Сообщение о современной деревне
Обновлено: 30.06.2024
Деревня Чухраи, юг Брянщины. Ну, как деревня – одна улица на 15 домов, и стариков здесь проживает столько же. Никаких благ цивилизации. До ближайшего магазина семь километров, поэтому все самое необходимое деревенские делают самостоятельно. Муку, соль и спички привозят в автолавке. Здесь в домах остались русские печи и нет даже холодильников. Вместо них – ведра с холодной водой. Сеют и жнут крестьяне тоже вручную. И кажется, что природа понемногу берет реванш над людьми – огороды защищают от диких кабанов, а скот – от медведей и волков.
А вот пишут о совсем другой деревне:
Лет 15 назад, во время строительства асфальтированной дороги, местному жителю задали вопрос, рады ли они (местные жители) новой дороге. На что почти трезвый местный житель ответил, что он лично ни фига не рад, потому что "теперь мент будет чаще приезжать", имея ввиду участкового милиционера из соседней более крупной деревни.
Совсем как крепостные в той самой некрасовской поэме. Там тоже проложили дорогу, только местные были не рады барину.
Школы, больницы и другие объекты социальной сферы – вообще очень интересная тема. Питерский врач, работающий в ЯНАО рассказывает: удобств в жилище нет, но медпункт деревни оборудован всем необходимым, включая гинекологическое кресло. Хотя, пациенты приходят к фельдшеру не лечиться, а общаться. Благодарят, чем могут: кто уловом, кто урожаем.
Как и во многих далеких деревнях, в местном сельпо торгуют под запись: пенсию здесь приносят раз в несколько месяцев в лучшем случае, а кушать хочется каждый день. Цены, кстати, не радуют: десяток яиц, к примеру, обойдется рублей в 120.
Есть в России и другие деревни: чистые, асфальтированные, с газом, интернетом и водопроводом. Своим процветанием они обязаны разным туристическим достопримечательностям и агрокомплексам. Такие деревни больше напоминают маленькие уютные города. Но их, к сожалению, гораздо меньше, чем тех самых, кондовых сел, в которых местные тоскуют по былому благополучию.
Горькая реальность сельской жизни
Современная деревня – это одно из самых больных мест в российской экономике. Об этом свидетельствуют те заброшенные посёлки, в которых доживают, а если быть точным, прозябают в нищете и упадке беспомощные старики. Об этом кричат гектары заросших бурьяном полей, разрушенные памятники культуры: церкви, старинные постройки, жилища исторических личностей. На это указывают покосившиеся и выцветшие таблички с названиями некогда процветающих поселений, стоящие на обочинах сбитых и практически не используемых дорог. Да, горькое зрелище представляет собою современная деревня…
За деньгами иногда едут люди в города, покидая родные места
Отсутствие возможности заработать на жизнь гонит молодёжь в города. Опустевшие селения становятся нерентабельными, в них закрываются торговые точки, медпункты, почты, прекращают свою работу транспортные средства. Всё это только прибавляет проблем местным жителям, ведь за самым насущным - хлебом, солью, спичками, медикаментами - людям приходится проселочными тропинками добираться и в пургу, и в дождь, и в жару в более крупную деревню за несколько километров. Русская деревня, особенно мелкая, попросту вымирает. В некоторых посёлках даже "отрезают свет", то есть прекращают подачу электричества.
А у нас в посёлке - свет! Интернета, правда, нет.
В более крупных селениях, так называемых "кустах", в которых располагаются административные поселковые центры, которые раньше назывались сельсоветами, дела обстоят немного лучше. Именно там ещё пока существуют школы, работают почтамты и филиалы Сбербанка, кое-где бывают дискотеки по выходным в клубах - Домах культуры, есть медпункты. Иная русская деревня может похвастаться библиотекой и даже малокомплектным детским садиком. Естественно, что это предоставляет населению некоторые рабочие места, даёт заработок, чем и удерживает часть жителей. Да и возможность приобрести продукты, получить какую-то медицинскую помощь, определить ребёнка в школу также играет немаловажную роль. Пенсионеры, которые ещё в силе, держат там небольшое подворье, имеют возможность поддерживать детей и внуков.
Хорошо ли иметь в деревне домишко?
А у нас в деревне газ! И ещё - водопровод!
Ещё на более высокой ступени стоит та современная русская деревня, в которой заасфальтированы главные дороги, проведён газ, построены дома с центральным отоплением и канализацией. Правда, возведены эти сооружения по большей части ещё при советской власти, так как сегодня в сельской местности строят дома только частным порядком "богатенькие" бизнесмены, которые вдруг принимают решение поселиться в экологически чистой зоне. Очень часто такая современная русская деревня может предложить жителям рабочие места. В основном здесь говорить спасибо нужно тем бизнесменам, которые рискнули взять на себя ответственность и открыли в сельской местности либо животноводческий центр, либо взяли в аренду землю и засеяли её, либо организовали сбор продукции у населения, либо открыли пункты по переработке этой самой продукции.
Чужих детей не бывает
Интересен ещё один "бизнес", который сегодня является очень распространённым у сельчан. Он заключается в оформлении опекунства над детьми из детских домов. Государство выплачивает таким семьям хорошую зарплату за каждого взятого на воспитание ребёнка, и это кроме детского пособия на питание и одежду, которое составляет сумму, равную прожиточному минимуму. Время действия договора входит в трудовой стаж родителей. Конечно, заниматься таким делом по силам далеко не каждому, но практика показывает, что идут на это многие семьи. Ведь, кроме финансовой поддержки, опекуны получают огромное моральное удовлетворение от сознания того, что совершают благородное дело - помогают детям-сиротам обрести семью.
Проблемы современной деревни
От множества бед и напастей оградить сельских жителей легко, если решить всего одну задачу - трудоустройство жителей. Государственное правительство же желает, чтобы новая деревня создана была руками самих сельских жителей. Поэтому сегодня районная администрация выдаёт желающим кредиты и субсидии на открытие собственного дела, тем самым стимулируя возрождение деревень. Однако и здесь не всё так просто. Во-первых, установлен возрастной ценз, который уменьшает количество тех, кто готов воспользоваться предоставленной возможностью. Во-вторых, получить ссуду или субсидию можно только после прохождения обязательных курсов, которые нужно посещать вдали от места жительства. А бросить подворье без присмотра для сельского жителя зачастую равносильно подписанию смертного приговора. Так и остаётся проблема нерешенной.
Голова на плечах и труд все напасти перетрут!
Трудная задача возрождения деревни стоит перед простыми людьми. Но русский народ всегда славился своей смекалкой. Ещё судя по сказкам, солдат мог сварить щи из топора, а Фока - на все руки дока - умел в одиночку камень громадный с дороги убрать. И сейчас умная голова помогает многим из ничего сотворить чудо. Мастера-умельцы в селах и деревнях осваивают старые забытые промыслы, удивляя своими шедеврами весь мир. Плетёная мебель и валяные сапожки, кружевные скатерти и шали и глиняные игрушки, сувенирные лапоточки и самотканые половики, ковры ручной работы и кованые изделия - всего и не перечислить! Новая деревня - это селение, где жители сумели вспомнить давно забытое, извлечь прибыль из старых ремёсел.
Приходи на огонёк, доставай свой кошелёк!
Существует такая новая деревня, например, в Шигонском районе Самарской области. В Усолье с недавних времён стал ежегодно проводиться красивый праздник - Соляная ярмарка. Готовятся к нему заранее все. Певцы и барды репетируют новые песни, поэты сочиняют стихи, танцоры готовят зажигательные пляски и хороводы. Стараются и рукодельницы, и мастера-ремесленники - их поделки займут на празднике главное место. А гости, которые обязательно приезжают на ярмарку, не уедут с пустыми руками. Обязательно кое-кто завяжет новые знакомства, подпишет важный контракт на оптовую закупку изделий ручной работы. Вот и пополнится кошелёк сельчан!
Гостиница-изба
Отрадно знать, что таких деревень по России сегодня даже не единицы - сотни. В иных посёлках созданы целые бригады, которые выполняют оптовые заказы для закупщиков. Во многих селениях организуются музеи и формируется туристический бизнес. Потихоньку возрождается деревня, культура русского народа помогает поднять на ноги недавно ещё загнивающее село. А для гостей нужно подготовить и места для ночлега, и развлечения. Вот тут как нельзя кстати будут гостиничные избы в русском народном стиле, отреставрированные хоромы бояр и графов, живших в давние времена, и церкви.
В общем, спасение и возрождение деревень нынче - дело самих сельчан. Не встав с печи, не испечёшь калачи. Так говаривали наши бабушки и дедушки. Ведь ждать богатенького бизнесмена, который приедет и решит все проблемы, можно до морковкиного заговенья. Да и приедет ли он?
Из города в село
В Петербурге у Нади Артес была престижная должность руководителя отдела маркетинга в строительном холдинге, модные друзья, тусовки и квартира с мансардой, выходящей на Дворцовую площадь. Сейчас из окон ее избы — деревянных и с вышитыми занавесками — открывается вид на просторы Владимирской области.
Маршрут село — город односторонний, вектор этого движения почти никогда не меняется. Мегаполисы растут, деревни пустеют, и связь между ними постепенно утрачивается. А вместе с ней исчезает и культура большой страны, которая весело и задорно празднует День народного единства, толком даже не зная, единства кого и с кем. Как в этих условиях начать изучать Россию, что нужно и чего не следует делать, чтобы правильно помогать селам, и почему важно нащупать точку равновесия между модернизацией и аутентичностью?
Помогать там, где больно и некрасиво
То, что на первый взгляд кажется блажью, экзотикой и не поддается объяснению, на деле оказывается четкой и верной жизненной установкой: помогать там, где больно и некрасиво.
Так родилась и идея общественной уборки, которую Надя устроила еще до переезда.
Кто-то поднимал с земли банку йогурта 2008 года, смотрел на нее и приходил в ужас от того, что за 10 лет с ней ничего не случилось. Кого-то тошнило. Те, кто были со мной там, сказали потом, что больше никогда не смогут пользоваться пластиком. После уборки мы все почему-то молчали.
Я боялась, что никто не согласится больше на что-либо подобное. Но уже с утра меня завалили вопросами, когда будет следующая уборка. Я ответила, что это не главная моя цель. Я хотела вдохновить, дать новый паттерн действий и понимание, что каждый из нас может инициировать любые проекты и обязательно найдутся бренды, которые поддержат. Потому что я тоже когда-то думала, что в России вообще ничего невозможно сделать. Вот готовый сценарий, берите и пользуйтесь.
Туртино нашло Надю само. Она оказалась в архитектурном бюро, которое занималось проектом развития села. Тогда же Надя познакомилась с Вадимом Дымовым (тот самый, что делает колбаски) и заразилась его идеей восстановления молочного производства в регионе, взяв на себя разработку туристических проектов и инфраструктуры для местных.
И чем больше Надя ездила вдоль разноцветных, строго расчерченных полей Владимирской области от Суздаля к Туртину, тем лучше понимала, что совсем не хочет в город. Однажды она просто осталась в селе, чтобы посвящать его заботам всё время.
Зачем селу программисты
Жители Туртина, правда, охотнее доверили Наде собственную жизнь, чем своих буренок, хотя поначалу с подозрением отнеслись к такому энтузиазму. Сейчас ее главная цель — создать привлекательную инфраструктуру для приезжающих специалистов и туристов. Поднимающееся молочное производство не только обеспечило Туртину рабочие места и приток населения, но и вернуло веру в людей за пределами села в то, что и они могут быть неравнодушными.
И если местные соглашаются, они реально делают. Сельский человек всегда выполнит обещанное, и ему не нужны никакие бумаги.
У бизнеса в селе есть свои особенности. Проекты могут обсуждаться и в бане, и за рюмкой водки. Монастыри, морозы, тулупы — русская душа здесь обязательно в какой-то момент поднимается за хреновухой. Но мы, конечно, не пьем целыми сутками. Не больше городских уж точно! У нас много дел.
Городские всегда удивляются, когда узнают, что селу нужны даже программисты. Мы планируем запуск современного молочного комплекса, и нам на фермы требуются IT-кадры. Так что крестьянин, бегающий по полю с плугом и мотыгой, — это стереотип, не имеющий ничего общего с реальностью.
Культуре возделывания сельские и обязаны своим здоровьем. У них огромная связь с землей, они ей благодарны. Поэтому в деревнях такой культ хлеба и мяса.
Сейчас в Туртине зимний отпуск. Но летом, во время сбора урожая, в селе бывают пробки, жизнь бурлит, в столовой снова становится шумно. Надя уверена: это заслуга и социальная миссия бизнеса, обеспечившего селу зарплаты, которых здесь не было десятилетиями.
Местным с их завидным здоровьем легко дается физический труд, работают они много и, кажется, лучше городских знают, как жить селу. Но им нужна помощь извне, когда речь заходит об управлении процессами.
Главным источником информации в Туртине до приезда Нади были объявления в газете. Она переформатировала службу строительства и попробовала научить всех пользоваться электронными ресурсами и почтой.
«Помогать селу — обязанность бизнеса и государства. Устоявшееся мнение, что диалог с властью невозможен, — это стереотип. Я общалась со многими местными чиновниками — очень адекватными людьми. Просто у государства, как игрока, свой интерес, и его надо понимать.
Например, школы в Туртине нуждаются в восстановлении. Но сперва население должно вырасти минимум до тысячи человек, что логично: любое образовательное учреждение — это затраты на обслуживание и ответственность, оно не может стоять пустым.
Но когда ярые активисты приезжают в село и видят нерабочую школу, сразу заводят разговоры: „Государство опять наворовало, а делать ничего не хочет“. Эти процессы гораздо сложнее, громких фраз и голого энтузиазма здесь мало.
Помощь казенная
Но упадок российских сел связан не только с финансированием регионов, и одними деньгами его не преодолеть. Современное состояние глубинки — это печальное отражение коренных социальных изменений в стране за последние три столетия ее истории.
Волны урбанизации и дезурбанизации в России сменяли друг друга. Жизнь деревни в советский период, например, сильно зависела от сельскохозяйственных предприятий, которые и сдерживали людей. Тем не менее в 60-е годы жители массово мигрировали в большие города, население старело, а уровень рождаемости не мог компенсировать этих потерь.
Распад СССР ненадолго замедлил процесс урбанизации, обеспечив приток беженцев и мигрантов из бывших союзных республик, но при этом спровоцировал кризис сельского хозяйства и увеличил разрыв в доходах между городом и деревней. В годы, последовавшие за земельной реформой 90-х, производство во многих селах вымирало. Не видя перспектив трудоустройства, молодежь стремилась в города. Модернизация происходила выборочно, и всё заметнее становилась социальная поляризация периферия — центр.
В общем виде проблема сформулирована давно: современная российская деревня — территория массовой и застойной бедности.
В основном сельские регионы по инерции выживают за счет инфраструктуры, построенной в советские годы, но и она постепенно приходит в негодность.
Такие люди, как Надя, пытаются препятствовать этому процессу и вносят огромный вклад в выживание российской деревни, но без участия властей их помощь остается точечной. Да и сама Надя теперь убеждена: координация с государством очень важна.
К федеральным программам такого рода есть много вопросов. Во-первых, плановая государственная политика поддержки сел чаще всего однобока. Пытаясь оживлять производство (например, выдавая молодым фермерам удвоенные гранты в связи с программой импортозамещения), государство практически не занимается решением социальных проблем села. Во-вторых, сложно оценить их реальную эффективность.
Ответственные ведомства гордо заявляют, что целевые показатели выполняются и даже перевыполняются. Так говорят и про введенную в 2006-м программу развития агропромышленного комплекса, благодаря которой к 2013 году уровень фактической заработной платы в селе якобы превысил плановую отметку на 20 %.
Очевидно, кризис села, который приобрел системный и перманентный характер, во многом спровоцирован неэффективной аграрной политикой государства. И сказывается он не только на объективных экономических показателях, но и на человеческом потенциале. Деградация сельскохозяйственного труда разрушает и извращает понятие крестьянства, с которым до сих пор ассоциируют себя сельские жители. Когда-то крестьянин был хозяином своей земли — покорной и плодородной. Сегодня он лишился этих владений — поля опустели и одичали.
Если государство должно менять вектор политики в отношении сел, то у бизнеса своя миссия — инвестировать в региональные проекты. Но и у каждого из нас, у общества в целом есть возможность помочь. И для этого не обязательно менять уютную квартиру в новостройке на избу в поле.
Россия, которую мы не знаем
Если вы не Надин подписчик в инстаграме, то почти наверняка о селе Туртине слышите впервые. Большинство из нас видит Россию большим серым пятном на карте с маленькими знакомыми огоньками вроде Москвы, Санкт-Петербурга, Казани или Екатеринбурга. Культура внутреннего туризма развита очень слабо, и мы совершенно не знаем страну, в которой живем.
Но это всё та же Россия, и никакого противостояния нет — разве что безразличие и разобщенность.
Разница городского и сельского менталитета
Разница в менталитете обусловлена принципиально другим образом жизни. Сохранившееся и сегодня мышление крестьянина или поденщика выдвигает на первый план проблему выживания. Жизнь в селе предполагает ведение собственного хозяйства, от которого очень зависят местные.
С другой стороны, деревня — территория уникальных межличностных отношений, с особой, отличной от городской, границей между общественным и приватным. Социальные роли и статусы здесь часто накладываются друг на друга. Директор школы, продавец молока на местном рынке, организатор мероприятий в доме культуры вполне может оказаться одним человеком, да еще и вашим троюродным братом.
Возможно, за счет своей сплоченности и закрытости селам и деревням удается сохранять ту русскую культуру, о которой мы уже ничего не помним. Главными пунктами здесь продолжают оставаться столовая и дом культуры.
В Туртине, например, есть свой местный хор, который выступает на сцене ДК и даже соревнуется с коллективами из соседних деревень. В столовой, рассказывает Надя, происходит обсуждение всех важных вопросов, а продолжается оно в общественной бане.
Это волшебство — кто-то сидит в предбаннике и подбрасывает дрова на стук! Всё основано на абсолютном доверии: человек в парилке всецело поручает себя ответственному лицу за стеной!
Оказалось, что баня — это не просто постройка, чтобы закидывать туда дрова и потеть. Когда открывают дверь и выходит пар, здесь о нем говорят как о человеке: вот пар пришел и ушел. Его обсуждают. И это не абсурд, а культура с ее символами и образами, и люди в них верят.
Выражаясь философским языком, это колониальная практика в чистом виде.
Поэтому реальная ситуация очень отличалась от той черно-белой метафоры, которую все искали и хотели найти.
У ребят, конечно, были благие намерения, но что-то не срослось. Рассказывали, как местные сидели с бутылками пива и наблюдали за приезжими, которые продавали морских ежей по 600 рублей за штуку.
Мы должны понимать, что люди не всегда хотят, чтобы их развивали и поднимали с колен.
Такие инициативы работают, когда человек приезжает и долго живет, посвящает свою жизнь этому месту, становится частью сообщества. Но во время гостевых визитов ты остаешься гостем.
Наде удалось быстро стать своей в Туртине, несмотря на то что в селах так важна выслуга лет. И поняла она это, когда ей первый раз в столовой дали вафлю после обеда. Обряд разделения еды в русской культуре — знак доверия, о чем мы, кстати, тоже забыли. А если человека зовут за стол и он отказывается, значит ему нельзя доверять.
Как-то раз я шла по деревне, мимо проезжал трактор. Тракторист остановился, предложил подвезти — и через пять минут уже сделал мне предложение. В городе, чтобы услышать что-то подобное, нужно быть красивым, образованным, поющим и танцующим одновременно. В деревне, как выяснилось, достаточно носить нерваную одежду и иметь две ноги.
Деревенские жители — интересующиеся и опасающиеся одновременно, и они куда больше нас заботятся о своей идентичности. Социолог Артемий Позаненко, специализирующийся на проблемах изолированных сел (то есть отрезанных от связи с ближайшими поселениями), выводит парадоксальную закономерность: их жители осознают преимущества своего положения и зачастую считают, что хорошая дорога им бы навредила, привлекла бы массу ненужных чужаков и разрушила бы их образ жизни. Тем не менее они очень гостеприимны и открыты. Однако полноценным членом сообщества стороннему человеку стать крайне трудно. Ну а к чужакам, желающим без спроса порыбачить или поохотиться в их округе, местные относятся крайне отрицательно.
Говорить о едином паттерне отношения к гостям в российских деревнях всё же нельзя. Это зависит от многих факторов: переживает ли местное сообщество травму, как в случае с Териберкой; заняты ли жители в данный момент решением проблем, требующих помощи извне.
Искреннее желание помочь, с одной стороны, и столкновение полюсов город — село, с другой, наводят на важный этический вопрос: где та грань между модернизацией и аутентичностью, за которую мы не имеем права заходить?
Фото: Светлана Булатова
Катя, как социолог, выступает против навязывания обществу чуждых ему идей в любом виде:
Правильные формы помощи не политические. Мы не социальные инженеры и не имеем права менять людей. Должны работать образовательные формы: показывать и рассказывать. Люди либо перенимают этот опыт, либо нет.
Нужно давать не директивный пинок в будущее, а поле возможностей. У человека есть право отказаться и закопаться в прошлом. Есть право закладывать семечко за щеку и только потом положить его в землю, чтобы оно прорастало с любовью.
И не стоит подменять собой государство. Вы поднапряжетесь, построите кому-то дорогу, а через два года ее размоет. С другой стороны, вы можете приехать в деревню и рассказать людям про политическую грамотность, чтобы в будущем они выбрали себе другого главу.
В вопросе определения границы между технологиями и аутентичностью большую роль играют люди, занимающиеся бренд-стратегиями. Их задача — поддерживать не туристические бренды, а регион с его самобытностью.
С проблемой сохранения аутентичности Туртина Надя столкнулась, когда пригласила именитых дизайнеров и архитекторов из Москвы, которые представили отличные проекты в лучших традициях скандинавского минимализма. Если бы не одно но: все они не имели никакого отношения к Туртину и истории региона.
Да, должны быть канализация и удобства. Но как трактор парковался прямо у двери столовой, так он там и должен парковаться.
Так и не должно быть тротуаров, потому что все ходят вдоль дороги по тропинке. Здесь не нужна пешеходная зона. У нас нет задачи построить какую-нибудь неорганичную инопланетную тарелку. У людей нельзя забрать культуру, в которой они прожили сотни лет.
Я очень часто размышляю о жизни современной деревни, сравнивая наше село XXI века с деревушками прошлого.
В начале XX века люди в деревнях в основном были неграмотными, так как не имели образования или были малограмотными. Семьи в большинстве были многодетными и, чтобы собрать ребенка в школу, и не хватало средств. Всю работу люди выполняли вручную или на конях и быках. Дома были маленькие, тесные для больших семей.
Современная деревня – это грамотные люди. Почти в каждом селе есть детский сад, школа, где все дети получают образование.
В нашем селе Колесово много магазинов, ДК, библиотека, фельдшерский пункт. Сейчас почти у всех людей есть телефоны, телевизоры, компьютеры, Интернет, бытовая техника. Люди живут в красивых, просторных домах. У многих есть канализации, личный транспорт, центральное отопление. Работа на полях проводится с помощью сельскохозяйственной техники.
Современная деревнястала больше похожа на поселок городского типа. И люди, родившиеся в селе, получив образование в городе, все чаще приезжают в деревню. Я считаю, что мое родное село Колесово соответствует статусу современной деревни.
Как-то по-особенному шумит лес в деревне, а тишина, непривычная для уха городского жителя, позволяет услышать собственные мысли, воздух за пределами бетонных джунглей мягкий и вкусный. Здесь воедино сливаются воспоминания и отголоски детства, юности, наполняя нас новой энергией.
Подболотное сельское поселение
В деревне Пермского края, недалеко от родного города Кунгура
Село Лучкино, Ивановская область
Село Колбацкое, Ивановская область
Алтайские груши. Урожай из деревни Узнезя
Село Отрадное, Белогородская область
Сарана, Свердловская область
Типичный вид изнутри
Рабочее место для фрилансеров, приезжающих на лето
Не раз видели такую банку на заборах, знаете для чего ее используют?
Это делают для быстрой сушки, считается, что так молоко и закатанные овощи вкуснее. Природная стерилизация.
Остров, Калужская область
Нижний Уфалей, Челябинская область
Как часто вы приезжаете в деревню? Сложнее ли становится с каждым годом добираться до места?
Читайте также: