Сообщение на тему переселение горцев в турцию трагический финал кавказской войны
Обновлено: 07.07.2024
В литературе существуют разные точки зрения на причины переселения большой части народов Северного Кавказа в Османскую империю. Одни авторы считают, что основная причина — колониальная политика царизма, другие — влияние Порты на кавказские дела плюс религиозный фанатизм. Правящие круги Порты, а также Англии и западноевропейских государств считали единственным виновником этих трагических событий царское правительство России. Самодержавие, в свою очередь, возлагало ответственность за переселение горцев на подстрекательство султанских и западноевропейских эмиссаров. Влияние ислама и антирусская пропаганда, бесспорно, сыграли важную роль. Однако причины переселения были гораздо глубже, имели социально-экономические и политические корни. Чтобы разобраться в этом процессе, нужен серьезный анализ реалий.
Переселение народов Северного Кавказа продолжалось периодически в течение почти всего XIX в., вплоть до начала первой мировой войны. Однако оно происходило в несколько основных этапов, связанных, как правило, с крупными внутренними и международными событиями, когда оно становилось особенно массовым на большом пространстве Кавказа или в отдельных его частях. Именно на этих этапах проблема переселения превращалась в важную часть внешней и внутренней политики как России и Турции, так и отчасти европейских держав, особенно Англии.
В начале 1856 г. был подписан Парижский мирный договор, закончивший Крымскую войну 1853—1856 гг. Самым тяжелым для России условием этого договора была нейтрализация Черного моря. Был сильно ограничен военный флот России, что было равносильно запрету вообще иметь здесь русский флот. Было запрещено иметь военно-морские арсеналы на побережье Черного моря. Такие же ограничения были установлены и для Османской империи.
Парижский мирный договор положил начало новому курсу внешней политики России, центральным направлением которого стала борьба за ликвидацию ограничений, навязанных этим договором.
В последнее время в средствах массовой информации в России и за рубежом оживленно обсуждается тема "черкесского геноцида" XIX в. Речь идет о так называемом мухаджирстве (махаджирстве) – массовом исходе коренного (в основном мусульманского) населения с завоеванного Российской империей Кавказа в Османскую империю в конце Кавказской войны (1817–1864 гг.) и в последующие десятилетия XIX – начала XX в. Среди вынужденных переселенцев-мухаджиров численно преобладали адыги (черкесы). Эта тема воспринимается сегодня на Северном Кавказе болезненно. Особенно эмоционально к ней относятся на северо-западе региона (в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгее и Краснодарском крае), большинство горского населения которого навсегда покинуло Кавказ и Россию в XIX – начале ХХ столетия. В последние годы эта историческая драма зачастую политизируется, в том числе в антироссийских целях.
Сам термин "мухаджир" имеет арабское происхождение (мухаджарет – переселение, эмиграция, изгнание) и исламскую историко-религиозную окраску. Во второй трети XIX в. так называли себя мусульмане, вынужденные покинуть места проживания, а позднее и Кавказ. Они соотносили себя с героями раннего ислама, носящими в мусульманской традиции имя мухаджиров, – с пророком Мухаммедом и его сподвижниками, вынужденными совершить переселение (хиджру) из языческой Мекки в Ясриб (будущую мусульманскую Медину). Понятие "мухаджир" получило в имамате – военно-теократическом государстве на территории Нагорного Дагестана, Чечни и Закубанской Черкесии под руководством имама Шамиля (1834–1859) – значение почетного титула борца за веру. Во второй половине XIX в. оно распространилось на вынужденных переселенцев с российского Кавказа в Османскую империю. Среди них было немало бывших мухаджиров из имамата Шамиля.
Прекращение вооруженного противостояния положило начало административным и социально-экономическим реформам в регионе, направленным на интеграцию Кавказа в государственный организм Российской империи. Базовым принципом кавказской политики стала линия на централизацию, унификацию региона с общероссийской правовой и административной системой. Немало препятствий реализации правительственных планов создавала специфика Кавказа и, прежде всего, его социальная многоукладность, полиэтничность и поликонфессиональность.
Мухаджирство было вызвано насильственными действиями не только российских властей. Оно выросло из внутренних миграций военного времени, таких как стихийные переходы крестьян Кабарды в Закубанскую Черкесию, спуск горцев на равнину, создание укрупненных селений и городов-крепостей Центрального и Северо-Западного Кавказа, организованная военная колонизация. Порой горцы (шапсуги и др.) соглашались переселиться с гор на указанные им властями равнинные места. Все вовлеченные в кавказские войны силы использовали массовые перемещения населения в политических целях. Русские военные проводили переселения для поощрения "мирных горцев" и казаков. В виде репрессивной меры ими применялась высылка отдельных семей и целых селений за пределы региона. Царские власти использовали часть покорившихся черкесов, дававших клятвенное обещание на верное подданство России, в качестве воинов вспомогательных отрядов, созданных для наведения и соблюдения порядка на Кавказе. Так, 2 февраля 1860 г. командующий войсками правого крыла Кавказской линии генерал-лейтенант Г.И. Филипсон направил начальнику штаба Черноморского казачьего войска генерал-майору Л.И. Кусакову рапорт о вызове на службу милиционеров-бжедухов. Вытесняя горцев из стратегически важных предгорий и долин рек, российские власти переселяли на их место казаков и военных поселенцев. В свою очередь имам Шамиль насильно переселял сельские общины, оказавшие сопротивление имамату. На Северо-Западном Кавказе к такой же политике прибегал шамилевский наиб Закубанской Черкесии Мухаммед-Амин. Именно районы массовых внутренних миграций военного времени – Кабарда и Закубанье, Осетия и Ингушетия – стали впоследствии центрами мухаджирства.
Адыги (черкесы) оказались перед выбором: или оставаться на землях, контролируемых русскими войсками, или перебираться в турецкие владения. Инициатива массовой эмиграции (мухаджирства) чаще всего исходила от адыгской знати. С отменой крепостного права в России местные князья-тфокотли столкнулись с перспективой освобождения зависимых соплеменников. Они понимали, что должны будут дать свободу своим соплеменникам из зависимых сословий и наделить их землей.
Мусульманское духовенство адыгов также выступало за эмиграцию, не желая находиться во власти православного царя. К тому же среди местного населения распространялись тревожные слухи, будто русские введут рекрутскую повинность, которая сделает невозможным отправление исламских обрядов. Этот религиозный аспект имел особое значение в Дагестане (главным образом среди аварцев и даргинцев), где тоже началось мухаджирство – правда, в значительно меньшей степени, чем на северо-западе Кавказа. Толчок к нему дало и переселение в Турцию наибов (наместников) имама Шамиля.
В переселениях горских народов Кавказа и в предотвращении их реэмиграции были заинтересованы власти как России, так и Турции. Мухаджирство стало частью продолжавшегося русско-турецкого соперничества на Ближнем Востоке, осложненного действиями западных держав, пытавшихся ослабить Россию. Представители османского правительства вели активную пропаганду переселения. Эмиссары турецкого правительства с самого начала переселения стремились убедить горцев, что Турция – это "райская земля", покровительница всех мусульман, а султан – их глава.
Проявляя заинтересованность в переселении горцев с Северного Кавказа, Османская империя преследовала собственные стратегические цели: 1) увеличить долю мусульман в местах проживания христианского населения на мятежных Балканах, а также в Малой Азии; 2) использовать черкесов как карательную силу для подавления освободительного движения народов Османской империи; 3) пополнить турецкую армию переселенцами для повышения ее боеспособности и ведения военных действий против России. Во время войны 1877-1878 гг., когда русские войска временно оставили Сухуми, турецкие военные власти насильно выселяли жителей Абхазии в Османскую империю.
Российские власти в первые два десятилетия после окончания Кавказской войны не препятствовали исходу горцев, рассчитывая на отъезд потенциальных бунтовщиков. Массовая эмиграция, высокий уровень смертности во время переселения в российских и турецких пересыльных лагерях – это, несомненно, огромная трагедия в истории адыгского народа. Однако царское правительство вовсе не ставило целью истребить адыгов (черкесов). Главной задачей его политики на Кавказе было обезопасить Черноморское побережье, утвердиться на новых границах империи. Хорошо известно, что множество представителей адыгских народов (особенно кабардинцев) приняли сторону России, получали образование, становились офицерами и чиновниками. Немало мухаджиров впоследствии пожелало вернуться на родину, но российские власти ограничивали это обратное переселение из опасения дестабилизации обстановки в регионе и проникновения иностранной агентуры. Оставшиеся на Кавказе народы, проживающие и сегодня в составе России, смогли сохранить свою религию, самобытность, язык, культуру.
Действия российской стороны, повлекшие за собой мухаджирство, ни в коей мере не могут расцениваться как геноцид в строго юридическом понимании, т.е. (в соответствии с конвенцией ООН 1948 г.) как "действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую", поскольку целью указанных акций было не истребление населения, а приведение его к покорности путем организации полупринудительных переселений. У российских властей не было и не могло быть намерения истребить кавказские народы. К тому же представляется неправомерным применять современные юридические нормы и дефиниции по отношению к событиям XIX в.
Сегодня потомки кавказских горцев-переселенцев проживают в Египте, Иордании, на Кипре, в Ливане, Сирии, Турции и других странах. Многие из них подверглись на чужбине, ставшей для них новой родиной, ассимиляции, утратили в большинстве своем родной язык и культурно-бытовые традиции (кстати, те из представителей адыгских народов, кто остался в пределах России, все это сохранили). Тем не менее, историческая память о мухаджирстве жива как в черкесской диаспоре за рубежом, так и на Западном Кавказе. Она активно используется в политических целях теми, кто заинтересован в ослаблении России, в разжигании межнациональной и межконфессиональной розни в Кавказском регионе. Особенно обострился "черкесский вопрос" в связи с Олимпиадой 2014 г. в Сочи. Нагнетая антироссийские настроения, грузинские власти взяли на себя роль главных защитников интересов адыгских народов. 20 мая 2011 г. парламент Грузии принял резолюцию о признании геноцида черкесов Российской империей в Кавказской войне.
Призывы безответственных политиков-популистов, вмешивающихся во внутренние дела Российской Федерации, восстановить "историческую справедливость" по отношению к потомкам мухаджиров, осуществить невозможно. Во-первых, многие из потомков кавказских переселенцев укоренились на Ближнем Востоке, социально и культурно интегрировались в местные сообщества, утратили родной язык и не горят желанием возвратиться на родину предков. Во-вторых, этнодемографическая и социально-экономическая ситуация на Северном Кавказе слишком сильно изменилась за прошедшие полтора столетия. Любая попытка резко нарушить ее путем организации массовых переселений, а также пересмотра административно-территориальных границ и земельно-имущественных отношений может повлечь за собой новый конфликт с тяжелыми последствиями.
Валерий Тишков
Научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН
В 1859 году, когда было принято решение покорить северо-западный Кавказ на пространстве между левым берегом реки Кубани и восточным берегом Черного моря, жили следующая племена:
1) Карачаевцы (тюркского происхождения) занимали, в числе 9,870 душ мужеского пола, как и теперь, верхнюю котловину реки Кубани. [165]
2) Прикубанские нагайцы издавна занимали возвышенные и открытия плоскости левого берега реки Кубани, в числе до 40,000 душ обоего пола. Прикрытые нашею кордонною линиею, они уже отвыкли от прежней воинственной жизни и вполне признавали нашу власть.
3) Абхазцы (Абаза), корень племени которых находится на южном склоне Кавказского хребта, в числе семи колен или отраслей их, под разными наименованиями расселились на пространстве от верховьев реки Кумы до вершины реки Губса. Общее число их простиралось до 4,550 семейств, заключавших в себе до 35,000 душ обоего пола. (Отрасли абхазского племени, в числе семи колен, суть: абазинцы (200 семейств) — в верховьях р. Кумы; башильбаевцы (1,000 сем.) — в верховьях р. Урупа; тамовцы (450 семейств) — в ущельях р. Большой Лабы; казильбековцы (1,700 сем.) — в вершинах р. Андрюка; шахгиреевцы (300 сем.) — в вершинах р. Малой Лабы; баговцы (600 сем.) — в вершинах р. Хобза; баракаевцы (300 сем.) — в вершинах р. Губса).
Это население хотя и признавало нашу власть, но покорность его была весьма непрочная. Оно нередко предавалось хищничествам и грабежам, при чем одноплеменники его, жившие на южном склоне Кавказских гор, а именно: псхувцы, ахчипсху, абуга и джигеты (всего до 3,000 семейств), доставляли им постоянную поддержку, скупали у них пленных и награбленную в наших казачьих станицах добычу.
4) Адьие самое многочисленное племя из всех населявших Кавказские горы, занимало все пространство от реки Лабы до морского берега. Оно разделялось на пять главных групп и нисколько мелких отраслей, а именно: а) абадзехи занимали все предгорья хребта, от реки Губса до реки Суп; б) бжедухи — к северу от абадзехов, на прикубанской равнине, между реками Белою и Суп; в) шапсуги — по обе стороны хребта, на северной покатости от реки Супа до реки Адагума, на южном склоне от реки Пшады до реки Шахе; г) натухайцы — на северном склоне, к западу от Адагума, и на южном склоне к северу от реки Пшады; д) убыхи, исконные обитатели южного склона — от реки Шахе до реки Хосты. Кроме этих пяти главных народов, к тому же племени принадлежали менее многочисленные общества, населявшие лесистые пространства между реками Лабою и Белою; залабинские кабардинцы (бежавшие 45 лет тому назад из Кабарды). бесленеевцы, темиргоевцы, егерукаевцы и мохоши: [166] они заключали в себе до 35,000 обоего пола, отличались воинственностию, предприимчивостию и знанием местности и составляли как бы авангард неприязненного нам закубанского населения. Общая числительность всего вообще племени адыге, по приблизительному рассчету, простиралось, в 1858 году, от 380,000 до 400,000 душ. (По приблизительным рассчетам, бжедухов было 4,617 дворов, в числе до 38,000 человек, натухайцев — 4,300 дворов, в числе до 40,000 человек, абадзехов до 100,000 человек, шапсугов до 150,000 человек, убыхов до 20,000 человек и мелких поселян до 35,000 человек).
За исключением карачаевцев, нагайцев и небольшого числа абазинцев, все остальные исчисленный племена и общества в 1859 году относительно нас находились во враждебном положении. Хотя бжедухи и признали нашу власть, а абадзехи обещали быть покорными, но покорность тех и других была более чем двусмысленная: под видом мирных, они продолжали свои хищничества, и притом пропускали на наши линии враждебных убыхов и шапсугов, служа им проводниками.
Для приведения в покорность всех этих племен, не знавших никакого гражданского устройства, искони живших грабежами и беспрерывно возбуждаемых против нас эмиссарами и авантюристами разных наций, в 1860 году было решено вытеснить их всех из горной и приморской полосы на плоскость левого берега Кубани, где они уже не могли бы уклоняться от надзора нашей администрации: предгopия же занимать казачьими станицами и, таким образом, лишать возможности раз вытесненных оттуда горцев возвращаться на прежние места их жительства и возобновлять прежние грабежи и разбои. С этою целию, для размещения выселенных горцев, сообразно с их числительностию, была предназначена прикубанская плоскость, где приходилось, по приблизительному рассчету, на каждую душу от 6 до 7 десятин земли, самой плодородной в целом крае. Но обстоятельства непредвиденный разрушили наши предположения и решили судьбу горцев совершенно иным образом.
Еще до минувшей восточной войны покорные нам горцы нередко совершали поездки в Турцию, или для поклонения гробу Магомета, или для торговых дел. Поездки эти, прекращенные на время войны с Турцией, усилились по [167] окончании восточной войны. Возбуждаемые слухами о переселении крымских татар, прокламациями духовных лиц, разного рода приманками о выгодах переселения в Турцию, а с другой стороны угрозами относительно будто бы предполагаемая стеснения магометанства на Кавказе, горцы толпами стремились к выселению в Турцию под видом путешествия в Мекку.
Таким образом, в течение 1858 и 1859 годов из Кубанской области ушло в Турцию до 30,000 мусульман. В 1860 году, вследствие слухов о неблагоприятной судьбе, постигшей нагайцев в пределах Отоманской империи, переселение из Кубанской области приостановилось. Но с водворением наших новых станиц, в течение 1861 и 1862 годов, согласно принятому плану войны, в верховьях рек Кубани, Лабы и Ходза, и окончательное водворение казачьих поселений, с одной стороны, в предгориях от реки Лабы до реки Белой, а с другой — на обоих скатах хребта от Анапы до Адагума, поставили непокорных горцев в необходимость выбирать одно из двух: или выселиться в указанные места, или удалиться из края.
Вследствие этого, залабинские кабардинцы, в числе 10,000 человек, 200 семейств бесленеевцев и до 50 семейств темиргоевцев, вышли к нам и образовали первое ядро залабинских аулов, к которому стали присоединяться последующие выходцы из гор; натухайцы остались на местах, уже в кругу наших новых поселений. Остальные же горцы ушли частию на южный склон гор — в Иеху и Ахчипсху, частию за реку Белую, к абадзехам, и в течение зимы по частям перебрались в Турцию.
В 1863 году горцы уже не оказывали нам упорного сопротивления; многие из абадзехов и шапсугов начали выходить из гор к нам на плоскость. Можно было предполагать, что и большая часть остальных последуют их примеру; но усилившиеся подстрекательства и распространяемые слухи об иноземной поддержке непокорных горцев в борьбе с нашими войсками смутили их. Между тем, наша колонизация подвинулось с востока — до реки Пшиша, с запада — до реки Иля, и поставила абадзехов в положение, решительно невозможное для дальнейшего сопротивления; вследствие этого, осенью того же года, они изъявили нам покорность; шапсуги же [168] большею частию ушли на морской берег. Прибывшая осенью к убыхам партия из 40 европейских авантюристов, с четырьмя пушками, выдавая себя за авангард давно ожидаемой вспомогательной армии, снова воскресила несбыточным надежды горцев на успех борьбы и продлила их нерешительность. Горцы уходили в леса главного хребта или на южный склон его подвергаясь всем бедствиям кочевой жизни.
При таком положении, как только колонны наших войск спустились с гор на южный склон хребта, вся масса бродячего населения устремилась к морю, с целию переселения в Турцию, с берегов которой плыли к их услугам кочермы и пароходы, вместе с воззваниями и льстивыми обещаниями, а также с угрозами всеми бедствиями тем, которые покорятся русским.
Предвидя твердую решимость прибрежного горского населения переселиться в Турцию, правительство наше уже в конце прошлого года приняло некоторые меры для облегчения переселения, которые значительно развиты с усилением переселения. Были сделаны распоряжения относительно увеличения средств для перевозки переселенцев морем, назначены в определенных пунктах прибрежья особые комиссии, ассигнованы денежные суммы для выдачи пособий, командированы медики в места, служившие средоточиями переселенцев; кроме того разрешено заболевавших горцев принимать во все временные госпитали и лазареты, и проч., и проч. Вообще принятия меры, достигнув полного своего развития, устранили от горцев те бедствия, которые они испытывали при переезде в течение зимы, отправляясь из мест, еще не занятых нами (до 60,000 человек).
Вообще в течение прошлой зимы и весны нынешнего года (по 10-е июля) отправилось в Турцию, из различных прибрежных пунктов 318,068 человек горцев. Сверх того число переселившихся горцев в 1858, 1859, 1862 годах и в течение лета 1863 года простиралось до 80,000 человек. Таким образом, всего с начала войны вышло из Кубанской области до 400,000 человек обоего пола.
Текст воспроизведен по изданию: Русское военное обозрение // Военный сборник, № 10. 1864
После окончания Кавказской войны турецкие эмиссары стали призывать горцев к переселению. Турции это было выгодно. Она рассчитывала использовать воинственных и боеспособных горцев в будущих войнах с Россией. Черкесам обещали приличные льготы – большие наделы земель, освобождение от налогов, ссуды для постройки жилищ и покупки скота.
Русское правительство не возражало против переселения. Оно было выгодно и ему. Россия избавлялась от массы мятежных и беспокойных горцев. Но официального разрешения не было до 1862 г. И черкесы переселялись под видом паломничества в Мекку, оформляя для этого соответствующие паспорта.
В мае 1862 г. было принято постановление царского правительства. Оно предписывало полностью очистить территорию Западного Кавказа от коренного населения. Горцы должны были уехать на Кубань, под надзор казаков или в Турцию. Большинство из них выбрали последнюю.
В черкесских общинах решения, принятые народным собранием, были законом для всех ее членов. Порой этим пользовались старшины-предводители (имеющие на таких собраниях решающие права), чтобы заставить своих соплеменников силой переехать в Турцию. Например, в Убыхии на общинных сходках всех племен приняли решение о выселении в кратчайшие сроки всего убыхского народа в Турцию. Никому из членов общества не позволили остаться на Кавказе и переселиться на Кубань. Есть мнение, что был тайный сговор между верхушкой знати убыхов и русским правительством. Им это было выгодно. Знать сохраняла свой прежний уклад жизни, а Россия избавлялась от непокорного народа. Некоторые бежали в горы, но выжить там было трудно, находясь вне закона и не имея возможности заниматься сельским хозяйством.
Некоторые горцы все же колебались и готовы были перейти на Кубань. Но жестокость царских генералов, в том числе Геймана, которые слепо и усердно выполняли инструкции по выселению коренного населения, склоняла черкесов к переезду в Турцию.
В итоге переселение горцев превратилось в трагедию, а обещанный в Турции рай – в ад. Черкесы выезжали целыми аулами. На побережье в ожидании турецких кораблей проходили дни, недели, годы. Продовольствие давно съедено. Начался голод, за ним пришли и болезни. Черкесы тысячами умирали. Их хоронили тут же, на берегу: в пляжном песке и гравии выкапывали яму, клали туда покойника, еду, вино и закрывали сверху плитой. Иногда шторма размывали могилы.
Как только выходил на берег турецкий капитан, горцы окружали его и каждый спешил условиться о цене, о перевозке его и семейства. Затем вечером, если ветер был попутный, каик пускался в море. Все договорившиеся с капитаном размещались на судне и старались скорее выйти в открытое море, чтобы успеть за ночь пройти линию русских крейсеров. Черкесы так торопились убежать в Турцию, а турки до такой степени жадны и корыстолюбивы, что суда обыкновенно нагружались, что называется доверху, 300 или 400 человек заполняли пространство, на котором обыкновенно помещалось от 50 до 60 человек. Вся провизия, которую горцы брали с собой, состояла из нескольких горстей пшена и нескольких бочонков воды. Плавание в открытом море иногда продолжалось от пяти до шести дней, и в таком-то положении и таким запасом провизии этим несчастным приходилось совершать переезд столь гибельный и опасный.
Измученные голодом, болезнями и переездом, горцы привезли с собой на турецкий берег тиф, оспу и другие болезни. Турецкие власти, боясь эпидемий, помещали черкесов в карантинные лагеря, окружали плотным кольцом войск и держали по несколько месяцев. Эмигранты жили под прикрытием оливковых деревьев, не имея еды, – турки выдавали ее так мало, что не хватало даже детям. С приезжими обращались как с военнопленными. Очень многие не доживали до конца карантина. Так, 12 000 горцев, приехавшие в начале зимы в Трапезунд, к марту почти все умерли.
Переселение горцев в Турцию вызвало ажиотаж среди поставщиков гаремов.
Отчаявшись, горцы-мужчины шли в формировавшиеся отряды для турецкой армии и, чтобы развязать себе руки и спасти от голода женщин и детей, продавали их работорговцам. До 1864 г. черкешенки стоили не менее 50 000 пиастров за душу. После резкого увеличения их числа на рынках и крайней нужды продавцов цена на них резко упала.
Турецкие власти наконец определили места для поселения черкесов и ликвидировали переселенческие лагеря. Чтобы избежать массовых возмущений, они расселили их в разных частях Турецкой империи – на Балканах, в Египте, Сирии, Месопотамии (Ирак), Иордании, Ливане и на территории самой Турции. Там им выделили малоплодородные земли.
Несмотря на былые попытки турецких властей ассимилировать горские народы, в странах Ближнего Востока сегодня проживает около 160 тыс. адыгов и 10 тыс. абазин.
Наиболее трагичной оказалась судьба убыхского народа. Они переселялись целыми аулами во главе со своими старшинами. Половина из них умерли в карантинных лагерях от голода и болезней. Остальные в результате скитаний по чужой земле полностью ассимилировались. Убыхский язык — утрачен.
Читайте также: