Хайдеггер о смерти сообщение

Обновлено: 05.07.2024

На этом можно завершить наш анализ экзистенциализма. Подытоживая, скажем, что взявшись за решение отдельных ницшеанских тем, он так и не сумел продвинуться намного дальше самого Ницше, за исключением одного момента, на который мы уже указывали чуть выше — речь идёт об утверждении трансцен-денции в качестве основополагающего элемента экзистенции. Только в этом отношении экзистенциализм приближается к основному предмету нашего исследования — человеку иного типа. Логическим следствием этого должен был бы стать решительный разрыв со всяким натурализмом и любой имманентной религией жизни. Однако включение этого измерения в экзистенциализм погрузило его в ситуацию глубочайшего кризиса, а все предложенные им решения, продиктованные эмоциональными и подсознательными комплексами — страхом, виной, судьбой, отчужденностью, одиночеством, беспокойством, тошнотой, проблематичностью здесь-бытия и т. п. — оказались не выше, а значительно ниже отметки, которой можно было бы достичь, развив и очистив пост-нигилистические установки Ницше.

Возможно, в заключение будет небезынтересно показать на примере, какое значение могли бы обрести некоторые из тем, поднятых экзистенциализмом, если они будут усвоены иным типом человека и дополнены традиционным знанием. Воспользуемся для этого понятием решения или трансцендентного выбора, который, как мы видели, для большинства экзистенциалистов составляет основу здесь-бытия каждого индивида в мире, предопределяет такой и только такой порядок возможностей и переживаний, доступных ему в мире, и даёт ему сознание того, что он пришёл сюда издалека. Именно этот выбор-решение позволяет ему, как минимум, избрать линию наименьшего сопротивления, а в идеальном случае стать прочной основой для организации подлинного существования и верности самому себе.

Всеобщие, формальные понятия бытия (бытие-объектом, бытие-Я, в-себе-бытие)

Всеобщие, формальные понятия бытия (бытие-объектом, бытие-Я, в-себе-бытие) Бытие, как постигнутое, становится тут же определенным бытием. Поэтому в ответ на вопрос, что есть бытие, нам представляются различные виды бытия (vielerlei Sein): эмпирически действительное в пространстве

Глава вторая БЫТИЕ ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ

Глава вторая БЫТИЕ ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ Две формулировки вопроса о смысле жизни Если человек не утратил еще веры в высокое предназначение человеческого рода, то проблему смысла жизни, навещающую его в трудные времена, он все-таки склонен формулировать позитивно, в форме

14. Философия экзистенциализма. Понятие экзистенции. Светский (Хайдеггер, Сартр, Камю) и религиозный (Ясперс) экзистенциализм

14. Философия экзистенциализма. Понятие экзистенции. Светский (Хайдеггер, Сартр, Камю) и религиозный (Ясперс) экзистенциализм Экзистенциализм (лат. exsistentia — существование) — философия, которая в качестве подлинного изначального бытия признает только само переживание

3. Понятие экзистенциализма

3. Понятие экзистенциализма Попробуем дать определение экзистенциализма. Для этого достаточно вспомнить некоторые наиболее общие его черты. Экзистенциализм лучше всего рассмотреть как последнюю стадию переживающего сегодня кризис иррационалистического движения. С

Митчелл Фейгенбаум и коллапс хаоса

h) Что -бытие, что-бытие и бытие-истинным как возможные истолкования связки. Нераздельное многообразие этих значений как первичное существо связки

Первая глава Возможная целость присутствия и бытие к смерти

Первая глава Возможная целость присутствия и бытие к смерти § 46. Кажущаяся невозможность онтологического осмысления и определения присутствиеразмерного бытия-целым Недостаточность герменевтической ситуации, из какой возник предыдущий анализ присутствия, должна быть

§ 51. Бытие к смерти и повседневность присутствия

§ 51. Бытие к смерти и повседневность присутствия Выявление повседневного среднего бытия к смерти ориентируется на ранее полученные структуры повседневности. В бытии к смерти присутствие отнесено к себе самому как отличительной способности быть. Но самость

§ 52. Повседневное бытие к концу и полное экзистенциальное понятие смерти

§ 52. Повседневное бытие к концу и полное экзистенциальное понятие смерти Бытие к концу было в экзистенциальной прорисовке определено как наиболее своя, безотносительная и не-обходимая бытийная способность. Экзистирующее бытие к этой возможности ставит себя перед

§1. Хайдеггер в сопоставлении с западными мыслителями. Хайдеггер – экзистенциалист

§1. Хайдеггер в сопоставлении с западными мыслителями. Хайдеггер – экзистенциалист Исследованию творчества Хайдеггера еще при его жизни было посвящено немало книг, статей, многие из которых писались в контексте сравнительной философии. И, как правило, он рассматривался

ГЛАВА 7. ВЫЗОВ И КОЛЛАПС НЕМЕЗИС КРЕАТИВНОСТИ[127]

ГЛАВА 7. ВЫЗОВ И КОЛЛАПС НЕМЕЗИС КРЕАТИВНОСТИ[127] Бертран Рассел оповестил, что великим открытием двадцатого века стала техника подвешенного суждения (suspended judgement). А. Н. Уайтхед, в свою очередь, пояснил, что великим открытием девятнадцатого века было открытие самого метода

4.5. Мартин Хайдеггер (1889–1976). Бытие языка и язык бытия. Отсылочная функция слов

4.5. Мартин Хайдеггер (1889–1976). Бытие языка и язык бытия. Отсылочная функция слов Видный представитель заподноевропейской философии ХХ века. Родился в Месскирхе в бедной семье, в которой о школьном гимназическом и тем более академическом образовании и не помышляли. Судьба

Коллапс волновой функции и пробуждение

Коллапс волновой функции и пробуждение Здесь мы подходим к волнующей связи между квантовыми объектами, наподобие электронов, и сновидением. Мы будем подробно исследовать эту связь в следующей главе, а пока давайте подумаем вот о чем.Сновидение аналогично невидимому

Интеграция и коллапс волновой функции

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

В творчестве Мартина Хайдеггера, одного из самых значительных философов XX столетия, центральное место занимает вопрос о смысле бытия, а феномен смерти играет важнейшую роль в прояснении этого смысла.

§ 1. "Определение" бытия небытием

Что значит "быть"? На этот вопрос невозможно дать логически корректный ответ; "быть" – значит "быть", "существовать"" тавтология оказывается неизбежной. Как отмечает сам Хайдеггер, еще Блез Паскаль (Pascal, 1623-1662) обратил внимание на то, что всякое определение понятия "бытие" связано с употреблением слова "есть" (бытие есть это или то), и выходит, что слово, подлежащее определению, неминуемо будет содержаться в его определении. Значит, понятие бытия неопределимо. И все же предпринятый Хайдеггером анализ понятия бытия позволяет прояснить его смысл.

Утверждать о существовании чего-либо (какой-то вещи, к примеру) можно лишь тогда, когда кто-то "видел" и засвидетельствовал, что "это" есть. (Далее, конечно, может возникнуть вопрос о достоверности свидетельства, вопрос гносеологический, но от него мы здесь абстрагируемся.) Выходит, что суждение о существовании чего-то предполагает вместе с тем еще и существование того, кто является свидетелем существования "чего-то". Таким образом, имеется существование двоякого рода: во-первых, существование вещей "самих по себе", "равнодушное", индифферентное к другому существованию, и, во-вторых, существование человека, свидетельствующего о другом существовании и о своем собственном.

Существование человека имеет особый статус по сравнению с существованием вещей. Это – понимающее существование. Для человека быть – значит понимать (т.е. придавать значение тому, что есть). Человеческое существование – "трансцендирующее", оно выходит за пределы себя – к другому существованию и осознает его как существующее .

Свое же собственное существование – тот факт, что он есть , человек принимает во внимание и осознает благодаря феномену смерти, в котором открывается, что человек может не быть . Иначе говоря, именно возможность не быть побуждает человека осмыслить, что же такое быть .

Пребывать в мире, быть живым – значит существовать к смерти. Человек, в отличие от других живых существ, способен осознавать свою смертность и тем самым – истину своего бытия, что он – есть . Когда человек "забывает" эту истину, его существование, как полагает Хайдеггер, не является подлинным. Оно становится подобным существованию вещей или живых существ, не сознающих того, что они есть, что они принадлежат бытию .

Своя собственная смертность открывается человеку в состоянии страха, или ужаса (Angsl) 21 . Общественное мнение обычно осуждает малодушие и трусость, но в данном случае Хайдеггер имеет в виду не пугливость, из-за которой человек способен забыть все на свете, в том числе и самого себя, а особое, тревожное состояние души, в котором человек пытается выйти из узкого круга сиюминутности и помыслить о своем существовании до крайнего возможного предела. Смерть как раз и есть этот предел , который придает какие-то очертания бытию, определяет его. Не помыслив своей смерти, невозможно осознать свое бытие, свое пребывание (Dasein) 22 в мире и возвыситься к "подлинному существованию", достойному человека.

21 Термин Хайдеггера "Angsl" переводят словами "страх", "ужас". Пожалуй, второе слово – более подходящее, поскольку Хайдеггер имеет в виду не малодушный "испуг", а более глубинное состояние, основанное на "озабоченности".

§ 2. "Определение" небытия бытием

Люди обычно избегают мыслей о смерти. Это можно было бы объяснить "чисто психологически" – неприятностью подобных размышлений. Но Хайдеггер обосновывает свое объяснение "отступления" и "бегства" людской мысли перед смертью причинами, которые коренятся не только в "психологии", но и в бытии "люда" (das Man) 23 . Безликий "люд" погружен в повседневные хлопоты о насущном, о вещах, а способ существования вещей, которыми озабочен "люд", становится для него эталоном понимания всякого сущего, в том числе и человека. В результате, бытие вещей заслоняет от "люда" совершенно особое бытие человека, – бытие временное, конечное и смертное (тогда как, напротив, бытие вещи безразлично к времени, своему концу и не подвержено смерти). Мир "люда" безличен, и потому он не знает смерти, ведь умирание – сугубо личный акт: умираю "я", а не "бессмертный" люд, и только "я" в состоянии осмыслить "возможность невозможности" дальнейшего пребывания в мире.

23 Das Man – один из неологизмов М.Хайдеггера. Это существительное, образованное от неопределенного местоимения "man". Оно обозначает некое безликое "людство", чье мнение предписывает образ мышления и существования индивидам. Этот термин Хаидеггера мы переводим словом "люд".

Люди, зная о несомненности смерти, тем не менее не убеждены в ней. Несомненность смерти является лишь эмпирической , основанной на наблюдении смерти "другого". Тому, кто видит смерть "извне" – не свою собственную, принципиально не дано познать, является ли смерть совершенным окончанием пребывания, а может, она – лишь переход к какому-то иному существованию более высокого или низкого порядка. Вопрос такого рода Хайдеггер исключает из экзистенциального анализа ввиду его принципиальной неразрешимости. Можно констатировать лишь то, что несомненность смерти не является аподиктической 24 .

24 Аподиктический (греч. apodeiktikos ) – достоверный, основанный на логической необходимости, неопровержимый.

Бок о бок с несомненностью смерти идет неопределенность ее "когда" . Ввиду такой неопределенности люд относится к смерти как к чему-то отдаленному, а не свойственному самому пребыванию человека и возможному каждый миг.

Что же такое смерть? Хайдеггер характеризует экзистенциально – онтологическое понятие смерти следующим образом: "Смерть как конец пребывания (des Daseins) есть наиболее свойственная, безотносительная, несомненная и как таковая неопределенная, неопередимая возможность пребывания. Смерть есть как конец пребывания в бытии данного существующего к своему концу" 25 .

§ 3. Уклонение люда от подлинного бытия

По существу, умирание – это то, что происходит с нами повседневно, а не когда-нибудь однажды. Пребывать в мире – значит пребывать к смерти. Но люд скрывает от себя собственное бытие к смерти, вырабатывает способы успокоения перед ней. Смерть представляется как что-то приходящее извне, а не присущее самому повседневному пребыванию человека в мире. "Отступая" перед смертью, уклоняясь от ее подлинного понимания, люд к тому же негласно предписывает индивидам, как следует относиться к смерти: само помышление о ней считается позорным малодушием и мрачным бегством от мира. Равнодушие к смерти представляется желательной нормой. Самоохранение люда от мыслей о смерти доходит до того, что чья-нибудь смерть может казаться какой-то бестактностью с его стороны (для иллюстрации этой мысли Хайдеггер приводит в пример ситуацию, описанную Львом Толстым в "Смерти Ивана Ильича").

Конечно, узаконенное людом равнодушное отношение к смерти имеет какое-то положительное "психологическое" значение, но в бытийном плане оно вредно: "люд не позволяет возникнуть смелости к страху перед смертью" 26 . Равнодушие отчуждает человека от истины собственного бытия. "Усредненный" индивид, послушный людскому мнению, избегающий понимания того, что он пребывает к смерти, обречен, по мнению Хайдеггера, вести "неподлинное существование", не способен к осознанному и свободному самоопределению в мире.

26 Heidegger M . Sein und Zeit. S. 254.

Как видим, Хайдеггер, подобно Федорову и Соловьеву, выступает против равнодушного, "стоического" отношения к смерти, правда, в отличие от русских мыслителей, не делает отсюда вывода о необходимости переустройства мира и искоренения смерти.

Глава 6

АБСУРД И СМЕРТЬ
(А.Камю)

Встречается мнение, будто люди, по своей воле уходящие из жизни, по большей части – "психически ненормальные". Философия не претендует на решение вопроса о состоянии психического здоровья самоубийц, а вот проанализировать "логические" и "онтологические" (бытийные) основания суицида она вправе. Именно этой проблеме посвящен "Миф о Сизифе. Эссе об абсурде" французского писателя и философа Альбера Камю (Camus, 1913-1960) .

§ 1. Проблема самоубийства

Камю писал: "Есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема – проблема самоубийства. Решить, стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить, – значит, ответить на фундаментальный вопрос философии. Все остальное – имеет ли мир три измерения, руководствуется ли разум девятью или двенадцатью категориями – второстепенно" 27 . Прочитав эти строки, читатель, возможно, засомневается: разве самоубийство – основной вопрос философии? Очевидно, говоря о самоубийстве, Камю имеет в виду связанную с этим проблему ценности жизни – действительно основополагающую проблему, от решения которой зависят ответы на другие вопросы.

27 Камю А . Бунтующий человек. М.: Политиздат, 1990. С. 24.

В отличие от Хайдеггера, Камю не пытается выяснить, что такое смерть. Его интересует, почему некоторые "нормальные" люди отдают ей предпочтение перед жизнью (известно ведь, что есть немало людей, которые, если и не пытались уйти из жизни, то хотя бы задумывались об этом). "Внешних" причин и поводов для самоубийства бывает множество; Камю интересует не статистика, не процентное соотношение разных причин, а общая "философская" основа отказа от жизни. По его мнению, решение покончить с собой – это признание человека в том, что жизнь в его глазах сделалась непонятной, бессмысленной, абсурдной, что он стал чувствовать себя посторонним , в мире.

В какой-то момент человек может прийти к пониманию, что мир, другие люди существуют совсем не ради него, a сами по себе. Вселенной нет до нас дела, как ветру нет дела до цветочной пыльцы, которую он разносит. Мир в своей сущности всегда не то, что мы о нем думаем. Это мы связываем существование мира со своими целями, мы истолковываем , его по-человечески, приписываем ему смысл, но в действительности сам по себе он существует без всякого смысла и цели. Нашему уму непостижимо, почему и для чего существует мир, – знание (научно обоснованное) об этом невозможно. Человек жаждет найти Единое и Абсолют – нечто, способное придать существованию мира разумность и целесообразность, но научно – доказательное познание тут бессильно. "Ностальгия по Единому, стремление к Абсолюту выражают сущность человеческой драмы" 28 , – пишет Камю. Если бы мир мог быть понятным, а еще лучше – мог бы любить человека, то мыслям о самоубийстве не было бы места.

28 Камю А . Бунтующий человек. М: Политиздат, 1990. С. 32.

За пределами мозга Станислав Гроф

. и в обыденном облике и . замкнутые . за рамки психологии и психиатрии. Сложность поля деятельности . временных, а пространственных барьеров. Сюда относится опыт слияния с другим человеком . человек играл . выводит человека . за право свободно дышать или за .

Д. А. Леонтьев психология смысла

. выводит человека за пределы обыденного . человеке как о «замкнутом . временную последовательность, или иерархическую структуру в рамках неизменной общей направленности деятельности . свободного времени . произведении пространственных, временных, .

Рада Михайловна Грановская

. установки. Обыденное сознание . человека свободней . человека чувства играют . выводит человека за рамки его собственного индивидуального времени . расслоении пространственных и временных координат . деятельности, замкнутость и безынициативность. (Опять кто-то за .

Учебно справочное пособие. М.: Зао "Бизнес-школа" Интел-Синтез", 1998. 238 с

. выводит человека за . спонтанность, игра, юмор . человека, творящего себя самого в процессе свободной деятельности . за рамки . обыденного, . пространственная смежность и следование во времени события Б после А. Затем эти факты принимаются за . в замкнутую систему .

Ужас смерти является настолько сильным, что на отрицание смерти, на попытки сбежать от нее, расходуется огромная жизненная энергия. Человек всю жизнь, на протяжении всей истории, пытается обессмертить себя: продолжает себя в потомстве, создает произведения искусства, посвящает себя религии… Даже терапевтическая работа, на мой взгляд, это шаг в бессмертие: ведь люди, с которыми связан пациент, его дети передают зароненные терапевтом слово, мысль, действие дальше.

Обратимся теперь к анализу концепций смерти двух философов - Серена Кьеркегора и Мартина Хайдеггера.

Основная часть. Анализ концепций смерти в философии С.Кьеркегора и М.Хадеггера

Отношение Хайдеггера к смерти определяется общей сутью его философии. По мнению философа реально существующее (бытие) есть Dasein. Исходная точка философствования Хайдеггера - субъективность наших ощущений. Ключевым моментом в ней является осознание себя, как существующего здесь и сейчас, это и есть Dasein. Все прочее существует только для Dasein, а значит, является, по сути дела, ее состоянием. Реальности, данные нам как существующие в Dasein (а иначе ничто существовать и не может), Хайдеггер называет экзистенциалами. Они характеризуют бытие Dasein.

Абросимова Е.А.,

Похоже, именно на понятии бытия-к-смерти держится образ Хайдеггера-консерватора. А все потому, что бытие-к-смерти обычно толкуют главным образом как человеческую конечность. После Хайдеггера – по крайней мере в этом нас пытаются убедить – человека невозможно считать вечным и бессмертным, поскольку радикальная конечность вписана в само его бытие. Дело не только в бренности тела: человеческое существование конечно само по себе вообще. Поэтому бытие-к-смерти обозначает существование, уже предполагающее возможность смерти; смерть как таковая является частью человеческого существования. Конечно, утверждение такой радикальной конечности входит в противоречие с метафизической традицией, в рамках которой конечные вещи и существа считались онтологически вторичными и систематически менее важными, чем вечные сущности, такие как боги. Однако, с другой стороны, – и это представляется мне самым очевидным недостатком подобного прочтения – идея человека смертного по своей сути далеко не революционна. Религиозная традиция, представляющая собой один из главных источников европейской метафизики, – христианство – на самом деле настаивала и продолжает настаивать именно на человеческой смертности. Если бы Хайдеггер хотел сказать нечто принципиально новое, ему следовало бы заявить обратное: что экзистенция сама по себе бессмертна.

В представленной мною здесь интерпретации Dasein в собственном смысле не умирает. Как бы неожиданно это ни прозвучало, понятие бытия-к-смерти четко сформулировано Хайдеггером по отношению к чему-то неумирающему, что сохраняется и упорствует в человеческом существовании, – не к чему-то вечному в метафизическом смысле слова, но тем не менее чему-то немертвому (un-dead).

Ошибка упомянутых толкователей в том, что они зацепились за некоторые фразы, звучащие знакомо и вроде бы осмысленно, – к примеру, банальности о смерти. Очевидно, для них осталось незамеченным, что эти банальности были исходным пунктом хайдеггеровского анализа, стремящегося объяснить онтологические предпосылки их как банальностей. Представим себе на секунду вульгарное понимание времени как последовательно сменяющихся моментов настоящего. Пытается ли Хайдеггер сказать нам, что время – это последовательность моментов настоящего? Конечно же, нет! Он пытается представить онтологический анализ вульгарного понятия времени и, таким образом, открыть возможность изменения этого понятия. Обратимся теперь к вульгарному пониманию смерти. Пытается ли Хайдеггер сказать нам, что однажды все мы умрем, или что все мы боимся смерти, или что никто не может умереть вместо нас? Разумеется, нет! Его задача – выявить онтологическую структуру экзистенции как таковой и так открыть возможность ее переосмысления, новой интерпретации, новой формулировки[10].

Но, возможно, не следует судить этих комментаторов слишком строго, поскольку, как уже указывалось, сам Хайдеггер дал повод к неоднозначному прочтению своих категорий Eigentlichkeit и бытия-к-смерти. Можно пойти еще дальше и сказать, что сам Хайдеггер наивно прочитывает Хайдеггера и, стало быть, он первый, кто неверно интерпретирует сам себя. Вводящие в заблуждение детали самого хайдеггеровского текста, в особенности связанные с понятиями Eigentlichkeit и Uneigentlichkeit, заставляют нас ввести предварительное различие между подлинным и неподлинным Хайдеггером, где подлинный Хайдеггер остается верным своей онтологической задаче, а если у него не получается, то виноват в этом неподлинный Хайдеггер. Неподлинный Хайдеггер – это философ смерти как грубой карикатуры, смерти с косой, и нужно быть очень осторожными, чтобы не поддаться его метафизическому очарованию.

В будущем каждому Dasein уготована смерть. Поэтому представлено и другое определение Dasein: бытие-к-смерти. В момент подлинности мы признаем и принимаем нашу смертность. Хайдеггеровская история Dasein в этом отношении несильно отличается от христианской истории о падшей человеческой натуре (хотя Хайдеггер и не признает, что его история просто-напросто является еще одной версией первородного греха)[11].

Поразительно, что, указывая на несогласие Хайдеггера с тем, чтобы его историю считали парадигматическим примером христианской метафизики, автор все же настаивает на подобном толковании. Я нахожу эту цитату просто блестящей, потому что она точно указывает на то, что является проблематичным в наивном прочтении хайдеггеровского понятия бытия-к-смерти как идеи человеческой смертности: эта идея полностью соответствует основополагающему принципу христианской теологии. Если это то, к чему ведет нас философия Хайдеггера, тогда ее следует попросту отбросить как очередную попытку западной метафизики навязать себя в роли чего-то, чем она не является. Но самый красноречивый пример неподлинного Хайдеггера – это интерпретация знаменитого Джона Капуто:

Задачей теологии, вооруженной хайдеггеровской экзистенциальной аналитикой, является деконструкция и демифологизация канонических евангелий, чтобы восстановить их керигму[12], живое экзистенциальное послание христианства, живую весть об экзистенциальном переходе (метанойе)[13], об обретении подлинности перед лицом нашей конечности и вины, – с этой задачей сталкивается каждый человек[14].

Капуто ясно дает понять, что хайдеггеровский анализ экзистенции – это инструмент, оружие, необходимое для сражения. Если мы не можем точно следовать хайдеггеровской онтологической задаче и деконструировать вульгарные, метафизические понятия, все еще преобладающие в дискурсе об истине, если мы не можем вычленить из них экзистенциальные, онтологические характеристики, тогда мы добиваемся лишь того, что обеспечиваем теологию мощным оружием; теология способна повернуть вспять движение деконструкции и внушить нам, что Хайдеггер лишь предоставил фундаментальные онтологические основания для верований и морали, с самого начала уже содержавшихся в ней самой.

ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ

Хайдеггер сам же великолепно отвечает на свой вопрос. Поскольку разыскивается ясное понятие, то особое сущее, исследуемое на предмет своего бытия, должно быть способно на четкий анализ. Поэтому особое сущее, которое нужно исследовать, – это сущее, задающееся вопросом о бытии. Так кто же или что же является такой сущностью par excellence?

Это сущее, которое мы сами всегда суть и которое среди прочего обладает бытийной возможностью спрашивания, мы терминологически схватываем как присутствие [Dasein]. Отчетливая и прозрачная постановка вопроса о смысле бытия требует предшествующей адекватной экспликации определенного сущего (присутствия) в аспекте его бытия[16].

Сущее, анализ которого стоит как задача, – это всегда мы сами. Бытие этого сущего – всегда мое. В бытии этого сущего последнее само относится к своему бытию. Как сущее этого бытия оно препоручено своему собственному бытию. Бытие есть то, о чем для самого этого сущего всегда идет дело[22].

Хайдеггер говорит, что Dasein не может уклониться от смерти, представляющей собой возможность его абсолютной невозможности. Дело не в том, что люди становятся тем, что они есть, только в смерти. Постольку, поскольку понятие смерти объясняет Dasein в его бытии-впереди-себя, это структурный момент заботы и подводит нас ближе к конкретности необходимого понятия бытия-к-концу. Хотелось бы обратить внимание на диалектический прием, используемый здесь Хайдеггером в истолковании смерти как позитивной возможности, даже как наилучшей возможности, – поскольку это возможность абсолютной невозможности[26]. Самая замечательная, фундаментальная возможность этого бытия – это его небытие. Вся аргументация Хайдеггера направлена против обычных патетических заявлений о человеческой конечности и ограниченности по отношению к объяснению формальной структуры Dasein как бытия-к-концу. Это требует от нас понимания смерти в логическом (точнее, в диалектическом) смысле возможности небытия. Исключительной эту возможность делает то, что это не возможность среди других возможностей, а возможность как таковая: потенциальное несуществование Dasein.

Было бы грубой ошибкой пытаться непосредственно применить рассуждения о чистом бытии к повседневной жизни. Задавать себе вопрос о применимости фундаментальной онтологии для решения ежедневных нравственных проблем – значит совершенно ложно понимать задачу мышления и не справляться с ней. Фундаментальная онтология обладает способностью к трансформации и может порождать мораль; никогда не следует сводить ее к простому инструменту оправдания существующей морали, оружию в руках усредненного господствующего понимания бытия.

Читайте также: