Христианство и ислам в их сосуществовании сообщение

Обновлено: 01.05.2024

Ислам возник в Западной Аравии (область Хиджаз) в двадцатых годах VII века в среде арабских кочевых племен Жестокость и резкость кочевников, специфика кочевой среды окажут, впоследствии, свое влияние на формирование исламского менталитета. Именно оттуда берут начало такие черты как фанатизм, нетерпимость к инакомыслию, жесткость в отношениях с миром и фатализм.

Основателем этой религии считается житель Мекки Мухаммед (570—632). В возрасте 40 лет (около 610г.) Мухаммед объявил себя посланником (пророком) единого Бога (Аллаха), открывшего ему свою волю посредством откровений, которые вместе с изречениями самого Мухаммеда позже были записаны в Коране — главной священной книге мусульман.

1) исповедание веры, которое выражается и в завоевании неверных;

2) пятикратная молитва (намаз);

3) милостыня (закят);

4) пост (саум), совершаемый в предписанное время и в предписанном порядке;

5) путешествие в Мекку (хадж) на поклонение святыням ислама.

В конечном итоге эти и многие другие различия между исламом и христианством послужили к их взаимному, и, порой абсолютному неприятию друг друга.

Но, в 655 г. был убит в результате дворцового переворота, после чего Муавия ибн Абу Суфьян из рода Омейядов в 661 г. завладел упраздненным халифатом и провозгласил наследником своего старшего сына Иезида. Таким образом, из государства с выборным правлением образовалась наследственная монархия, а сам Муавия I стал родоначальником династии Омейядов, царствовавшей без перерыва с 661 до 750 г. Позднее Омейядов сменили Аббасиды (750-1258).

Арабы также умели составлять особую массу для производства фарфора. Они замечательно владели искусством обработки металлов, используя различные способы орнаментовки. Произведения испанских мастеров отличались великолепными арабесковыми украшениями и продавались по высоким ценам.

Мавры отличались некоторой веротерпимостью и уживались с покорными христианами, и с евреями. В целом, где поселились арабы, наблюдался экономический и культурный подъем, но духовная жизнь была насильственно загнана в душные рамки исламских представлений. Христианство выдавливалось из общественной и культурной жизни Пиренейского полуострова.

В Астурии, единственной области Испании, оставшейся свободной, началась Реконкиста – национально-религиозное освободительное движение испанцев и португальцев, возвращение занятых маврами земель. Реконкиста с переменным успехом длилась восемь столетий до полного освобождения от мавров всего полуострова.

Начало Реконкисты знаменует битва при Кавадонге 772 г., когда небольшая армия вестготского короля Пелайо нанесла маврам первое символическое поражение. Пелайо и его приемники создали небольшое, но крепкое королевство, в задачу которого вначале входило удерживать мавританцев, а затем - теснить их дальше на юг.

К XI в. происходит распад мавританского государства на изолированные княжества (в 1031 году прекратил свое существование Кордовский халифат). Отчасти этому способствовала война с христианами, отчасти - внутренние распри. Но когда в 1085 г. королем Леона и Кастилии - Альфонсо VI - был взят Толедо, мавры вынуждены были просить военной помощи в северной Африке. Помощь пришла: племя Альморавидов вновь захватило огромную часть Андалузии и утвердилось в ней до 1144 г. Позже Альмаравидов сменили Альмохеды, правившие до 1212 г.

У мавров оставался последний оплот на Пиренейском полуострове - самая южная его территория - Гренадский Эмират.

Гренадский эмират пал в 1492 г., власть мусульман-мавров была ликвидирована и Реконкиста закончилась. К тому времени, с 1478 г., в Испании уже действовала Священная Инквизиция.

Реконкиста была обязана своими успехами не только военным действиям христиан. Большую роль сыграла также готовность христиан идти на переговоры с мусульманами и предоставлять им право проживания в христианских государствах, сохраняя свои веру, язык и обычаи. Например, в Валенсии северные территории были почти полностью очищены от мусульман, центральные и южные районы, кроме самого города Валенсия, населяли в основном мудехары (мусульмане, которым было разрешено остаться). Зато в Андалусии после крупного мусульманского восстания в 1264 политика кастильцев полностью изменилась, и почти все мусульмане были выселены.

Строительное искусство мавров использовалось при сооружении новых христианских храмов. В Испании сложился неповторимый мавританский архитектурный стиль - мудехар, сочетающий в себе лучшие черты исламской и христианской культур. В этом стиле построены, например, многие церкви Толедо: церковь Сантьяго дель Аррабаль, церковь Сан Андрес и другие.

До VIII века Арабский Халифат существовал в виде единого государства. Сменялись правящие династии, несколько раз переносилась столица государства: первоначально (656-661) - это Куфа, во время правления династии Омейядов - Дамаск (Сирия), во время правления Аббасидов - Багдад (специально построенный столичный город в Ираке).

Однако постепенно происходит политический распад Халифата с образованием фактически самостоятельных государств. Первым в 884 г. отделился назначенный халифом наместник в Египте, Ахмед-ибн-Талун, турок по происхождению. Позднее стали отделяться и другие роды, основавшие отдельные династии. Между тем над халифатом сгустились тучи - с запада пришли крестоносцы, посланные Папой Римским Урбаном II отвоевывать у мусульман Священную Землю. Иерусалим был взят крестоносцами в 1096 году и в самом центре земель Халифата, было создано христианское Иерусалимское королевство, просуществовавшее почти столетие.

Когда мусульманское государство в лице Салах-эд-Дина (Саладина) между 1171 и 1192 годами вновь обрело храброго и удачливого в войнах правителя (в 1187 г. Саладин выбил христиан из Иерусалима), на него надвинулось сокрушительное нашествие монголов. Из степей, простирающихся от китайской и сибирской границ до Каспийского моря, двинулись дикие полчища монголов Чингисхана. Они, тогда еще язычники, подобно потоку лавы разлились по цветущему Хорезму, опустошили Хорасан и за несколько лет подчинили себе почти всю Персию.

Первой из христианских Церквей с исламом встретилась Православная Церковь Востока, оплотом которой была Византийская империя, так как религия ислама зародилась недалеко от того географического района, где процветало Православие, и позднее захватила те регионы, в которых развивалась православная вера (то есть Палестину, Египет, Сирию, Малую Азию и т. д.).

До начала VIII в. византийская богословская литература не содержит никаких сведений об учении ислама. Известно, что духовная и интеллектуальная встреча Мухаммеда и первых поколений его последователей с христианством была встречей не с государственной православной Церковью Византийской империи, а с монофизитскими и несторианскими общинами, которые составляли большинство христианского населения в Аравии‚ Египте‚ Сирии и Месопотамии.

С течением времени, однако, взаимоотношения христианства и ислама приобрели форму полемического диалога и позднее трансформировались в продолжительное молчаливое сосуществование двух религий.

Излагая в общих чертах теоретической позиции византийцев против ислама, можно проследить некую ее эволюцию и разделить на три временных фазы.

В первой фазе, которая охватывает период с середины VIII в. до IX в., их позиция была скорее иронической и пренебрежительной. Это в основном объяснялось случайным и поверхностным характером ознакомления авторов с Кораном и исламом, как с новой довольно жесткой и непримиримой ересью. А так же являлось ответной адекватной реакцией на многочисленные осуждения мусульманами христианской веры.

Святой Иоанн Дамаскин был одним из первых христианских авторов, чье имя обычно возглавляет список христианской анти-мусульманской литературы.

Другое имя достойно особого упоминания в истории ранневизантийской полемики против ислама: Феодор, епископ Фарана или Карраи в Месопотамии по прозвищу Абу-Курра (750 – 825 гг.).

Во второй фазе (середина IX — середина XIV вв.) центр антиисламской литературы переносится в столицу Византийской империи – Константинополь. Поразительные успехи ислама, но, прежде всего его распространение, начали становиться кошмаром византийцев. Они видели, что эта религия, при всех ее логических и моральных недостатках, представляет для империи огромную опасность. Таким образом, формируется решительная оборонительная тактика, публикуется много полемических сочинений (преп. Феофан Исповедник, преп. Григорий Декаполит, святой Константин (Кирилл) Философ, святой Николай Мистик).

Третья фаза византийского противостояния исламу (сер. XIV- сер. XV вв.) отличается тем, что становится более умеренной и объективной и, несмотря на некоторое сохранение прежней напряженности, ее можно назвать периодом трезвого христианско-мусульманского диалога. К этому периоду следует отнести полемические сочинения святителя Григория Паламы и святого Симеона Фессалоникийского считающегося последним византийским полемистом против ислама.

Во времена существования Византии между христианством и исламом была пропасть, через которую нельзя было перекинуть мост ни пышной полемикой, ни диалектическими аргументами, ни дипломатическими усилиями. Непреодолимое на духовном и богословском уровне, это противостояние с самого начала приняло также форму грандиозной борьбы за господство в мире до тех пор, пока одна из сторон, в конце концов, не перестала существовать. После падения Византии в 1453 г. богословские дебаты и полемика между двумя религиями не прекращались, но перешли в более умеренное русло.

Острые разногласия между христианством и исламом не утихают и в наше время, что подчас приводит к масштабным вооруженным столкновениям и террористическим актам, одной из причин которых является смешение мусульманами своих религиозных воззрений и политики. Разногласия эти усугубляются тем, что и в наше время христиане и мусульмане, как правило, не знают священные писания друг друга, и интерпретация Корана и Нового Завета верующими этих двух религий не всегда находится на том уровне информированности и понимания, который мог бы предотвратить противоречия и неприятие.

В целом же можно утверждать, что из-за своих колоссальных различий и практического отсутствия точек соприкосновения, христианство и ислам вряд ли когда-нибудь обретут долгожданное богословское примирение. Потому сторонникам этих двух религий остается проявлять взаимную терпимость, сосуществуя и развиваясь мирно.

Для учеников 1-11 классов и дошкольников
Бесплатные сертификаты учителям и участникам

Ислам и христианство: их роль в современном мире

В России существует две господствующие религии: христианство и ислам, которые в процессе совместного существования, взаимно обогатили и изменили друг друга. В результате теряется их уникальность и специфика.

В нашем исследовании мы хотим отразить картину произошедших изменений в религиях: в исламе и христианстве. Ответить на вопросы: какую роль играет религия в сознании современного человека? Её ведущая функция в мировом сообществе? Насколько преломились религии, и какие изменения в них произошли? Эти вопросы являются весьма актуальными, ввиду происходящих в последнее время событий (террористические акты, рост преступности и т.п.).

На основании исследования можно сделать следующие выводы:

Во – первых, наиболее распространенной религией является православие. С ним себя отождествляют 65% респондентов. 26,7% опрошенных заявили о своей приверженности к исламу, и лишь 8,3% респондентов затруднилась с религиозной самоидентификацией.

Нельзя сказать, что религиозная карта современного российского общества так однозначна и определенна как представляется на первый взгляд. Исследование религиозной сферы жизни граждан России указывает на нечеткость и размытость в массовом сознании религиозных представлений. Так среди респондентов, заявивших о своей принадлежности к православию, только 68,3% опрошенных верят в существование бога, 23,8,2% опрошенных заявили о своем неверии в существование бога, а 7,4% православных участников опроса затруднились с ответом.

Немного по-другому обстоит ситуация у мусульман: 81,3% респондентов, относящих себя к исламу верят в бога. Затруднились с ответом в этой группе – 18,7% респондентов.

Таким образом, по одному из главных вопросов религии – отношение к вере среди респондентов нет четкого понимания даже основных положений.

Таким образом, отметим, что процесс формирования религиозного сознания граждан России далек от завершения. Заметен интерес граждан к религии, стремление к совершенствованию себя с определенных точек зрения религии, но в тоже время объем религиозных знаний у большинства респондентов пока еще мал. Это связано с утерей возможности передачи опыта из поколения в поколение, ввиду распространения нуклеарной семьи, забывания традиций и обычай, и т.п.

Нельзя также сказать, что граждане России живут активной религиозной жизнью: так 9,6% респондентов посещают храм раз в неделю, большее число опрошенных (15,8%) посещает богослужения раз в месяц. По великим религиозным праздникам в храм ходит каждый третий из опрошенных (33,3%). А большинство участников опроса (41,3%) практически никогда не посещали храм.

Женщины проявляют большую склонность к регулярному посещению богослужений, чем мужчины. Среди тех, кто посещает храмы один раз в месяц и чаще, женщин почти в два раза больше, чем мужчин. Чаще посещают храмы и люди преклонного возраста. Так среди тех, кто посещает богослужения несколько раз в неделю, респонденты старшей возрастной группы (от 60 и выше) составляют 62,5%.

Таким образом, число респондентов, не просто заявляющих о своей принадлежности к определенной конфессии, а действительно живущих религиозной жизнью, что подразумевает регулярное посещение храма и богослужений, относительно невелико, и составляет 10%(всего шесть человек!) от числа респондентов. Это говорит о том, что, хотя религия играет все большую роль в жизни граждан России, реальное число верующих пока относительно не велико . Однако, стремление подавляющего большинства граждан России соотнести себя с какой-либо религии позволяет говорить о возможном увеличении числа реально верующих в будущем, что, помимо прочего, приведет к усилению роли в социально-политической жизни страны религиозных организаций, возрастет роль традиций и обычай, морально-этических норм.

Факт существования исламистского террора указывает на то, что наставники радикалов и смертников нашли опору в самом святом для них – в Коране, чем обрекли на смерть не одну сотню обманутых ими людей и безвинно погибших мирных граждан.

Террористы заявляют, что воюют ради торжества ислама и что именно они являются истинными мусульманами. Однако многие последователи ислама имеют иное мнение. Они террористов осуждают, считают членами радикальных сект и предлагают отделить ваххабитов от мусульман, соблюдающих благочестие и стремящихся к миру.

К сожалению, некоторые представители исламского мира своими действиями создают достаточно негативный образ об исламе как религии мирной. Они выступают против присутствия РПЦ в школах и армии, строительства православных храмов при посольствах, поддерживают антироссийскую пропаганду, разжигают межрелигиозную борьбу и призывают установить всемирный халифат.

Но важно понимать, что каждое вероучительное положение как в христианстве, так в и исламе нельзя рассматривать в отрыве от его места в целостной богословской системе.

Сегодня особенно важно показать верующим, что многие слова стоит толковать иначе, что радикальное их объяснение – скорее всего чья-то трагическая ошибка, уже унесшая многие сотни и тысячи жизней.
До тех пор, пока мусульманские духовные лидеры не будут открыто осуждать радикализм, терроризм, ваххабизм и бандитизм, у многих мирных людей, представителей как исламского, так и иных вероисповеданий, останется убежденность, что исламский мир ежегодно готовит сотни террористов и тысячи боевиков.

В свое время казанская пресса писала, что именно Р.Юнусов трижды организовывал визиты в Татарстан Ахмеда Мустафу, главаря арабских моджахедов, воевавших против советских войск в Афганистане в 1980-е годы.
Совершенно справедливо то, что для борьбы с радикализмом и открытым террором нужны совместные усилия государства и традиционных религий.

Особенно значимым это представляется сегодня, в свете трагических событий: нападений и даже убийств духовных лидеров, муфтий и ведущих исламских богословов от рук тех, кто считает, что их понимание Корана в чем-то превосходит.

Нарастающая волна терактов в Испании (2004г.) и Англии (2005г.), а затем выступления африканской и арабской молодежи во Франции летом 2005 г.; столкновения с арабами в Сиднее летом 2005 г. и продолжающиеся в других формах до сих пор.

Сегодня, уже на протяжении почти двух лет, в Сирии, где бок о бок в мире жили православные христиане и мусульмане, идет война. В стране уже погибли десятки тысяч мирных граждан, были осквернены святыни и поруганы храмы, христиан изгоняют из своих домов, преследуют и убивают.
Епископ Лука, иерарх Антиохийской Православной Церкви, сообщает, что из своих домов были изгнаны почти 140 тысяч христиан, а параллельно разрушаются христианские храмы. 11 мая 2013 года был разрушен древний православный монастырь святого пророка Илии в окрестностях Эль-Кусейра.

Корреспондент BBC в Бейруте Джим Мьюир отмечает, что число погибших сильно возросло после того, как в июле прошлого года начались ожесточенные бои в районе Дамаска и Алеппо – двух крупнейших городов страны. С тех пор в Сирии ежемесячно погибает 5 тысяч человек.

22 апреля 2013 года в районе Алеппо случилось страшное событие. В этот день были похищены сирийские христианские иерархи: митрополит Алеппский Павел (Антиохийский Патриархат) и митрополит мар Григорий Иоанн Ибрагим (Сирийская Ортодоксальная Церковь), а их водитель-диакон был убит. До сих пор митрополиты находятся в плену.

До этого с 31 марта по 10 апреля Императорское православное палестинское общество при участии Русской Православной Церкви занималось сбором помощи для сирийского народа. За две недели удалось собрать около 70 тонн помощи – продукты питания и медикаменты. Все они были переданы патриарху Антиохийскому и всего Востока Иоанну X и Верховному муфтию Сирии Ахмаду Бадр-эд-Дину Хассуну.

В свете всех трагических событий нашего времени возникает вопрос: возможен ли мирный диалог с представителями ислама?

Но прежде, чем дать определенный ответ на вопрос о возможности диалога с исламом, следует помнить, прежде всего, о том, что от того, каким будет наш ответ, зависят судьбы тысяч людей. Поэтому диалог не просто возможен, но представляется необходимым.

В связи с этим особого внимания заслуживает опыт сосуществования христианства и ислама в России. На протяжении тысячи лет традиционные религии ее народов никогда не входили в прямые конфликты и столкновения, сохраняя свою самобытность.

Россия – это одно из тех редких многорелигиозных и многонациональных государств, в истории которых не было кровопролитных религиозных войн. Представители различных религиозных общин жили бок о бок, вместе трудились и защищали одну Родину. Они твердо стояли в отеческой вере, оберегали ее от посягательств извне и никогда не входили в реальные конфликты между собой на религиозной почве.

Таким образом, в России сложилась действенная система межрелигиозных отношений, ставящая во главу угла принцип взаимоуважительного добрососедства.

В современной России важным механизмом межрелигиозного диалога является Межрелигиозный совет России, который успешно и плодотворно действует уже пятнадцать лет. Эти пример и опыт оказались привлекательными для независимых государств, образовавшихся на постсоветском пространстве.

Религиозными лидерами этих стран был создан Межрелигиозный совет СНГ. В рамках этих органов мы стремимся совместно противостоять различным вызовам современности, а также демонстрировать всему миру положительный опыт мирного сосуществования и взаимодействия православных и мусульман.

Таким образом, можно утверждать, что диалог между нашими верами и культурами возможен, только если мы сами найдем надежную основу данного диалога и научимся слушать и идти навстречу друг другу.

Самой надежной основой диалога должно являться стремление к сохранению традиционных ценностей наших религий и культур и совместное противостояние вызовам времени.

И мусульманам, и христианам следует стремиться не к слепому фанатизму, а к более четкому следованию Писаниям и к возвышению религиозного сознания, на вершине которого – святость, где стираются различия между всеми земными традициями и царит лишь одна – Божественная.

Епископ Орский и Гайский
ИРИНЕЙ,
кандидат богословия

Могут ли две мировые религии чем-то обогатить друг друга?

Яков Кротов: Этот выпуск программы посвящен взаимоотношениям христианства и ислама и прежде всего вопросу о том, есть ли христианину что позаимствовать в исламе, без чего христианин не может обойтись. Я думаю, этот вопрос нужно задавать прежде всего мусульманину. И, симметрично: есть ли в христианстве что-то, что необходимо мусульманину, без чего он обедняет свою духовную жизнь? И мне кажется, что с этим вопросом надо обращаться к христианину. Поэтому сегодня у нас в гостях двое: православный Владимир Ерохин, духовное чадо покойного отца Александра Меня (Владимир Петрович жил в Назарете, поэтому с исламским миром знаком не по книжкам), и московский мусульманин Рустам Джалил.

Начнем с небольшого видеоинтервью с востоковедом и православным Михаилом Рощиным на ту же самую тему.

Михаил Рощин: Есть такая базовая работа известного философа Владимира Соловьева (она переиздавалось уже в постсоветское время) - это биография Мухаммеда. Он очень четко сформулировал, чем ислам полезен не только для нас в современности, но и исторически. Он вспоминает путешествие в Небесный Иерусалим. Было такое видение у Мухаммеда - он лежал и вдруг совершил восхождение в Небесный Иерусалим, и там у него были разные встречи, включая встречи на самом высшем уровне. И там ему предложили три чаши: одна с медом, одна с вином, и одна с молоком. И Мухаммед выбрал чашу с молоком. Чаша с медом – это символ язычества, чаша с вином – символ христианства, а молоко – это как бы самая здоровая пища, и поэтому Мухаммед выбирает чашу с молоком, и поэтому, как считает Соловьев (и я с ним согласен), это по-своему умеренная религия. Там есть общие принципы, которые соответствуют всем авраамическим религиям, и христианству, и иудаизму.

Кстати, сам Мухаммед считал себя пророком в этой цепи, он никогда не полагал, что создал новую религию: просто продолжал монотеизм в том виде, в каком он это понимал.

Мне довелось беседовать о взаимоотношениях между христианством и исламом с известным философом Григорием Померанцем, и вот он говорил, что на вершинах сходятся мудрецы в исламе и мудрецы в христианстве, и они как раз хорошо понимают друг друга. Простые верующие, не достигшие высот, могут ссориться и говорить: "ты это делаешь не так", - но когда встречаются мусульманские суфии и христианские святые, они очень легко могут найти общий язык. И Григорий Соломонович тоже был где-то из этого ряда.

Яков Кротов: Рустам, как вам такая позиция?

Рустам Джалил: Я, в принципе, с ней согласен. У Владимира Соловьева, по-моему, в этой же работе было еще одно замечание по поводу отношений ислама и христианства. Он рассуждал о том, почему на Ближнем Востоке, который ко времени прихода арабов-мусульман был в основном под римским владычеством и был практически полностью христианским, довольно большое количество людей (большинство, можно сказать) в итоге приняли ислам. Отходя от истории, связанной с завоеванием, с неким принуждением, он сказал, что, в принципе, ислам пришел как общественная система, он не менял ничего внутри Церкви. Приходила другая общественно-политическая система, в которой из единого источника черпались как мировоззрение, так и законы, чего не хватало византийской империи, многим христианам, потому что там был император, было римское право, доставшееся от языческого Рима. А мусульмане, в принципе, могли черпать законы для своей жизни, от гигиены до экономики, от молитвы до судебной системы, в своих источниках, в своем Откровении. Это, по мысли Соловьева, привлекло тех же христиан и других к этой религии, которая была целостной, могла обеспечить и духовную, и светскую жизнь.

Мусульмане могли черпать законы для своей жизни, от гигиены до экономики, от молитвы до судебной системы, в своем Откровении

Это один из моментов, который, я полагаю, и сейчас сохранился в исламе. Например, мусульмане и сейчас в вопросах экономики стараются обращаться к своему Откровению и выводить правила, которые были бы полезны здесь и сейчас. Пример – отрицание, запрет ростовщичества. Ростовщичество – это харам, но есть ли альтернатива? И мусульмане, опираясь на источники своего Откровения, то есть на Коран, сунны, уверены, что есть определенная альтернатива – долевое участие, например, партнерские сделки. Кстати, хотя экономисты и финансисты и называют это инструментами исламского финансирования, иногда это называют еще этическим банкингом. Методы, которые первоначально разработаны мусульманами и для мусульман, сейчас достаточно широко распространены. Я слышал информацию от заместителя председателя Сбербанка России: в Англии примерно 30% сделок (финансирование, инвестиции) совершаются именно по правилам этического исламского финансирования. При этом значительное число пользователей этого инструмента - не мусульмане, люди, не имеющие отношения к исламу по своему мировоззрению, но они считают это более приемлемым для себя, со своей этической точки зрения.

Яков Кротов: Византийское право запрещало ростовщичество. А средневековое католическое право запрещало брать процент больше десяти.

Володя, жизнь в Израиле, в его арабской части – это опыт общения с исламским миром. Это чувствовалось?

Владимир Ерохин: В Назарете немало христиан. Есть христиане-католики, с ними я общался в церкви, в Благовещенском женском монастыре, где мне посчастливилось работать садовником, и я там посещал богослужения. И с мусульманами я, конечно, общался: как покупатель в магазине, как сосед, меня там один продавец называл "сэр", и все меня ужасно уважали. Идя пешком, чтобы переночевать у моего друга Бори Вайнштока в Новом Назарете, я проходил через мусульманские кварталы: там люди готовили ужин, у них была какая-то своя жизнь, а я со всеми здоровался на арабском языке, и они со мной здоровались, хотя понимали, что я совсем даже не араб и не имею отношения к исламу. Я даже не думаю, что это знакомство с исламом как таковым, просто я какое-то время жил в народной гуще мусульман, хотя были и соседи – евреи, моя друзья, москвичи, и именно они составляли стержень моего общения.

Отцу Александру Меню однажды после лекции задали вопрос: "Что вы думаете об исламе?" – и он сходу выпалил: "Я пытался найти в нем что-нибудь хорошее, но пока мне это не удалось". Я это понимаю так: Александр Мень был подобен купцу, который нашел драгоценную жемчужину и оставил все остальное. Этой жемчужиной для него было христианство, православие. Отец Александр выбрал свой дом, свою семью – это Русская Православная церковь. А к соседям он особенно не заглядывал - ну, поинтересовался, ничего хорошего не нашел и продолжал жить в своем доме.

Яков Кротов: Рустам, проживая в Москве, вы чувствуете себя в чужой среде, представителем меньшинства?

Для России мусульмане – часть истории, народонаселения, той территории, которую составляет ныне российское государство

Рустам Джалил: Нет, я не чувствую дискомфорта и неуюта. Все-таки Россия – это территория, где мусульмане являются коренными жителями, и (скажу немножко утрированно) не они приехали в Россию, а Россия приехала к ним. (смеется) Если взять Францию, Англию, Германию, то это в основном страны, где мусульмане как население появились достаточно поздно, в новое время, уже вообще в современную эпоху. А для России мусульмане – это часть истории, народонаселения, той территории, которую составляет ныне российское государство.

Яков Кротов: Конечно, Замоскворечье как мусульманский район – это идет уже с XV века. Но это средневековая жизнь, это жизнь анклава, гетто, бок о бок, но не смешиваясь.

Рустам Джалил: Анклавов и гетто у нас нет, но это еще политика советской власти.

Яков Кротов: Направленная на дружбу народов или на денационализацию?

Рустам Джалил: В принципе, до 1917 года были общинные кварталы в той же Москве: татарская слобода, армянская и так далее. Потом это как-то прервалось. Несмотря на то, что гетто нет и анклавов фактически нет, мусульманская община, верующие мусульмане, которые всерьез относятся к своим религиозным обязанностям, все равно ощущают себя в некоторой степени анклавно, маргинально.

Яков Кротов: Они чувствуют недоброжелательность окружающих?

Рустам Джалил: Они чувствуют, что они как бы немножко посторонние. Это чувствуют и имамы, которые могут быть вполне лояльны к официальной власти.

Яков Кротов: А что, есть нелояльные? Я думал, всех посадили…

Рустам Джалил: Наверное, были не так давно. И обычные мусульмане, и, условно говоря, активисты, общественные энтузиасты, ощущают и осознают определенное отторжение, идущее от пирамиды нашей власти. Что касается отношения в обществе, то оно очень разнообразное, и здесь нельзя говорить либо о полной исламофобии, либо о полной доброжелательности, здесь есть все.

Существуют еще волнообразные общественные движения. Например, Хабиб Нурмагомедов на днях опять побил какого-то бразильца – россиянин выиграл для России очередное золото за рукопашный бой. И все знают, что он дагестанец, мусульманин, и вполне доброжелательно относятся. А если завтра спортсмен, выступавший за Россию, дагестанец, например, проиграет, то обычно пишут: "дагестанец проиграл…"

Яков Кротов: То есть проигрывает мусульман, а выигрывает россиянин.

Рустам Джалил: Согласитесь, это тоже определенный показатель.

Яков Кротов: Это расизм в чистом виде.

Рустам Джалил: Да, но некоторые не воспринимают это как расизм.

Яков Кротов: В Москве 80% людей – атеисты, но даже атеисты, и именно атеисты интересуются Александром Менем, Померанцем. И книгу "Сын человеческий", книгу по истории религии, больше читают неверующие.

Самое главное – никого не обижать, а какие книжки ты читаешь, на каком языке произносишь молитвы – это не принципиально

Владимир Ерохин: Конечно!

Яков Кротов: А мусульманин будет интересоваться книгами Александра Меня?

Рустам Джалил: Скорее всего, это вне интересов большинства мусульман.

Яков Кротов: Потребность узнать православие существует?

Рустам Джалил: Скажем откровенно: нет. В целом мусульмане и те, кто пытается искать пути диалога и призывать к исламу людей не исламского вероисповедания, все-таки рассматривают христианство как общий пласт. Мы знаем, что есть разница между католиками и православными, что еще есть протестанты и так далее, но все-таки христианство рассматривается мусульманами как общая культура.

Яков Кротов: Как и христианин не разбирается, где шиизм, а где суннизм…

Рустам Джалил: В целом - да. При всем уважении к вере… Хотя я больше знаю о Михаиле Мене, как о человеке, который был вице-губернатором Подмосковья и заявлял, что на подмосковной земле незачем быть мечетям.

Яков Кротов: Я эти слова слышал и от многих очень демократически настроенных атеистов, и мы будем делать об этом программу. Это идет не от православия.

А вот "Хроники Нарнии" Льюиса – это детские сказки, и там главный персонаж, Лев Арслан – это символ Иисуса, но многие читают их, совершенно не понимая.

Рустам Джалил: Арслан – тюркское имя.

Яков Кротов: Да. Такие книги не отторгают?

Рустам Джалил: Я не читал, но дети, подростки читают. Мне кажется, для юношей любого вероисповедания фэнтези есть фэнтези: это фантазии, этим мы живем, развлекаемся.

Яков Кротов: И Дед Мороз – фантазия.

Рустам Джалил: Конечно!

Яков Кротов: И Иисус Христос?

Рустам Джалил: Если впрямую рассказывать о религиозной основе, у них могут быть другие доводы. А фэнтези не может каким-то образом повлиять на их жизнь. Агностицизм очень характерен для юношества в нынешней ситуации. Мы ни во что не верим, пока не пощупаем, не убедимся. И к исламу это тоже относится. Приход в ислам во многом связан с двумя кардинальными причинами. Первая причина – это когда встает вопрос жизни и смерти человека, собственное опасное положение либо кого-то из близких. А второе – это ситуация, связанная с разочарованием в существующем образе жизни, в определенных идеалах. Причем это не зависит от того, насколько человек богат или беден, знатен или безроден: тут важно именно состояние души.

Яков Кротов: А вот жизнь в трехконфессиональной, в сущности, среде: там люди тоже так равнодушны друг к другу? Или интерес проявляется?

Владимир Ерохин: Нет, ни малейшего интереса не проявляется. Вообще, современный человек интересуется только своей судьбой и строит свою биографию, карьеру, спасение души, заботясь в первую очередь о себе. И, мне кажется, он правильно делает. В походе говорят: помоги себе – этим ты можешь всем. У других нет проблем с тобой, если ты заботишься сам о себе, особенно о своей душе и о своей нормальной человеческой жизни. Самое главное – никого не обижать, а какие книжки ты читаешь, на каком языке произносишь молитвы – это не принципиально.

Яков Кротов: Иосиф Бродский так сформулировал то, о чем говорил Владимир Петрович: "Не делать ближнему бо-бо". Формулировка кажется очень простой и понятной, но каждый, кто действительно думает о себе, по-настоящему и глубоко, а не эгостически, поверхностно, кто не просто эгоцентрик, а человек, роющий внутри себя, добирающийся до себя, знает, что для того, чтобы не делать ближнему бо-бо, надо и Бога встретить, и христианство узнать, и с буддизмом познакомиться, и с мусульманами поговорить, и любить весь мир. Потому что не делать другому зла, любить ближнего, как себя и как Бог любит тебя, это колоссальная вселенская, космическая работа, а не мещанский аттракцион.

Яков Кротов

Историк и священник, ведущий рубрики Радио Свобода "Между верой и неверием"

Читайте также: