Социальное неравенство в казахстане сочинение

Обновлено: 17.06.2024

За двадцать лет работы во Всемирном банке я наблюдал несколько глобальных кризисов, но последние оценки социальных и экономических последствий пандемии COVID-19 повергли меня в шок. Хотя в Нур-Султане (Казахстан), где я сейчас работаю, еще рано говорить о последствиях пандемии во многих областях, однако уже ясно, что влияние на результаты обучения учащихся будет весьма серьезным.

Система образования в Казахстане сталкивалась с вызовами еще до начала пандемии. До вспышки COVID-19 6 из 10 учащихся в Казахстане были функционально неграмотными – и это в стране с уровнем дохода выше среднего, где среднестатистический ребенок завершает 13,7 лет обучения в школе. Пандемия грозит привести к функциональной неграмотности еще более 100 000 учащихся.

Недавние оценки Всемирного банка по Казахстану также показывают, что в результате пандемии показатели обучения снизятся на 8 баллов по шкале PISA. PISA – это Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся, в рамках которой оцениваются навыки по математике, чтению и естественным наукам среди 15-летних подростков.

Что еще хуже – эти потери и негативные последствия особенно ощутят на себе и без того уязвимые категории учащихся. Закрытие школ даже на непродолжительное время увеличит разрыв в успеваемости по чтению между детьми из бедных и богатых семей на 18%, как это видно из наших оценок на графике ниже.

Географическое неравенство зачастую усугубляет социальное. Неравномерный и неравный ландшафт развития человеческого капитала в Казахстане был представлен Центром исследований и консалтинга в ходе обсуждения Индекса человеческого капитала, организованного Казахстанским институтом стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан в начале октября этого года.

Источник: Центр исследований и консалтинга, на основе данных Комитета по статистике РК (2018 г.) и аналитики Н. Зубаревич.

Результаты PISA аналогичным образом подтверждают различия в уровне человеческого капитала по Казахстану – согласно исследованию, регионы с низкой успеваемостью отстают от регионов с высокой успеваемостью в среднем на 4 года обучения, демонстрируя слабые результаты как в сельских, так и городских школах, в то время как в регионах с наиболее высокой успеваемостью наблюдается наибольший разрыв между сельскими и городскими школами. Северный Казахстан является вдохновляющим примером региона, где и общий уровень успеваемости по региону высокий, и разрыв между городскими и сельскими школами – один из самых незначительных.

Настораживает также разрыв между лучшими и слабоуспевающими учениками. Взять к примеру Назарбаев интеллектуальные школы (НИШ) – сеть из 22 высоко конкурентных школ для наиболее способных учеников в возрасте 5-18 лет. Учащиеся НИШ опережают своих сверстников на 124 балла PISA, что соответствует почти трем годам обучения. Что касается функциональной грамотности, то успеваемость учащихся из НИШ также разительно отличается от среднего показателя по стране: согласно результатам PISA за 2018 год, всего 6,2% учащихся НИШ были признаны функционально неграмотными в сравнении с 64% по стране. Высокая успеваемость небольшого числа учащихся - это хорошо, и к таким результатам следует стремиться и дальше, однако Казахстану также необходимо повышать средний уровень навыков как для обеспечения большего равенства, так и для достижения уровня развития, к которому стремится страна.

Перспективы развития человеческого капитала

Если по расчетам показателей ожидалось, что ребенок, родившийся в Казахстане до вспышки COVID-19, сможет реализовать только 63% своего потенциала, насколько пандемия еще больше ограничит его/ее возможности? И в какой степени эти потери в образовании повлияют на конкурентоспособность и производительность экономики в будущем?

Значение Индекса человеческого капитала отражает насколько продуктивным будет ребенок в будущем, если он будет полностью здоровым и образованным. С 2010 по 2020 гг. Индекс человеческого капитала Казахстана продемонстрировал небольшой рост – с 59 до 63 пунктов – в основном за счет улучшения показателей здоровья, таких как увеличение выживаемости взрослого населения и снижение отставания в развитии среди детей младше пяти лет.

Поскольку продолжительность и качество обучения в школе связаны со способностью генерировать доход в будущем, закрытие школ, вероятно, снизит доходы тех, кто с этим столкнулся. По нашим оценкам, в Казахстане в результате 4 месяцев закрытия школ в марте-июне 2020 года будущие доходы этого поколения могут сократиться на 2,9%, что является эквивалентом общих экономических потерь до 1,9 миллиардов долларов ежегодно.

Для страны, стремящейся войти в группу 30-ти наиболее развитых стран к 2050 году, укрепление человеческого капитала является неотложной задачей. Казахстан – самая большая страна, не имеющая выхода к морю, а также самая малонаселенная страна в мире, и для обеспечения роста она не может полагаться только на природные ресурсы или на рынки густонаселенных регионов.

Что необходимо предпринять?

В целях увеличения человеческого капитала, Казахстан планирует увеличить финансирование сферы образования с нынешних 3,4 до 7% ВВП к 2025 году. Это отрадная инициатива, которая позволит стране приблизиться к среднему показателю ОЭСР по расходам на образование, однако важно обеспечить, чтобы данные инвестиции были эффективными и приносили пользу всем детям.

Чтобы как-то сгладить удар пандемии по образованию потребуются приверженность и постоянный мониторинг на самых высоких уровнях правительства. Усиленный мониторинг эффективности, оценка, наставничество и подотчетность могут помочь школам и учителям добиться результатов.

Проект модернизации среднего образования, реализуемый при поддержке Банка, уделяет особое внимание вопросам повышения качества и равенства, особенно среди уязвимых школ. Первоначальная структура проекта была направлена на повышение качества и равенства в начальном и среднем звеньях образования, особенно среди сельских и уязвимых школ. В настоящее время вместе с Правительством Казахстана мы ищем пути адаптации проекта с тем, чтобы помочь решить конкретные проблемы равенства образования, возникшие в результате кризиса COVID-19.

В частности, Казахстану необходимо будет решать проблему растущего разрыва в обучении, который усугубился в связи с закрытием школ во время пандемии. Программа восстановления в части обучения должна включать в себя углубленную оценку этого разрыва, а также ускоренную подготовку учителей, увеличение охвата учащихся, нуждающихся в поддержке, реализацию программы интенсивного дополнительного обучения и постоянный мониторинг процесса восстановления обучения.

Учитывая в целом объективный характер генезиса фактора поляризации населения на ранних этапах модернизации, последующую большую степень субъективации фактора в условиях устойчивого экономического роста, а также значение ряда критериев (оценка населением, воздействие на характер отношений между властью и населением, воздействие на ОПС) фактора в современный период, в ряду других выделяемых факторов фактор конфликтного потенциала поляризации населения является значимым.

Работа содержит 1 файл

Неравенство в РК.doc

По контрасту между бедными и богатыми Казахстан обошел Россию

Поляризация населения, или структурированное неравенство по доходам, далеко не отвлеченное понятие. Любое общество в прошлом и настоящем, в той или иной стране всегда было неравным.

Увы, социальное равенство остается большим мифом. Поэтому роль государства сегодня заключается в предоставлении социальных гарантий населению. Тем более что от этого зависит отказоустойчивость политической и экономической модели, не говоря уже о ее успешности.

Насколько поляризовано общество Казахстана? Катимся ли мы в эшелон стран социальных аутсайдеров с их социальными контрастами, фавелами, барриадас как визитными карточками дикого социального расслоения стран, например Латинской Америки?

Поляризация населения, будучи одной из форм структурированного неравенства, в частности по доходам, характерна для любого общества. Принципиально важно не само неравенство, оно было, есть и будет всегда, а его степень и тип.

Любые формы структурированного неравенства разных групп людей в социологии обозначаются термином "социальная стратификация".

Наиболее общие и часто применяемые показатели классификации – по уровню доходов, по уровню жизни. Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП). Кроме того, речь идет не только о "вертикальной стратификации", но и о "горизонтальной", когда население, проживающее в тех или иных районах страны, имеет далеко не одинаковый уровень доходов.

В крупных городах, таких как Алматы, всегда имеются "престижные", "непрестижные", "проблемные" районы со своими внешними атрибутами: охраной жилых площадок, прибранными клумбами или домами с разбитыми черепицами.

Чрезмерная поляризация в обществе, превышение ее "пороговых" значений среди населения (коэффициент фондов, разрыв в доходах 10 процентов наиболее и наименее обеспеченных граждан. – Ред.) – один из ведущих факторов дестабилизации. И наоборот, умеренный разрыв в доходах снижает конфликтный потенциал.

Что подтверждает и хрестоматийный пример роли многочисленного среднего класса как социальной базы стабильности, иллюстрируемый обычно опытом развитых стран.

В странах, где уровень поляризации незначителен, даже при относительно невысоком среднем уровне доходов конфликтный потенциал ниже, чем в поляризованных обществах с относительно средним уровнем жизни населения.

Представляет ли интерес характер стратификации в современном Казахстане? Да, безусловно. Исходя из актуальной повестки дня, мы проводили специальные исследования. Часть их представлена в недавно изданной книге "Кризис и казахстанское общество: социологическое измерение".

Удельный вес среднего класса, своего рода оплота стабильного развития государства, пока незначителен

Поляризация населения как значимый дестабилизирующий фактор развития формируется с началом системной постсоветской трансформации и четко обозначается в Казахстане в середине 1990-х годов, сохраняя актуальность весь последующий период.

Удельный вес среднего класса, своего рода оплота стабильного развития государства, пока незначителен. Для определения его соотношения существуют несколько критериев – образовательный, статусный, материальный. К сожалению, у нас пока низкий социальный статус людей, работающих в здравоохранении, образовании, науке. То есть в этом отношении необходимо повышать статус многих профессий.

Что касается материального положения, то, по данным социологического исследования Казахстанского института социально-экономической информации и прогнозирования (КИСЭИП), проведенного по заказу Фонда первого президента, в нашей стране сегодня наиболее многочисленными являются две группы респондентов: группа "проблемных", или тех, кто испытывает проблемы в связи с уровнем материального положения, таких оказалось 26 процентов, и группа населения относительно "среднего" в казахстанских условиях достатка – 40,5 процента.

Тогда как две группы бедных (тех, у кого денег хватает только на питание, но покупка одежды затруднительна, и тех, у кого денег не хватает даже на питание) составляют соответственно 17,6 процента и 4,5 процента респондентов, в совокупности 22,1 процента респондентов. Не испытывают материальных затруднений 6,8 процента жителей страны.

Расслоение между бедными и богатыми в условиях Казахстана предлагаем рассмотреть на примере наиболее представленного в Казахстане этноса – казахов, поскольку по самооценкам материального благосостояния расслоение на сверхбогатых и бедных среди казахов становится очевидно уже на уровне оценок собственного материального положения.

Практически одинаково представлены те, кто не испытывает никаких материальных затруднений, а также те, у кого средств хватает только на питание, но покупка одежды затруднительна: 18,8 и 15,7 процента соответственно.

Стоит отметить, что расслоение между казахами на сверхбогатых и бедных более четко ощущают те, кого можно условно отнести к группе материально ущемленных слоев населения. Тогда как те, кто не испытывает материальных затруднений, напротив, отмечают, что деление среди казахов по уровню материального благосостояния нельзя назвать критичным.

Увеличивающиеся масштабы миграции из сел в города, связанные с проблемами трудоустройства сельчан, отсутствием достойных условий жизни, усиливают проблему поляризации.

Увеличивающиеся масштабы миграции из сел в города, связанные с проблемами трудоустройства сельчан, отсутствием достойных условий жизни, усиливают проблему поляризации

Официальные статданные отражают последовательное снижение показателя поляризации населения Казахстана в последнее десятилетие. Разрыв в доходах 10 процентов наиболее богатых и 10 процентов наиболее бедных сократился с 10,2 раза в 1997 году, до 6,8 раза в 2005 году.

Тем не менее коэффициент фондов остается выше, чем до начала постсоветской модернизации. В СССР разрыв в доходах 10 процентов наиболее обеспеченных и 10 процентов наименее обеспеченных граждан составлял около 4,4 раза. А в России в I квартале 2006 года суммарные доходы 10 процентов самых богатых россиян превысили доходы 10 процентов самых бедных в 14,6 раза.

Превышение "пороговых" значений разрыва в доходах основных социальных групп – значимый фактор протестных настроений, роста конфликтного потенциала, социальной напряженности. Они проявляются в тех "зонах", где наблюдается большой контраст бедности и богатства, прежде всего в крупных городах.

Наибольшее воздействие имеет фактор поляризации населения по имуществу и доходам в городах Алматы, Астана, а также в Атырауской, Актюбинской и Мангистауской областях.

В 1990-х годах генезис фактора поляризации населения в нашей республике носил объективный характер и был обусловлен форсированными темпами экономических преобразований. Сохраняющийся высокий уровень поляризации населения по уровню доходов в условиях расширения поля маневра правительства в решении проблемы отражает высокую степень субъективации фактора.

Говоря о борьбе с бедностью и сокращением социального и материального разрыва между разными группами общества, не стоит забывать и о проблеме "социального иждивенчества".

В данном контексте нелишне напомнить избитую фразу советского времени "Труд создал человека". Социальная структура должна поощрять общественно значимую деятельность членов общества посредством продвижения их по "вертикальной лестнице". В противном случае экономическая и социальная модель будут неэффективны, а страна неконкурентоспособной в глобальном рейтинге. Начнется процесс деградации.

Казахстан должен получить такую структуру, которая больше характерна для развитых стран

Также государство должно ломать искусственные шлюзы и барьеры на пути "восхождения" достойных членов общества. Социальная мобильность – это положительный показатель, но не менее важный индикатор, кто и по каким заслугам получает себе новые социальные "паспорта". Иными словами, необходимо соблюдать "золотую меру". Бедность сама по себе не ведет к социальным катаклизмам, если в обществе соблюдается принцип справедливости.

Социальная стратификация выступает одним из показателей модернизации экономики и общества. По логике вещей Казахстан должен получить такую структуру, которая больше характерна для развитых стран.

Что можно сделать? Очевидно, что необходимо менять саму стратегию развития страны. В плане целей, в плане разработки, принятия, реализации программ развития малого и среднего бизнеса. Того самого среднего класса, который и составляет становой хребет любого современного государства.

Основные причины бедности в Казахстане:

-значительный рост безработицы в связи со спадом производства в реальном секторе экономики;
-резкая дифференциация оплаты труда в отраслевом и региональном разрезах, в городской

и сельской местности;
-длительная задолженность работникам по оплате труда;
-снижение реальных доходов населения;
-отсутствие государственной политики доходов, утеря контроля за оплатой труда;
-сужение параметров оказания государственной поддержки малообеспеченным гражданам – безработным, одиноким матерям с детьми, пенсионерам, инвалидам;
-низкие возможности местных органов власти в осуществлении социальной помощи

Политический экономист Куат Акижанов об исследованиях и неэффективных мерах в решении социально-экономического неравенства.

Фотография: Иллюстрация Ольги Цай

Нашли опечатку или ошибку? Выдeлите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Куат Акижанов — доктор социальных и политических наук (University of Bath, Великобритания), магистр государственной политики и управления (Manchester University, Великобритания); магистр права (University of Virginia, США), ассоциированный профессор КАЗГЮУ, эксперт в экономике с 15-летним стажем государственной службы.

— Наверняка проблема социально-экономического неравенства в Казахстане обсуждалась и раньше. Как вы считаете, почему проблема до сих пор актуальна? И почему вы начали изучать эту тему?

В этом-то одна из основополагающих проблем — вопросы социально-экономического неравенства никогда не рассматривались в Казахстане, не изучались и, соответственно, не решались ни на практическом государственно-управленческом уровне, ни на исследовательско-академическом.

Я не помню, чтобы в правительственных стратегических документах и программах когда-нибудь рассматривались вопросы неравенства в доходах и имуществе, равномерном распределении богатства и экономической демократии. Подозреваю, что для некоторых сама формулировка звучит странно.

Второй аспект игнорирования вопросов неравенства и распределения доходов — и во многом объясняющий первый — заключается в том, что в Казахстане, как и во многих странах мира, социально-экономическое неравенство в доходах вообще не рассматривалось как проблема. А как мы знаем, если некий вопрос не стоит на повестке дня, то и не решается.

— А что у нас с уровнем достатка?

В Российской Федерации, по данным банка Credit Suisse от 2014 года, богатейшие 10% россиян контролировали 85% национального богатства. В США с 1980 по 2013 годы доля верхнего квинтиля (20% самых богатых) выросла с 44% до 51% национального дохода.

Как утверждают ведущие мировые ученые и эксперты (в том числе Всемирного Банка), не решив вопросов неравномерного распределения доходов, не решить проблемы растущей бедности. Кроме того, само по себе неравенство — это источник и первопричина многих социально-экономических бед любой страны.

Эксперты с мировым именем, профессоры экономики Бранко Миланович, Джозеф Стиглиц и Энтони Аткинсон доказывают, что низкий уровень неравенства, то есть справедливое и равномерное распределение общественного пирога, даже важнее, чем инвестиционный климат и рост ВВП.

При этом неолиберальная экономическая доктрина всегда трактовала неравенство как благо: это своего рода конкуренция, которая должна развивать рынок и отдельных индивидов. На деле же это привело к деиндустриализации в развивающихся странах, захватыванию власти плутократией в демократических странах и деградации человеческого капитала.

— Какие факторы влияют на социально-экономическое неравенство?

Таких факторов, конечно, много и их надо рассматривать как сложную взаимосвязанную череду механизмов, действующих в социальном и экономическом измерении.

По отдельности рассматривают такие факторы как: уровень образования (количество лет, проведенных в школе и вузе), глобализация, либерализация финансовых рынков, уровень юнионизации (членство в профсоюзах) в стране, этническое происхождение и т.д.

Но надо понимать, что это, в первую очередь, политический вопрос, затрагивающий множественный спектр государственного управления, политического и экономического режима.

Что толку от роста ВВП в 7-10%, если при этом не создаются новые производства и не растет уровень зарплат, а плата за обучение в вузах повышается без улучшения его качества.

Поэтому я рассматриваю вопрос социально-экономического неравенства с точки зрения политической экономии или достижения более-менее эгалитарного распределения богатства. Это всё касается развития современного капитализма и выработки соответствующей модели развития, стоящие на стыке экономики, истории, социологии и политологии.

Сейчас мы наблюдаем иную картину. Как и во всем мире, заработная плата является основным источником средств существования для абсолютного большинства казахстанцев. Однако доля оплаты труда в ВВП страны не превышает 30% и даже снижается. В странах с высоким уровнем благосостояния удельный вес оплаты труда в ВВП доходил в лучшие годы до более, чем 85% (Швеция, Австрия) и сейчас в среднем не ниже 60%.

Здесь важно понимать, что далеко не обязательно сначала становиться богатой страной, а потом повышать зарплаты своему населению, как утверждают мейнстримные экономисты. Богатые страны стали богатыми потому, что повышали уровень заработной платы своим гражданам. А это, как я уже сказал, политические вопросы. Не случайно, в богатых странах с низким уровнем экономического неравенства традиционно высокий уровень юнионизации населения (блага экономического роста страны для граждан).

— Как бы вы могли охарактеризовать современное социально-экономическое состояние нашей страны?

Казахстан — страна, завершившая переход от социализма (с 1991 года) к капиталистическим формам политического и социально-экономического устройства с несколько противоречивыми результатами.

Наш уровень доходов классифицируется как выше среднего. Однако мы знаем, что наш уровень ВНД (валовый национальный доход или по-старому, валовый национальный продукт) на душу населения достиг пика в 12,080 долларов США в 2014 году, а к 2019 опустился до 8,820 долларов США. Это очень существенное снижение.

Но посмотрите, сколько нам нужно еще сделать, чтобы приблизиться к таким странам, как Германия или Исландия. Наша экономика носит рентный характер: основной доход мы получаем от экспорта природных невозобновляемых ресурсов.

— Почему в Казахстане, где есть множество богатых природных ресурсов, различных социальных и экономических программ для граждан, социальных уязвимых слоев населения не становится меньше?

Есть и другие факторы, объясняющие отстающее развитие богатых ресурсами стран.

Например, в большинстве таких стран элита не заинтересована в создании политических институтов, способствующих: 1) контролю за справедливым распределением природной ренты; 2) созданию механизмов при которых население имеет расширенные экономические возможности.

Напомню, бесконтрольное финансовое дерегулирование, пролоббированное казахстанскими банками в начале нулевых, способствовало притоку иностранных займов по банковским каналам, созданию жилищного пузыря и таким образом перегреву экономики.

— Какие у нас есть стратегии развития по искоренению социально-экономического неравенства? Почему меры государства по развитию благосостояния граждан не работают?

Для начала надо научиться ставить честный диагноз. Ни одни врач не будет лечить онкологическое заболевание, не убедившись, что это рак.

На самом деле, многие проблемы социально-экономического характера в принципе уже известны. Но их признание — это политический вопрос. Одними технократическими мерами не обойтись. А что мы имеем? Даже поверхностный анализ разработанного Агентством по стратегическому планированию и реформам Национального плана развития РК до 2025 года выявил, что проблемы социально-экономического неравенства, связанного с вопросами распределения и перераспределения ресурсной ренты и общественного пирога, якобы не существует в Казахстане.

Это в документе просто не обсуждается. Это вопиющий пример то ли игнорирования проблемы, то ли ее непонимания.

— Получается, социально-экономическое неравенство — это глобальная проблема. Она должна решаться всем миром одновременно или каждая страна должна бороться с этим отдельно?

Растущее неравенство в доходах — глобальная проблема, присущая таким разным странам, как Казахстан и США, Россия и Бразилия. Авторитетная неправительственная организация Oxfam отслеживает эту ситуацию в последние годы и приводит поразительные данные.

В 2015 году 62 самых богатых человека в мире владели таким же богатством, как 3,6 млрд человек по сравнению с 388 людьми в 2010 году. Их богатство увеличилось с 2010 года на 44% или 542 млрд долларов, в то время как состояние беднейших 50% населения мира упало на 41%, или более, чем один триллион долларов.

К 2016 году всего восемь самых богатых людей мира обладали таким же богатством, что и беднейшая половина населения планеты, а остальную часть богатства земного шара контролирует 1% богатеев. За двенадцать месяцев 2017 года доходы мировой элиты увеличились на 762 млрд долларов, чего было достаточно, чтобы семь раз искоренить крайнюю бедность. В период с 2006 по 2015 годы доходы работников росли в среднем всего на 2% в год по сравнению с 13%-ным ростом для миллиардеров.

— Какие есть примеры успешного решения социально-экономических проблем в других странах мира?

Скандинавскую модель изначально отличали акцент на экономическую демократию и солидарность, всеобщая занятость и социальная мобильность. Но также как в большинстве развитых стран на тот период — высокое налогообложение. В Швеции, Дании, Норвегии, Исландии и Финляндии развитая инновационная экономика, дух предпринимательства и высокое налогообложение. Неолибералы и монетаристы всех мастей десятилетиями твердили, что это якобы несовместимые вещи. Например, Финляндия вплоть до 1960 гг. зависела от экспорта древесины. Сейчас эта страна неизменно занимает первые места по социально-экономическому благополучию ее граждан.

— Какую бы вы предложили модель для искоренения социального-экономического неравенства в Казахстане? Почему?

Лично я сторонник модели developmental state. У нас развитый и профессиональный бюрократический аппарат, какого не было ни в Сингапуре, ни в Тайване, ни в Южной Корее. Наши образованные технократы являются пленниками влиятельных групп интересов и олигархов, чьи интересы не обязательно совпадают с народными, национальными.

Практическое сокращение неравенства в последние годы обобщено в виде работ нобелевских лауреатов по экономики и многочисленных экспертов, которые в том числе, опираются на эмпирический опыт успешного и не очень развития различных стран. В рамках Центра политической экономии, который я создал и возглавляю в Высшей школе экономики КазГЮУ мы с коллегами изучаем данные вопросы.

В налоговой политике наша страна отошла от прогрессивного налогообложения к введению фиксированного налога. Единая ставка налога на доходы физических лиц независимо от уровня доходов привела к снижению уровня максимальной предельной ставки налога с 40% до 10%. Это снижение налогов даже более драматично, чем в других постсоветских странах и странах Восточной Европы, которые приняли радикальные неолиберальные программы: в России и Украине максимальная предельная ставка налога упала с 30% и 40%, соответственно, до 13%.

Больше внимания социальным группам населения

В части государственных расходов политика государства должна быть направлена на защиту групп населения с низкими доходами. Это означает регулирование цен на жилье, поддержка строительства кооперативного жилья для владельцев-рабочих, финансирование универсального общественного здравоохранения.

Необходимо жесткое регулирование банковской кредитной деятельности, которое в Казахстане направлено лишь на потребление. И, наоборот, поощрение облегченного получения кредитов для предпринимательской деятельности. Те же микрокредиты у нас берут не на развитие бизнеса, а чтобы с долгами расплатиться. К более смелым предложениям можно отнести введение базового минимального дохода. У нас такая идея еще даже не обсуждается, но экспертному сообществу пора просыпаться. Среди институциональных реформ нужно выделить воскрешение профсоюзов.

Основной вопрос политической экономии XX и XXI века остается тем же: справедливое и инклюзивное распределение общественного богатства и рост благосостояния населения. И тот политический лидер Казахстана, который возьмется за реальное повышение благосостояние всех казахстанцев, действительно останется в народной памяти.

Проблема образовательного неравенства в Казахстане если и обсуждается, то в узких экспертных кругах. Чиновники же не акцентируют внимание на проблеме, хотя недостаточный доступ к качественному образованию напрямую связан с их эффективностью

Эксперты исследовательского центра PaperLab хотят, чтобы о последствиях ситуации задумались и простые казахстанцы. В рамках международного исследования факторов образовательного неравенства в Центральной Азии они планируют создать цифровые инструменты, чтобы граждане сами смогли оценивать, насколько их школа, аул, город или регион отстают по уровню доступности образования. Об этом мы поговорили с исследовательницей Викторией Нем.

На одной из дискуссионных площадок эксперты делились результатами исследований, которые говорили о том, что в Казахстане неравенство между городом и селом, между регионами, между богатыми и бедными составляет годы учебы. Звучит очень страшно, но общественной дискуссии на эту тему практически нет. Как вы считаете, почему?

– Возможно, существует концептуальное непонимание того, что мы имеем в виду под образовательным неравенством. У нас в Казахстане и в странах Центральной Азии право на получение среднего образования отражено в Конституции. Когда образовательные ведомства отчитываются, тогда всегда говорят об очень высоком охвате населения средним образованием – почти стопроцентном. Для некоторых, возможно, этого достаточно: о каком неравенстве может идти речь, ведь всё население охвачено всеобучем? Но важно говорить о качестве получаемых знаний. Мы понимаем даже не на экспертном уровне, что состояние инфраструктуры школ, зарплаты учителей в селах и в городах очень разные. От качества инфраструктуры и от качества образовательных кадров зависит очень многое. Если учреждение не в состоянии следовать современной школьной программе в силу нехватки или отсутствия необходимых условий, оборудования, в силу недостатка учителей, это потом сказывается на жизненном пути выпускников. Они менее конкурентоспособны при трудоустройстве, это сказывается на их возможности перемещаться вверх по социальной лестнице. При отсутствии качественной платформы в виде образования двигаться вверх непросто. Вот это понимание неравенства актуально для нас в Казахстане, как и для всех развивающихся стран.

Насколько объективно оценивают и репрезентуют ситуацию с образовательным неравенством в правительстве? Последние результаты исследований PISA указывают на устойчивый разрыв в качестве знаний между казахоязычными и русскоязычными школьниками от 2 до 2,5 лет. Министр образования Асхат Аймагамбетов говорит, что дело не в языке обучения, а в социальных показателях региона, материально-техническом оснащении школ. По его мнению, на юге школы показали невысокий результат не потому, что там школы в основном казахские, а потому, что условия обучения чуть хуже, чем на севере или на востоке. Насколько такая интерпретация вам кажется объективной?

– Не скажу, что мы глубоко изучили вопрос разделения школ по языку. Но в ходе нашего исследования стало понятно, что казахоязычные школы не так уж и сильно отстают. Здесь более выпуклый фактор – финансирование, нежели фактор языка. Вместе с тем эксперты, участвовавшие в глубинных интервью, отмечали, что наличие качественных учебно-методических и учебных материалов – это большой вопрос, который всё еще остается открытым. Качество учебников, которые выпускаются для обучения на казахском языке, не могут конкурировать по качеству содержательного материала с учебниками, которые публикуются на русском языке. Есть еще вопросы относительно того, насколько репрезентативны участники исследований PISA. Обычно это ученики Назарбаев Интеллектуальных школ. Поэтому опираться на результаты этого исследования без знания такого контекста, наверное, будет не совсем правильно.

Казахстанская система образования: 10 причин, почему нужно бить тревогу

Поэтому понадобился индекс неравенства доступа к качественному образованию?

– Да, это одна из причин. Международные исследования, которые выявляют образовательное неравенство, часто основываются на опыте развитых стран, у которых контекст существенно отличается от контекста нашего, центральноазиатского. Поэтому была необходимость в разработке инструмента, который на самом деле смотрит на факты, релевантные для нашего общества. В 2020 году мы начали проект по исследованию факторов образовательного неравенства в Центральной Азии, в декабре 2021 года завершаем первый цикл. Сейчас готовимся ко второму циклу, идет разработка требований для страновых координаторов, которые будут для нас собирать статистические данные в соседних странах – Узбекистане, Таджикистане и Кыргызстане. В рамках первого цикла мы проводили экспертные интервью и фокус-группы с родителями и учащимися старших классов в каждой стране, чтобы выяснить, какие факторы влияют на доступ к образованию. На основе этих данных был разработан индекс неравенства доступа к образованию.

На чем конкретно вы акцентировали внимание?

– Наш подход к изучению проблемы образовательного неравенства основан на оценке базовых условий обучения. Мы смотрели на наличие санитарно-гигиенических узлов в школьных помещениях, на количество аварийных школ в каждом регионе, выясняли, насколько безопасно находиться в них. Это наши реалии, то, чем живут наши ученики, и нам нужно быть осознанными к этим контекстным факторам. В развитых странах это влияет на образование не так сильно, потому что там уже перешагнули через этот этап развития. Там больше внимания уделяется развитости информационно-коммуникационной инфраструктуры. Не скажу, что для нас это не актуально. Но это только одна часть уравнения, а вторая часть – это то, что мы как развивающаяся страна не преодолели – это наличие туалетов, состояние школ, зарплата учителей. Мы очень хотели, чтобы инструмент был максимально приближен к тому, что мы видим. Наш индекс был сделан на уровне областей. Это дало нам возможность внутри каждой из стран посмотреть, какие регионы находятся в уязвимом положении. Нашей задачей было посмотреть не то, как та или иная страна отличается от других стран Центральной Азии, а посмотреть внутри страны, как идет распределение ресурсов по регионам. Это та информация, которая поможет вносить корректировки в государственную образовательную политику.

Что предполагает второй цикл исследования?

– В апреле этого года, когда мы презентовали индекс, получили обратную связь, решили, что хорошо бы углубиться не на уровне областей, а на уровне школ. Если можно будет посмотреть, как условия обучения различаются в каждой школе, то можно замерить глубину разрыва между школами с наилучшими и наихудшими условиями, и уже выносить более точечные решения, направленные на корректировку условий обучения. У нас одна из амбициозных целей – сделать методологию индекса более доступной для граждан. Мы работаем на основе открытых данных и все исходные данные по проекту планируем публиковать, к ним будет свободный доступ. Теоретически, зная методологию расчета индекса, любой человек – например, представители школьной администрации или родители – может взять эти исходные данные и рассчитать показатель по своей школе. Результат покажет, на каком уровне находится школа относительно всех школ в стране или в области, городе, селе. Мы хотим, чтобы индекс стал практическим инструментом, на основе которого они могут аргументировать, почему их школа находится на самой нижней строчке по качеству, ведь будут видны показатели, говорящие о необходимости менять политику. Во второй половине следующего года мы планируем презентовать проект.

Казахстанские школьники отстают от сверстников по ОЭСР на два года

Госорганы заинтересовались вашей работой?

– Наш отчет направим в госорганы для ознакомления, в нем есть рекомендации, и мы очень хотим, чтобы с ними ознакомились люди, которые принимают важные решения в социальной сфере.

Пока идет работа над совершенствованием индекса, как можно оценить остроту проблемы? Если ребенок учится в трехсменной школе, он жертва образовательного неравенства?

В этом году президент объявил, что в ближайшие годы в стране построят тысячу школ. Звучит впечатляюще. Но за скобками осталась информация, что 500 из них будут частными, а из оставшихся пяти сотен часть возведут по ГЧП. Как вам такое решение? Не повлечет ли ситуация к обострению проблемы образовательного неравенства?

– В Центральной Азии наблюдается тенденция демографического роста, которая оказывает давление на социальную инфраструктуру. Если посмотреть динамику за последние пять лет, число учащихся быстро растет. Но в то же время количество школ не только не растет, но и снижается. Частично это обусловлено тем, что государство старается прекращать деятельность аварийных школ по мере возможности, но что это значит в реалиях? Это переполненные школы, когда наполняемость классов иногда превышает 40 человек. Тот факт, что половина планируемых к возведению школ будут частными, это значительный фактор. Понятно, что платить за обучение не каждый может себе позволить. Частные школы у нас доступны очень узкой части населения. Доступ к качественному образованию должен быть равным, конечно.

Чем грозит сохранение тенденции роста образовательного неравенства в стране?

Читайте также: