Между тем годы шли у анны алексеевны было уже двое детей сочинение

Обновлено: 13.05.2024

Антон Павлович Чехов всегда погружал читателей в проблемы обычных людей. Рассказывал об их страданиях и переживания. Так сказать, рассматривал жизнь „маленького” человека без высших чинов. В рассказе Антона Павловича Чехова „о любви” рассматривается тема безысходности положения двух людей, которые были несчастны, а все из-за того, что вовремя не признались друг другу в своих чувствах.

Анна Алексеевна жена почетного человека Лугановича, имевшая двух детей и высокое положение в обществе. Павел Константинович, такой же как Анна образованный человек, но живший в деревни и получавший гроши. Юноша боялся, что не сможет достойно обеспечить молодую девушку, привыкшую жить в роскоши, но на самом делегатов Анна была несчастна и роскошь окружающая ее ни капли не доставляла ей счастья. Возможно, Алёхин не мог дать того, что мог дать Луганович в материальном плане, но Анна бы стала счастливей.

Павла всегда смущало и то, что его так хорошо приняли в этой семье. Почти как родного. Алёхину всегда дарили подарки и предлагали деньги, дети Лугановичей тоже обожали Павла Константиновича. Павел боялся разрушить эту семейную идиллию своим признанием, но по сути никакой идиллии и не было. Возможно, только поверхностная, наигранная.

Если бы Павел взял на себя смелость раньше, то Анна бы не стала к нему так холодна и это бы не ранило его сердца. В этот период она стала чаще ездить к сестре и матери и там, скорее всего ее на это настроили, но помимо этого, девушка была хорошо воспитана и просто не могла больше быть такой открытой. Но если бы Павел раскрыл свои чувства ранее, до этого бы не дошло, а значит и не дошло бы до неудовлетворенностью жизнью и Анна бы не обращалась к врачам. Алёхин бы осчастливил как себя, так и её. Им двоим впоследствии не пришлось бы страдать.

Два главных героя в этом рассказе любили друг друга и пронесли бы эту любовь через всю жизнь, признаясь они раньше. Да, у них было бы не так много средств. Да, одну семью это бы разрушило, но лучше разрушить несчастливую семью и создать счастливую, чем не делать совершенно ничего. Впоследствии, Алёхин жалел о том, что выбрал бездействие, поэтому важно слушать сердце, а не разум.

Сочинение по рассказу О любви Чехова

Герои рассказа — Анна Алексеевна Луганская и Павел Константинович Алехин полюбили друг друга, но она — замужняя женщина. Муж ее любит и бережет, у них есть дети и появление вначале Алехина, помещика, пытающегося восстановить родовое имение, кажется ничем им не грозит.

Сам Павел Константинович личность интересная и сложная. Он, как и многие интеллигенты того времени, пытается собственным тяжелым трудом искупить грехи отца. Как и обычные крестьяне, он работает с утра до вечера, снискав этим уважение и любовь собственных работников.

Познакомившись с Луганскими, он постепенно входит в их дом уже как в собственный, дети четы Луганских его обожают, супруги материально помогают Алехину, который зачастую попадает в сложные ситуации и так далее.

Однако, Алехин не сразу себе признается, что влюбился в Анну Алексеевну. О ней он говорит лишь восторженными эпитетами. Отдавая отчет в собственных чувствах, Павел Константинович часто размышляет над судьбой, которая свела их вместе. Он не понимает, как такая молодая и интересная женщина смогла выйти замуж за нелюбимого и неинтересного, с его точки зрения, человека и иметь от него детей.

Анна Алексеевна, в свою очередь, чувствует привязанность к Алехину. Как мужчина, он намного интереснее ее супруга. Неудивительно, что и она влюбляется в него. Но оба они не решаются высказать свои чувства. Мораль прочно держит их в узах. Нервы Анны Алексеевны расшатываются, непроизвольно, она начинает испытывать раздражение против Павла Константиновича. Кажется, что конца этому нет, но, как и бывает в жизни, судьба разводит их в разные стороны.

Мужа Анны Алексеевны направляют в другую губернию служить, а она отправляется на отдых в Крым. В поезде происходит прощание Анны Алексеевны и Павла Константиновича. И лишь оставшись наедине, они бросаются в объятия друг к другу и признаются в любви.

Чехов устами Алехина приходит к выводу, что любовь выше всяких предрассудков и скрывать ее нельзя. Но, это мнение сугубо персонажа Антона Павловича. Сам автор оставляет вопрос о любви открытым.

А. П. Чехов — один из величайших мастеров короткого рассказа. Никто не мог так искусно, как он, продолжить тему “маленького человека”, его мелких проблем, быта, показать глобальную проблему человеческого бытия.

Серость, мелочность, мещанство, “футлярная жизнь” — все то, что так ненавидел Чехов, непримиримым врагом чего являлся, поглотили общество конца XIX века, проникли во все стороны человеческой жизни. Именно этому посвящена трилогия, состоящая из рассказов “Человек в футляре”, “Крыжовник”, “О любви”.

В последнем рассказе Чеховым ставится вечный вопрос: что важнее для человека — личное счастье или устоявшаяся, привычная, порой бессмысленная жизнь. Выбор, сделанный героями рассказа Алехиным и Анной Алексеевной, их отказ от любви ради повседневной жизни, характеризуют взгляды всего общества того времени.

То, что Алехин и Анна Алексеевна полюбили друг друга, не вызывает удивления. Два образованных добрых человека, одинаково неудовлетворенных сложившейся жизнью, не могли не увидеть друг в друге близкого человека. Но ни у Алехина, ни у Анны Алексеевны не хватило мужества отказаться от привычного уклада, что-то изменить в себе. Алехин, человек городской, привычный к общению с образованными людьми, к умственному труду, живет в деревне, занимается сельским хозяйством работает в поле вместе с мужиками, у него не остается времени даже на чтение газет. Сначала он вынужден заниматься имением, чтобы расплатиться с долгами отца, но потом такая жизнь становится для него привычной и Алехин не хочет ее менять. Поэтому он отказывается от любви Анны Алексеевны, и в то же время оправдывает этот отказ своей рутинной жизнью: “Она пошла бы за мной, но куда? Куда бы я мог увести ее? Другое дело, если бы у меня была красивая, интересная жизнь, если б я, например, боролся за освобождение родины или был знаменитым ученым, артистом, художником, а то ведь из одной обычной будничной обстановки пришлось бы увлечь ее в другую такую же или еще более будничную”. Но никаких попыток изменить свою “футлярную жизнь” Алехин не предпринимает.

Анна Алексеевна несчастна по-своему: нелюбимый, духовно неразвитый муж, серая будничная жизнь, которая не оставляет никаких впечатлений, угасающая, никем не признанная красота. В лице Алехина она находит духовно близкое, понимающее ее существо, но признаться ему в любви, а тем более быть с ним, она не может: ее так же не пускает “футляр”.

О ничтожности человека перед условностями общества Алехин говорит еще в начале рассказа, когда передает историю любви повара Никанора и Пелагеи.

Пелагея любит Никанора, но не хочет выходить за него замуж, потому что он пьяница и “буйного нрава”, она предпочитает “жить так”. Но Никанор, ссылаясь на “набожность” и “религиозные убеждения”, хочет жениться на Пелагее. На самом деле он боится идти против устоев общества и “набожность” его — это страх не перед Богом, а перед людским судом.

Человек загнан обществом в “футляр”. И особенно хорошо Чехов демонстрирует это на примере Алехина, который, казалось бы, хочет изменить свою однообразную жизнь, вырваться из “футляра”, но в то же время не решается расстаться со спокойствием и удобствами устоявшейся жизни.

Анна Алексеевна тоже предпочитает “футлярное” существование и не решается на перемены. Она хочет любви, но серая, привычная жизнь с мужем и детьми ближе и понятнее ей, чем новая, в которой, скорее всего, она будет отвергнута обществом, не прощающим любых попыток разрушить существующие порядки. Анна Алексеевна злиться из-за нерешительности и на себя и на Алехина. Она становится раздражительной и, наконец, вынуждена лечиться от нервной болезни. Лишь предстоящая разлука заставляет Анну Алексеевну и Алехина признаться друг другу в любви, но делают они это, понимая, что их признания уже не смогут ничего изменить.

После отъезда Анны Алексеевны Алехин продолжает жить по-прежнему, и ему остается лишь сожалеть о несостоявшемся счастье.

Герои Чехова часто вызывают у читателей двоякое чувство: негодования и жалости. В этом раскрывается умение писателя изображать человека во всех его проявлениях. Алехина и Анну Алексеевну нельзя однозначно определить как положительных или отрицательных героев. Сложность характеров свойственна почти всем чеховским персонажам.

Тема “футлярной жизни” является одной из основных в творчестве А. П. Чехова.

Рассказы А” П. Чехова до сих пор не потеряли своей остроты и актуальности. Многие из нас живут в своем “футляре” и редко пытаются что-то изменить. Произведения А. П. Чехова заставляют задуматься: правильно ли мы живем и действительно ли нам нужна такая жизнь.

Рассказ Чехова о любви сочинение

Герой в тоске думает: что такого в муже Анны, человеке уже за сорок, примитивно мыслящем, скучном, вялом добряке? Почему Анна не встретилась ему, Алехину, почему произошла такая ошибка? Любовь Алехина взаимна. Анна с нетерпением ждет его приездов, но о своих чувствах герои не говорят. Алехин думает, что сломает жизнь Анны, ее мужа, детей. Куда приведет он ее? Кто он такой? Что он может ей дать? Что будет с ней в случае его болезни или если они разлюбят друг друга? И Анна рассуждала в том же духе.

На другой день я завтракал у Лугановичей; после завтрака они поехали к себе на дачу, чтобы распорядиться там насчет зимы, и я с ними. С ними же вернулся в город и в полночь пил у них чай в тихой, семейной обстановке, когда горел камин и молодая мать всё уходила взглянуть, спит ли ее девочка. И после этого в каждый свой приезд я непременно бывал у Лугановичей. Ко мне привыкли, и я привык. Обыкновенно входил я без доклада, как свой человек.

– Кто там? – слышался из дальних комнат протяжный голос, который казался мне таким прекрасным.

– Это Павел Константиныч, – отвечала горничная или няня.

Анна Алексеевна выходила ко мне с озабоченным лицом и всякий раз спрашивала:

– Почему вас так долго не было? Случилось что-нибудь?

Ее взгляд, изящная, благородная рука, которую она подавала мне, ее домашнее платье, прическа, голос, шаги всякий раз производили на меня всё то же впечатление чего-то нового, необыкновенного в моей жизни и важного. Мы беседовали подолгу и подолгу молчали, думая каждый о своем, или же она играла мне на рояле. Если же никого не было дома, то я оставался и ждал, разговаривал с няней, играл с ребенком или же в кабинете лежал на турецком диване и читал газету, а когда Анна Алексеевна возвращалась, то я встречал ее в передней, брал от нее все ее покупки, и почему-то всякий раз эти покупки я нес с такою любовью, с таким торжеством, точно мальчик.

Есть пословица: не было у бабы хлопот, так купила порося. Не было у Лугановичей хлопот, так подружились они со мной. Если я долго не приезжал в город, то, значит, я был болен или что-нибудь случилось со мной, и они оба сильно беспокоились. Они беспокоились, что я, образованный человек, знающий языки, вместо того, чтобы заниматься наукой или литературным трудом, живу в деревне, верчусь как белка в колесе, много работаю, но всегда без гроша. Им казалось, что я страдаю и если я говорю, смеюсь, ем, то только для того, чтобы скрыть свои страдания, и даже в веселые минуты, когда мне было хорошо, я чувствовал на себе их пытливые взгляды. Они были особенно трогательны, когда мне в самом деле приходилось тяжело, когда меня притеснял какой-нибудь кредитор или не хватало денег для срочного платежа; оба, муж и жена, шептались у окна, потом он подходил ко мне и с серьезным лицом говорил:

– Если вы, Павел Константиныч, в настоящее время нуждаетесь в деньгах, то я и жена просим вас не стесняться и взять у нас.

И уши краснели у него от волнения. А случалось, что точно так же, пошептавшись у окна, он подходил ко мне, с красными ушами, и говорил:

– Я и жена убедительно просим вас принять от нас вот этот подарок.

И подавал запонки, портсигар или лампу, и я за это присылал им из деревни битую птицу, масло и цветы. Кстати сказать, оба они были состоятельные люди. I? первое время я часто брал взаймы и был не особенно разборчив, брал, где только возможно, но никакие силы не заставили бы меня взять у Лугановичей. Да что говорить об этом!

Я был несчастлив. И дома, и в поле, и в сарае я думал о ней, я старался понять тайну молодой, красивой, умной женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти за старика (мужу было больше сорока лет), имеет от него детей, – понять тайну этого неинтересного человека, добряка, простяка, который рассуждает с таким скучным здравомыслием, на балах и вечеринках держится около солидных людей, вялый, ненужный, с покорным, безучастным выражением, точно его привели сюда продавать, который верит, однако, в свое право быть счастливым, иметь от нее детей; и я всё старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего это нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка.

А приезжая в город, я всякий раз по ее глазам видел, что она ждала меня; и она сама признавалась мне, что еще с утра у нее было какое-то особенное чувство, она угадывала, что я приеду. Мы подолгу говорили, молчали, но мы не признавались друг другу в нашей любви и скрывали ее робко, ревниво. Мы боялись всего, что могло бы открыть нашу тайну нам же самим. Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с нею; мне казалось невероятным, что эта моя тихая, грустная любовь вдруг грубо оборвет счастливое течение жизни ее мужа, детей, всего этого дома, где меня так любили и где мне так верили. Честно ли это? Она пошла бы за мной, но куда? Куда бы я мог увести ее? Другое дело, если бы у меня была красивая, интересная жизнь, если б я, например, боролся за освобождение родины или был знаменитым ученым, артистом, художником, а то ведь из одной обычной, будничной обстановки пришлось бы увлечь ее в другую такую же или еще более будничную. И как бы долго продолжалось наше счастье? Что было бы с ней в случае моей болезни, смерти или просто если бы мы разлюбили друг друга?

И она, по-видимому, рассуждала подобным же образом. Она думала о муже, о детях, о своей матери, которая любила ее мужа, как сына. Если б она отдалась своему чувству, то пришлось бы лгать или говорить правду, а в ее положении то и другое было бы одинаково страшно и неудобно. И ее мучил вопрос: принесет ли мне счастье ее любовь, не осложнит ли она моей жизни, и без того тяжелой, полной всяких несчастий? Ей казалось, что она уже недостаточно молода для меня, недостаточно трудолюбива и энергична, чтобы начать новую жизнь, и она часто говорила с мужем о том, что мне нужно жениться на умной, достойной девушке, которая была бы хорошей хозяйкой, помощницей, – и тотчас же добавляла, что во всем городе едва ли найдется такая девушка.

Между тем годы шли. У Анны Алексеевны было уже двое детей. Когда я приходил к Лугановичам, прислуга улыбалась приветливо, дети кричали, что пришел дядя Павел Константиныч, и вешались мне на шею; все радовались. Не понимали, что делалось в моей душе, и думали, что я тоже радуюсь. Все видели во мне благородное существо. И взрослые и дети чувствовали, что по комнате ходит благородное существо, и это вносило в их отношения ко мне какую-то особую прелесть, точно в моем присутствии и их жизнь была чище и красивее. Я и Анна Алексеевна ходили вместе в театр, всякий раз пешком; мы сидели в креслах рядом, плечи наши касались, я молча брал из ее рук бинокль и в это время чувствовал, что она близка мне, что она моя, что нам нельзя друг без друга, но, по какому-то странному недоразумению, выйдя из театра, мы всякий раз прощались и расходились, как чужие. В городе уже говорили о нас бог знает что, но из всего, что говорили, не было ни одного слова правды.

В последние годы Анна Алексеевна стала чаще уезжать то к матери, то к сестре; у нее уже бывало дурное настроение, являлось сознание неудовлетворенной, испорченной жизни, когда не хотелось видеть ни мужа, ни детей. Она уже лечилась от расстройства нервов.

Мы молчали и всё молчали, а при посторонних она испытывала какое-то странное раздражение против меня; о чем бы я ни говорил, она не соглашалась со мной, и если я спорил, то она принимала сторону моего противника. Когда я ронял что-нибудь, то она говорила холодно:

Если, идя с ней в театр, я забывал взять бинокль, то потом она говорила:

– Я так и знала, что вы забудете.

К счастью или к несчастью, в нашей жизни не бывает ничего, что не кончалось бы рано или поздно. Наступило время разлуки, так как Лугановича назначили председателем в одной из западных губерний. Нужно было продавать мебель, лошадей, дачу. Когда ездили на дачу и потом возвращались и оглядывались, чтобы в последний раз взглянуть на сад, на зеленую крышу, то было всем грустно, и я понимал, что пришла пора прощаться не с одной только дачей. Было решено, что в конце августа мы проводим Анну Алексеевну в Крым, куда посылали ее доктора, а немного погодя уедет Луганович с детьми в свою западную губернию.

Мы провожали Анну Алексеевну большой толпой. Когда она уже простилась с мужем и детьми и до третьего звонка оставалось одно мгновение, я вбежал к ней в купе, чтобы положить на полку одну из ее корзинок, которую она едва не забыла; и нужно было проститься. Когда тут, в купе, взгляды наши встретились, душевные силы оставили нас обоих, я обнял ее, она прижалась лицом к моей груди, и слезы потекли из глаз; целуя ее лицо, плечи, руки, мокрые от слез, – о, как мы были с ней несчастны! – я признался ей в своей любви, и со жгучей болью в сердце я понял, как ненужно, мелко и как обманчиво было всё то, что нам мешало любить. Я понял, что когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе.

Я поцеловал в последний раз, пожал руку, и мы расстались – навсегда. Поезд уже шел. Я сел в соседнем купе, – оно было пусто, – и до первой станции сидел тут и плакал. Потом пошел к себе в Софьино пешком…

Пока Алехин рассказывал, дождь перестал и выглянуло солнце. Буркин и Иван Иваныч вышли на балкон; отсюда был прекрасный вид на сад и на плес, который теперь на солнце блестел, как зеркало. Они любовались и в то же время жалели, что этот человек с добрыми, умными глазами, который рассказывал им с таким чистосердечием, в самом деле вертелся здесь, в этом громадном имении, как белка в колесе, а не занимался наукой или чем-нибудь другим, что делало бы его жизнь более приятной; и они думали о том, какое, должно быть, скорбное лицо было у молодой дамы, когда он прощался с ней в купе и целовал ей лицо и плечи. Оба они встречали ее в городе, а Буркин был даже знаком с ней и находил ее красивой.

Какую роль в жизни человека играет семья? Можно ли утверждать, что семья является источником сил для человека? Именно эти вопросы возникают при чтении текста Чингиза Айтматова.

Авторская позиция заключается в следующем: в семье человек живёт в окружении родных, которые друг друга поддерживают, любят, ценят, берегут. Семья – это источник сил для человека, когда на него обрушиваются жизненные невзгоды. И горе, и радость лучше всего переживать в семье, вместе с родными и любимыми.

Мне близка позиция автора. Действительно, в семье нас окружают близкие люди, готовые выслушать нас, разделить с нами печали и радости, оказать нравственную поддержку, прийти на помощь в любую минуту.

В заключение хочу подчеркнуть, что нужно ценить семью, понимать, что она играет ведущую роль в судьбе любого человека.

(1)Конец лета и начало осени 1952 года вспоминал Едигей с особым чувством былого счастья. (2)После той страшной жары, от которой даже ящерицы прибегали на порог жилья, спасаясь от солнца, погода внезапно изменилась уже в середине августа. (3)Схлынула вдруг нестерпимая жара, и постепенно стала прибывать прохлада, по крайней мере по ночам можно было уже спокойно спать.

(4)Поистине отрадная пора стояла в том году в конце лета и начале осени.

(5)Дожди в степях — редкое явление. (б)Каждый дождь можно запомнить надолго.

(7)Но тот дождь запомнил Едигей на всю жизнь. (8)Сначала заволокло тучами, даже непривычно было, когда скрылась вечно пустынная глубина горячего, исстоявшегося степного неба. (9)И стало парить, духота началась невозможная. (10)Пока маневрировали да сцепляли вагоны, задыхался Едигей от духоты, как в бане солдатской. (11)Лучше уж солнце жарило бы. (12)И тут ливень хлынул разом. (13)Прорвало. (14)3емля вздрогнула, поднялась мигом в пузырях и лужах.

(15) И пошёл дождь, яростный, бешеный, накопивший запасы прохлады и влаги.

(16) Какая мощь! (17)Едигей побежал домой. (18)3ачем — сам не знает. (19)Просто так. (20)Ведь человек, когда попадает под дождь, всегда бежит домой или ещё под какую крышу. (21)Г1ривычка. (22)А нс то зачем было скрываться от такого дождя?

(23)Он понял это и остановился, когда увидел, как вся семья Куттыбаевых Абуталип, Зарипа и двое сынишек, Даул и Эрмек, — схватившись за руки, плясала и прыгала под дождём возле своего барака. (24)И это потрясло Едигея. (25)Не оттого, что они резвились и радовались дождю. (26)А оттого, что ещё перед началом дождя Абуталип и Зарипа поспешили, широко перешагивая через пути, с работы. (27)Теперь он понял. (28)Они хотели быть все вместе под дождём, с детьми, всей семьёй. (29)Едигею такое не пришло бы в голову. (30)А они, купаясь в потоках ливня, плясали, шумели, как гуси залётные на Аральском море! (31)То был праздник для них, отдушина с неба. (32)Так истосковались, истомились в степи по дождю. (33)И отрадно стало Едигею, и грустно, и смешно, и жалко было изгоев, цепляющихся за какую-то светлую минуту на разъезде

.— (34)Едигей! (36)Давай с нами! — закричал сквозь потоки дождя Абуталип и замахал руками, как пловец.

— (36)Дядя Едигей! — в свою очередь, обрадованно кинулись к нему мальчики.

(37)Младшенький, ему всего-то шёл третий год, Эрмек, любимец Едигея, бежал к нему, раскинув объятия, с широко открытым ртом, захлёбываясь в дожде. (38)Его глаза были полны неописуемой радости, геройства и озорства. (39)Едигей подхватил его, закружил на руках. (40)Теперь они все вместе, объединившись, буйствовали под нестихающим ливнем.

(41)Эрмек подпрыгивал на руках Едигея, кричал вовсю и, когда захлёбывался, быстро и крепко прижимался мокрой мордашкой к шее Едигея. (42)Это было так трогательно, Едигей несколько раз ловил на себе благодарные, сияющие взгляды Абуталипа и Зарипы, довольных тем, что их мальчику так славно с дядей Едигеем. (43)И невольно обратил внимание Едигей, какой красивой была Зарипа. (44)Дождь разметал её чёрные волосы по лицу, шее, плечам, и, обтекая её от макушки до пят, ниспадающая вода щедро струилась по её телу, а глаза сияли радостью, задором. (45)И белые зубы счастливо сверкали.

(46)Уже через несколько минут при том большом ливне взыграли ручьи и потоки, сильные, быстрые, вспененные. (47)И тогда все стали бегать и прыгать по ручьям, пускать тазы и корыта по воде. (48)Старшие ребятишки даже катались по ручьям в тазах. (49)Пришлось и младших тоже усаживать в корыта, и они тоже поплыли.

(57)Едигей ничего этого не подумал бы, если бы ему не показалось, что Зарипа плачет. (58)Когда по лицу стекают струи воды как из ведра, трудно сказать, плачет человек или нет. (59)И всё-таки Зарипа плакала. (60)Она притворялась, что смеётся, что ей безумно весело, а сама плакала, сдерживая всхлипы, перебивая плач смехом и возгласами. (61)Абуталип беспокойно схватил её за руку

— Что с тобой? (62)Тебе плохо? (б3)Пошли домой.

— (64)Да нет, всё хорошо, — ответила Зарипа.

(65)И они снова начали забавлять детей, торопясь насытиться дарами случайного дождя. (66)Едигею стало не по себе. (67)Представил, как тяжко, должно быть, сознавать им, что есть другая, отторгнутая от них жизнь, где дождь не событие, где люди купаются и плавают в чистой, прозрачной воде, где другие условия, другие развлечения, другие заботы о детях. (68)И чтобы не смутить Абуталипа и Зарипу, которые, конечно, только ради детей изображали это веселье, Едигей продолжал поддерживать их забавы. (69)Ценил Едигей в Абуталипе ум, сдержанность, но больше всего привязанность к семье, ради которой жил Абуталин, не сдавался, черпая в том силу.

(70)Едигей приходил к выводу, что самое лучшем, что может человек сделать для других, — так это воспитать в своей семье достойным детей. (71)И не с чьей-то помощью, а самому изо дня в день, шаг за шагом вкладывать в это дело всего себя, быть, насколько можно, вместе с детьми.

Теперь вы можете с легкостью переключиться с электронной на аудиоверсию (или наоборот) и продолжить читать или слушать произведение с того места, на котором остановились ранее.

Я был несчастлив. И дома, и в поле, и в сарае я думал о ней, я старался понять тайну молодой, красивой, умной женщины, которая выходит за неинтересного человека, почти за старика (мужу было больше сорока лет), имеет от него детей, – понять тайну этого неинтересного человека, добряка, простяка, который рассуждает с таким скучным здравомыслием, на балах и вечеринках держится около солидных людей, вялый, ненужный, с покорным, безучастным выражением, точно его привели сюда продавать, который верит, однако, в свое право быть счастливым, иметь от нее детей; и я все старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего это нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка.

А приезжая в город, я всякий раз по ее глазам видел, что она ждала меня; и она сама признавалась мне, что еще с утра у нее было какое-то особенное чувство, она угадывала, что я приеду. Мы подолгу говорили, молчали, но мы не признавались друг другу в нашей любви и скрывали ее робко, ревниво. Мы боялись всего, что могло бы открыть нашу тайну нам же самим. Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь, если у нас не хватит сил бороться с нею; мне казалось невероятным, что эта моя тихая, грустная любовь вдруг грубо оборвет счастливое течение жизни ее мужа, детей, всего этого дома, где меня так любили и где мне так верили. Честно ли это? Она пошла бы за мной, но куда? Куда бы я мог увести ее? Другое дело, если бы у меня была красивая, интересная жизнь, если б я, например, боролся за освобождение родины или был знаменитым ученым, артистом, художником, а то ведь из одной обычной, будничной обстановки пришлось бы увлечь ее в другую такую же или еще более будничную. И как бы долго продолжалось наше счастье? Что было бы с ней в случае моей болезни, смерти, или просто если бы мы разлюбили друг друга?

Между тем годы шли. У Анны Алексеевны было уже двое детей. Когда я приходил к Лугановичам, прислуга улыбалась приветливо, дети кричали, что пришел дядя Павел Константиныч, и вешались мне на шею; все радовались. Не понимали, что делалось в моей душе, и думали, что я тоже радуюсь. Все видели во мне благородное существо. И взрослые и дети чувствовали, что по комнате ходит благородное существо, и это вносило в их отношения ко мне какую-то особую прелесть, точно в моем присутствии и их жизнь была чище и красивее. Я и Анна Алексеевна ходили вместе в театр, всякий раз пешком; мы сидели в креслах рядом; плечи наши касались, я молча брал из ее рук бинокль и в это время чувствовал, что она близка мне, что она моя, что нам нельзя друг без друга, но, по какому-то странному недоразумению, выйдя из театра, мы всякий раз прощались и расходились, как чужие. В городе уже говорили о нас бог знает что, но из всего, что говорили, не было ни одного слова правды.

Читайте также: