Сочинение лавренев сорок первый

Обновлено: 05.07.2024

Мы — дети страшных дней России —
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
Безумье ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы
Кровавый отсвет в лицах есть.

А.Блок

2 ученика. Перенесёмся с вами на много лет назад, в далёкую весну 1957 года. Вечер. Квартира в центре Москвы. Сейчас вернётся хозяин, а пока осмотримся. Старинные — Павловские — кресла и диван. На стенах — миниатюры придворных красавиц в изящных рамках; этюды, пейзажи, портреты современной кисти. Рояль, над ним изумительный портрет Петра I — похоже, XVIII век. Кто здесь живёт? Художник? Историк? Но в таком случае, зачем же и откуда здесь маленькая копия одесского портового маяка, корабельная рында? На столе портативная пишущая машинка. Журналист? Писатель?

Да, он и художник, и историк, и моряк, и прежде всего писатель, Борис Андреевич Лавренёв.

Он не вошёл в литературу — ворвался, поразив всех, вызывая горячую приверженность одних, негодование других, никого не оставляя равнодушным.

Он сам, годы его молодости становятся историей. Лавренёв писал: “Мне посчастливилось жить в эпоху великих социальных сдвигов, наблюдать крушение старого мира и рождение нового. Вспоминая пережитое, я всегда повторяю чудесные строкиТютчева:

Блажен, кто посетил сей мир
В минуты роковые.

Я всегда буду любить революцию. Всё виденное и пережитое отстоялось в памяти, пришло в стройную систему”.

Если бы не было побега Бориса Сергеева в Одессу (Сергеев — настоящая фамилия писателя, Лавренёв — псевдоним, фамилия одного из родственников), не было бы службы на пароходе, скитаний, участия (после окончания университета) в военных действиях, не было бы и писателя Лавренёва.

Из времени, ветреного и кровавого, радостного и трагического, вырастала писательская программа. “Литература должна быть короткой, чёткой, правдоподобной. Литература должна взвинчивать и захватывать. Читаться запоем”.

Учитель. Читалась ли запоем, захватила ли вас повесть Лавренёва? Какое ваше первое впечатление о произведении?

— Необычно и невероятно всё: место действия, облик героев, их поведение, взаимоотношения, название.

— Поражает символика, детали, пейзажные и портретные зарисовки, цветопись повести, художественная смелость Лавренёва, его мудрость и проницательность, умение постичь глубину человеческих отношений.

— Интересен сюжет, его развитие. Необычна обстановка на острове: никого нет, сплошная гармония с природой, и вдруг — любовь. Необычно и то, что у двух ненавидящих друг друга людей вспыхивают взаимные чувства любви и признательности…

— Такое ощущение, что сам Господь Бог помогал им и в пустыне, и в море, и на острове — настолько чётко видно, что судьба их сводит в любой ситуации.

— Всё необычно — экзотика пустыни и таинственного острова. Даже жанр необычен: повесть, рассказ, роман, новелла? Скорее всего, это революционно-романтическая новелла. Тема актуальна для 20-х годов — любовь и революция. Полюбить своего классового врага! Как страшно звучала эта мысль в те далёкие годы!

— Марютку нельзя обвинять в убийстве любимого человека, она не виновата в том, что ей пришлось убить того, за кого она бы сама отдала жизнь. Виной же трагедии является то, что они — “дети страшных лет России”, и читатель должен понять это.

— Композиция чётко обозначена: основное действие укладывается в промежуток времени от выстрела до выстрела.

Как начинается произведение? Какое это время?

— “А время пришло грохотное, смутное, кожаное”. По жёлтым пескам Туркестана идёт отряд красного комиссара Евсюкова. Разбит, голоден, обмёрз отряд. Всего вырвались из смертного круга в бархатной котловине малиновый Евсюков, двадцать три и Марютка.

Каким вам представляется Арсентий Евсюков?

— В малиновой куртке и штанах, “лицо у Евсюкова тоже малиновое, в рыжих веснушках, а на голове вместо волоса нежный утиный пух… Росту малого, сложения крепкого” и как две капли воды похож на пасхальное крашеное яйцо. Но в Бога он не верит — “верует в Совет, в Интернационал, чеку и в тяжёлый наган”.

Каковы остальные красноармейцы?

Кто же особенный? И чем?

— Марютка — боец Красной Армии. “Тоненькая тростиночка прибрежная”. Жизнь Марютки, начавшаяся вполне заурядно, чем дальше, тем сильнее выявляла человеческое своеобразие малограмотной рыбачки.

Назовите основные черты её характера.

— Беспощадность к врагам сочетается в Марютке с нежной поэтической душой, лиризм с решительностью, неуступчивость с мягкостью, грубость с душевной чистотой, жестокость с жалостью. Она всегда разная, непредсказуемая, способная на всё, что угодно. Парадоксальна.

— У бесстрашной в бою Марютки главное в жизни — мечтания. Наивные, целомудренные. Но сочиняет не лирические стихи, а о революции, сражениях, Ленине. Не мужчины, а она лучше всех стреляет в отряде. Выстрелит — и назовёт цифру. Сорок (!) врагов уничтожила Марютка и вдруг промахнулась. Сорок первый попал в плен.

Впервые мы встречаемся с новым героем. Сорок первым должен был стать Говоруха-Отрок. Что же это за человек? Как он себя повёл?

— Вадим Говоруха-Отрок — гвардии поручик, дворянин. Позади университет, домашняя библиотека, увлечение филологией. Молодой, красивый, образованный, умный, где-то тактичный, где-то ироничный, где-то просто огрубевший от ударов революции. Само имя “Вадим” звучит романтично, по-лермонтовски. Недаром лейтмотивом образа Отрока становится одиночество. Один стрелял, один шёл, не сгибаясь под ветром, он одинок в жизни вообще. Увидев парус, он выкрикнул: “Белеет парус одинокий…” — эта строка является метафорой судьбы героя, судьбы дворянской России…

— Он не отказывает себе в удовольствии съязвить “мсье” Евсюкову, проехаться по адресу Марютки. Классовая неприязнь обезличивает фигуры в стане врага. Для Говорухи-Отрока красноармейцы — серая скотинка, он для них — гад недобитый. Где же изнеженному Говорухе-Отроку снести голодный марш по барханам? А он — к всеобщему удивлению — шагает твёрже других. Евсюков диву даётся: откуда у барина взялась выдержка?

Что заставило Вадима по-новому взглянуть на “амазонку”, обнаружить в ней внутреннюю жизнь? Ожидал ли этого поручик? О чём дискуссия Марютки и её пленника?

— Марютка отваживается прочитать Вадиму свои стихи. Он никак не подозревал, что малограмотная рыбачка может писать стихи, пусть плохие, “необработанные”. Дискуссия Марютки и Вадима о стихах — извечный спор о мастерстве и таланте.

Почему Марютка пишет стихи?

— Лавренёв не издевается над стихами Марютки. Душа героини хотела бы прорваться к прекрасному, высокому, и это стремление уважает автор.

Как называется остров, на который попали герои? Какой последний приказ отдаёт Евсюков Марютке?

— Остров на Арале Барса-Кельмес, что означает “человеческая гибель”. Название не случайно.

— Евсюков приказал Марютке доставить поручика в штаб. “Если на белых нарвётесь ненароком, живым его не сдавай”.

Как повели себя герои? Чем стал для них остров? (Инсценировка сцены ссоры героев — 9-я глава.)

— Остров любви. Со сдержанностью выписана Лавренёвым эта любовь, где нежность и взаимное удивление (каждый оказался не таков, как виделось поначалу) были сильны. Жажда раскрыться, рассказать о себе, поделиться. Никто из них не собирался менять вехи, переходить в другой лагерь. Ненависть плебейки и надменность аристократа тают, когда нет линии фронта.

— Люди не рождаются врагами, но становятся ими. Это не изначально заложенное чувство, но приобретённое. Однако настолько властное, что одолевает неодолимую, казалось бы, любовь.

— На острове осуществляется естественное разделение труда и обязанностей, подготовленное прежней жизнью. Самонадеянный Робинзон беспомощнее Пятницы. Марютка практична, умела, цепка. Впрочем, и Вадим не белоручка.

— Марютка полюбила офицера, перестав в нём видеть врага. Она видела только молодого синеглазого красавца, нуждающегося в её помощи. Приказ Евсюкова доставить кадета в штаб живым либо мёртвым утратил силу. Вместо беспощадных приказов, враждебного недоверия — самозабвенная женская бабья жалость. Ею и начинается любовь. Вадим потрясён не меньше Марютки. Незыблемые представления и категории разрушаются. У рыбачки меняется отношение к одному человеку, у Говорухи-Отрока — вся философия.

В чём видит Говоруха-Отрок выход?

— Говоруха-Отрок, разочаровавшись в войне, в революции, в родине, цепляется за призрачную надежду на укромное пристанище, книги. Разочарование обернулось роковой опустошённостью. А выход — забиться с Марюткой в тихий угол, отгородившись книгами, а там — хоть трава не расти. Рай в шалаше с книжными полками. Но всё вернулось на свои места, беспощадно указанные историей. В Говорухе-Отроке заговорила “голубая кровь”, взыграла офицерская спесь. “Поумнел, голубушка! Поумнел! Спасибо — научила. Если мы теперь за книги сядем, а вам землю оставим в полное владение, вы на ней такого натворите, что пять поколений кровавыми слезами выть будут. Раз культура против культуры, так уж до конца”.

Как заканчивается произведение? Почему так поступила Марютка?

— Нельзя не обратить внимания на развязку, ради которой и выстроено всё здание повествования. Мелькнувший на горизонте парус оборвал злобную речь. Рай в шалаше рухнул. Выстрел — не просто исполнение приказа, это собственный порыв. Но любовь жива, смертельная тоска рвала её сердце. Украденное счастье родилось из беды и бедой завершилось…

— Любовь, от века побеждающая смерть, терпела поражение.

— Оба главных героя — жертвы страшного мира, и выстрел Марютки, раздробивший голову Говорухе-Отроку, направлен в её сердце.

Финал произведения (выразительное чтение учителем конца десятой главы).

“Гибнувшая в огне и буре планета”. “Грохот гибели мира”. О чём заставляет задуматься автор?

— Эти слова характеризуют не только предсмертные ощущения поручика, но и тот Апокалипсис, который наступил для всей страны, разорванной не только на красных и белых, а на розовые нити нервов.

— Если возможна такая ситуация, когда женщина убивает свою единственную любовь, своё будущее, это значит, возможно и всё дальнейшее — расстрелы, лагеря, геноцид.

— Необычна ассоциация смерти Вадима с “грохотом гибнущей в огне и буре планеты”. “В воде на розовой нити нерва колыхался выбитый из орбиты глаз. Синий, как море, шарик смотрел на неё недоумённо-жалостно”. Планета гибнет, любовь уже больше не может существовать.

Почему так названо произведение?

— Названо не “Марютка”, не “Вадим”, а по числу, обозначающему счёт жертв. Это свидетельствует о сочувствии автора поручику, но поручик, полюбивший дикарку-Пятницу, не понял одного: отравленная идеологией “малинового” Евсюкова, собственноручно совершившая сорок (!) убийств, Марютка и не годилась для жизни на духовном материке поручика. Он — гуманист, она — убийца?

Значит ли это, что революция противостоит любви?

— Сметая классовые границы, революция помогла родиться этой любви, она же убила её.

Борис Лавренёв рассказал любовную историю, переплетая идиллию с трагедией, глубину психологизма со щемящей болью недоумения: “Что же я наделала?” Этот последний вопль обезумевшей Марютки впору было подхватить всей стране. Не это ли хотел сказать автор?

— Многие, прочитав повесть, ставят перед собой вопросы: почему так поступила Марютка? Как смогла убить любимого? А как бы поступил я на её месте? И можно ли винить Марютку в случившемся? Ответ один — нет.

Революция переворачивает все жизненные ценности с ног на голову, и человек становится просто пешкой в жестокой игре смерти.

— Повесть эта актуальна для нашего времени, она нужна читателю не только как красивая новелла о любви, но и как предупреждение, что ничего не может быть страшнее, чем борьба против самих себя.

Настанет Светлый день!”)

Писатель довольно отстраненно и объективно описывает своих героев. В красном движении он видит страшную разрушающую силу. Борьба, доходящая до фанатизма, делает человека машиной-убийцей. Это хорошо раскрывается в образе девушки Марютки, снайпера в отряде красных.

Поразительно, что эта героиня вела счет своим жертвам хладнокровно и равнодушно, точно машина. Эта девушка обладает противоречивой натурой. С одной стороны, у Марютки тонкая и романтичная душа. Она пишет стихи, которые из нее так и льются. Они безграмотны, необработанны, но отличаются особой искренностью и любовью к простому люду.

Необразованность Марютки сделала ее фанатиком революции. Она беспрекословно подчиняется приказам командира, не задумываясь об их правоте. Главное — что они служат делу пролетариата.

Эта противоречивость проявляется у девушки и в отношениях с ее сорок первой жертвой — белым офицером Говорухой-Отроком. Сначала Марютка видит в нем лишь врага. Но постепенно она начинает видеть в поручике красивого человека.

Но в финальном эпизоде повести героиня убивает офицера, к которому начала испытывать очень нежные чувства. В ее голове раздается приказ, и она слепо подчиняется ему. В следующий момент она осознает, что наделала, и с рыданиями падает лицом в окровавленную воду.

В этой цитате также явственно можно увидеть позицию автора. Скорее не сама революция, а те люди, которые устремились к власти, несут гибель России и самим себе. Человек в огне революции и гражданской войны оказывается раздавленным, во многом уничтоженным. Следуя часто за иллюзорными идеями, он теряет главное — свою душу.

Писатель пытается объективно осветить это событие. В произведении есть два главных героя — очень разных, сражающихся против друг друга, каждый за свою правду. Это красный командир Николка Кошевой и старый казачий атаман. Автор повествует читателю историю их судеб, рассказывая о прошлом и настоящем.

Молодому командиру всего восемнадцать лет. Его детство — детство обычного ребенка, но он рано узнал горечь утраты: пропал отец, умерла мать. Он уже три года воюет, и война успела ему надоесть.

Таким образом, и Лавренев, и Шолохов стремятся объективно осветить трагедию гражданской войны, показать, что в кровавой бойне нет и не может быть правых и виноватых. Есть лишь страдающие люди, теряющие на этой войне самое дорогое.

Войти через uID

Ироническая тональность задаётся постоянным приёмом — каждую главу повествователь оснащает, как это бывало нередко в изысканной романтической прозе XIX века, субъективно-личностным подзаголовком-комментарием, представляющим некое "либретто” последующих событий. Но в отличие от классической традиции, "либреттист” у Лавренёва иронически дистанцируется от патетических ракурсов. Внутри же главы, в самом повествовании превалирует совершенно другая тональность — ядрёного романтического сказа. Вот как начинается повесть: "Глава первая, написанная автором исключительно в силу необходимости”. А после этого заголовка идёт крутой орнаментальный абзац, разукрашенный экзотическими тропами: "Сверкающее кольцо казачьих сабель под утро распалось на мгновение на севере, подрезанное горячими струйками пулемёта, и в щель прорвался лихорадочно, последним напором, малиновый комиссар Евсюков”.

В том же "орнаментальном” стиле автор представляет читателю и самого комиссара: "На спине у Евсюкова перекрещиваются ремни боевого снаряжения буквой Х, и кажется, если повернётся комиссар передом, должна появиться буква В (Христос Воскресе). Но этого нет. В Пасху, Христа Евсюков не верит. Верит в Советы, в Интернационал, в чеку и тяжёлый воронёный наган в узловатых и крепких пальцах”.

Орнаментальная экзотика в описаниях Лавренёва настолько очевидна, что приобретает пародийный характер — она выглядит искусственной, позёрской, театрализованной, опереточной. Но в этом театрализованном мире, в этих опереточных одеяниях действуют живые люди, и мучаются они всерьёз, и умирают навсегда.

Когда красноармеец Марютка презрительно спрашивает пленного поручика, отданного ей под охрану: "Небось, кроме падекатра танцевать, другого и дела не знаешь?” — то в этом вопросе, как в капле воды, выразилось расхожее (простонародно-обывательское и традиционно литературное) представление о дворянине как о никчёмном белоручке. Но взятый в плен молодой офицер не поступается достоинством перед грозным Евсюковым. Более того, в нём таится какая-то сила, которая неведома его противникам. Что же это за сила? Секрет стойкости Говорухи-Отрока очень существен для понимания всей конфликтной диспозиции, и автор не случайно уделяет ему специальный эпизод. Отряд Евсюкова бредёт по пустыне, все уже измождены до предела.

"…А поручику хоть бы что, побледнел только немного. Подошёл однажды к нему Евсюков, посмотрел в ультрамариновые шарики, выдавил хриплым лаем:

— Чёрт тебя знает, двужильный ты, что ли? Сам щуплый, а тянешь за двух. С чего это у тебя сила такая?

Повёл голову поручик с всегдашней усмешкой, спокойно ответил:

— Не поймёшь. Разница культур. У тебя тело подавляет дух, а у меня дух владеет телом. Могу приказать себе не страдать”.

Насколько эта ситуация не совпадает с классовыми шаблонами революционной словесности: изнеженный барин и всё способный претерпеть мужик. Тут же выдубленный жизнью мужик валится с ног, а тоненький интеллигент-белоручка держится. Держится силой духа, самодисциплиной культуры, не позволяющей распускаться, терять человеческий облик.

"Марютка кашлянула, понизила голос:

— Ладно, чёрт с тобой, послушай, только не смейся. Тебя, может, папенька до двадцати годов с гибернарами обучал, а я сама до всего дошла.

— Нет, честное слово, не буду смеяться.

— Тады слушай. Тут всё прописано: как мы с казаками бились, как в степу ушли.

Марютка кашлянула, понизила голос до баса, рубила слова, свирепо вращая глазами:

Как казаки наступали
Царской свиты палачи,
.
Полегла вся наша рота,
Двадцатеро в степь ушло.

— А дальше никак не лезет, хоть ты тресни, рыбья холера, не знаю, как верблюдов вставить? — оборвала Марютка пресёкшимся голосом.

В тени были синие шарики поручика, только в белках влажно доцветал лиловатыми отсветами весёлый жар мангала, когда, помолчав, он ответил:

— Да. здорово! Много экспрессии, чувства! Понимаешь! Видно, что от души написано. — Тут всё тело поручика сильно дёрнулось, и он, как будто икнув, спешно добавил: — Только не обижайся, но стихи очень плохие. Необработанные, неумелые”.

По некоторым жестам и телодвижениям поручика, слушающего Марюткины стихи, можно понять, насколько трудно ему удержаться от гомерического хохота. Но поручик — человек интеллигентный, он пытается мягко, тактично объяснить Марютке, что "стихи, видишь ли, — искусство. А всякое искусство учения требует, у него свои правила и законы…”

Однако Лавренёв не возвышает рафинированного интеллигента и не унижает неотёсанную "рыбацкую дочку”. Он показывает, что это разные культуры и каждая со своего боку помогает человеку выбираться из бед. Так, когда героев штормом выбросило на необитаемый остров посреди Арала, то начитанность поручика подсказала — здесь должны быть сараи для хранения рыбы, а житейская хватка Марютки уже пригодилась, чтоб одних рыб использовать как топливо, а из других соорудить нечто вроде убежища.

Иначе говоря, вопреки несогласованности культур два политических противника в трудную минуту смогли помочь друг другу. А далее в качестве испытанного "оселка” отношений между людьми Лавренёв ввёл в сюжет мотивы, которые полемически несовместимы с идеологическими приоритетами. Эти мотивы называются старинными бесклассовыми, аполитичными словами — молодость, красота, сострадание, любовь. Лавренёв очень аккуратно подводит психологические основания под сближение Марютки и Говорухи-Отрока. Он не чурается банального романтического приёма, согласно которому глаза становятся зеркалом души. Глаза поручика, "синие-синие”, "ультрамариновые шарики”, "как синь-вода” — это и воплощение красоты, и выражение душевной чистоты. А Марюткины глаза — "шалые, косо прорезанные, с жёлтым кошачьим огнём” — это зеркало страстной, до бесшабашности отчаянной натуры. Между такими глазами не может не вспыхнуть диалог страсти. К этому диалогу вели и деликатный тон поручика с Марюткой при разговоре о стихах, и взаимопомощь в минуты смертельной опасности. Но прежде всего то, что на Руси всегда было главным источником любви, — простая бабья жалость. Когда Марютка пожалела тяжко занемогшего пленника ("укололо острой болью в груди”) и принялась выхаживать его, вот тогда-то и прозвучало впервые: "Дурень ты мой, синеглазенький!”

И оказалось, что сердечная привязанность вытесняет из умов ожесточённость и классовую ненависть. Этот момент — поворотный в сюжете, его значимость для собственного мироощущения осознают сами герои. Очнувшийся после забытья поручик с благодарностью говорит Марютке:

" — Спасибо тебе, голубушка!

Марютка покраснела и отвела его руку.

— Не благодари. Не стоит спасиба. Что ж, по-твоему, дать человеку помирать? Зверюка я лесная или человек?

— Но ведь я кадет… Враг. Чего было со мной возиться? Сама еле дышишь.

Марютка остановилась на мгновение, недоумённо дёрнулась. Махнула рукой и засмеялась.

— Где уж враг! Руки поднять не можешь, какой тут враг? Судьба моя с тобой такая. Не пристрелила сразу, промахнулась впервой сроду, ну и возиться мне с тобой до скончания. На, покушай!”

В сущности, сейчас произошло величайшее событие — двое ещё совсем молодых людей, которых исторический вихрь превратил в игральные пешки, вернулись в состояние нормальных людей — стали нежным юношей и ласковой девушкой. Поручик красивым рафинированным слогом с удивлением признаётся, что "самые наполненные дни” он провёл "на дурацком несчастном блине посреди дурацкого моря”. А Марютка, которой, как она признаётся поручику, "не все (его) слова внятны”, отвечает по-простому: "…Счастливая я сейчас”. По существу же, оба на языках разных культур говорят об одном — о том, что они обрели душевную гармонию, потому что любовь подняла их над разорванным кровавым миром и дала ощущение полного слияния с земной твердью, морем, с дыханием прибоя…

Но потом Лавренёв делает ход, свидетельствующий о том, что советские идеологические стереотипы ему преодолеть не удалось. В предпоследней главе автор вводит своего рода "саморазоблачительный” монолог Говорухи-Отрока, который испытал разочарование во всех идейных и политических течениях, убедился, что родина "такая же пустошь, как и революции, обе кровушку любят”, что всё в мире нацелено на истребление и на наживу. Поэтому поручик хочет занять позицию неучастия, духовной самоизоляции: "Не хочу я больше правды — покоя хочу”. Но в идеологическом контексте 20-х годов подобные высказывания интерпретировались однозначно — это бегство от революции, это отказ от участия в кровавых битвах за счастье человечества, это дезертирство, интеллигентское чистоплюйство… И Марютка, в которую вколочены железными молотами советской пропаганды все эти формулы, воспринимает слова поручика как предательство. Поэтому её реакция однозначна: "Чистотел! Белоручка! Пусть другие за твою милость в дерьме копаются?” В перепалке Марютка обзывает поручика "сукиным сыном”, он её "хамкой” и получает оплеуху от сильной руки рыбацкой дочки.

Так, в полном соответствии с новым, советским каноном разрешается идейный конфликт: классовое, социальное всё равно оказалось сильнее общечеловеческого. Но название последней главы настораживает: "Глава десятая, в которой поручик Говоруха-Отрок слышит грохот погибающей планеты, а автор снимает с себя ответственность за развязку”. Почему это автор снимает с себя ответственность за развязку? Уж не потому ли, что она не уложилась в сюжетную схему, обретшую в советской революционной прозе значение канона?

Правда, поначалу автор вкладывает в уста поручика следующее высказывание: "Если мы за книги теперь сядем, а вам землю оставим в полное владение, вы на ней такого натворите, что пять поколений кровавыми слезами выть будут. Нет, дура ты моя дорогая. Раз культура против культуры, так уж тут до конца. ” Иначе говоря, счастье молодой любви оказалось лишь временным перемирием, противостояние культур вновь обрело характер войны. Значит, поручик, отказавшийся от позиции неучастия в междоусобице, вновь приобретает функцию врага, заслуживающего пули от руки красноармейца Марютки.

Но сама психологическая достоверность сцены убийства подрывает авторскую мотивировку. Говоруха-Отрок видит парус, люди в лодке — с погонами, значит — белые. Поручик торопит их криком, Марютка пытается его удержать. "Поручик махал руками, стоя по щиколотки в воде. Внезапно он услыхал за спиной оглушительный грохот гибнущей в огне и буре планеты. Не успел понять, почему, прыгнул в сторону, спасаясь от катастрофы, и этот грохот гибели мира был последним земным звуком для него”.

Что произошло? Момент гибели поручика предстаёт у Лавренёва как явление апокалипсическое. Этой сценой писатель эстетически опровергает идеологию, обесценивающую отдельную личность под красивыми лозунгами блага миллионов. Убийство человека оказывается уничтожением целой планеты, которую человек выстроил в своём сознании, населил своими знаниями, опытом, страданиями и мечтами, и эту уникальную планету человечеству никогда и ничем уже больше не возместить. А что же испытывает в это время красноармеец Марютка, неукоснительно исполнившая свой воинский долг?

"Марютка бессмысленно смотрела на упавшего, бессознательно притопывая зачем-то левой ногой.

Поручик упал головой в воду. В маслянистом стекле расходились красные струйки из раздробленного черепа.

Марютка шагнула вперёд, нагнулась. С воплем рванула гимнастёрку на груди, выронив винтовку.

В воде на розовой нити нерва колыхался выбитый из орбиты глаз. Синий, как море, шарик смотрел на неё недоумённо-жалостно”.

Это чисто экспрессионистская синекдоха — отрыв части от целого, вне целого — создаёт жуткое эстетическое впечатление. Глаз, который был символом красоты, символом чуда жизни, знаком любви, оказывающийся просто шариком на нитке нерва, — это убийственный образ уничтожения целого мира, вселенной. Этот образ становится детонатором сокрушительного психологического взрыва в душе Марютки:

"Она шлёпнулась коленями в воду, попыталась приподнять мёртвую, изуродованную голову и вдруг упала на труп, колотясь, пачкая лицо в багровых сгустках, и завыла низким, гнетущим воем:

— Родненький мой! Что же я наделала? Очнись, болезный мой! Синегла-азенький!”

А ведь эта ужасная сцена есть сцена озарения! Куда девались все идеологические догмы, все политические ярлыки? Осталось только непоправимое горе женщины, собственными руками застрелившей своего возлюбленного.

Обратим внимание на звучание последней фразы: "С врезавшегося в песок баркаса смотрели остолбенелые люди”. Не казаки, не белогвардейцы, а люди! То есть в данной коллизии проблема красных и белых, кадетов и большевиков уже оказывается нелепой, бессмысленной. Произошла вселенская трагедия, уничтожен целый мир, рухнула любовь, развалена красота, потерян смысл жизни. Поэтому те, кто присутствуют при этом акте трагедии, остаются только в одной роли — земных, способных к состраданию людей.

Эстетический пафос повести Лавренёва очень существен ещё и в собственно историко-литературном аспекте: в "поэме в прозе” вновь зазвучал мотив личности, сделан акцент на ценности человеческой индивидуальности, выдвинута идея культуры как ценностного ориентира, без которого деяния человека могут оказаться слепыми и социально опасными.

Каждый гражданин России со временем определяется в национальной ориентации государства. Современники с интересом рассматривают события революции 1917 года и Гражданской войны. Свое видение этих событий выразил писатель Борис Лавренев в рассказе "Сорок первый". Ведь наше расколотое общество до сих пор ощущает последствия тех событий. Это произведение еще называют "поэмой в прозе", в нем много революционной стихии, бурных страстей, жесточайших братоубийственных сцен. Краткое содержание "Сорок первого" Лавренева (по главам) доказывает, что книга невелика по объему, но увлекательна и имеет некую долю юмора. Что же, предлагаем и вам познакомиться поближе с этим произведением.

Немного о биографии Бориса Лавренева

Из биографии самого писателя мог бы получиться сюжет для приключенческого фильма. Маленький Боря любил книги, истории о подвигах и странствиях. Родители его работали учителями в школе. Любимой книгой мальчика стали "Приключения Робинзона Крузо". Родиной писателя - херсонская земля, но образование он получил в Московском университете, где окончил юридический факультет.

Стремительное падение царской империи, революционные события в стране стали причиной многих размышлений. Сначала он был в рядах белого движения, потом перешел в ряды Красной армии. После гражданской войны Лавренев стал служить политработником в Средней Азии. Им было написано несколько повестей, но самым знаменитым произведением стал именно описываемый нами рассказ, появившийся в 1924 году. Дальше мы предлагаем вам познакомиться с кратким содержанием "Сорок первого" Лавренева. Читать это произведение довольно легко.

Динамичное начало рассказа

В следующих главах переплетаются между собой романтизм, реализм и экспрессионизм. Марютка дала клятву, что не будет вести бабий образ жизни, рожать детей, пока не победит капиталистов. Она даже стала писать стихи о революции и рождении нового мира. Они были не совсем удачными. Однако в стрельбе ей везло больше: меткость ее была известной. Каждого убитого белогвардейца она считала возмездием за нищету и бесправие царской России.

Портрет Вадима Говорухи-Отрока

Вторая глава, в соответствии с кратким содержанием "Сорок первого" Лавренева, знакомит читателя с еще одним главным героем - гвардии поручиком Вадимом Николаевичем Говоруха-Отроком. Это незаурядный персонаж, представляющий Романовскую империю. Прототипом для образа стал друг писателя, служивший в царской армии.

Вадим Говоруха попадает в плен к красноармейцам, где служила Марютка. Его поведение было достойным и мужественным. Он отказывается рассказать красному командиру о своем секретном поручении. Охранять поручика доверили Марютке. На привале она читает ему свои стихи. Он сразу замечает все недостатки, потому что сам был человеком европейской культуры и традиций, знал французский и немецкий языки.

Противоположные представления героев о будущем России

Отряд с пленником переплывал Аральское море. Вдруг случился шторм, и Марютку с поручиком выбросило на необитаемый рыбацкий остров. Герои очень замерзли, озябли. На суше они нашли рыбачий сарай и поселились в нем. Вадим в шутку называл себя Робинзоном, а Марютку - Пятницей.

Поручик сильно заболел, впал в беспамятство от простуды. Девушка ухаживала за ним, кормила, поила. Вскоре между героями вспыхнуло любовное чувство. Марютка спасла Вадиму жизнь, а он открыл ей мир культуры, рассказывая по вечерам сказки.

Идиллия героев длилась недолго: они по-разному представляли себе собственное будущее и судьбу страны. Поручик мечтал о тихой жизни на даче, а девушка - о борьбе за победу революции. По этому поводу у них шли споры.

Трагический финал истории

Однажды у берега показался белогвардейский баркас. Обрадованный Вадим бежит ему навстречу. На этом месте происходит трагическое окончание истории. Марютка по инстинкту схватила винтовку и выстрелила в своего любимого поручика. Выстрел был точным, попала прямо в голову и вышибла глаз. Это была ее сорок первая жертва.

После этого начинается впечатляющая сцена человеческого горя. Отчаявшаяся Марютка бросается к любимому и гнетуще воет над ним: "Родненький мой! Синеглазенький! Что ж я наделала?" Такая концовка является знаком осуждения для всех гражданских войн.

Сегодня в России опять можно наблюдать классовое расслоение: олигархи и простой народ. Сегодня перед страной опять стоит выбор. Каждый гражданин должен сделать выбор, чтобы национальные интересы государства защитить без жертв.

Читайте также: