Сообщение на тему культура ислама на кавказе
Обновлено: 19.05.2024
Сейчас многим кажется, что Кавказ испокон веков был мусульманским, но это не так. Ислам начал свое наступательное движение на север в VII веке, но во многих местах встретил ожесточенное сопротивление и широко распространился на Северном Кавказе лишь в XIII–XVI веках. До этого на Кавказе было распространено многобожие, а во многих местах процветало христианство.
Появление ислама на Северном Кавказе историки связывают прежде всего с экспансией арабского Халифата, который сражался с Сисанидами – династией персидских правителей, имевшими на Кавказе большое влияние, и с Хазарским каганатом, под властью которого частично находились земли Дагестана. Халифат в это время был огромным и могущественным государством, простирающимся от Атлантики до Индии.
У Дагестана для арабов было стратегическое значение. Распространив на него влияние, Халифат ограждал себя от воинственных хазар и получал в распоряжение торговые пути. Борьба шла с переменным успехом: арабы даже захватывали Дербент, но хазары в союзе с местными племенами отбрасывали их на юг.
К восьмому веку граница Халифата шла по Кавказскому хребту рядом с городом. Крепости, устроенные арабами на границе, стали первыми оплотами ислама. В 732 году Дербент был взят халифом Масламой ибн Абдул-Маликом. Он построил несколько мечетей и заселил районы города выходцами из Халифата, посеяв первые зерна исламизации Северного Кавказа.
Дербент
Следующий правитель – Мерван ибн Мухаммед, продолжил дело брата и начал покорение внутренних районов Дагестана, распространяя ислам. Побежденные народы облагались налогом: они обязаны были поставлять арабам зерно и рабов — юношей и девушек. Такое положение вещей продолжалось довольно долго. Население сопротивлялось завоевателям и пыталось сохранить свою веру, в том числе и христианство.
Вскоре Халифат распался, но с X-го века Дербент стал местом, откуда распространялась исламизация Северного Кавказа.
Вклад турок
Вклад в распространение ислама внесли турки-сельджуки, которые в XI веке прошлись по Дагестану огнем и мечом. После их появления в Дагестане стал распространяться суфизм – особое, аскетическое течение, которое больше пришлось по душе местному населению, живущему по адатам — своду законов и обычаев. Исламизация населения стала происходить быстрее.
Воцарение на Северном Кавказе новой религии историки связывают прежде всего с тем, что новообращенные мусульмане освобождались от налогов — подушной и земельной подати, которыми были обложены все иноверцы.
Следующая волна исламизации была связана с нашествием монголов, во время которого в Дагестан проникли туркоязычные племена, почитающие Аллаха, и к XIV веку ислам превратился в господствующую религию. В конце XV века количество превратилось в качество: язычество и родовые культы отступили, и народы начали формироваться под влиянием новой религии.
Официальная история гласит, что табасараны, лезгины и рутульцы приняли ислам в 10 веке, в 11–13 веках Аллаха стали почитать лакцы и агулы, к концу XIV века — даргинцы и ногайцы, а к концу 15 — аварцы и кумыки.
Персы
XVI век в Дагестане прошел под влиянием персидской династии Сефевидов. На Кавказе начал распространяться шиизм. В начале XVI века была даже попытка создать теократическое исламское государство, а шиизм имамитского толка был объявлен государственной религией. Правда, просуществовало такое государство недолго.
В 1813 году Иран отказался от Дагестана и некоторых других кавказских территорий в пользу России, и влияние шиитов так и не вышло за пределы предместий Дербента.
Золотая Орда
Сопротивление адыгов и черкесов (кабардинцев) было отчаянным, но победы не принесло. Завоеванные земли обязывались приносить османам или крымскому хану дань и рабов. В 1570 году крымский хан Шах-бази-Гирей увел кабардинцев за Кубань и силой заставил их принять магометанство. Известно, что в конце XVI века кабардинцы присягали на верность московскому государю уже по законам ислама. Из Кабарды суннизм распространился на балкарцев.
Исламизация Чечни
В Чечню и Ингушетию ислам проник в золотоордынскую эпоху. Сначала его приняли в небольшом царстве Симсим, которое существовало на территориях Ножайюртовского и Гудермесского районов. Но основное распространение ислама здесь началось довольно поздно – в XV веке с помощью мессионеров из Дагестана.
У историков вайнахского народа есть две версии, как происходила исламизация Чечни. Первая гласит, что исламом местных познакомили еще арабы в XIII веке, а вторая – что в XVI веке местные тейпы, посовещавшись, сами добровольно его приняли.
В XVIII веке с помощью проповедников ислам проник на территорию Осетии, но большого распространения там не получил.
Закрепление ислама среди горских народов произошло в 19 веке во время Кавказской войны, когда имам Шамиль сумел создать имамат – государство, живущее по законам шариата, которое просуществовало 27 лет.
Исламский радикализм — сложное явление, включающее в себя социальный, экономический, этнокультурный, идеологический, юридический и политический аспекты. Такого рода комплексные проблемы не могут быть разрешены запретами. Полицейские меры должны быть только одной — причем не самой существенной — из составных частей работы, а не подменять ее. Это не значит, что может существовать сколь угодно сложная стратегия противодействия радикализму, гарантирующая стопроцентный результат. Мировой опыт такого рода скорее отрицателен, чем положителен. Однако усиление репрессий, попытка представить верующих уголовниками, не имеющими никакой связи с народом, только увеличивает социальную базу движения и загоняет проблему внутрь. То есть такая стратегия контрпродуктивна по сути. Опыт Ближнего Востока показывает, что к власти группы религиозных экстремистов, как правило, не приходят, однако мощным дестабилизирующим фактором могут являться десятилетиями. В условиях же разрушенного традиционного ислама, когда ваххабизму, строго говоря, ничего, кроме обычного консерватизма, не противостоит, последствия мо- гут быть особенно серьезны.
Таким образом, прямую опасность для стабильности Северного Кавказа сейчас представляют не столько ваххабиты сами по себе, изначально составлявшие замкнутые незначительные группы, сколько маргинальные политики, использующие их в качестве пробивной силы — с одной стороны, и официальные власти, безграмотно борющиеся с явлением, сути которого они даже не понимают — с другой. Так как и то и другое — явления вполне объективные, ваххабиты будут в обозримом будущем оставаться криминализированным подпольным сообществом. Однако говорить всерьез о возможности их объединения для джихада на всем Северном Кавказе, конечно, не приходится. Хотя десятки молодых людей будут вливаться в чеченские отряды, продолжая работать на представление чеченского сопротивления общеисламским джихадом.
Основные термины (генерируются автоматически): Северный Кавказ, традиционный ислам, ислам, влияние ислама, возрождение ислама, Мекка, политическая идеология, система взглядов, часть.
Каким был ислам на территории Северного Кавказа? Какие мазхабы традиционны для этой территории России? Как чеченская война повлияла на развитие ислама? Кто стоит во главе политической власти на территории Северного Кавказа – люди светские или религиозная элита? На эти вопросы попытался ответить Ахмет Ярлыкапов , старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа МГИМО.
- Что представляет собой Северный Кавказ? Это территория, населенная национальными меньшинствами, территория национальных республик. В Дагестане, самой большой республике Северного Кавказа, проживает 3 миллиона человек. Чечня, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Осетия, Карачаево-Черкессия, Адыгея – это анклав внутри Краснодарского края. Стоит отметить, что коренные мусульмане Ставропольского края – это ногайцы, а Краснодарского края – адыги.
До развала СССР распределение течений ислама по территории СК было следующим: сунниты-ханафиты преобладали в Адыгее, Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии, Ставрополье, на севере Дагестана и северо-востоке Чечни; шафиитского мазхаба придерживалось население Ингушетии, Чечни и Дагестана; суфии-шафииты преобладали в Ингушетии (кадирийя), Чечне (кадирийя и накшбандийя) и Дагестане (кадирийя, накшбандийя, шазилийя).
- Основными игроками были сунниты. Со времен существования Золотой Орды Северный Кавказ был традиционной территорией для распространения суннитов ханафитского и шафиитского мазхабов. Окончательно сунниты обосновались здесь в эпоху Османов через крымских татар и ногайцев. Шафиитский мазхаб пришел с юга, с территории Месопотамии. Изначально он утвердился на территории Дагестана, а потом плавно перешел и на Чечню. Если говорить об осетинах, то они традиционно ханафиты. Их исламизация началась при кабардинских князьях.
Распространено на Северном Кавказе и шиитское направление – это южная часть Республики Дагестан, азербайджанцы (в Дербенте находится самая мощная их община) и некоторые лезгинские села.
В конце 80-х произошло кардинальное преображение. На тот момент состояние ислама было довольно удручающим: острый недостаток образовательных кадров, высокий уровень секуляризации и видимые процессы русификации населения.
- Практически прекратилось мужское обрезание. Зачастую даже некоторые муллы были не обрезаны, мотивируя это тем, что это сунна, а не фарз. Ислам на этой территории больше сохранился как символ, часть некой этнической идентификации: называли себя мусульманами, поскольку были кабардинцами, к примеру. Подавляющее большинство населения не практиковало ислам. Это время отличает феномен народного ислама – спорные обычаи и обряды, к примеру, похороны, поминки. Отсюда вытекла необходимость реисламизации: люди заново принимали ислам, становились мусульманами, поскольку ислам к этому моменту был практически полностью утерян.
На северо-востоке Кавказа огромную роль играли практикующие суфийские группы. Они сохранили вирды, а их роль стала еще более значимой из-за депортации.
- Чтобы сохранить, они повернулись к корням. После своего возвращения это были самые ярые мусульмане во всем регионе. Ислам был для них живой практикой, живой идеологией.
Благодаря местным суфийским группам, алимам удалось сохранить исламское образование, из которого, к сожалению, вышли некоторые ваххабиты.
Не стоит удивляться тому, что в этом списке есть и Иран. Там существует прекрасный суннитский центр. Другое дело, что на студентов-суннитов оказывали серьезное давление иранцы-шииты, что привело к быстрому возвращению студентов на родину. К тому же за ними следили все время пребывания в Иране.
- Сюда же относятся и миссионеры из Чечни и Дагестана, причем они приезжали целыми автобусами. Были предприняты попытки открытия опорных центров. К 1990-м годам было уже немало нелестных отзывов о такой деятельности в духе «мы ханафиты, а вы шииты и пропагандируете суфизм). На северо-востоке же огромная роль отводилась местным муллам. Было написано немало панических докладов о скором строительстве мечетей, их открытии. На местной основе, опираясь на здешние традиции, в Республике Дагестан только было открыто около 16 исламских университетов.
О том, какие взаимоотношения были между исламом и политикой на Северном Кавказе, читайте в нашем следующем материале.
В бытовом сознании кавказский ислам воспринимается как некая монолитная и сплочённая структура. Но на самом деле это далеко не так. Народы Кавказа воспринимали это верование различными путями и в разное время. Если в Дагестане и части Чечни оно появилось ещё в 6 веке, при арабских завоеваниях, то в других регионах процесс его распространения был неравномерным и, зачастую, мучительным. Население центрального и западного Кавказа в той и иной степени было христианским, и крымские ханы, поощряемые Турцией, огнём и мечом проводили там исламизацию. Но вплоть до середины 19 века среди потомков алан и адыгов отмечалось поклонение кресту, отмечались Пасха и Рождество, особо почитались Исса (Иисус) и Марьям (Мария). И лишь движение мюридов окончательно задвинуло данную парадигму на задворки общественного сознания. Но и по настоящее время в народной памяти сохранились легенды, предания и поговорки о христианской старине. Проявляется это и в ментальности людей, в выборе ими жизненных стратегий. До наших времён сохранились и пережитки язычества. Так яркая мифология ираноязычных племен бытует наряду с аврамистическими представлениями в духовной жизни осетин. Некоторые обычаи в среде адыгских народов сохраняются с бронзового века, а мировосприятие балкарцев и карачаевцев пронизано степным политеизмом. В сознании горцев адаты каким-то непостижимым образом соседствуют с законами шариата.
Кавказский узел является местом сосредоточения различных народов и языков. Генетические исследования показали, что в их этногенезе участвовали представители хатских, хурритских, индоевропейских, африканских и иных гаплогрупп. Многие империи стремились завладеть данными территориями, а, следовательно, и оказывали влияние на здешнее население. Результатом стало значительное разнообразие в религиях и верованиях. Большинство мусульман считают себя суннитами. Причем, это течение далеко не однородно: кабардинцы, балкарцы, черкесы, карачаевцы, адыгейцы, абазины, часть ингушей относятся к ханафитскому мазхабу, а чеченцы, дагестанские народы – к шафитскому. Понятно, что принадлежность к той или иной школе не вызывает особых проблем в отношениях между суннитами, но, например, правоприменение норм шариата в каждой из них имеет свои особенности. Кроме того, значительная часть лезгин является шиитами.
Традиционный ислам на Кавказе более столетия развивался в глубокой изоляции. Вначале его контакты с внешним миром ограничивало царское правительство, а позже и советское. Священнослужители преследовались, мечети разрушались. Вера сохранялась лишь благодаря отдельным подвижникам, механически читавшим на арабском языке Коран. Недостаток информации извне компенсировался народным творчеством, возникали новые традиции и обычаи, что-то перенималось даже от соседей христиан. Так одна из инициатив властей Карачаево-Черкесии о совместном праздновании в смешанных сёлах Родительского дня способствовала тому, что горцы стали тщательнее ухаживать за могилами своих предков. И примеров взаимного влияния можно привести множество. В целом, такое положение вещей ограждало мусульманские общины от магистральных путей развития ислама, делало их беззащитными перед чужеродным воздействием.
Разрушение Советского Союза привело к тому, что в бывшие республики хлынули секты салафитского толка. Ваххабиты, а позже и сторонники ИГИЛ стали оказывать жёсткое давление на местных мусульман, захватывать их мечети, вербовать в свои ряды сторонников. Следует отметить, что фундаменталисты (те, кто предлагает вернуться к истокам ислама) всегда были нежелательными гостями на Кавказе. Вначале их сдерживала Османская империя, позже Российская и СССР. И лишь в период безвластия, как в 19 веке, так и в конце 20 они оставляли свой кровавый след в горах. При ослаблении государственной власти одной из немногих сил, противостоящей салафитской экспансии, оставался суфизм. Это глубоко мистическое учение пользовалось поддержкой в Турции при османах. Но в национальном государстве Ататюрка ему не нашлось места. Мусульманские фундаменталисты всегда относились к суфийскому течению крайне враждебно, считали его ересью.
Суфизм, мюридизм или тарикатизм в советское время находился в подполье. Его общины сохранились в Дагестане и Чечне. В отличие от ваххабизма данное учение не требует от своих последователей вести войну с неверными не зависимо от того, кто они и где находятся. Джихад здесь объявляется в случае агрессии против сторонников или страны. На Кавказе были распространены три его течения: ан-нашбандийа, ал-кадирийа, аш-шазилийа. Но традиция прервалась. Считается, что сейчас нет шайхов, имеющих право передавать иджазу. Учения продолжают жизнь лишь в народной среде, под опекой религиозных лидеров. В Дагестане существует негласный союз между политическим истеблишментом и элитой суфиев. В Чечне кадиритские видры оказывали сопротивление диктатуре Дудаева. На начальных этапах АТО они сражались и с федеральными войсками, но позже объединились с ними для борьбы с фундаменталистами.
Таким образом, мы видим, что кавказский ислам многолик и многогранен. И если не брать во внимание радикальные направления, то становится понятным, что духовные ценности, накопленные этой религией, позволяют мирно существовать здесь самым различным народам и народностям. В России последователи данной конфессии демонстрируют самые успешные модели жизнеустройства. Это вовсе не характерно для многих западных стран. Богатейшее наследие мусульманской теософии служит основой для принципиально новых явлений в государственном строительстве, искусстве и бизнесе.
Доказывать, что на Северном Кавказе исламский фактор все больше вторгается почти во все сферы жизни, излишне. Некоторые ошибочно связывают этот процесс только с социально-экономическими проблемами, низким уровнем жизни, безработицей, коррупцией и т.д. Но это вовсе не так.
Два ключевых фактора
Необходимо отметить, что данная ситуация характеризуется двумя ключевыми факторами.
Первый – ислам, как альтернативная цивилизационная модель социально-политического устройства находится на стадии бурного возрождения по всему миру. Для сегодняшней России это принципиально новая ситуация. Поскольку два столетия включения кавказских земель в состав российского государства и попыток интеграции кавказских мусульман в российское общество проходили на общем фоне упадка ислама в мировом масштабе.
Сегодня же социальная мобилизация кавказских мусульман, их противопоставление самих себя и даже сопротивление российской государственности проходит на фоне взрывного пробуждения ислама во всем мире.
Второй – мощнейшим катализатором взрывного возрождения активности ислама является процесс необратимой социальной модернизации исламского мира и Кавказа, в частности. Именно связанное с ней стремительное наступление на традиционное кавказское общество агрессивной потребительской идеологии, массовой культуры с ее безнравственностью, воспринимается верующими мусульманами, как духовная и социальная катастрофа.
Мусульманские народы по всему миру и на Кавказе, в частности, переживая стремительное взламывание и расщепление первичных структур традиционного общества, копят социальную энергию невероятной силы, которая высвобождается, по примеру реакции расщепления ядерного топлива.
Вызов России
В данной ситуации, учитывая интеграционный потенциал исламской социально-политической доктрины, неизбежность беспрецедентного расширения и углубления связей различных частей исламского сообщества друг с другом в современном мире информационно-коммуникационных технологий, исламский фактор на ближайшее столетие становится для России определяющим при проведении ее политики на Кавказе.
Надо понимать, что это социально-политическая активизация мусульман – естественный и необратимый процесс, протекающий одновременно по всему миру. Всякие попытки подавить эту активизацию силовым путем неизбежно приведут к прямо противоположным результатам. Что мы сегодня и наблюдаем на Кавказе.
Вопрос здесь должен ставиться совершенно иным способом – не как подавить, а как использовать эту энергию возрождающегося ислама на благо всего российского общества и укрепление российского государства. Но на этом пути перед властями и обществом встает невероятно сложная задача – предотвратить нарастающую радикализацию мусульманской молодежи и ее противопоставление самой себя всей российской государственности.
Сопутствующие факторы
Несомненно, на процесс радикализации мусульман параллельно влияет целый ряд факторов. Укоренившаяся в регионе социальная несправедливость, коррупция, безработица, отсутствие возможности для самореализации и самовыражения, внеправовое давление и насилие со стороны правоохранительных органов, являются не просто благоприятной почвой для роста антироссийских, антиобщественных, экстремистских воззрений, а фактически толкают молодых мусульман в объятия лидеров радикальных исламистских движений.
В целом, на российском Кавказе, отмечается слабое влияние и низкий авторитет официального духовенства (Духовных управлений), которым ранее были даны широкие полномочия для работы в этой сфере. Основные причины: слабая легитимность, клановый и этнический принцип формирования структур духовенства, слабая профподготовка и неспособность конкурировать с радикальными оппонентами (в знаниях, ораторском искусстве, менеджменте), меркантильность, ангажированность, стремление к монополизации всех сфер исламской активности, нетерпимость к инакомыслию и т.д.
Основной вопрос радикализации
Этот список можно было продолжать до бесконечности. Но проблему радикализации мусульманской молодежи невозможно объяснить только одним или несколькими факторами. Как отмечает все большее количество исследователей, можно приводить политические, исторические, этнические, семейные причины радикализации. Но все они дадут слишком упрощенную картину действительности, которая не отражает целиком глубины и широты проблемы.
Ни одна из этих причин не может дать исчерпывающего ответа на главный вопрос – почему?
Почему одни и те же проблемы, как, например, неустроенность или бедность, одних заставляет хвататься за оружие, а других заставляет усердно трудиться и добиваться успеха на пользу себе, исламской общине и государству?
Почему боль и обида за современное положение исламского общества одних заставляет кропотливо учиться, овладевать знаниями, добиваться высокого социального статуса с тем, чтобы помогать собратьям, а других загоняет в леса и подпольные квартиры?
Самовоспроизводящаяся радикализация
Мы смеем утверждать, что, на самом деле, радикалы тоже хотят жить, создавать семьи и растить детей. Но в их представлении, почему-то, жизнь в силу тех или иных обстоятельств, представляется более худшим и позорным вариантом, нежели мученическая смерть.
Ключевым же фактором в понимании этого феномена, опять-таки, является разрушение традиционного мусульманского общества под влиянием процессов социальной модернизации. Стремительное взламывание, расщепление и поляризация традиционного кавказского общества неизбежно приводит к беспрецедентному напряжению социальной обстановки.
Мусульманская молодежь сегодня не может найти достойный ответ этим естественным, но разрушительным для традиционного общества тенденциям. Учитывая требование ислама, несмотря ни на какие проблемы и жизненные обстоятельства, делать все от себя зависящее для защиты интересов религии и общества, мы можем понять ту безысходность, в которой пребывают молодые мусульмане, если они не видят для себя приемлемых и совместимых с их убеждениями путей реализации своей миссии.
Процесс радикализации не ограничивается только готовностью молодежи внимать радикальным проповедникам. Нам представляется, что готовность к принятию радикальных идей и подходов сегодня в силу ряда причин вызревает внутри самих возрождающихся мусульманских общин. А призывы и примеры боевиков лишь выступают внешним катализатором этого глубинного процесса.
Узловая причина радикализации
Не претендуя на объявление своей точки зрения истиной в последней инстанции, позволим себе выдвинуть такое суждение. Наряду с многочисленными причинами радикализации мусульман, существует один, корневой, узловой момент в этом процессе, который, как в линзу, собирает пучки разнообразных причин и после их фокусировки и преломления порождает радикализацию.
Это тот узловой момент, который и определяет, склонится ли под грузом проблем и вызовов тот или иной мусульманин к радикальным идеям и сценариям или нет. И заключается он в том, видит ли он иные, приемлемые для себя, как для мусульманина, пути и способы сохранения, укрепления и развития своей религии в современном мире, кроме вооруженных.
На наш взгляд, именно описанные нами два фактора – невероятная внутренняя энергетика возрождающегося ислама, требующего от верующего все большей активности, и необъятный груз проблем и вызовов традиционному обществу, вызванные его стремительной трансформацией под воздействием модернизации – и подводят его к пороговой черте, к обозначенной нами выше узловой причине.
Если у этой черты верующий способен усмотреть для себя альтернативные варианты реализации своей миссии, защиты своей чести, достоинства, защиты своих убеждений, религии и образа жизни, то он, пусть и с трудом, ценой болезненного пересмотра некоторых своих убеждений, ломки привычных стандартов поведения, приспосабливается к правилам игры стремительно меняющегося мира.
Решение же этой проблемы – основной ключ к профилактике радикальных и экстремистских идей в среде мусульман. Ведь на самом деле, тех, кто вышел за рамки правового поля, не так много. Значительная часть этой молодежи на сегодняшний день является пассивно симпатизирующей радикальным идеям. Но при отсутствии срочных продуманных комплексных мер, ряды молодых ребят, готовых выходить за рамки правового поля, будут пополняться.
То, как Рамзан, Кадыров, умело используя традиционные отношения внутри чеченского общества, фактически возглавил процесс исламского возрождения в республике и направил его энергию в созидательное русло, становится уже управленческой моделью для соседей.
Президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров, судя по его активным попыткам выстраивания конструктивных отношений с ингушскими религиозными авторитетами, пытается освоить этот же стиль управления все более исламизирующейся республикой.
Читайте также: