Судьбы жанров оды элегии романса и баллады в лирике лермонтова сочинение
Обновлено: 05.07.2024
Лермонтов был поэтом-романтиком.
Воснове романтического миросозерцания лежит
противоречие между идеалом художника и
окружающей действительностью.
Неприятие Лермонтовым современных ему политических
реалий России 1830-х годов, конфликт с
окружающим обществом, ощущение собственного
одиночества – всё это усиливало устремленность поэта
к идеалу. Романтический идеал Лермонтова связан
с любовью к свободе, жажде борьбы, единению с
природой, поискои родной души.
Лирический герой Лермонтова мыслит себя натурой
исключительной, избранной.
Он вступает в противоречие не только с окружающим
обществом, но и с миром в целом;
он бросает вызов самому Богу.
В то же время герой поздней лирики поэта стремится
преодолеть собственный индивидуализм,
осознает важность таких ценностей, как любовь к родине
и к простому народу, духовное единение с другими людьми.
Одна из особенностей художественного миросозерцания
Лермонтова состоит в том, что это поэт мысли.
Размышление, рефлексия, самоанализ -
отличительные черты лермонтовской поэзии.
Ряд стихотворений Лермонтова приобретают
характер лирических раздумий.
Этим во многом объясняется и жанровая специфика
его лирики.
Традиционный жанр романтической элегии
преобразовался у Лермонтова в жанр свободного
размышления. К таким размышлениям можно отнести
стихотворения "Когда волнуется желтеющая нива",
"И скучно и грустно","Выхожу один я на дорогу…"
Жанр гражданской оды, характерный для поэзии
классицизма, преобразовался у Лермонтова в
жанр ораторской думы.
В качестве примера назовем такие произведения,
как "Поэт" и "Дума".
"Смерть Поэта" сочетает в себе черты ораторской
думы и надгробной элегии.
Соединение ораторской думы с лирическим
размышлением можно отметить в стихотворениях
"Как часто, пестрою толпою окружен…","Родина".
Некоторые лироэпические произведения Лермонтова
имеют черты баллады (например," Бородино",
"Три пальмы".
А также жанр маленькой баллады ("Утес").
Посланий у Лермонтова значительно меньше,
чем у Пушкина, что непосредственно связано
с замкнутостью лирического героя Лермонтова,
его одиночеством, погруженностью в раздумья.
Лермонтовские произведения этого жанра выходят
за рамки традиционных дружеских и любовных
посланий, приобретая характер свободного
размышления.
В качестве примера назовем стихотворение
"Нет, не тебя так пылко я люблю…"
Таким образом, с именем Лермонтова, как и с
именем Пушкина, связано разрушение
традиционных жанровых формрусской поэзии,
создание и утверждение новых.
Работа имеет традиционную структуру: введение, основную часть, состоящую из трех глав, заключение; к работе прилагается список литературы. Работа содержит интересный иллюстративный материал. В качестве наглядности работа сопровождается компьютерной презентацией.
Введение дает обоснование выбранной темы и формулировку целей работы.
Первая глава содержит теоретический материал, связанный с изучением программного, - понятие о лирическом роде литературе и его жанрах.
Во второй главе дана общая характеристика лирики Лермонтова с точки зрения жанра.
Заключение содержит выводы по данной теме.
При написании работы Евгения показала понимание сущности исследуемой проблемы, продемонстрировала относительную самостоятельность в поиске материалов, владение навыками работы с литературой.
Работа построена логично, тема ее раскрыта как на теоретическом, так и на практическом материале. В работе прослеживается собственное отношение ученицы к данной теме.
Реферат заслуживает положительной оценки.
Учитель русского языка и литературы: Еремина И. В.
26 мая 2011 год
| Вложение | Размер |
|---|---|
| referat_na_temu_molitva_kak_zhanr_v_tvorchestve_lermontova_.doc | 755.5 КБ |
| molitva_kak_zhanr_v_tvorchestve_m.ppt | 2.57 МБ |
Предварительный просмотр:
Муниципальное образовательное учреждение
Молчановская средняя общеобразовательная школа №1
Молитва как жанр в творчестве Лермонтова
Глава первая. Лирика как род литературы. Жанры лирики.
Глава вторая. Жанры поэзии Лермонтова.
Глава третья. Молитва как жанр в лирике Лермонтова.
Список используемой литературы.
В этом учебном году мы познакомились более подробно с таким понятием литературы как жанр, рассмотрели особенности давно знакомых жанров, встретились с некоторыми новыми жанрами.
С особым интересом я знакомилась с творчеством Михаила Юрьевича Лермонтова, которого считают достойным наследником великого Пушкина. Современники Лермонтова воспринимали его творчество как выражение своих дум и чаяний.
Целью данной работы является:
- ознакомиться с жанрами, которые встречаются в творчестве поэта;
- рассмотреть жанр стихотворной молитвы, её место и роль в творчестве Лермонтова;
- проанализировать его знаменитые стихотворения-молитвы.
В ходе работы над рефератом мне предстояло решить следующие задачи:
- Учитывая своеобразие лирики как рода литературы, определить круг лирических жанров;
- Описать жанровое многообразие лирики Лермонтова;
- рассмотреть идейно-художественное звучание произведений Лермонтова, остановившись на произведениях одного жанра - поэтической молитвы.
- изучить критическую и методическую литературу, а также материалы Интернет сайтов по выбранной мною теме – «Молитва как жанр в творчестве Лермонтова.
На основании прочитанный книг и статей о творчестве поэта можно сделать вывод, что молитвенный жанр получил у Лермонтова особое развитие. Он не был его открытием, но стал важным звеном его поэтической системы.
Глава первая. Лирика как род литературы. Жанры лирики.
ЛИРИЧЕСКИМ называют род литературы, в котором внимание автора уделяется изображению внутреннего мира, чувств, переживаний. Событие в лирике важно лишь постольку, поскольку оно вызывает эмоциональный отклик в душе художника. Именно переживание становится в лирике главным событием. Лирика как род литературы возникла в глубокой древности. Слово "лирика" греческого происхождения, но не имеет прямого перевода. В Древней Греции стихотворные произведения, изображающие внутренний мир чувств и переживаний, исполняли под аккомпанемент лиры, так и появилось слово "лирика".
Важнейшим персонажем лирики является лирический герой: именно его внутренний мир и показан в лирическом произведении, от его имени художник-лирик говорит с читателем, а мир внешний изображается в разрезе тех впечатлений, которые он производит на лирического героя. Как другие роды литературы, лирика включает в себя ряд жанров.
Лирика: тематические группы и жанры
(дружеская и любовная лирика)
Гражданская (общественно-политическая) лирика
Ода
Гимн
Элегия
Идиллия
Сонет
Песня
Романс
Дифирамб
Мадригал
Дума
Послание
Эпиграмма
Баллада
Ода – ведущий жанр высокого стиля, характерный прежде всего для поэзии классицизма, ода - торжественное стихотворное произведение в честь какого-нибудь лица или события.
Гимн – торжественная песнь на стихи программного характера.
Элегия – жанр лирики, стихотворение средней длины, медитативного или эмоционального содержания (обычно печального), чаще всего – от первого лица, без отчетливой композиции”.
Идиллия – жанр лирики, небольшое произведение, рисующее вечно прекрасную природу, иногда в контрасте с мятущимся и порочным человеком, мирную добродетельную жизнь на лоне природы и т. п.
Сонет – стихотворение из 14 строк, образующих 2 катрена и 2 терцета или 3 катрена и 1 двустишие. Известны следующие виды сонетов:
Романс – небольшое стихотворение, написанное для сольного пения с инструментальным аккомпанементом, для текста которого характерны напевная мелодика, синтаксическая простота и стройность, законченность предложения в границах строфы.
Дифирамб – жанр античной лирики, возникший как хоровая песнь, гимн в честь бога Диониса, или Вакха, позднее – в честь других богов и героев.
Мадригал – небольшое стихотворение преимущественно любовно - комплиментарного (реже отвлеченно-медитативного) содержания, обычно с парадоксальным заострением в концовке.
Дума – лироэпическая песня, для стиля которой характерны символические картины, отрицательные параллелизмы, ретардация, тавтологические обороты, единоначатия.
Послание – жанр лирики, стихотворное письмо, формальным признаком которого является наличие обращения к конкретному адресату и соответственно такие мотивы, как просьбы, пожелания, увещевание и пр. Содержание послания по традиции (от Горация) – преимущественно морально-философское и дидактическое, но были многочисленные послания повествовательные, панегирические, сатирические, любовные и пр.
Эпиграмма – короткое сатирическое стихотворения, обычно с остротой в конце.
М. Ю.Лермонтов – известный русский поэт. Его жизнь была короткой и яркой, как вспышка молнии. Писатель не дожил до 27 лет, но годы его жизни были наполнены взлетами вдохновения и горечью разочарований. Чувства мучительного одиночества, которое испытывал Лермонтов, нашло воплощение в собственных стихотворениях, в которых чувствуется затаенная боль поэта. Современники Лермонтова воспринимали его творчество как выражение своих дум и чаяний, в его стихотворениях отразилось отношение поэта к окружающей действительности, его внутренний мир.
В основном творчество Лермонтова относится к лирическому роду литературы. Среди жанров лирики Лермонтова чаще всего встречаются элегии, романсы, песни. Но кроме этих перечисленных лирических жанров имеется множество других.
Глава вторая. Жанры поэзии Лермонтова
Литературная деятельность Лермонтова протекала в эпоху разрушения и проникновение жанровой системы 18 в., и его творческое наследие далеко не всегда поддается жанровой классификации, отражая в то же время поиски новых форм.
Глава третья. Молитва как жанр в лирике Лермонтова
Не оставила равнодушным поэзия традиционной молитвы и М.Ю.Лермонтова: поэт и не мог не обратиться к этой теме.
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучьи слов живых
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С ее страстями я люблю .
Не обвиняй меня, всесильный,
И не карай меня, молю.
В продолжении предложения, составляющего первую строфу, поэт перечисляет все свои грехи:
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей твоих струя;
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далеко от тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, боже, не тебе молюсь.
Вторая строфа не только продолжает, но во многом противостоит первой: Если в первой строфе герой молит не обвинять и не карать, то во 2-ой строфе, бросая вызов всесильному, герой говорит с ним как равный, предлагая ему явить своё всесилие (почти все глаголы выражают энергичное побуждение к действию), сам же словно отказывается одолевать собственные страсти:
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья.
К тебе я снова обращусь.
- Божьей Матери;
- лирического героя;
- и той, о которой этот герой молится.
Я, Матерь Божия, ныне с молитвою
Пред твоим образом ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,
Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой заступнице мира холодного.
Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.
Срок ли приблизится часу прощальному
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную -
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная
Святая прелесть в них
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко -
И верится, и плачется,
И так легко, легко.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
И верится, и плачется,
И так легко, легко (415).
По небу полуночи ангел летел,
И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
Внимали той песне святой.
Он пел о блаженстве безгрешных духов
Под кущами райских садов,
О Боге великом он пел, и хвала
Его непритворна была.
Он душу младую в объятиях нес
Для мира печали и слез;
И звук его песни в душе молодой
Остался - без слов, но живой.
И долго на свете томилась она,
Желанием чудным полна,
И звуков небес заменить не могли
Ей скучные песни земли.
И звук его песни в душе молодой
Остался – без слов, но живой.
Человек, естественно, не имеет точного знания о блаженстве: в земной жизни есть лишь намеки на него, порой принимающие, правда, форму реалий, но это не само блаженство, не сама гармония в ее первозданном виде. Человек, живущий на земле, не может ее постичь, но может ее чувствовать, исходя из личного земного опыта. Однако черты гармонии в человеке живы, небо запечатлелось в нем звуками и дало возможность через звуки не только постигать гармонию всем существом, но и страстно стремиться к ней. Это стремление и есть подлинно человеческое деяние. Чем оно сильнее, упорнее, тем лучше человек выполняет свое предназначение на земле.
Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,—
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,—
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога.
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, –
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
Поэт успокаивается, молодеет, забывает о своих невзгодах, радуется, обретает счастье на земле и верит в существование Бога, то есть обретает внутреннюю гармонию, только при определенных условиях. Что же может помочь человеку обрести гармонию? М.Ю. Лермонтов считает, что такой властью над сознанием и душой человека обладает природа.
Лепечет он таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он…
Ключ тоже поэт, он способен погрузить в сладостный сон фантазии, тайны, правды и вымысла.
Только природа способна дать поэту ощущение гармоничности мира, примирить его с ним.
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом.
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы.
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел
В ночной час одиноко выходит поэт к пустынному склону Машука. В небесах – южная голубая ночь, в туманном синем свете – земля. Звезды мерцают, их далекие лучи делаются то ярче, то они чуть гаснут. Там, на высоте, таинственная беседа. Мир и покой, но:
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
__ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __
Вслед за торжественной картиной ночного сна Вселенной и чудесного явления человека возникают тревожные вопросы, обращенные к себе:
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чем?-
После которых следуют печальные и трагические ответы:
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть…
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь…
В финале стихотворения появляется образ великана-дуба – символа вечной жизни и мощи. Именно этот образ привлекает внимание поэта, греет его смятенную душу. Он дает надежду на бессмертие. Такой живой памятник хотел бы воздвигнуть над своим последним прибежищем поэт:
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел .
Стихотворения-молитвы Лермонтова отражают противоречивость его религиозных взглядов и отличаются своеобразием авторской позиции. "Молитва" 1829г.- это мольба-спор лирического героя с Господом. "Молитва" 1837 г. - чистое молитвословие и в то же время шедевр любовной лирики: лирический герой молит о счастье любимой женщины, хотя сам он "странник с пустынной душой". "Молитва" 1839г. - это отдохновение поэта, светлая грусть и надежда. "Когда волнуется желтеющая нива" - это единение с Богом, растворение в мире природы, а стихотворение "Выхожу один я на дорогу"- итог, философское размышление о жизни.
Таким образом, можно сделать вывод, что молитвенный жанр получил у Лермонтова особое развитие. Он не был его открытием, но стал важным звеном его поэтической системы.
В лирико-эпическом жанре баллады Лермонтов имел возможность дать лирическому содержанию более объективированное воплощение в сюжетно развивающихся образах и картинах. Однако это объективированность не тождественна реалистичности изображения. Напротив, ярко выраженный романтический характер имеет большинство последних лермонтовских баллад: “Дары Терека” (1839), “Три пальмы” (1839), “Воздушный корабль”, “Тамара”, “Морская царевна” (1841).
Баллады поэта отличаются единством природного и человеческого мира, реального
и фантастического, прямого и иносказательного, социально-психологического и нравственно-философского аспектов изображения.
К балладам 1837-1841 гг. примыкают стихотворения, в которых нет развернутого балладного сюжета, но переживания поэта получают такое же живописно-образное, объективно-изобразительное и в то же время иносказательное выражение.’ К ним относятся “Ветка Палестины” (1837), “Тучи” (1840), “На севере диком стоит одиноко…” (1841), “Утес” (1841), “Листок” (1841). Пейзажные образы здесь тяготеют к символико-анимистическому одухотворению, заменяя собою непосредственное изображение
Свое дальнейшее развитие у Лермонтова получают и стихотворения, которые Белинский называл “субъективными”. К ним относятся “Когда волнуется желтеющая нива…” (1837), “Молитва” (1837), “Молитва” (1839), “Есть речи – значенье…” (1840), “Ребенку” (1840), “Выхожу один я на дорогу…” (1841). Бытовавшее в дореволюционном литературоведении мнение о вызревании в лирике Лермонтова отказа от его мятежного неприятия существующей действительности чаще всего аргументировалось ссылками на эти стихотворения. Однако, к примеру, “Когда волнуется желтеющая нива…” только на первый взгляд представляется выражением “примиренности” поэта.
В стихотворении запечатлены лишь редкие мгновения слияния поэта с природой, на время “смиряющие” его неизбывную “души’ тревогу”, порождаемую неустроенностью мира, трагическим разладом с ним, постоянством сомнений в возможности существования “счастья на земле”. Не о “примирении” свидетельствуют и такие поздние стихи, как “И скучно и грустно”, “Отчего”, “Благодарность” (1840), “Прощай, немытая Россия…” (1841).’ 8 “Благодарности” мятежный “ропот” поэта достигает высот богоборческого протеста. А отправляясь в очередную ссылку на Кавказ, Лермонтов в стихотворении “Прощай, немытая Россия…” не менее дерзко обращается и к земным владыкам, отвергая весь современный общественный уклад, создавший из его родины “страну рабов, страну господ”.
После “Смерти Поэта” это самая сильная и смелая политическая инвектива, продиктованная горькой любовью к своему порабощенному народу и испепеляющей ненавистью к его поработителям.
От “Бородина” тянется нить к другим лермонтовским стихотворениям, затрагивающим тему человека из народа (“Сосед”, “Казачья колыбельная песня”, “Дары Терека”). Одним из самых значительных является “Завещание” (“Наедине с тобою, брат…”) 1840 г. Герой стихотворения, скорее всего офицер, выслужившийся из нижних чинов, прошедший суровую школу армейской кочевой жизни, кровопролитных сражений, близок одновременно и к людям из народа, и к лермонтовскому лирическому герою. Искусство поэта здесь достигает иллюзии полнейшей безыскусственности, проза сливается с поэзией, а лирический персонаж – с лирическим героем самого Лермонтова.
Сближение индивидуально-личностного и народного сознания в поздней лермонтовской лирике становится одной из определяющих ее особенностей, например, в “Родине”. Художественная структура “Родины” по-своему предвосхищает кинематографический монтаж общего, среднего и крупного планов. Поначалу дается широкий “общий план” родины – в ее понятийно-образном воплощении.
Свое признание в любви к отчизне поэт начинает как бы “от противного”, заявляя: “Люблю отчизну я, но странною любовью…” “Странность” ее прежде всего в том, что поэта оставляют равнодушным обычные атрибуты величия родины (“Слава, купленная кровью…” и пр.).
Все они подаются в отвлеченных понятиях, воспринимаемых “рассудком”, но не сердцем. А дальше следуют воспроизводимые общим планом, но уже конкретные образы-картины родины, вызывающие глубоко истинную любовь поэта (“Ее степей холодное молчанье, ее лесов безбрежных колыханье, разливы рек ее, подобные морям…”). Подаваемые “средним планом” поначалу безлюдные пейзажи постепенно становятся все более “очеловеченными”, появляются приметы народного крестьянского быта, а под конец появляется и сам народ. В финале стихотворения изображение переходит в крупный план, в центре которого – простые мужики, показанные в один из праздничных моментов их нелегкой трудовой жизни, и самозабвенно любующийся ими поэт. “Родина” непреднамеренно, но достойно увенчала цикл зрелых стихотворений, опубликованных при жизни поэта.
Н, А. Добролюбов писал: “Лермонтов… обладал… громадным талантом и, умевши рано постичь недостатки современного общества, умел понять и то, что спасение от этого ложного пути находится только в народе. Доказательством служит его удивительное стихотворение “Родина”, в котором он становится решительно выше всех предрассудков патриотизма и понимает любовь к отечеству истинно, свято и разумно”.
Вместе с тем в лирике Лермонтова на протяжении всей жизни поэта развивается и совершенствуется жанр лирического монолога, медитативный по своему характеру. Отказ от конкретной образности (хотя бы и в такой очень рационалистической форме, как аллегория) и победа монолога-рассуждения – закономерное явление в поэзии любомудров. Явление это – непосредственный результат их литературной теории и тех целей, которые они перед собой ставили. По существу, в их поэзии формируется новый жанр лирического стихотворения – философский монолог. Разумеется, само понятие жанра в изучаемый период изменяется по сравнению с тем, каково оно было в применении к лирике конца XVIII – начала XIX вв. Монолог – очень свободная, даже в известной мере расплывчатая форма, но именно эта неопределенность, допускающая большое разнообразие, делает его характерным явлением для русской литературы того времени. Это – любимый жанр молодого Лермонтова. Но лермонтовский монолог – явление существенно новое по сравнению с монологом любомудров. Поэзия Лермонтова уже в самые ранние годы сплавлена единством лирического сознания. В сущности, она может быть прочитана как своеобразный лирический роман одного героя, повествование о становлении духовного мира человека 30-х годов. Но это специфическое свойство лермоновской лирики присуще ей именно как целостному единству. Совершенно понятно, что в каждом отдельном лирическом стихотворении, взятом изолированно, оно не может быть уловлено вполне. Тем не менее и внутри одного стихотворения какие-то черты могут предстать в совершенно особом значении, если их рассматривать в свете этого представления об общем характере лирики Лермонтова.
Мы уже говорили о том, что в ранней лермонтовской аллегории поэт выступает как герой, организующий сюжет стихотворения. Аллегория при этом теряет характер общеморалистической сентенции и становится обобщением индивидуального жизненного опыта. В несравненно большей степени это характерно для лермонтовских философских монологов. Ярко выраженный личностный характер размышления отличает Лермонтова от любомудров. Даже в лучших философских стихотворениях Шевырева высказанная в них мысль лишь постольку соотнесена с субъектом размышления, поскольку это обусловлено законами лирики как рода, то есть это отношение условно и остается как бы вне текста, за рамками стихотворения.
Всмотритесь в очи, в бледный цвет; —
Лицо моё вам не могло б
Сказать, что мне пятнадцать лет.
И скоро старость приведет
На жизнь – на весь ничтожный плод —
И о прошедшем вспомяну.
Как уже говорилось, в философском монологе Лермонтова, в отличие от философского монолога любомудров, мысль как бы имеет свое индивидуальное лицо. Она не вообще истинна, но несет на себе печать того индивидуального сознания, которое ее породило. Лермонтов достигает этого тем, что он стремится не просто сообщить мысль, изложить ее, а показывает ее в возникновении и движении. Иначе говоря, философский монолог Лермонтова содержит не мысли, а размышление.
Поэт начинает с доверительной и как бы заранее приготовленной для исповеди фразы:
Моя душа, я помню, с детских лет
И далее в первых строфах Лермонтов развивает одну из наиболее заветных своих тем:
Как часто силой мысли в краткий час
Я жил века, но жизнию иной…
Начало стихотворения кажется несколько затрудненным, так как, очевидно, всегда трудно начать импровизацию. Вся первая строфа не имеет вполне ясного смысла (не формально, грамматически, а с точки зрения реализации общего замысла). Во второй, развертывающей рассказ о жизни, созданной воображением, снова, с той мерой неопределенности, которая похожа на музыкальную, повторяется (теперь уже с некоторым прояснением) тема первой строфы.
Пять начальных строф – простой непосредственный пересказ мыслей, еще не потребовавший тропов. В шестой появляется первое сравнение:
Не много долголетней человек
Цветка; в сравненье с вечностью их век
Это сравнение – ходовой книжный оборот. Оно появляется здесь почти случайно, это не поэтический образ, а, скорее, идиома. Но за ним в размышление вторгаются картины, по видимости не имеющие прямой связи с изложением. В седьмой строфе появляется река. Почему поэт дает именно эту картину? Пока еще между ней и ходом мысли не видно четкой связи. Она необходима лишь потому, что возникла в воображении. Возникла, конечно, не случайно, но связь еще не осознана, как это часто бывает в реальном потоке мыслей.
Девятая строфа – как будто отдельная зарисовка, вставное лирическое пейзажное стихотворение. Но оно уже более осознанно связано с основной темой медитации, этот образ из мира природы – аналогия переживаний поэта.
Я холоден и горд; и даже злым
Толпе кажуся; но ужель она
Проникнуть дерзко в сердце мне должна?
Зачем ей знать, что в нем заключено?
Огонь иль сумрак там – ей все равно. —
так кончается девятая строфа. В десятой картина природы рисуется почти теми же словами, дается как бы параллельное развитие темы неожиданного, тайного, скрытого за внешним значения. Аналогия не проводится прямо, она возникает сама, она не названа, на нее лишь дается намек:
Темна проходит туча в небесах,
И в ней таится пламень роковой;
И кто заглянет в недра облаков?
Зачем? они исчезнут без следов.
Три следующие строфы развивают мысль о любви такого напряжения, что обыкновенными людьми она не может быть понята и рождает трагедию неразделенности. В этот рассказ вводится уже прямое сравнение, развернутое в картину, но тесно спаянное с основной темой:
Так в трещине развалин иногда
Береза вырастает молода
Но с корнем не исторгнет никогда
Мою березу вихрь: она тверда;
Так лишь в разбитом сердце может страсть
Иметь неограниченную власть.
В пятнадцатой строфе – опять о внутреннем, о себе. В шестнадцатой появляется новый образ – пустыня, простор.
Как нравились всегда пустыни мне.
Люблю я ветер меж нагих холмов,
И коршуна в небесной вышине,
И на равнине тени облаков.
Ярма не знает резвый здесь табун,
И кровожадный тешится летун
Под синевой, и облако степей
Свободней как-то мчится и светлей.
Я наблюдал, как быстрая вода
Синея, гнется в волны, как шипит
Над ними пена белой полосой.
«Умолкни, о певец! спеши отсюда прочь,
С хвалой иль язвою упрека:
Мне все равно; в могиле вечно ночь
Там нет ни почестей, ни счастия, ни рока!
Пускай историю страстей
И дел моих хранят далекие потомки:
Я презрю песнопенья громки;
И скучно и грустно и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
Начало стихотворения обещает элегию о душевном одиночестве. Следующая строка – неожиданность:
Желанья… что пользы напрасно и вечно желать?
Поэт как бы увлечен новой внезапно пришедшей мыслью. Но и следующий стих – о другом:
А годы проходят – все лучшие годы!
Второе четверостишие начинает как будто бы тоже совершенно новую тему:
Любить… но кого же. на время не стоит труда,
А вечно любить невозможно…
Но внутренне эта тема связана с началом стихотворения – мотивом духовного одиночества.
После всего этого вопрос:
В себя ли заглянешь? – там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и все там ничтожно.
После жалобы на одиночество, размышления о тщетности невыполнимых желаний, о невозможности глубокой любви, естественно, мысль обращается в себя – и ужас перед собственной опустошенностью заставляет взглянуть на жизнь. Горький вывод с неизбежностью следует из всего рассуждения:
Что страсти? – ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка,
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, —
Такая пустая и глупая шутка.
Благодаря этой необыкновенной свободе стиха лермонтовское стихотворение и кажется таким мгновением душевной жизни, точно описанным, полно и непосредственно выраженным и до конца подлинным – за счет разрыва с мгновением предшествовавшим и последующим. Необычайно живой, хорошо слышимый голос в момент крайне дурного настроения – явление естественное, каждому знакомое. Отличными стихами выражена декларация настолько гипертрофированно нигилистическая, что обязывала бы автора, собственно говоря, отказаться первым делом от собственного дальнейшего творчества. Но подлинность и последовательность не всегда одно и то же. (В данном случае – к счастью для нас, читателей Лермонтова.) Нам остается, понимая относительность заявлений, слушать голос, которым они выражены. Потому что голос – лермонтовский, и живой редкостно. И потому что в поэзии голос никогда не есть только техническое средство для тех или иных заявлений, скорей наоборот: заявления – повод прозвучать голосу. И когда голос и заявление расходятся, в конечном счете остается и верх берет именно голос – во всяком случае, для тех, кто умеет слушать.
Читайте также: