Сообщение о любом оружии киевской руси
Обновлено: 04.07.2024
Авторы А. Н. Кирпичников, И. В. Дубов, Г. С. Лебедев.
Русь и варяги
(русско-скандинавские отношения домонгольского времени)
Новые аспекты культурно-исторического процесса и новые виды источников.
Древнерусское оружие IX — X веков
С мечами, в IX–X веков составлявшими важную статью западноевропейского, каролингского экспорта как в скандинавские, так и в славянские страны, следует прежде всего рассмотреть предметы воинского снаряжения, либо бесспорно скандинавские по происхождению, либо возникшие под влиянием северного оружейного ремесла, а также отметить случаи обратного технического воздействия (цв. илл. 20).
Распространенность этих изделий связана, очевидно, с магическими представлениями о возрастающей заклинательной силе оружия, каждый раз погружаемого в тело дракона или осенённого древним символом в виде вещей птицы. Не менее трёх из этих изделий выполнены на Руси — находки в Киеве, Гнездове и Муроме со схематичным контуром птицы.
наконечники ножен Гнедовского типа
илл. 80. Сабля, с наконечником ножен (Киев, первая половина XI в.)
В X веке на Руси в качестве подсобного мечу, дополнительного оружия у древнерусских воинов появляются однолезвийные боевые ножи — скрама-саксы. Их у нас найдено 9 боевых ножей, появились они с Запада, а вероятнее — с северо-запада Европы и были наследием меровингской эпохи.
Надпись на копье из Ковеля славянскими рунами — 4 век.
В древнерусских курганах найдены наконечники копий удлиненно-треугольной формы, с плавным переходом от пера к втулке (тип М по Я. Петерсену). Единообразие этого оружия наводит на мысль о выпуске в XI веке их стандартной серии, изготовленной в немногих, возможно прибалтийских, производственных центрах.
Два наконечника копья XI века с пером продолговато-яйцевидной формы, украшенные по тулье серебряной платировкой в стиле рунических камней, видимо, привезены на Русь из Готланда; того же происхождения украшенные наконечники копья удлиненно-треугольной формы, найденные на Черниговщине и в Волковыске175.
В целом влияние скандинавского колющего оружия на образцы славянского вооружения Восточной Европы было незначительным и сколько-нибудь ощущается лишь в конце эпохи викингов, когда на Руси усиленно внедрялись новые образцы оружия, такие, как пики; в свою очередь, и викинги познакомились с этим так и не привившимся у них номадским (оружие кочевников) вооружением, судя по находкам в отдельных погребениях X века в Бирке.
Все исследователи признают скандинавское происхождение широколезвийных секир177, распространившихся около 1000 года на всём севере Европы.Здесь дают топор-секиру и королевскую корону Гарольду
Боевое применение таких секир норманнской и англосаксонской пехотой увековечено на гобелене из Байё (1066–1082 гг.). В период своего расцвета, в XI веке, эти топоры распространены на огромной территории от Карелии до Британии, поэтому их нельзя назвать только норманнским оружием.
Показателен в этом отношении пример древней Руси, где две древнейшие широколезвийные секиры найдены в курганах второй половины X века в юго-восточном Приладожье, а в в XI веке они становятся типичны для крестьянских кладбищ Ижорского плато и других сельских местностей Новгородской земли. Находки северных по облику топоров и копий в памятниках XI века., т. е. в пору, когда варяжское воздействие сходило на нет, а также обнаружение топоров-секир в сельской глубинке, где варяги никогда не жили, убеждают в том, что заимствованные с Севера предметы послужили образцами для кузнецов в русских или русско-финских деревнях.
81. Боевые топорики X века и первой половины XIII века: Ладога,
Углы (южное Приладожье), Пожня-Станок (Костромская обл.).
Даже такой достаточно пристрастный исследователь, как П. Паульсен, считал, и справедливо, что варяги восприняли в Восточной Европе древнее изобретение евразийских кочевников, топорик-чекан (илл. 81).
В древнерусском государстве с центром в Киеве топор-чекан обрёл вторую родину и отсюда в X–XI веках этот тип оружия распространился в страны Средней и Северной Европы.
Небольшие боевые топорики с вырезным обухом и образцы с таким же по конструкции обухом и оттянутым вниз лезвием западногерманский археолог Паульсен называл северобалтийскими. По его мнению, они изготавливались варягами не в Швеции, а в Восточной Прибалтике и на Руси. В Скандинавии найдено 16 таких боевых топоров, на Готланде 3 топора и в Финляндии — 25 находок. По нашим же подсчетам в Восточной Прибалтике 62 и на Руси — 256 боевых топоров, причем некоторые появились ещё в X веке и, насколько можно судить, являются самыми ранними европейскими находками данного рода. Распространение и хронология этих топоров позволяют рассматривать их как восточноевропейские, а точнее, русские по происхождению типы, которыми среди прочих воспользовались и варяжские наемники (илл. 82).
Церемонный топорик князя Андрея Боголюбского
В защитном вооружении норманны, редко пользовали кольчуги или кольчатые доспехи, которые изготавливали на Руси. Около середины X века на Руси распространены куполовидные шлемы, конструктивно восходившие к вендельскому периоду (VI–VIII векам).
Норманы столкнулись на Руси с широко развитым производством кольчуг и переняли здесь конический шлем. В дальнейшем то и другое станет их излюбленной защитой (илл. 83).
83. Шлемы X — XIII вв.:
Гнездово, Чернигов,
Таганча (Киевская обл.),
Мокрое (Ровенская обл.),
Бабичи (Киевская обл.),
Никольское (Орловская обл.),
Липовец (Киевская обл.),
Пешки (Киевская обл.)
Наносник от куполовидного северного шлема, найденный в Киеве182, возможно, указывает на то, что варяги какое-то время являлись на Русь в своих боевых шлемах.
Видимо, норманны принесли на Русь круглые щиты с коническим или полусферическим умбоном в центре, единичные находки которых имеются во всех крупных древнерусских некрополях. Существование круглых щитов было недолговечным, в XI веке их заменяют более удобные для конника общеевропейские миндалевидные прикрытия всадника.
Первоначально в значительной мере пешая, киевская рать в течение всего X века из-за угрозы со стороны кочевников стала обучаться восточным приёмам конного боя. Варяжская часть русского войска в этом отношении, видимо, следовала общему правилу.
Характерно, что в Шестовицком могильнике, по меньшей мере частично связанном с пребыванием норманнов, были раскопаны погребения всадников с саблями, пиками, сложными луками, стрелами, колчанами, топориками и стременами явно не северного типа. Среди этих вещей один раз попались две восточные по форме обкладки налучья седла, украшенные схематическим орнаментом в скандинавском стиле Маммен. Узор накладок налучья седла из Шестовицкого могильника весьма своеобразен и не имеет точных аналогий, что позволяет согласиться с мнением британского знатока древностей викингов Д. Вильсона об их изготовлении в древнерусском государстве — в Киеве183.
На Руси ни разу не встречено присущих Скандинавии стремян с прямой подножкой, зато типичные для X века восточноевропейские стремяна с округлой по контуру формы несколько раз найдены в Швеции184.
В древнерусских памятниках IX–XI веков открыто несколько разновидностей конской узды, из них одна из гнездовского кургана оказалась украшена 46 бляхами, орнаментированными в стиле Боре185. Среди известных до сих пор образцов скандинавской сбруи эпохи викингов гнездовская узда — одна из самых нарядных и лучших по сохранности.
Мастера-сбруйники, знакомые со скандинавским искусством, принимали участие в создании богато отделанных металлом наборных конских оголовий, распространявшихся в Среднем и Нижнем Поднепровье. Об этом свидетельствует нижнедпепровского происхождения налобная конская позолоченная бляха, представляющая орнаментальный гибрид186. Здесь узел из перевитых лент и деградировавшей звериной маски, напоминающей о северном литье, дополнен восточной пальметкой и международно распространенной меандровой каймой.
В свете рассмотренного материала выясняется ошибочность представления о том, будто киевское вооружение целиком было норманнским, вместе с тем нельзя отрицать определенный вклад варягов в военное дело Древней Руси примерно с 900 года, способствовавший росту и укреплению военной мощи славян. Этот вклад не был обусловлен их превосходством. Норманны в Восточной Европе действовали на уже подготовленной к быстрому оформлению военно-феодальной организации, где задолго до появления норманов созрели условия для активного прогресса в военном деле.
В юго-восточное Приладожье, Ярославское Поволжье, Смоленское и Киевское Поднепровье, Суздальское Ополье скандинавы приносили лучшие из имеющихся в их распоряжении образцы оружия, навыки пешего боя и искусного кораблевождения. При посредстве викингов на Русь поступали каролингские мечи и короткие кинжалы — скрамасаксы, северные наконечники ножен мечей, некоторые формы иноземных копий, топоров, стрел, круглые щиты, и не многие детали конской сбруи.
Сами пришельцы — скандинавы испытали сильное влияние местных условий. Во время скитаний на русских просторах и на Востоке они переняли саблю (илл. 84), стали более широко использовать кольчуги, конический шлем, кочевническую пику, восточный чекан, русские боевые топоры, возможно, сложный лук, округлые стремена и другие принадлежности конской упряжи, обучились новым приёмам конного боя. Этот процесс был взаимообогащающим и многосторонним. Учителя и ученики, видимо, не раз менялись ролями.
Прогресс в вооружении викингов под воздействием заимствования восточноевропейского оружия и техники боя имел определенное значение и для формирования раннефеодальных воинских сил самой Скандинавии.
илл. 85. Варяжский всадник в восточноевропейском вооружении (реконструкция по материалам могильника Бирки)
174 Paulsen Р. Schwertortbänder der Wikingerzeit. Stuttgart, 1953, S. 141; Abb. II, 49–50.
175 Żak J. Eine skandinavische frühmittelalterliche Eisenlanzenspitze aus Grosspolen. – Meddelanden från Lunds Universitets historiska Museum. Lund, 1959, S. 132; Кирпичников А. H. Древнерусское оружие, вып. 2, с. 13 и 15; табл. VI, 1 и 2.
176 Там же, табл. XIV, 1 и 3.
177 Там же, табл. XV, 1–3.
178 Paulsen Р. Axt und Kreuz in Nord– und Osteuropa. Bonn, 1956, S. 38–49.
180 Корзухина Г. Ф. Ладожский топорик. – В кн.: Культура Древней Руси. М., 1966, рис. 2, 3–4; ср. рис. 2, 2.
181 Paulsen Р. Feldzeichen der Normannen. – Аrchiv für Kulturgeschichte, 1957, Bd. 39, H. 1, S. 1–5.
182 Кирпичников А. H. Русские шлемы X–XIII вв. – Советская археология, 1958, т. 4, 53, рис. 31, 1.
183 Wilson D. М. and Кlindt-Jеnsеn О. Viking Art. New York, 1966, p. 127, fig. 56.
184 Arne T. J. Das Bootgräberfeld von Tuna in Alsike. Stockholm, 1934, S. 65, Taf. IV, 15.
185 Сизов В. И. Гнездовский могильник близ Смоленска. – Материалы по археологии России, вып. 28, СПб., 1902, с. 41, табл. XII, 1.
186 Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника…, табл. X, I (Каменка, быв. Екатеринославской губ., из погребения).
187 Arbman Н. Birka. I. Die Gräber. Text. Stockholm, 1943, S. 256–259; Лебедев Г. С. Монеты Бирки как исторический источник. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. 27. Таллин, 1982, с. 156–157.
Далее… Древнерусские мечи IX — X веков
Читайте также: