Сообщение своеобразие языка солженицына публициста

Обновлено: 20.05.2024

Татьяна Винокур

Стилистическое и языковое мастерство А.И. Солженицына, отмеченное редким своеобразием, не может не привлечь внимания языковедов. А парадоксальность отрицательного отношения к нему многих читателей обязывает дать характеристику языка и стиля хотя бы одного из произведений этого автора, основанную прежде всего на фактах.

Но соотношения авторского и прямого речевых планов (если за отправную точку принимать несобственно-прямую речь) могут быть сдвинуты и в обратном направлении. Таким обратным сдвигом является непосредственное столкновение косвенной и прямой речи в пределах одного предложения, периода, иногда шире — эпизода:

«Как хвост (колонны зэков. — Т.В.) на холм вывалил, так и Шухов увидел: справа от них, далеко в степи чернелась еще колонна, шла она нашей колонне наперекос и, должно быть, увидав, тоже припустила. Могла быть эта колонна только мехзавода…

Не меньшей выразительности достигает и другой стилистический сдвиг — непосредственная передача прямой речи на общем фоне несобственно-прямой. Прямая речь других персонажей экспрессивно-стилистически интерпретируется шуховским речевым обрамлением:

«Кладет Шухов (кирпичи. — Т.В.), кладет и слушает:

— Да ты что?! — Дэр кричит, слюной брызгает. — Это не карцером пахнет! Это уголовное дело. Тюрин! Третий срок получишь!

Ух, как бригадирово лицо перекосило! Ка-ак швырнет мастерок под ноги! И к Дэру — шаг! Дэр оглянулся — Павло лопату наотмашь подымает… Дэр заморгал, забеспокоился, смотрит, где пятый угол.

Бригадир наклонился к Дэру и тихо так совсем, а явственно здесь наверху:

— Прошло ваше время, заразы, срока давать. Ес-сли ты слово скажешь, кровосос, — день последний живешь, запомни!

«Цезарь Шухову улыбнулся и сразу же с чудаком в очках, который в очереди все газету читал:

— Аа-а! Петр Михалыч!

И — расцвели друг другу как маки. Тот чудак:

— А у меня “Вечерка”, свежая, смотрите! Бандеролью прислали.

— Да ну? — И суется Цезарь в ту же газету. А под потолком лампочка слепенькая-слепенькая, чего там можно мелкими буквами разобрать?

— Тут интереснейшая рецензия на премьеру Завадского.

В третьем, четвертом и т.д. взятом нами отрывке — аналогичное явление: нелитературные слова не определяют общего лексического состава повести.

В большей своей части эта диалектная характеристика формируется даже не за собственно лексический счет (халабуда, наледь, гунявый, ухайдакаться), а за счет словообразования: укрывище, недотыка, наскорях, удоволенный, смогать, обневолю. Такой путь приобщения диалектизмов к художественной речевой сфере обычно вызывает у критики заслуженно одобрительную оценку, так как он обновляет привычные ассоциативные связи слова и образа [6].

Знание народной речи дало писателю и нелегкий жизненный опыт, и, без всякого сомнения, активный профессиональный интерес, побудивший его не только наблюдать, но и специально изучать русский язык.

«Поздней осенью, уж земля стуженая, им все кричали:

— Снять ботинки, мехзавод! Взять ботинки в руки!

Так босиком и шмоняли. А и теперь, мороз, не мороз, ткнут по выбору:

— А ну-ка, сними правый валенок! А ты — левый сними!

Во-вторых, отдельные слова тюремного жаргона автор комментирует, иногда в тексте, иногда прямой сноской (кум, БУР). Смысл некоторых из них с достаточной ясностью раскрывается самим контекстом, без специальных пояснений. В частности, это касается и аббревиатур (гулаг, зэк). Сложносокращенные и просто сокращенные слова понятны безусловно — начкар, опер. Очень прозрачна и тюремная фразеология — качать права, совать на лапу, травить бдительность, от звонка до звонка.

В-третьих, неясно, на какого читателя должен ориентироваться автор произведения, чтобы быть уверенным в том, что все употребленные им слова известны каждому, кто захочет прочесть его книгу.

Настоящее искусство — это прежде всего правда. Правда в большом и малом. Правда в деталях. В этом смысле для языка художественного произведения нет никаких псевдоэтических норм, нет фарисейских правил, что можно и чего нельзя. Все зависит от того, зачем употребляется в литературе то или иное речевое средство.

Рецидивом самого мрачного догматизма явилось бы сейчас утверждение, что литература вообще не должна изображать отрицательные стороны нашей действительности. А если должна, то, естественно, такими художественными приемами, которые вызваны к жизни требованиями эстетически осмысленной типизации.

Таким образом, пока существует тюремный жаргон (а он умрет сам собой, когда исчезнут преступления и тюрьмы), одинаково бесполезно и закрывать глаза на его реальное существование, и возражать против его использования в реалистической художественной литературе.

Высшая степень эмоциональной насыщенности слова, в котором, как в едином порыве смутной надежды и тоски, выражает себя сразу весь лагерный народ: очень ждут бурана. В буран не выводят на работу. « — Эх, буранов давно нет! — вздохнул краснолицый латыш Кильгас. — За всю зиму — ни бурана! Что за зима?!

Очень точно выраженная смесь ненависти и фамильярного презрения в наименовании дежурного надзирателя: дежурняк.

Неожиданной экспрессией оборачиваются:

Здесь названы лишь некоторые формы проявления своеобразной интерпретации автором словотворческого процесса. Остальные из них должны быть впоследствии изучены более детально.

Также необходимо в дальнейшем обратиться и к наиболее традиционной части анализа языка художественного произведения — к наблюдению над специальными образно-метафорическими речевыми средствами, которыми пользуется писатель.

Но общая стилистическая направленность произведения определяется как раз крайней скупостью автора на использование переносно-фигуральных свойств слова. Его ставка в достижении высшей художественной цели — это, как мы могли увидеть, ставка на обратное явление — на образную весомость первоначального, прямого значения слова во всей его простоте и обыденности.

Не случайно поэтому спокойную и горькую квинтэссенцию всего того, что говорит нам Иван Денисович, автор заключает не в специальные, архитектонически многосоставные отступления, а в уникальные по своей емкой немногословности и прямолинейному аскетизму заметки, сделанные как бы вскользь:

Сосредоточенный в этих замечаниях лаконичный итог невеселых размышлений героя — стилистический ключ ко всей повести, помогающий читателю открыть ее точную правдивость и неповторимую выразительность, которые не терпят в литературе никаких языковых компромиссов.

[1] Мотылёва Т. В спорах о романе // Новый мир. 1963. № 11. С. 225.

[4] См.: Виноградов В.В. О художественной прозе. М.; Л., 1930. С. 50.

[9] «…Третья болезнь, от которой пытаются вылечить русский язык всевозможные лекари и целители, — такая же мнимая, как и первые две.

Я говорю о засорении речи якобы непристойными грубостями, которые внушают такой суеверный, я сказал бы, мистический страх многим ревнителям чистоты языка.

Страх этот совершенно напрасен, ибо наша литература — одна из самых целомудренных в мире. Глубокая серьезность задач, которые ставит она перед собою, исключает всякие легковесные, фривольные темы…

В истории русской литературы А. Солженицын занимает место преемника Л. Толстого, его традиций создания эпических полотен жизни народа, критического анализа социальных процессов и исследования национального характера, его позиции писателя-правдолюбца, неподкупного судьи властей и нравственного наставника общества. Творчество Солженицына вырастало на пересечении его глубокого интереса к российской истории ХХ века и личного жизненного опыта, вынесенного из сталинских тюрем и лагерей. Отсюда — основополагающие в его прозе переплетение автобиографического и документального начал.

И в замысле, и в структуре произведения, и в последующей его жизни для Солженицына первоочередное значение имеет жизненный материал, главенство которого является стержневой составляющей не только композиции, но и сюжета, жанра, шире – всего творчества писателя. Материал и задача неразделимы.

Все элементы структуры художественного текста – от системы образов до частного приёма – А.И. Солженицын рассматривает в их функциональности.

Важное место при прочтении выбранного произведения отводится раскрытию символики его заглавия, системе героев, событий, тому, как они формируют сюжет или входят в него. Писатель внимательно вглядывается в композицию не только всего произведения, но и отдельного эпизода, в приёмы повествования и описания, чувствует ритм и как теоретик, и как практик (понятие ритма связано у Солженицына не только с композицией и языком произведения, но – через композицию и язык – с авторским пониманием мироустройства, со своеобразным дыханием художественного произведения).

Проникновенность, с которой Солженицын погружается в каждого автора, заметна во всём. Отсюда и богатство интонаций и соответствующих эпитетов, а также местоимений и междометий, присутствующих в тексте: от радостных и восторженных (так о Чехове, Шмелёве, Замятине, Светове) до саркастических (о Белом, Малышкине) и даже выражающих разочарование (опять же о Чехове, Замятине, Белом, Малышкине, но и о Пильняке, Тынянове, Гроссмане, Леонове). Авторская интонация варьируется от автобиографической интимности и лирической проникновенности до публицистической заострённости.

Полемичность – постоянное свойство стиля Солженицына. В этом его критические работы похожи на его художественные произведения. Полемика усиливает напряжённость стиля, создаёт предельную сжатость, уплотнённость мысли, чёткую внутреннюю структурированность. Если Солженицын ведёт полемику, то очень остро, строго, сильными средствами. Отсюда его пристрастность, которая многим кажется излишней субъективностью, но именно этим он и интересен.

Важной характеристикой стиля Солженицына является и его постоянный незримый контакт, диалог с читателем.

Прочитать материал, НЕ КОНСПЕКТИРОВАТЬ. Письменно ответить на вопросы:

Дополнительное задание: В произведениях каких приднестровских авторов можно найти варианты языка и стиля А.И. Солженицына? (фамилия автора и название произведение и кратко о чем произведение).

Важной характеристикой стиля Солженицына является и его постоянный незримый контакт, диалог с читателем.

Прочитать материал, НЕ КОНСПЕКТИРОВАТЬ. Письменно ответить на вопросы:

Сегодня, 11 декабря, весь литературный мир празднует столетие со дня рождения Александра Исаевича Солженицына. Хотя масштаб его фигуры - не только в России, но и во всём мире - настолько большой, что для рассказа о нём нет необходимости устанавливать специальные даты - Солженицын действительно себя обессмертил и памятник себе воздвиг тот самый.

Солженицынское творчество, как и всё великое, неоднозначно. И критика вокруг него тоже пестрит совершенно разными мнениями. Кто-то видит в нём чуткого знатока русской души и чуть ли не реинкарнацию Достоевского, кто-то не может простить ему популяризацию пресловутой тюремной и лагерной романтики и пренебрежение фактами. Зарубежные режиссёры снимают фильмы по его идеям, упоминаниям и отсылкам к его романам нет числа в массовом искусстве, но в то же время находятся люди, принципиально не открывающие книги Солженицына.

Дискуссии о нём можно разводить вечно, но в чём Александру Исаевичу уж точно отказать нельзя, так это в любви к русскому слову и языку. Именно на этом мне бы и хотелось сфокусировать ваше внимание сегодня.

Словарь языкового расширения не преследует обычную цель обычного словаря: дать как можно более полную подборку употребляемых слов. Нет, у Соженицына была другая задача: дать альтернативу, вспомнить все самые странные и непонятные словоформы, в которых можно увидеть и гибкость, и глубину. А ещё те исконно русские слова, которым сегодня мы придали бы другое значение.

Особенно внимательно Солженицын относился к необычным наречиям и отглагольным существительным. Он говорил, что ценит их энергию. Вообще, составляя словарь, Александр Исаевич во многом полагался именно на свою интуицию. Каждое найденное слово он как будто примерял на язык, выясняя, есть ли смысл его воскрешать, обещают ли эти слова гибкость в применении. Поэтому для писателя совсем не было важно, где именно было найдено слово - в небольшой далёкой деревушке, в старинной книге или в церковной проповеди. Это своеобразная дань современности: границы географические или же профессиональные в двадцатом веке своё значение утратили.

Попробуйте догадаться, что значат эти слова:

Алоголубый, алчнеть, еженочь, ежеутрь, неують, ералашить, бажать, облётки, обрат, фырок, хахать, рыкота, мутосвет, вохлач, маламзя, хухряй, талагай, талалакать, умурзиться.

А теперь вспомните ещё раз, что это не выдуманные детские ляськи-масяськи, а наш с вами любимый великий и могучий.

Это такой наоборотный словарь. Обычно малоупотребительные слова отсеиваются, как ненужные, здесь же именно они и правят балом. Некоторые слова вообще даются без объяснения - об их значении можно только догадываться по контексту:

Длиннотенный, дивеса, доброличие, кусовьё, кряжина.

Этот приём призывает включить воображение и смело использовать понравившиеся словечки, не сковываясь их значением. Вообще, многозначность - одна из потрясающих особенностей русского языка. Поэтому Солженицын, составляя свой словарь, не претендовал ни на какую академическую и научную значимость, именно поэтому он называл его художественным произведением.

Это произведение колоссально по объёму работы. Только человек, истинно любящий свой родной язык, смог бы потратить десятилетия на исследования и составление такого словаря. И мы очень благодарны ему за этот труд, ведь благодаря ему не приходится забывать о том, что язык - это живая, постоянно развивающаяся субстанция, выучить которую и вместить полностью, как объять необъятное, невозможно.

Основным является сессионный cookie, обычно называемый MoodleSession. Вы должны разрешить использование этого файла cookie в своем браузере, чтобы обеспечить непрерывность и оставаться в системе при просмотре сайта. Когда вы выходите из системы или закрываете браузер, этот файл cookie уничтожается (в вашем браузере и на сервере).

Другой файл cookie предназначен исключительно для удобства, его обычно называют MOODLEID или аналогичным. Он просто запоминает ваше имя пользователя в браузере. Это означает, что когда вы возвращаетесь на этот сайт, поле имени пользователя на странице входа в систему уже заполнено для вас. Отказ от этого файла cookie безопасен - вам нужно будет просто вводить свое имя пользователя при каждом входе в систему.

Один из важнейших законов словесности – закон употребления слов языка в зависимости от условий высказывания. Автор должен уметь выражать собственные чувства, точно, понятно и лаконично передавая информацию; оказывать на читателя эмоциональное, эстетическое воздействие; создавать яркие образы людей, описывать внутренний мир и состояние человека, поэтические картины природы. Это и есть особенности выразительности речи.

Особенности выразительности речи А. И. Солженицына исследованы недостаточно

В работе попытаюсь ответить на следующие вопросы:

• Каково жанровое своеобразие философских миниатюр А. И. Солженицына?

• Каковы индивидуально-авторские способы слововыражения писателя?

Жанровые особенности лирических миниатюр писателя

Стихотворения в прозе – один из видов лирических произведений в прозаической форме, обладающие такими признаками лирического стихотворения, как небольшой объём, эмоциональность, бессюжетная композиция. Им присуще членение на небольшие абзацы, обращение к чувствам, переживаниям лирического персонажа. В стихотворениях в прозе ярко выражается личное переживание или впечатление автора.

А. И. Солженицын делает мелкие зарисовки тех картин, которые он видит вокруг себя. Писатель подмечает в природе важные и удивительно точные детали. Полотна художника слова яркие и красочные, в них он вкладывает глубокий философский смысл.

Солженицын вводит в текст миниатюры второго рассказчика – надзирателя колонии, который в спокойной форме повествует об осквернении монастырских стен, о том, что из церковных кирпичей колхоз пытался построить коровник, об осквернении праха архиерея. Писатель поднимает проблему духовной деградации людей, для которых не осталось ничего святого.

Средства выразительности в философских миниатюрах.

В целях достижения большей выразительности Александр Исаевич Солженицын широко использует тропы - слова в переносном значении.

В лирических миниатюрах писатель применяет аллегорию: вязовое бревно - символ жизни, символ способности сопротивляться, не смотря ни на что; песик Шарик – символ свободы.

Словарный запас писателя богат и разнообразен

Несомненно, в своём творчестве А. И. Солженицын использует основной лексический пласт русского языка – слова общелитературной речи.

Особо выделяет автор тюремную лексику: вышки, вахта, в зоне с целью подчеркнуть разрушение красивейшего древнего города Ольгова; широко применяет церковную лексику: монастырь, иконы, склеп, архиерей, мантия, паперть, притвор.

В стихотворениях в прозе писатель употребляет устарелые для своей эпохи языковые элементы: мурава, купальни, прясла, гумно и др. Солженицын использует архаизмы и для создания исторического колорита эпохи, и для придания речи оттенка торжественности или иронии.

Солженицын употребляет топонимические термины: Нева, Мойка, Невский, канал Грибоедова, Чёрная речка, Охта; Картунский Бор, озеро Сегден, деревня Льгово и село Константиново; города Рим, Москва, Любичи; горы Белала-Кай и Джугутурлючат; река Ока. Использует антропонимы (собственные имена людей) – Саваоф, Иоанн Богослов, Полонский

Выразительные словообразовательные средства.

Писатель достаточно широко использует морфемный состав.

В лирических миниатюрах писатель часто использует уменьшительно-ласкательные суффиксы:

-ёнок- -к- -ик- -инк- -еньк- -очк- -ок-

ут –ёнок брюш –к(о) пёс-ик бус-инк(и) мал -еньк(ий) кост-очк(и) ишач-ок кут - ёнок нож – к(и) дом – ик тёпл-еньк(ий)

глаз – к(и) клю-вик жал-к-еньк(ий)

лап- к(и) жёлт-еньк(ий)

Суффикс -ен многозначен. Автор использует нерегулярную словообразовательную единицу, выделяющуюся в именах существительных, которые обозначают разговорные названия лиц, характеризующихся качеством или свойством, заключённым в мотивирующем слове: злодей.

Одна из функций суффикса -ат в русском языке - образование формы множественного числа имён существительных мужского рода на -онок-, имеющих уменьшительно-ласкательное или только ласкательное значение (дошколята, пострелята).

Синтаксические средства выразительности

Таким образом, чтобы усилить экспрессивность речи, увеличить силу её воздействия на адресата, Александр Исаевич Солженицын употребляет различные синтаксические фигуры.

А. И. Солженицын делает мелкие зарисовки тех картин, которые он видит вокруг себя. Полотна художника слова яркие и красочные, но в них он вкладывает глубокий философский смысл.

Все три миниатюры написаны в форме внутреннего монолога повествователя.

Чтобы сделать изображение характера, явления, предмета или персонажа боле выразительным, чтобы показать своё отношение к изображаемому, вызвать у читателя эмоциональный отклик, сформировать у него определённую оценку того, что изображено, автор использует специальные средства – фигуры и тропы речи.

Индивидуально-авторское слововыражение Солженицына заключается в комбинации книжных и разговорных слов, придающих мысли художника особую экспрессию. С этой целью писатель использует историзмы, архаизмы, тюремную лексику, вульгаризмы, жаргонную и разговорную лексику.

Для того чтобы повлиять на читательское восприятие, А. И. Солженицын использует окказионализмы, которые придают особые оттенки авторской мысли.

Читайте также: