром в конце пути, уже зрелым поэтом в поэме “Возмездие” он вернулся к своим жизненным истокам – к восьмидесятым годам” (14)*. Полонский также возвращается, но не слишком далеко, к сороковым годам XIX в., к своим духовным истокам, и, вернувшись, оставляет там действие самого романа.
Для жанра романа в стихах такие ретроспективы, скорее всего, не слишком благоприятны: жанр живет контактом с незавершенной современностью.
Временной диапазон “Возмездия” более характерен для поэмы, но сам Блок, несомненно, ощущал в ней романное начало, так как говорил о “Возмездии” как о “моих “Rougon – Macquar’ах” в малом масштабе”.
Герой “Возмездия” – “отец”, художественно и философски одаренный профессор права, подобно Камкову, “списан с натуры” – это Александр Львович Блок. Но в данном случае гораздо важнее их общая литературная родословная: они прямые потомки Онегина. В то же время от Онегина они расходятся в разные стороны: Камков, при всем его духовном и нравственном максимализме, пассивен и покорен судьбе, “отец” же не случайно “похож на Байрона”, он еще и демон, и хищник, но его порывы тонут в собственном эгоцентризме.
Оба по-разному несчастны в любви: Камков не получил желаемого ответа на свое чувство, “отец” не мог удержать своего счастья. Все это, безусловно, онегинские варианты. Пушкинский герой может лишь утешаться знанием о взаимном чувстве Татьяны, между ним и нею непроходимая стена долга и самоотречения. Гибель героев Полонского и Блока совершенно однотипна, только Камков погибает с меньшей остротой и неприкаянностью.
Непреодолимая тяга оборвать корни губит обоих, и это вполне может быть выражено формулой Блока из черновиков третьей главы “Возмездия”: “…человек, опускающий руки и опускающийся, прав. Нечего спорить против этого. Все так ужасно, что личная гибель, зарывание своей души в землю – есть право каждого”.
Мы уже говорили о грибоедовском фоне для “Онегина” и “Свежего преданья”. С еще большим правом это можно сказать о “Возмездии”. Интерес Блока к Грибоедову не нуждается в пояснениях.
В “Возмездии” множество реминисценций из “Горя от ума”. Например: “А в глубине души все та ж Княгиня Марья Алексеевна”, “Шалят; Они не моего романа”, “Тот странен и с людьми несхож”. Стихи из первой главы “То ум холодный, ум жестокий Вступил в нежданные права” проясняются как “грибоедовские” в третьей: “И в снах холодных и жестоких Он видит “Горе от ума””. Последние стихи перерастают в так называемой второй редакции “Возмездия” в своеобразную поэтическую интерпретацию комедии, позже отброшенную:
Кто 6 ни был ты, – среди обедов, Или, храня служебный пыл, Ты, может быть, совсем забыл, Что был чиновник Грибоедов, Что службы долг не помешал Ему увидеть в сне тревожном Бред Чацкого о невозможном И Фамусова шумный бал…
Так “Горе от ума” своей “неразгаданностью” и “трагическими прозрениями” (Блок) осложняет образ “отца”, смешиваясь с холодностью лермонтовско-врубельского демона. Так грибоедовская комедия дает боковое освещение целой ветви романа в стихах от Пушкина к Полонскому и Блоку. Интересно заметить, что заглавия у Полонского и Блока ориентированы на произведения близких по времени предшественников: “Горе от ума” и “Строитель Сольнес” Ибсена. Как в “Онегине”, как в “Свежем преданье”, так и в “Возмездии” наблюдается размытость границы между поэзией и реальностью.
Блок упоминает множество исторических и реальных лиц: Софья Перовская, неназванный Степняк-Кравчинский (“гость новый”), дед поэта Бекетов, Щедрин, Достоевский, Победоносцев и многие другие. На мгновение в “Возмездии” появляется и автор “Свежего преданья”. В памяти Блока, видимо, сохранился чей-то рассказ о поэтических чтениях последней четверти XIX в., так как в статье “Вечера искусств” (1908) тот же штрих воспроизведен в прозе: Полонский читает стихи “с торжественно протянутой и романтически дрожащей рукой в грязной белой перчатке” (15)*.
Любопытна сама трансформация образа из прозаического в стихотворный с отсечением снижающих деталей, сгущением и стилистическим возвышением.
Появление Полонского в “Возмездии” интересно еще с одной стороны. Само звучание фамилии и в особенности жест его “простертой длани” неожиданно смыкаются с польской темой “Возмездия”, так как ассоциативно притягивают из “Предисловия” “Костюшку с протянутой к небесам десницей” . Если прибавить сюда стих Пролога “Угль превращается в алмаз”, являющийся реминисценцией из Циприана Норвида “А вдруг из пепла нам блеснет алмаз” (наблюдение 3.Г. Минц), и еще некоторые стихи, то можно обнаружить лейтмотив мазурки, ведущей тему Возмездия.
Мазурка, кстати говоря, хоть и не столь значимо, но звучит и в “Онегине”, и в “Свежем преданье”.
По словам самого Блока, тема России — главная в его поэзии. Блок обратился к этой теме уже в самом начале своего творческого пути и остался верен ей до конца жизни. Пишет Станиславскому: Этой теме я посвящаю жизнь.
В стихах о России явно слышатся традиции М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова и Ф. И. Тютчева. Очень близка Блоку лермонтовская “Родина” с ее отрицанием официального патриотизма и провозглашением любви к скромной и бедной крестьянской России.
России посвящено главное произведение Блока — неоконченная поэма “Возмездие” (1901 — 1921). Перед читателем проходят эпизоды из российской истории, проходят образы народовольцев, “огромного, водянистого” царя (Александра III), “Державного Основателя” (Петра I). Вся поэма пронизана лейтмотивом “возмездия” — ритмом мазурки, любимого танца угнетенной Польши. В строфе о Победоносцеве поэт называет его злым “колдуном”, “волшебником”, а Россию сравнивает с очарованной им спящей красавицей. Здесь возникают параллели со стихотворением “Русь”. Авторский замысел раскрывается в предисловии к публикации третьей главы поэмы. Блок пишет о своих “революционных предчувствиях” накануне первой мировой войны.
Стихотворение проникнуто глубокой патриотической направленностью. Автор как бы призывает все-таки одуматься, еще раз все взвесить и прийти именно к миру, а не к ужасам очередных войн, которые грозят глобальными разрушениями, тому, что так долго и упорно строилось веками.
Перед героем две дороги. Одна – труд, тяжёлый и однообразный. Другая – любовь прекрасной женщины, покой и очарование соловьиного сада. Герой оставляет свою жалкую хижину, верного помощника осла и идёт туда, в манящий соловьиный сад. Но очень скоро он понимает, что счастье было там, на каменистых тропинках, по которым он шёл со своим ослом. Герой покидает прекрасный сад, нежную возлюбленную, но поздно. Уже нет ни его хижины, ни его осла, а по тропинке, протоптанной его ногами, спускается другой человек.
В поэме противопоставляются две темы. Первая – будничная прозаическая жизнь, наполненная содержанием и действием. Вторая – райская жизнь, без дела и цели. Текст поэмы состоит из семи глав. С самого начала возникает первая тема, которая, перекликаясь со второй, продолжается в течение трёх глав. Уже с четвертой главы герой попадается в сад. Пребыванию в саду, второй теме, посвящено всего четыре строфы. А дальше вновь появляется первая тема, но это уже не жизнь, наполненная содержанием и действием, а итог пребывания в саду – одиночество, бессмысленность существования.
Тема страшного мира в лирике Блока сквозная, она переплетена с проблемой отсутствия духовности и бесконечных социальных противоречий в обществе. Поэт-символист акцентирует внимание на том, что в городе преобладает стихия безнравственности и губительных человеческих пороков. Творчество автора пленит вот уже которое поколение читателей, а его герои, какими бы они ни были, становятся предметом рассуждений на страницах школьных сочинений.
Мотивы цикла
Мотивы страшного мира чаще всего трактуют как олицетворение буржуазного общества. Но это лишь та часть зловещего айсберга, которая на поверхности. Есть и другая, скрытая его часть: человек, погрузившийся глубже, испытывает вредоносное влияние мира. Особенно пагубно он воздействует на общепринятые нормы нравственности и морали.
Внутреннее противостояние прекрасного и порицательного доведено в цикле до высшей точки. Автору больно осознавать причастность ко всей этой скверности. Он глубоко переживает чувство собственной греховности и душевной замкнутости.
Образы героев
- в первом — картина бессмысленности бытия;
- во втором — предопределение человеческой судьбы;
- в третьем — внутренний мир личности.
Произведение представляет собой рассказ о человеке, которого гнетёт грязь окружающей его действительности.
Последующие сборники
Лики страшного мира в поэзии Блока продолжают своё существование и в его последующих работах. В них он отразил определённые события и собственные душевные переживания.
Так, в свет вышли циклы:
Блок в своём творчестве поднял животрепещущие темы, которые рано или поздно встают на пути каждого человека. Это извечные душевные переживания, когда необходимо сделать решающий выбор между такими вечными ценностями, как добро и зло, любовь и ненависть, радость и уныние. Не каждому под силу преодолеть подобного рода испытание. Вот здесь и начинается чувство неудовлетворённости жизнью, которая превращается в череду монотонных и бессмысленных дней.
Не испытав негативных эмоций и не попав в трудную житейскую ситуацию, человек не оценит ярких положительных моментов. Мир предстает перед нами многогранным. Понятия гармонии и счастья у каждого свои.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
Далее следует мысль о роде, красной нитью проходящая через все произведение: о том, что сын – это отражение отца и его продолжение, что они оба – звенья одной цепи. Здесь стоит вспомнить отца Блока, с которым неразрывно связаны эти строки и которого поэт так мало знал.
Действие разворачивается в 70-х годах 19 века: во времена народовольческого движения в одной из либерально настроенных семей появляется привлекательный молодой человек, одновременно похожий на Байрона и демона. Он постепенно внедрился в семью интеллигентов, женившись на одной из дочерей и увезя ее впоследствии в Европу. Через несколько лет дочь возвращается на Родину с первенцем на руках.
Читайте также: