Сочинение на тему смерть вазир мухтара
Обновлено: 05.07.2024
В переводе с персидского вазир-мухтар — это полномочный представитель. Грибоедов был дипломатом и занимался переговорами с представителями персидского шаха. Ему удалось получить выгодные для России условия.
Грибоедов скончался 30 января 1829 года. Вместе с другими сотрудниками посольства в Тегеране он стал жертвой религиозных фанатиков. Толпа буквально растерзала их. Александр Сергеевич стал главным героем романа Тынянова. Помимо него в книге встречаются следующие персонажи:
- Настасья Федоровна — мама Грибоедова, транжира и мотовка;
- Фаддей Булгарин — писатель, очень любит деньги;
- Лена — жена Булгарина;
- доктор Макниль — член английской миссии в Тебризе, интриган;
- Александр Сергеевич Пушкин — известный и талантливый поэт;
- Александр Грибов — слуга Грибоедова.
Писатель поставил перед собой цель не просто описать события, а показать сущность русского классика.
LiveInternetLiveInternet
Александр Генис: Для нового выпуска авторской рубрики “История чтения” Борис Парамонов выбрал роман “Смерть Вазир-Мухтара” Юрия Тынянова, отметив таким образом 90-летие со дня его появления в свет – публикации в питерском журнале “Звезда” в 1928 году.
Тынянов, конечно, – культовая фигура в российских филологических кругах. Тыняновские чтения на его родине в латвийском городе Резекне всегда собирали сливки гуманитарной мысли. Но и художественные произведения высоко ценятся любителями, хотя и продолжают вызывать споры. “Смерть Вазир-Мухтара” можно было бы назвать филологическим романом, потому что в нем, как отметил Дмитрий Быков, воплощаются научные открытия Тынянова-филолога.
С совершенно другой – державной – позиции о “Вазир-Мухтаре” написал в цикле своих критических обзоров Солженицын. В начале статьи он задается вопросом и дает на него ответ:
“Но узнаём ли мы тут того автора “Горя от ума”, который мог донести любовь к родине даже до замороченных школьников ранних советских лет, сквозь мертвенный лязг марксистской социологии? Нет. Нет“.
Обвиняя Тынянова в дефиците патриотизма, Александр Исаевич в конце своего подробного и иногда очень точного анализа сочувственно приводит запись в дневнике Лидии Гинзбург о романе: “Удивительный образец какой-то мелкой гениальности. Роман скорее истерический, чем исторический. Неумение видеть и понимать людей”. И завершает Солженицын тем, что называет Тынянова “еще одним из толмачей безнадежно мрачного освещения русского XIX века”.
Вот на фоне таких противоречивых отзывов мы и ведем беседу о “Смерти Вазир-Мухтара” с Борисом Михайловичем.
Борис Парамонов: Вот вам категорическое суждение. Это одна из лучших книг советской литературы, когда-либо появившихся в советской – подсоветской – печати. Она вышла в 1928 году, времена были еще, что называется, вегетарианские – да и тематика книги не была столь уж острой, если брать во внимание бдительную советскую цензуру.
Действительно, эпоха Николая Первого, только что подавившего восстание декабристов. Герой книги Грибоедов – автор знаменитой комедии, которая ко времени действия романа и на сцене не шла, да и напечаталась в нескольких отрывках. К тому же Грибоедов выступает в книге меньше всего как писатель, автор ненапечатанной комедии, – а как государственный человек, высокого ранга дипломат, только что принесший в столицу выгодный для российской короны Туркманчайский мир, победоносно закончивший войну с Персией. Грибоедов выступает в романе на вершине своей блестящей дипломатической карьеры. Он в высшей номенклатуре, общается с высшими чинами петербургского императорского двора.
Александр Генис: Но вот тут и запятая. Люди, окружавшие Грибоедова, – это палачи его вчерашних друзей и единомышленников.
Борис Парамонов: Грибоедов и сам был подвергнут аресту и допросам по делу декабристов. Но он не был замешан в деле, более того, мы знаем, что он не поклонник их военно-заговорщицких методов. Известны его иронические слова: сто прапорщиков думают изменить Россию. Но все же эти люди – его круга, если не единомышленники, то ближайшие знакомые. И Грибоедов чувствует себя на обеде в присутствии генералов-карателей – Молчалиным. Тогда как рожден он Чацким.
Так начинается и мастерски развивается главная тема тыняновского романа. Это тема предательства.
Так что роман Тынянова – с ключом, и ключ этот – к нынешним событиям, к новому построссийскому времени. “Смерть Вазир-Мухтара” – не только и не столько исторический роман о Грибоедове, но главным образом – аллегория советского времени, мертвой хваткой задавившего русскую культуру. Тынянов не Грибоедова описывает и оплакивает – а себя и друзей своих опоязовцев, попавших в жестокий переплет.
Александр Генис: Борис Михайлович, в уже упомянутом тексте Солженицына об этом романе Тынянова, в статье из его “Литературной коллекции”, прослеживается недовольство главным образом двумя особенностями романа. Солженицын считает, что Тынянов некритично поднял декабристов, которыми он напрасно меряет русскую историю, и второе – он считает, что Тынянов снизил образ императора Николая Первого, человека, как говорит Солженицын, смелого и решительного характера.
Борис Парамонов: Я думаю, что эта критика бьет мимо цели – и вот по той причине, что я указал. Не Николай-император и даже не Грибоедов герой романа – а время, обвал времени. Тут, если угодно, отдельные биографии уже главной роли играть не могли.
Александр Генис: Распалась связь времен?
Борис Парамонов: Именно. Кончилась история, которую все знали, и началась другая, еще неведомая. Тынянов и его коллеги по ОПОЯЗу со страхом приглядывались к идущим временам. Это роман не о Грибоедове, а о реакции, наступившей за культурным расцветом.
И еще важнейшая тема, во всех партиях романа звучащая. Я уже называл ее – это тема предательства. Все персонажи “Смерти Вазир-Мухтара” – предатели или перебежчики. Сам Грибоедов от декабристов ушедший под ферулу императора. Самсон-хан – вождь русских казаков, перебежавших к персам. Зять его поручик Скрыплев. Советник грибоедовского посольства Мальцев, расколовшийся у персов и ими пощаженный.
Кстати сказать, Александр Александрович, я специально наводил справки, не есть ли это тот Мальцев, который создал знаменитую стекольную мануфактуру в России? Да, оказался тот самый. Как видим, побег с поля боя еще не означает постыдной и вечной погибели.
Александр Генис: Самое странное для меня в этой прекрасной книге – замолчанная гениальная комедия.
Борис Парамонов: Мне видится очень смелым ходом в романе Тынянова как раз то, что он не стал цепляться за знаменитую его комедию, убрал ее из центра повествования. А в центр он поставил другой крайне интересный документ: составленный Грибоедовым проект Закавказской торговой компании, на манер Ост-Индской, с правом иметь войско, объявлять войну и заключать мир. Это был проект этакого государства в государстве. Сдается, что это был реликт феодальной психологии во вчерашнем собеседнике декабристов. Известно, что в России не было четкой феодальной системы, но элементы феодальной психологии свойственны были родовитым барам. А Грибоедов был как раз из таких. Как говорит в романе один из критиков грибоедовского проекта: он задумал отложиться от России.
Вообще сдается, что победи декабристы, Россия распалась бы на ряд княжеств, может быть, по границам прежних уделов.
Александр Генис: Пестель не позволил бы, он же был декабристский Ленин.
Происшествие в Тегеране
В Тифлисе Грибоедов познакомился с Ниной Чавчавадзе, которая стала его женой. На Кавказе он посетил графа Паскевича. Тот отдал проект Грибоедова декабристу Бурцеву. Но он был либералом и прямо сказал, что не поддерживает капиталистические идеи.
Александр Сергеевич перенес сильную лихорадку, после чего получил приказ отбыть из Тифлиса. Вместе с Ниной он отправился в Персию, где получил новый титул Вазир-Мухтара. Новая должность принесла массу проблем.
Персы не могут выплачивать куркуры, так как война их разорила. Вазир-Мухтар жил в красивом доме и ни в чем не нуждался, но это угнетало его, он чувствовал одиночество. Его слугу избили на базаре, Грибоедов спас женщин, которые сбежали из гарема. Шариат все больше ненавидел Вазир-Мухтара.
В ночь на 30 января 1829 года Вазир-Мухтар беседует со своей совестью. Он рассказывает ей о собственной жизни:
- неудачной службе;
- неуспешности в словесности;
- о том, как его ждет беременная жена.
Вазир-Мухтар заснул спокойно. Он считал себя достойным человеком. Неожиданно к дому пришла разъярённая толпа, которая убила всех русских. Только трусливый секретарь смог убежать. Для улаживания инцидента императору дарят уникальный алмаз. Но он велит выдать тело Грибоедова. Его ищут среди трупов и опознают по руке с перстнем. Тело везли на арбе, именно его увидел Пушкин.
Роман Тынянова показывает особенности личности Александра Сергеевича. Его не понимало общество, он чувствовал себя чужим и словно знал: в Тегеране его убьют. Но это не пугало его, он принял вызов судьбы с честью.
14 марта 1828 г. пушечным выстрелом с Петропавловской крепости жители столицы были извещены о заключении мира с Персией. Трактат о мире привезен из главной квартиры российской армии в Тегеране коллежским советником Грибоедовым. На приеме у императора Грибоедову вручают орден Анны второй степени с алмазами и четыре тысячи червонцев, которые он тут же отдает своей матери Настасье Федоровне, эгоистичной мотовке. Грибоедов безразличен к происходящему, он сух и “желт, как лимон”.
для всех, он поддерживает дружбу лишь с “самым забавным из всей литературной сволочи” Фаддеем Булгариным, что не мешает ему, впрочем, завести любовную связь с женой Фаддея – Леночкой.
Грибоедов разработал проект преобразования Закавказья не силой оружия, а экономическим путем, предложил создать там единое общество производителей-капиталистов. Он ищет поддержки у министра иностранных дел Нессельроде и директора департамента Родофиникина. К Родофиникину в то же самое время успевает наведаться доктор Макниль, член английской миссии в Тебризе, ведущий свои интриги в Персии.
Макниля Грибоедову передается письмо от Самсон-хана – в прошлом вахмистра Самсона Макинцева, принявшего в плену мусульманство и возглавившего русский батальон, участвовавший в войне на стороне персов. Самсон-хан вместе с другими “добровольными пленными” не желает возвращаться на “бывшую родину”.
После аудиенции у Николая I Грибоедов назначается полномочным министром России в Персии и возводится в чин статского советника. Проект же его спрятан в долгий ящик. На обеде у Булгарина Грибоедов читает отрывки из своей новой трагедии, беседует с Пушкиным. Быстрый и удачливый Пушкин, несмотря на свою доброжелательность, вызывает в Грибоедове раздражение.
С чувством обиды покидает поэт-дипломат Петербург, понимая, что, поручив ему получить с персов контрибуцию (“куруры”), власть отправляет его “на съедение”.
Грибоедова повсюду сопровождает слуга Сашка, Александр Грибов. В Екатеринограде к ним присоединяется назначенный Грибоедову в секретари Мальцов и доктор Аделунг. В Тифлисе Грибоедов встречается со своей невестой Ниной Чавчавадзе, получает благословение на брак от ее родителей.
В это время сюда приходит с трофеями из Персии сводный гвардейский полк, в составе которого немало участников восстания на Сенатской площади в 1825 г. Двое офицеров говорят о Грибоедове, которого они видели на террасе “в позлащенном мундире”, и один из них осуждает автора “Горя от ума”, дошедшего, по его мнению, “до степеней известных”.
На Кавказе Грибоедов посещает главнокомандующего графа Паскевича, который передает грибоедовский проект на отзыв ссыльному декабристу Бурцеву. Но, увы, этот либерал отнюдь не поддерживает своего былого единомышленника: “По той причине, что вы новую аристокрацию денежную создать хотите я буду всемерно проект ваш губить”. Грибоедов переносит тяжелую лихорадку, а затем получает высочайшее повеление покинуть Тифлис.
Он венчается с Ниной и вместе с ней отбывает в Персию, где его отныне будут в соответствии с высоким чином именовать Вазир-Мухтаром.
Приступив к новой должности, Грибоедов сталкивается с серьезными трудностями. Разоренные войной персы не в состоянии выплачивать куруры. Терпящий на Кавказе неудачи Паскевич требует вывода из Персии русских подданных. Оставив Нину в Тебризе, Грибоедов едет в Тегеран, где представляется персидскому шаху.
Живя в прекрасном доме, подобающем его званию, Вазир-Мухтар все сильнее ощущает одиночество и тревогу. Слугу Сашку жестоко избивают на базаре. Грибоедов дает приют двум женщинам с Кавказа, некогда похищенным персами и теперь бежавшим из гарема. В русском посольстве находит убежище и евнух Ходжа-Мирза-Якуб, армянин по происхождению, бывший российский подданный.
Все это вызывает острую неприязнь к Вазир-Мухтару со стороны ревнителей шариата. При молчаливом согласии шаха они объявляют священную войну – “джахат” ненавистному “кяфиру в очках”. Грибоедов поручает секретарю Мальцеву составить ноту о небезопасности для российских подданных дальнейшего пребывания в Тегеране.
В ночь на тридцатое января 1829 г. он ведет разговор “со своей совестью, как с человеком” – о неудачной службе, о “неуспехе” в словесности, об ожидающей его беременной жене. Грибоедов готов к смерти и убежден, что честно исполнял свой долг. Он засыпает спокойным и глубоким сном.
К дому Вазир-Мухтара приближается зловещая и шумная толпа: муллы, кузнецы, торговцы, воры с отрубленными руками. Грибоедов командует казаками, но оборону удается держать недолго. Озверевшие фанатики убивают Ходжу-Мирзу-Якуба, Сашку, доктора Аделунга.
Только трусливому секретарю Мальцеву удается уцелеть, подкупив персиянских стражников и спрятавшись в свернутом ковре.
Вазир-Мухтар растерзан людьми, считающими его виноватым в войнах, голоде, притеснениях, неурожае. Голову его насаживают на шест, тело три дня волочат по улицам Тегерана, а потом бросают в выгребную яму. У Нины в это время в Тифлисе рождается мертвый ребенок.
В Петербург приезжает для улаживания инцидента принц Хозрев-Мирза с драгоценным бриллиантом Надир-Шах в подарок императору. Злополучное тегеранское происшествие предано вечному забвению. Русское правительство требует лишь выдать тело Вазир-Мухтара. “Грибоеда” ищут в канаве среди трупов, находят тело однорукого человека, прикладывают руку с перстнем. “Получился Грибоед”.
В простом дощатом ящике тело везут на арбе в Тифлис. По дороге арбу встречает верховой в картузе и черной бурке – это Пушкин. “Что везете?” – “Грибоеда”.
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Взгляни на лик холодный сей,
Взгляни: в нем жизни нет;
Но как на нем былых страстей
Ещё заметен след!
Так ярый ток, оледенев,
Над бездною висит,
Утратив прежний грозный рёв,
Храня движенья вид.
Так водопад из недр гранитных скал
Исторгнется и, скованный морозом,
Висит над бездной, обратившись в лёд.
Характеристика николаевской эпохи, данная в прологе, стала хрестоматийной:
«На очень холодной площади в декабре месяце тысяча восемьсот двадцать пятого года перестали существовать люди двадцатых годов с их прыгающей походкой.
Благо было тем, кто псами лёг в двадцатые годы, молодыми и гордыми псами, со звонкими рыжими баками!
Как страшна была жизнь превращаемых, жизнь тех из двадцатых годов, у которых перемещалась кровь!
Они чувствовали на себе опыты, направляемые чужой рукой, пальцы которой не дрогнут.
Всегда в крови бродит время, у каждого периода есть свой вид брожения.
Было в двадцатых годах винное брожение — Пушкин.
Грибоедов был уксусным брожением.
А там — с Лермонтова идёт по слову и крови гнилостное брожение, как звон гитары.
Старый азиатский уксус лежит в моих венах, и кровь пробирается медленно, как бы сквозь пустоты разорённых империй.
Но, во-первых, вторую так писать и незачем, потому что автоэпитафия не предполагает продолжения, — а во-вторых, стиль тыняновского романа о Грибоедове многим ещё пригодился. Он опять понадобился в семидесятые, когда тезис опять нельзя было развить, а главную мысль приходилось зашифровывать.
В России нет тупиков, потому что все повторяется.
Я прочёл эту книгу в девять лет и уже тогда заметил, что к стихам она ближе, чем к прозе. В стихах тезис тоже не разжевывается (иначе это плохие стихи).
«Потом он тяжело встал, взял Фаддея за плечи и, сжав зубы, смотря без отрыва очками, в которых были слезы, на потное безбровое лицо гаера, сказал:
В романе эта гамлетовская тема уже прослежена:
«— Вы цитируете Гамлета?
Грибоедов не воспользовался правом на сумасшествие. Но придавая Чацкому черты Чаадаева, он предугадал его провозглашение сумасшедшим в 1846 году. Лучше было уехать.
Это отсутствие воздуха очень сказывается в романе, где связного повествования нет — есть череда картин, россыпь афоризмов, блестящих дефиниций и парадоксов. Его можно цитировать с любого места, и сам он в огромной степени состоит из цитат, временами становясь почти коллажем. Кто знает источники — для того есть отдельная радость: узнавание.
Грибоедовская ссылка почётна, но это все-таки ссылка. Кавказ, Персия — чуждые пространства, которые предстоит покорить; но эти пространства бунтуют, вскипают, время от времени устраивают наводнения ироде петербургского.
Персия в романе Тынянова метафора России, которую предстоит осваивать заново. Интеллигент выслан в народ, чтобы колонизировать его, чтобы добиться той покорности, которая была утрачена в семнадцатом году. Конец двадцатых и тридцатые — начало нового закрепощения. Одних ссылают в обычную ссылку, других в почётную. Образование и наука нужны новой власти не только для лого чтобы просвещать подданных (эта просветительская миссия у советской власти была, сколько бы её ни отрицали), но и для того, чтобы под предлогом этого просвещения нести им новую веру. Миссия Тынянова была сродни миссии Грибоедова в Персии, в чуждой среде, где многие его втайне ненавидели.
За Медного всадника, за город Петербург расплачивались не цари и не народ, но маленькие люди, бедные Евгении. За русскую революцию расплачивалась интеллигенция. Думаю, так это рисовалось Тынянову. Он ни с кем не был откровенен, и многое в его романе закодировано так, что никому, кроме самых умных современников, уже не прочитать. Но одно он понял: интеллигенция, которая всей душой желает России блага, России не нужна. Грибоедову все время — в сценах с Нессельроде, при дворе, — приходится притворяться Молчалиным, и он маскируется успешно. Эту интеллигенцию кинут в пасть, когда случится очередной бунт, бессмысленный и беспощадный,— новый реванш, новое русское наводнение.
Все вышло не совсем так, народного возмущения не случилось, но реванш состоялся. Этим реваншем был террор тридцатых. И многие из поколения Тынянова погибли так же, как Грибоедов, — от реванша русской реакции. Сам он уцелел чудом. Но Окуджава — сын одного из тех, кто не уцелел, — написал как бы поэтический эпилог к тыняновскому роману:
Петухи в Цинандали кричат до зари:
то ли празднуют, то ли грустят.
Острословов очкастых не любят цари, —
Бог простит, а они не простят.
Петухи в Цинандали пророчат восход,
и под этот заманчивый крик Грибоедов,
как после венчанья, идёт
по Аллее Любви напрямик,
словно вовсе и не было дикой толпы
и ему ещё можно пожить,
словно и не его под скрипенье арбы
на Мтацминду везли хоронить;
словно женщина эта — ещё не вдова,
и как будто бы ей ни к чему
на гранитном надгробье проплакать слова
смерти, горю, любви и уму;
словно верит она в петушиный маневр,
как поэт торопливый — в строку.
Нет, княжна, я воспитан на лучший манер,
и солгать вам, княжна, не могу,
и прощенья прошу за неловкость свою.
Но когда б вы представить могли,
как прекрасно упасть, и погибнуть в бою,
и воскреснуть, поднявшись с земли!
И, срывая очки, как винтовку с плеча,
и уже позабыв о себе,
прокричать про любовь навсегда,
сгоряча прямо в рожу орущей толпе.
Да узнаём, очень даже узнаем! И что ещё за школьнические претензии, явно из той самой программы: не прочитывается любовь к Родине! А всякое ли произведение должно выражать любовь к Родине? Вот, тоже мне, непременное условие! Родина — понятие серьёзное, с ним связан огромный эмоциональный спектр, ОДНОЙ любовью дело не ограничивается.
О да, разумеется! Близость к народу нужна, без неё какая же почва? Походил бы за плугом глядишь, и перевернул бы русскую словесность. Право, читаешь иногда Солженицына — и не веришь: этот ли могучий ум создавал стройные и цельные чертежи его романов, эта ли рука писала их? Откуда этот культ простонародья, которое уж, кажется, всецело доказало свою амбивалентность? Откуда это желание давать Грибоедову советы, какую жизнь ему следовало вести?!
Разумеется! Тынянов — жизнь положивший на изучение этой эпохи — пропустил, не схватил. А Солженицын — схватил, потому что сердцем чует.
Надо было бросить, вот честное слово! Не всем любить эту книгу, зачем и мучиться с ней? У Солженицына — свой страшный опыт, и к концу жизни он, как и Смеляков, пришёл почти к оправданию этого опыта, то есть к той державности, которая уже больше напоминает стокгольмский синдром. Главному диссиденту Солженицыну не по пути было с диссидентами, они разошлись, и Тынянов для него — противороссийская традиция; про Грибоедова он так сказать не решается.
Солженицын говорит здесь, в сущности, от имени того Востока, к которому Грибоедов всю жизнь тянулся и который его убил.
Нам выпало многое ещё увидеть и понять, и мы читаем роман Тынянова иначе.
Татьяна Автократова
(Тюмень)
Солженицын рассуждает о раскрытии образа Грибоедова через его отношения с другими героями, опять же более с точки зрения своего субъективного восприятия, чем художественного мастерства автора романа. Здесь проявляются особенности писательской критики Солженицына: начиная говорить о конкретных исторических фактах и лицах, отходит от анализа романа, больше рассуждая о самих фактах, о своем отношении к ним.
А. Солженицын очень хвалит ряд находок: висящие полуничьи мысли в косвенной форме, выраженные не как мысль отчетливого персонажа, вероятно, для А.И. Солженицына-писателя кажется интересным такой подход.
Статья о романе Тынянова очень подробная. Автор помнит, что Тынянов теоретик, может быть, Солженицын хотел, разбирая роман, почерпнуть что-то новое для себя. Особое внимание он уделил не только историческому документу, факту, средствам раскрытия характера героя и жанровой специфике романа, но обращался к композиции, и языку, и авторской манере Тынянова.
Солженицын в этих рассуждениях раскрылся и как писатель, и как критик. Для него важна в историческом романе фактографическая точность, но, анализируя роман, Солженицын очень субъективно относится и к истории, и к герою. Часто его не устраивает мнение автора по какому-либо вопросу, даже исторически верно раскрытому, потому что точка зрения автора не совпадает с его, Солженицына, взглядом на это событие. Также субъективно воспринимает Солженицын и героя.
Таким образом, эта статья А.И. Солженицына подтверждает известную истину о том, что в работе писателя-критика в большей степени раскрывается его творческая индивидуальность, и анализ этой статьи позволил нам в определенной степени узнать что-то новое об особенностях литературно-эстетической позиции Солженицына.
[7] Александрова Л.П. Советский исторический роман и вопросы историзма. Киев: Изд-во Киевского ун-та, 1971. С. 103.
[12] Цырлин Л. Тынянов-беллетрист. Л., 1935.
Читайте также: