Сочинение сравнение снегирь и на смерть жукова

Обновлено: 04.07.2024

"Снегирь" также посвящен скорбному событию. Умер Суворов, доблестный полководец и удивительный человек, которого поэт любил и глубоко почитал. И вновь – параллель с миром русской природы. Но теперь выбран снегирь, любимая народом птичка, маленькая, но отважная, не боящаяся морозов и снежных бурь. Построение стихотворения и его ритмическая организация иные, чем в предыдущем. Но ведь и герой, и ситуация совершенно иные. Суворов – воплощение воинского долга, мужества, солдатской неприхотливости и доблестной самоотверженности.

Перед нами как бы моментальный словесный рисунок, сделанный сильными и резкими мазками. Портрет-характеристика героя помещен во вторую и третью строфы. Он взят, как в раму, в начальную и конечную строфы, содержащие обращение к Снегирю. Только в первой строфе это обращение имеет вид недоуменного вопроса:

А в последней – имеет вид приказа:

Вся первая строфа состоит из сплошных вопросов. Умер тот, кого никем никогда не заменишь. Потому и растерянность, потому и взволнованные вопросы без ответа на них. Во второй и третьей строфах конкретизируется мысль о том, почему другого такого полководца, как Суворов, в России больше уже не будет. Уникален он в силу своей соприродности простым солдатам, людям из народа. Он разделяет их обычаи и привычки, в военных походах он живет их жизнью. У него тот же "русский сгиб ума", что и у самого поэта. А ведь по своему положению этот полководец едва ли не равен царям: он "дает скиптры", решает судьбы стран и народов.

Демократизм литературного произведения проявляется не только в его тематике, то есть не только в том, о чем в нем повествуется, – но и в его поэтике, то есть в том, как повествуется, какая форма выбирается. Говоря о Суворове, Державин выбирает поэтическую форму, передающую образ мышления человека из народа (народ по-гречески demos; отсюда и определение "демократический"). Это он, воюя рядом со своим полководцем, уверовал, что "зависть побеждается шутками", "злоба – штыками", а судьбу умилостивают молитвами. Это он вписывает себя в извечную русскую формулу: "жить для царей, себя изнуряя". И он считает, что именно так прожил свою жизнь любимый полководец Суворов.

Заключительная строфа возводит героя на пьедестал, отделяя от всех остальных: "Нет теперь мужа в свете столь славна". Образ приобретает величественные "герольдические" очертания: "Львиного сердца, крыльев орлиных". Однако финальная строка вновь звучит совсем не торжественно и пышно, а просто и лаконично. Так выразился бы потрясенный горем обычный человек, хорошо понимающий цену утраты:

Нет больше Суворова, и Снегирю незачем больше петь "военную песню". Стихотворение взято в кольцо перекликающихся строк: открывающей повествование ("Что ты заводишь песню военну…") и завершающей его ("Полно петь песню военну, Снегирь!"). Горестный круг замкнулся: нет Суворова и умолкли песни славных подвигов и побед. Как точно соответствует это стихотворение названию нашей книги. В "Снегире", действительно, соединились звуки лиры и трубы. Маршевый ритм, ритм походов и приказов ("Полно петь песню военну, Снегирь!"), растворен в глубоком и искреннем лирическом переживании.

Вижу колонны замерших внуков,

гроб на лафете, лошади круп.

Ветер сюда не доносит мне звуков

русских военных плачущих труб.

Вижу в регалии убранный труп:

в смерть уезжает пламенный Жуков.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Смещение Жукова

Смещение Жукова С подачи кинематографистов широко стал известен эпизод, когда Г.К. Жуков, докладывая Сталину о положении на фронтах, предложил нанести контрудар под Ельней, а войска Юго-Западного фронта отвести за Днепр, сдав Киев. Сталин взорвался и воскликнул: «Какие

Смещение Жукова

Смещение Жукова С подачи кинематографистов широко стал известен эпизод, когда Г.К. Жуков, докладывая Сталину о положении на фронтах, предложил нанести контрудар под Ельней, а войска Юго-Западного фронта отвести за Днепр, сдав Киев. Сталин взорвался и воскликнул: «Какие

Больнее всего вспоминать о том, как на похоронах его мать устроила спектакль

Больнее всего вспоминать о том, как на похоронах его мать устроила спектакль У меня был один знакомый, назовите его Д. Волшебный, образованный, талантливый, прекрасный мальчик. Окончил школу, окончил институт. Мать сказала, что не будет его содержать, – стал работать.

Из речи на похоронах А. Н. Толстого

Из речи на похоронах А. Н. Толстого Большую потерю понес наш народ. Сильна горечь утраты. Умер большой писатель, посвятивший всю свою жизнь, свой могучий талант родному народу.Алексей Толстой — писатель большой русской души и разностороннего яркого дарования. Он находил

Я видел маршала Жукова

Я видел маршала Жукова Я видел маршала Жукова Дмитрий ЖУКОВ Мне ещё не было двадцати, когда в моей жизни произошли два события. На погонах у меня появились две офицерские звёздочки, а за несколько дней до этого от отца пришло известие, что скончалась от туберкулёза

Ариадна Жукова КРЫЛЬЯ (Воспоминания о художнике Михаиле ЛЯХОВЕ)

Ариадна Жукова КРЫЛЬЯ (Воспоминания о художнике Михаиле ЛЯХОВЕ) И было так — потомок, чувствуя славу свою, держал в сердце своем Русь, которая есть и пребудет землей нашей. В е л е с о в а К н и г а Ш 8/2 Немного меньше сорока лет назад — к концу 1959 года — пришла я в

Людмила Жукова ЧУХЛОМСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Людмила Жукова ЧУХЛОМСКАЯ ЭЛЕГИЯ ТЫ там, где шведы оставляли след, играя в кубики. Им удалось прославить желание с камнями поиграть. Но пылкости средневековой нет у местных, чтобы алгоритм составить игры. Способны только повторять

Другой вещью, написанной "по мотивам", является стихотворение Бродского
"На смерть Жукова",135 сделанное на манер "Снигиря"136 Державина. В этом
стихотворении поэт подходит очень близко к имитации державинского
паузированного дактиля, близки стихотворения и по жанру: и то и другое --
эпитафия на смерть великого полководца своего времени: у Державина --
Суворова, у Бродского -- Жукова. Однако отношение к военным героям своего
времени у поэтов разное, в стихотворении Бродского отчетливо проявляются
восприятия человека двадцатого века, его отношение к власти, к войне и к
оценке военных событий современниками -- отношения во многом чуждые
Державину.
Действие одного и другого стихотворения начинается в комнате поэта.
Державин обращается к реальной птичке, к своему 130 любимому снегирю,
сидящему в клетке, высвистывающему начальные такты военного марша. Этот
мотив наводит его на грустные размышления о смерти полководца, он мысленно
представляет его лежащим в гробу и для описания его мужества и доблести
использует парафразу "северны громы":
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый Снигирь?
С кем мы пойдем войной на гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат. Михаил Крепс. О поэзии Иосифа Бродского 1984

"(. ) Бродский сравнивает Жукова с Суворовым.

Это память опять от зари до зари
Беспокойно листает страницы,
И мне снятся всю ночь на снегу снегири,
В белом инее красные птицы.

Белый полдень стоит над Вороньей горой,
Где оглохла зима от обстрела,
Где на рваную землю, на снег голубой
Снегириная стая слетела!

От переднего края раскаты гремят,
Похоронки доходят до тыла,
Под Вороньей горою погибших содат
Снегириная стая накрыла!

Мне все снятся военной поры пустыри,
Где судьба нашей юности спета!
И летят снегири, и летят снегири
Через память мою до рассвета!
(Ю. Антонов - М. Дудин)

Самая мирная, разве что уступит аисту.. .

Что за птицы ясным утром
Прилетели к нам во двор
И на столике – кормушке
С аппетитом клюют корм?
Хитрый котик смотрит зорко
Из окна на улицу.
К ним не может подобраться,
Он ворчит, он хмуриться.
На мороз бегу скорее,
Сунув ноги в валенки –
Не расцвел ли на березе
Тот цветочек аленький?
Что за прелесть эти птички!
Грудки алые горят,
Ну а у меня на щечках
Два румяных снегиря.

Памятная фотография маршала Георгия Константиновича Жукова, подаренная Михаилу Ивановичу Филоненко 25 декабря 1971 года по итогам личной встречи

То есть, с одной стороны, Жуков — безусловная фигура. С другой стороны — сама великолепная одическая традиция подталкивает так о нём написать.

Ещё интереснее! Для круга Бродского Жуков — фигура, принадлежавшая к кругу советского официоза, несмотря на его сложные отношения с Хрущёвым и на сложные карьерные повороты его биографии. Это фигура, принадлежавшая советскому истеблишменту. И для окружения Бродского это фигура совершенно не безусловная. Но этим Бродский и велик, этим он и отличается от своих друзей и современников: он поверх этой сиюминутной эмоциональной мишуры безошибочно выделяет то главное, что, конечно, делает фигуру Жукова безусловной — с точки зрения истории, с точки зрения вечности, так сказать. И на этом строит своё поэтическое обращение. Собственно, Бродский об этом Волкову и говорит. Это производило тогда далеко не однозначное впечатление. Я думаю, что немногие были готовы сразу с этим подходом смириться. Потому что для большинства людей мир тогда делился на белое и чёрное, если угодно. Если ты против советской власти, то никакие исключения не подразумеваются.

Да. И Жуков как бы становится частью этих колхозов. Позиция Бродского была сложнее и интереснее.

Да. Не только здесь, но и в случае со стихами Лимонова большой пиетет Максимова к Бродскому, понимание его авторитета делает Максимову честь. Несомненно, это смелый, выдающийся редакторский жест.

Хочется перейти к самому стихотворению, к тому, как оно соотносится с биографией Жукова и обстоятельствами его похорон. В разных статьях говорится, что здесь описано представление какого-то человека, находящегося в толпе во время похорон Жукова. Кажется, что это скользит телевизионная камера: человек видит репортаж об этих похоронах по телевизору. Вполне возможно, что Бродский видел такой репортаж.

Так и было. Он смотрел по телевизору в гостинице.

С другой стороны, похороны Жукова выглядели совсем не так, как в этом стихотворении. В частности, не было никакого гроба, Жуков был кремирован — против собственной воли: он хотел, чтобы его похоронили, как обычно хоронят, хотел лежать рядом со своей недавно скончавшейся женой. В этом ему было отказано: урна с его прахом была захоронена в Кремлёвской стене. На похоронах на лафете фигурировала эта торжественно убранная урна, никакой не долгий гроб. Картина в стихотворении не соотносится с тем, что мы можем увидеть в кинохронике. И уж конечно, ни о каком Велизарии и Помпее, ни о какой опале, а потом возвращении в фавор по советскому телевидению никто бы не рассказал. Поэтому сразу возникает вопрос: кто в этом стихотворении говорящий — и по какому праву, в том числе праву наследования, он это произносит?

А это и есть главное. Бродский очень рано присваивает себе право — просто волевым решением — говорить от своего имени вещи, очень резкие и оценочные, которые в русской литературной традиции обычно исходят от статусных фигур. В русской традиции это право нужно заслужить. Это может говорить почтенный литератор, убелённый сединами писатель, который уже получил в общественном сознании статус пророка и мудреца. Парадокс в том, что Бродский становится на эту ступень, занимает это положение, исходя из внутренней убеждённости в своём предназначении. Это, как мы сейчас понимаем, внутренняя убеждённость, обоснованная поэтическим гением Бродского. Но тогда, в те годы, она внешне, социально ничем не была подкреплена. Разве только в очень узком кругу друзей и поклонников поэта.

Которые понимали, с кем они имеют дело. Ведь есть воспоминания о том, какой Бродский был заносчивый, как он кому-то не понравился. Такие воспоминания о молодом Бродском есть.

Облечён правом говорить об этом.

Да. Сам текст развивается так. И поэтика этого текста как бы доказывает этот статус тем, что подключается к классической русской традиции.

Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?
С кем мы пойдём войной на Гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.

Кто перед ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, есть сухари;
В стуже и в зное меч закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов
С горстью россиян всё побеждать?

Быть везде первым в мужестве строгом;
Шутками зависть, злобу штыком,
Рок низлагать молитвой и богом,
Скиптры давая, зваться рабом;
Доблестей быв страдалец единых,
Жить для царей, себя изнурять?

Нет теперь мужа в свете столь славна:
Полно петь песню военну, снигирь!
Бранна музыка днесь не забавна,
Слышен отвсюду томный вой лир;
Львиного сердца, крыльев орлиных
Нет уже с нами! — что воевать?

Больше того, Державин просит снегиря не петь, а Бродский — наоборот, считает, что эта высокая военная музыка здесь уместна. Полемика с интонацией, а не с местом полководца.

Да, но тем не менее Бродский открыто отсылает к Державину. Он включает классическую перспективу — и историческую, и литературную, — которая переворачивает весь оценочный фон. Стихотворение вдруг становится другим, совсем не однозначным, а сложным и очень глубоким.

Но это происходит в предпоследней строчке. Весь остальной текст очень амбивалентен. Из исторических исследований мы знаем, что тактика Жукова заключалась в том, чтобы солдат не жалеть. Недавно я где-то видел фрагмент воспоминаний Эйзенхауэра: он общался с Жуковым и был потрясён тем, что тот считал нужным разминировать минные поля путём прохождения по ним пехоты, потому что полагал, что эти потери и так были неизбежными.

О том, что Жуков был жестоким полководцем, говорят и те, кто был ему лоялен, это правда.

Читайте также: