Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ ф ницше сочинение
Обновлено: 04.07.2024
Кое-где существуют ещё народы и стада, но не у нас, братья мои; у нас есть государства.
Государство? Что это такое? Итак, слушайте меня, ибо теперь я скажу вам своё слово о смерти народов.
Это — ложь! Созидателями были те, кто создали народы и дали им веру и любовь: так служили они жизни.
Разрушители — это те, кто ставит ловушки для многих и называет их государством: они навесили им меч и навязали им сотни желаний.
Где ещё существует народ, не понимает он государства и ненавидит его, как дурной глаз и нарушение обычаев и прав.
Это знамение даю я вам: каждый народ говорит на своём языке о добре и зле — этого языка не понимает сосед. Свой язык обрёл он себе в обычаях и правах.
Но государство лжёт на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжёт — и что есть у него, оно украло.
Всё в нём поддельно: крадеными зубами кусает оно, зубастое. Поддельна даже утроба его.
Смешение языков в добре и зле: это знамение даю я вам как знамение государства. Поистине, волю к смерти означает это знамение! Поистине, оно подмигивает проповедникам смерти!
Рождается слишком много людей: для лишних изобретено государство!
Смотрите, как оно их привлекает к себе, это многое множество! Как оно их душит, жуёт и пережёвывает!
Ах, даже вам, великие души, нашёптывает оно свою мрачную ложь! Ах, оно угадывает богатые сердца, охотно себя расточающие!
Да, даже вас угадывает оно, вы, победители старого Бога! Вы устали в борьбе, и теперь ваша усталость служит новому кумиру!
Героев и честных людей хотел бы он уставить вокруг себя, новый кумир! Оно любит греться в солнечном сиянии чистой совести, — холодное чудовище!
Всё готов дать вам, если вы поклонитесь ему, новый кумир: так покупает он себе блеск вашей добродетели и взор ваших гордых очей.
Приманить хочет он вас, вы, многое множество! И вот изобретена была адская штука, конь смерти, бряцающий сбруей божеских почестей!
Да, изобретена была смерть для многих, но она прославляет самое себя как жизнь: поистине, сердечная услуга всем проповедникам смерти!
Посмотрите же на этих лишних людей! Они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов: культурой называют они свою кражу — и всё обращается у них в болезнь и беду!
Посмотрите же на этих лишних людей! Они всегда больны, они выблёвывают свою желчь и называют это газетой. Они проглатывают друг друга и никогда не могут переварить себя.
Посмотрите же на этих лишних людей! Богатства приобретают они и делаются от этого беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег, — эти немощные!
Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и в пропасть.
Все они хотят достичь трона: безумие их в том — будто счастье восседало бы на троне! Часто грязь восседает на троне — а часто и трон на грязи.
По-моему, все они безумцы, карабкающиеся обезьяны и находящиеся в бреду. По-моему, дурным запахом несёт от их кумира, холодного чудовища; по-моему, дурным запахом несёт от всех этих служителей кумира.
Братья мои, разве хотите вы задохнуться в чаду их пастей и вожделений! Скорее разбейте окна и прыгайте вон!
Избегайте же дурного запаха! Сторонитесь идолопоклонства лишних людей!
Избегайте же дурного запаха! Сторонитесь дыма этих человеческих жертв!
Свободною стоит для великих душ и теперь ещё земля. Свободных много ещё мест для одиноких и для тех, кто одиночествует вдвоём, где веет благоухание тихих морей.
Ещё свободной стоит для великих душ свободная жизнь. Поистине, кто обладает малым, тот будет тем меньше обладаем: хвала малой бедности!
Там, где кончается государство, и начинается человек, не являющийся лишним: там начинается песнь необходимых, мелодия, единожды существующая и невозвратная.
Туда, где кончается государство, — туда смотрите, братья мои! Разве вы не видите радугу и мосты, ведущие к сверхчеловеку? —
Так говорил Заратустра.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
ПЕРВЫЕ ШАГИ В НОВОМ СВЕТЕ
ПЕРВЫЕ ШАГИ В НОВОМ СВЕТЕ Хотя лекции в университетах Иллинойса и Висконсина были запланированы на январь-февраль 1924 года, Сорокин выехал в Новый Свет на два месяца раньше, чтобы подтянуть свой разговорный английский. Он рассчитывал, что накопленные в научных и
26. О старом и новом
26. О старом и новом ВОПРОС: Когда я слушаю вас, всё мне представляется ясным и новым. Но когда я возвращаюсь домой, во мне самоутверждается старое, тупое беспокойство. Что со мной не так?КРИШНАМУРТИ: Что фактически имеет место в нашей жизни? Постоянно возникают вызовы и
3. Основной вопрос философии в новом представлении
3. Основной вопрос философии в новом представлении 3.1. Основной вопрос философии Как не многообразны философские учения, все они, явно или неявно, имеют в качестве своего отправного теоретического пункта вопрос об отношении сознания к бытию, духовного к материальному.
3.8. Актуальная реальность в новом представлении
3.8. Актуальная реальность в новом представлении Как следует из представлений, изложенных в разд. 3.6—3.7 материализм и идеализм можно считать двумя равноправными подходами к описанию актуальной реальности, которые по сути своей являются фрагментарными. Цельное, полное
26. О старом и новом
26. О старом и новом ВОПРОС: Когда я слушаю вас, всё мне представляется ясным и новым. Но когда я возвращаюсь домой, во мнесамоутверждается старое, тупое беспокойство. Что со мной не так?КРИШНАМУРТИ: Что фактически имеет место в нашей жизни? Постоянно возникают вызовы и
ПРЕДИСЛОВИЕ О НОВОМ ЧЕЛОВЕКЕ
17. Процессы разрушения и освобождения в новом реализме
О новом кумире
О новом кумире Кое-где существуют ещё народы и стада, но не у нас, братья мои: у нас есть государства.Государство? Что это такое? Итак, навострите уши, сейчас я скажу вам слово о смерти народов.Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. И холодно лжёт
О новом кумире
О новом кумире Кое-где существуют еще племена и народы, но не у нас, братья мои: у нас есть государства.Государство? Что это такое? Итак, внимайте же мне теперь, ибо скажу я вам слово свое о гибели народов.Государством зовется самое холодное из всех чудовищ. Холодно лжет оно;
17.5.2.1. Вечность и время в новом творении
17.5.2.1. Вечность и время в новом творении Среди современных богословов[154] широко распространено мнение, что вечность представляет собой не просто безвременность или бесконечное время, но более глубокое понятие времени. В сущности, вечность — источник и того времени, какое
О новом
О новом В последние несколько десятилетий получил широкое распространение и влияние дискурс о невозможности нового в искусстве. Любопытно то, что эта констатация конца истории сопровождается некоторым ощущением счастья, приятной взволнованности. Действительно,
7.12. ЭПР-феномены и время: необходимость в новом мировоззрении
7.12. ЭПР-феномены и время: необходимость в новом мировоззрении Есть основания относиться к нашему физическому представлению о времени с некоторой подозрительностью — причем не только в отношении сознания, но и в отношении собственно физики, когда в дело вступают
Илия в "Новом Завете"
Илия в "Новом Завете" В "Новом Завете" свидетельства об Илии чаще всего связаны с темой Иоанна Предтечи:Матфей, 11:11. Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царствии Небесном больше его.12. От дней же Иоанна Крестителя
О Библии (Ветхом и Новом заветах)
О Библии (Ветхом и Новом заветах) Когда читаешь Библию, Ветхий и Новый заветы, то поражаешься обилию в ней всего: мудрого и глупого, рассудительного и безрассудного, поучительного и наивного, архаичного и непреходящего, гуманного и антигуманного. Руководствоваться
Кое-где существуют еще народы и стада, но не у нас, братья мои; у нас есть государства.
Государство? Что это такое? Итак, слушайте меня, ибо теперь я скажу вам свое слово о смерти народов.
Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. Холодно лжет оно; и эта ложь ползет из уст его: "Я, государство, есмь народ".
Это -- ложь! Созидателями были те, кто создали народы и дали им веру и любовь; так служили они жизни.
Разрушители -- это те, кто ставит ловушки для многих и называет их государством: они навесили им меч и навязали им сотни желаний.
Где еще существует народ, не понимает он государства и ненавидит его, как дурной глаз и нарушение обычаев и прав.
Это знамение даю я вам: каждый народ говорит на своем языке о добре и зле -- этого языка не понимает сосед. Свой язык обрел он себе в обычаях и правах.
Но государство лжет на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжет -- и что есть у него, оно украло.
Все в нем поддельно: крадеными зубами кусает оно, зубастое. Поддельна даже утроба его.
Смешение языков в добре и зле: это знамение даю я вам как знамение государства. Поистине, волю к смерти означает это знамение! Поистине, оно подмигивает проповедникам смерти!
Рождается слишком много людей: для лишних изобретено государство!
Смотрите, как оно их привлекает к себе, это многое множество! Как оно их душит, жует и пережевывает!
"На земле нет ничего больше меня: я упорядочивающий перст Божий" -- так рычит чудовище. И не только длинноухие и близорукие опускаются на колени!
Ах, даже вам, великие души, нашептывает оно свою мрачную ложь! Ах, оно угадывает богатые сердца, охотно себя расточающие!
Да, даже вас угадывает оно, вы, победители старого Бога! Вы устали в борьбе, и теперь ваша усталость служит новому кумиру!
Героев и честных людей хотел бы он уставить вокруг себя, новый кумир! Оно любит греться в солнечном сиянии чистой совести, -- холодное чудовище!
Все готов дать вам, если вы поклонитесь ему, новый кумир: так покупает он себе блеск вашей добродетели и взор ваших гордых очей.
Приманить хочет он вас, вы, многое множество! И вот изобретена была адская штука, конь смерти, бряцающий сбруей божеских почестей!
Да, изобретена была смерть для многих, но она прославляет самое себя как жизнь: поистине, сердечная услуга всем проповедникам смерти!
Государством зову я, где все вместе пьют яд, хорошие и дурные; государством, где все теряют самих себя, хорошие и дурные; государством, где медленное самоубийство всех -- называется -- "жизнь".
Посмотрите же на этих лишних людей! Они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов: культурой называют они свою кражу -- и все обращается у них в болезнь и беду!
Посмотрите же на этих лишних людей! Они всегда больны, они выблевывают свою желчь и называют это газетой. Они проглатывают друг друга и никогда не могут переварить себя.
Посмотрите же на этих лишних людей! Богатства приобретают они и делаются от этого беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег, -- эти немощные!
Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг на друга и потому срываются в грязь и в пропасть.
Все они хотят достичь трона: безумие их в том -- будто счастье восседало бы на троне! Часто грязь восседает на троне -- а часто и трон на грязи.
По-моему, все они безумцы, карабкающиеся обезьяны и находящиеся в бреду. По-моему, дурным запахом несет от их кумира, холодного чудовища; по-моему, дурным запахом несет от всех этих служителей кумира.
Братья мои, разве хотите вы задохнуться в чаду их пастей и вожделений! Скорее разбейте окна и прыгайте вон!
Избегайте же дурного запаха! Сторонитесь идолопоклонства лишних людей!
Избегайте же дурного запаха! Сторонитесь дыма этих человеческих жертв!
Свободною стоит для великих душ и теперь еще земля. Свободных много еще мест для одиноких и для тех, кто одиночествует вдвоем, где веет благоухание тихих морей.
Еще свободной стоит для великих душ свободная жизнь. Поистине, кто обладает малым, тот будет тем меньше обладаем: хвала малой бедности!
Там, где кончается государство, и начинается человек, не являющийся лишним: там начинается песнь необходимых, мелодия, единожды существующая и невозвратная.
Туда, где кончается государство, -- туда смотрите, братья мои! Разве вы не видите радугу и мосты, ведущие к сверхчеловеку? --
Так говорил Заратустра.
В заключительной главе моего исследования по данной теме хочу описать отношение Ф. Ницше к государству и обществу.
Вывод:
В заключительной главе описываются специфические взгляды мыслителя на государство и общество. Ницше представляет государство в виде холодного чудовища, от которого нужно бежать. Самой приемлемой формой правления мыслитель считает аристократию, крайне против демократии, так как власть и свобода многих порождает тирана, но и настоящие аристократы, по его мнению, уже изжили себя.
Заключение.
Ницше поистине был таким же, как Заратустра в его книге: обличитель старого и провозвестник нового, яростный критик косного прошлого Европы и предтеча Нового Дня – будущего, которого он так жаждал. Все ценности быта, традиций, верований, политического устройства и вправду оказались переоценены философом – именно этим он внёс свой огромный вклад в развитие мировой общественной мысли.
Взгляды Ницше, изложенные им далее в период наивысшего творческого подъема, отличались разрозненностью и противоречивостью. Ницше не создал стройной и логически завершенной политико-правовой теории.
В основу оценки реальной государственной действительности Ницше положил показатели уровня развития культуры, поощрения в человеке естественных инстинктов, а также закрепления господства аристократии. Ницше выделял тираническую, олигархическую, демократическую и аристократическую формы государства. Наибольшей критике он подверг демократию, которая вырастает, по его мнению, из христианского учения о государстве и нравственности и является формой упадка государства.
Государственным идеалом Ницше был аристократический кастовый строй, где, по его мнению, в наибольшей степени могут быть учтены действительные стремления индивидуума (инстинкты). Хотя сам Ницше критиковал идею идеального государства как утопию, его модель будущей государственности также имела все черты утопичности.
В любом случае наследие Ницше – бесценно для всего спектра общественных наук. Пусть он и не всегда давал ответы на поставленные им же вопросы. Но ведь порой так важно именно вовремя поставить нужные вопросы…
Список используемой литературы:
1. Гегель Г.В.Ф. Сочинения: в 14т. / Г.В.Ф. Гегель. – М. Ларион, 1929. Т.4. – 512 с.
2. Ницше Ф. Воля к власти/ Ф. Ницше. - М.: Жанна, 1994.-888 с.
3. Ницше Ф. по ту сторону добра и зла. Соч.: в 2т/ Ф.Ницше. - М.: Мысль,1990. Т.2.-545 с.
4. Ницше Ф. Так говорил Заратустра/Ф. Ницше. – М.: Жанна, 1997.-164 с.
5. Крахоткин Ф.А. Государство и культура: соотношение категорий. Политико-правовая интерпретация взглядов Ф. Ницше/Ф. А. Крахоткин // История государства и права. - М.: Юрист, 2009, № 15. – 17 с.
6. Хайдеггер М. Европейский нигилизм// Хайдеггер М. Время и бытие. М: Республика, 1993 . – 34 с.
7. Шестов Л. Добро в учении гр. Толстого и Ф.Ницше // Л. Шестов Избр. соч. М.: Правда, 1993. – 45 с.
8. Алексеев П.В. Философия: учеб. Пособие/ П.В. Алексеев, А.В. Панин – 4-е изд. перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007.-592с.
9. Бучило Н.Ф. Философия: учеб. Пособие./Н,Ф. Бучило, А.Н.Чумаков. - 5-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008.-480 с.
10. Гулыга А.В. Немецкая классическая философия/А.В. Гулыга. – М.: Лабиринт, 1986. – 356 с.
11. Давыдов Ю.Н. Эстетика нигилизма/ Ю.Н. Давыдов. - М.: Искусство, 1975. – 344 с.
12. Данильян О.Г. Философия: учебник/ О.Г. Данильян В.М.Тараненко,-М.:ЭКСМО, 2006. 512 с.
13. Делёз Ж. Ницше/ Ж. Делёз. - СПб.: АХЮМА, 1997.-754 с.
16. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов/В.А. Канке. Изд. 5-е, перераб. и доп.-М.: Логос.-376 с.
18. Спиркин А.Г. : учебник/ А.Г. Спиркин.-2-е изд. -М.: гардарики, 2007. -736 с.
21. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории/О. Шпенглер. - М.: Мысль, 1993. -665 с.
22. Философия: Учебник для вузов / Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. — 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2007. - 622 с.
23. Ясперс К. Ницше и христианство/К. Яспер. М.: Медиум, 1994.-366 с.
[1] Крохоткин Ф.А. Государство и искусство. Политико-правовая интерпретация философии Ф. Ницше. М., 2009. С. 89-93.
[2] Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994. С. 444
[3] Ницше Ф. К происхождению морали. М., 1999. С. 344.
[4] Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. М., 1993. С. 524-532.
[5] Шпенглер О. – С. 537.
[6] Делёз Ж. Ницше. СПб., 1997. С. 52-55.
[7] Ницше Ф.Так говорил Заратустра. М., 1994. С. 654
[8] Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс. М., 1996. С. 165-166.
[9] Гулыга А.В. Классическая немецкая философия. М., 1986. С.233-239.
[11] Алексеев П.В. Философия. М., 2007. С. 342-344.
[12] Шаповалов В.Ф. Основы философии. От классики к современности. М., 1998. С. 99-115.
[13] Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М., 1929. - Т.4. С. 512.
[14] Лавриенко В.Н. Философия. М., 2007. С. 347.
[15] Бучило Н.Ф. Философия. М., 2008. С. 480.
[16] Рассел Бертран. История западной философии. Ростов, 2002. С. 765-780.
[17] Ницше Ф. Воля к власти. М., 1994. С. 103.
[18] Шаповалов В.Ф. Основы философии. От классики к современности. М., 1998. С. 400-415.
[19] Данильян О.Г. Философия. – М., 2006. С. 221-234
[20] Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Соч. М., 1990. С. 123.
[21] Давыдов Ю.Н. Эстетика Нигилизма. М.,1975. С. 45.
[22] Ницше Ф. воля к власти. М.,1994. С.232.
Опора деревянной одностоечной и способы укрепление угловых опор: Опоры ВЛ - конструкции, предназначенные для поддерживания проводов на необходимой высоте над землей, водой.
Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.
Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰).
Кто пишет кровью и притчами, тот хочет, чтобы его не читали, а заучивали наизусть.
Вы смотрите вверх, когда вы стремитесь подняться. А я смотрю вниз, ибо я поднялся.
Где еще существует народ, не понимает он государства и ненавидит его, как дурной глаз и нарушение обычаев и прав.
Но государство лжет на всех языках о добре и зле: и что оно говорит, оно лжет – и что есть у него, оно украло.
Смешение языков в добре и зле: это знамение даю я вам как знамение государства. Поистине, волю к смерти означает это знамение! Поистине, оно подмигивает проповедникам смерти.
Зверям принадлежит невинность.
Разделенная с другими несправедливость есть уже половина справедливости. И тот должен взять на себя несправедливость, кто может нести ее!
Даже самый пустой орех хочет еще, чтобы его разгрызли.
Да послужат ваш дух и ваша добродетель, братья мои, смыслу земли: ценность всех вещей да будет вновь установлена вами! Поэтому вы должны быть борющимися! Поэтому вы должны быть созидающими!
Познавая, очищается тело; делая попытку к познанию, оно возвышается; для познающего священны все побуждения; душа того, кто возвысился, становится радостной.
Когда власть становится милостивой и нисходит в видимое – красотой называю я такое нисхождение.
Своими детьми хочу я искупить то, что я сын своих отцов; и всем будущим – это настоящее!
Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
Возражение, глупая выходка, веселое недоверие, насмешливость суть признаки здоровья: все безусловное принадлежит к области патологии.
Понимание трагического ослабевает и усиливается вместе с чувственностью.
Безумие единиц – исключение, а безумие целых групп, партий, народов, времен – правило.
По отношению ко всякой партии.– Пастуху нужен всегда баран-передовик, чтобы самому при случае не становиться бараном.
Проблема науки не может быть познана на почве науки.
В чем могла бы иметь свои корни трагедия? Быть может, в удовольствии, в силе, в бьющем через край здоровье, в преизбытке полноты?
Историческое явление, всесторонне познанное в его чистом виде и претворенное в познавательный феномен, представляется для того, кто познал его, мертвым: ибо он узнал в нем заблуждение, несправедливость, слепую страсть и вообще весь темный земной горизонт этого явления и вместе с тем научился видеть именно в этом его историческую силу.
История, поскольку она сама состоит на службе у жизни, подчинена неисторической власти и потому не может и не должна стать, ввиду такого своего подчиненного положения, чистой наукой вроде, например, математики.
Итак, история принадлежит тому, кто охраняет и почитает прошлое, кто с верностью и любовью обращает свой взор туда, откуда он появился, где он стал тем, что он есть; этим благоговейным отношением он как бы погашает долг благодарности за самый факт своего существования.
Так как мы непременно должны быть продуктами прежних поколений, то мы являемся в то же время продуктами и их заблуждений, страстей и ошибок и даже преступлений, и невозможно совершенно оторваться от этой цепи.
Историю могут вынести только сильные личности, слабых же она совершенно подавляет.
История пишется только испытанными и выдающимися умами.
Историческая справедливость даже тогда, когда она неподдельна и проистекает из чистого сердца, есть ужасная добродетель, потому что она постоянно подкапывается под живое и приводит его к гибели: суд ее всегда разрушителен.
История должна сама разрешить проблему истории.
Все философы обладают тем общим недостатком, что они исходят из современного человека и мнят прийти к цели через анализ последнего.
Кто открыл бы нам сущность мира, тот причинил бы нам всем самое неприятное разочарование. Не мир как вещь в себе, а мир как представление (как заблуждение) столь значителен, глубок, чудесен и несет в своем лоне счастье и несчастье.
Можно обещать действия, но никак не чувства: ибо последние непроизвольны. Кто обещает кому-либо всегда любить его, или всегда ненавидеть, или оставаться всегда верным, тот обещает нечто, что не находится в его власти; но, конечно, он может обещать такие действия, которые хотя обычно являются следствиями любви, ненависти, верности, но могут проистекать и из других мотивов: ибо к одному и тому же действию ведут многие пути и мотивы.
Я приветствую все знамения того, что зачинается более мужественная, воинственная эпоха, которая прежде всего наново воздаст почести отваге!
Мое сильнейшее свойство – самопреодоление. Но оно же по большей части оказывается и моей нуждой – я всегда стою на краю бездны.
Одиннадцать двенадцатых всех великих людей истории были лишь представителями какого-то великого дела.
В стадах нет ничего хорошего, даже когда они бегут вслед за тобою.
Когда спариваются скепсис и томление, возникает мистика.
Чья мысль хоть раз переступала мост, ведущий к мистике, тот не возвращается оттуда без мыслей, не отмеченных стигматами.
Вера в причину и следствие коренится в сильнейшем из инстинктов: в инстинкте мести.
Право на новые собственные ценности – откуда возьму я его? Из права всех старых ценностей и границ этих ценностей.
Чтобы понадобился тормоз, необходимо прежде всего колесо! Добрые суть тормоз: они сдерживают, они поддерживают.
У воров, разбойников, ростовщиков и спекулянтов себялюбие, в сущности, обнаруживается достаточно непритязательным и скромным образом: нелегко желать от людей меньшего, чем когда желаешь только их денег.
Причислять к морали (или даже считать за саму мораль) сострадание и деликатность чувства в отношении ближних есть признак тщеславия, если предположить, что по натуре сам являешься сострадательным и деликатным, – стало быть, недостаток гордости и благородства души.
Мое направление в искусстве: продолжать творить не там, где пролегают границы, но там, где простирается будущее человека! Необходимы образы, по которым можно будет жить!
Умолканье перед прекрасным есть глубокое ожидание, вслушивание в тончайшие, отдаленнейшие тона – мы ведем себя подобно человеку, который весь обращается в слух и зрение: красота имеет нам нечто сказать, поэтому мы умолкаем и не думаем ни о чем, о чем мы обычно думаем. Тишина, присущая каждой созерцательной, терпеливой натуре, есть, стало быть, некая подготовка, не больше! Так обстоит со всякой контемпляцией: эта утонченная податливость и расслабленность, эта гладкость; в высшей степени чувствительная, уступчивая в отношении нежнейших впечатлений.
А как же внутренний покой, чувство удовлетворенности, отсутствие напряжения? Очевидно, здесь имеет место некое весьма равномерное излияние нашей силы: мы как бы приспосабливаемся при этом к высоким колоннадам, по которым мы бродим, и сообщаем своей душе такие движения, которые сквозь покой и грацию суть подражания тому, что мы видим. Словно бы некое благородное общество вдохновляло нас на благородные жесты.
Лишь теперь брезжит человеку, что музыка – это символический язык аффектов: а впоследствии научатся еще отчетливо узнавать систему влечений музыканта из его музыки. Он, должно быть, и не подозревал, что выдает себя тем самым. Такова невинность этих добровольных признаний, в противоположность всем литературным произведениям.
Если бы богине Музыке вздумалось говорить не тонами, а словами, то пришлось бы заткнуть себе уши.
В современной музыке дано звучащее единство религии и чувственности и, стало быть, больше женщины, чем когда-либо в прежней музыке.
Я сам, должно быть, был величайшим его благодетелем. Возможно, что в этом случае образ переживет того, кто в нем изображен: причина этого лежит в том, что в образе, созданном мною, есть еще место для целого множества действительных Вагнеров, и прежде всего – для гораздо более одаренных и более чистых в намерениях и целях.
Есть персоны, которые хотели бы вынудить каждого к полному приятию или отрицанию их собственной персоны, – к таковым принадлежал Руссо: их мучительный бред величия проистекает из их недоверия к самим себе.
Я воспринимаю как вредных всех людей, которые не могут больше быть противниками того, что они любят; они портят тем самым лучшие вещи и лучших людей.
Культура – это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом.
Иной лишь после смерти делается великим – через эхо.
Когда снимают у горбатого горб его, у него отнимают и дух его – так учит народ, и когда возвращают слепому глаза его, он видит на земле слишком много дурного – так что он проклинает исцелившего его. Тот же, кто дает возможность бегать хромому, наносит ему величайший вред: ибо едва ли он сможет бежать так быстро, чтобы пороки не опережали его, – так учит народ о калеках.
Моя первая человеческая мудрость в том, что я позволяю себя обманывать, чтобы не быть настороже от обманщиков.
Самые тихие слова – те, что приносят бурю. Мысли, ступающие голубиными шагами, управляют миром.
И кто среди людей не хочет умереть от жажды, должен научиться пить из всех стаканов; и кто среди людей хочет остаться чистым, должен уметь мыться и грязной водой.
Каждый брошенный камень должен – упасть!
Не надо желать быть врачом неизлечимых.
Паразит живет там, где у великого есть израненные уголки в сердце.
Ценность всех болезненных состояний заключается в том, что они показывают как бы в увеличительное стекло известные нормальные, но в нормальном виде плохо различимые, состояния.
Все идет, все возвращается; вечно вращается колесо бытия. Все умирает, все вновь расцветает, вечно бежит год бытия.
Земля есть стол богов, дрожащий от новых творческих слов и от шума игральных костей.
Походка обнаруживает, идет ли кто уже по пути своему, – смотрите, как я иду! Но кто приближается к цели своей, тот танцует.
Все зрелое – хочет умереть.
Но все незрелое хочет жить: о горе!
Знамение приближается.
Разве жизнь не состоит в желании оценивать, предпочитать, быть несправедливым, быть ограниченным, быть отличным от прочего?
Это все – восемнадцатый век. Напротив, то, чего мы от него не унаследовали, это – linsouciance, веселость, изящество, ясность ума; темп духа изменился; наслаждение духовною ясностью и тонкостью уступило место наслаждению красками, гармонией, массой, реальностью и т. д. Сенсуализм в духовном. Словом, это восемнадцатый век Руссо.
В общем счете в нашем современном человечестве гуманность достигла огромных размеров. То, что это обычно не ощущается, может само по себе служить доказательством справедливости сказанного: мы стали столь чувствительны к мелким невзгодам, что проявляем несправедливость в оценке достигнутого нами.
Куда можно отнести наш современный мир: к эпохам истощения или эпохам восхождения? – Его многообразие и беспокойность обусловлены высшей формой сознательности.
Высшие точки подъема культуры и цивилизации не совпадают: не следует обманываться в вопросе о глубочайшем антагонизме между культурой и цивилизацией. Великие моменты культуры всегда были, морально говоря, эпохами испорченности; и с другой стороны, эпохи преднамеренного и насильственного укрощения зверя-человека (цивилизации) были временами нетерпимости по отношению к наиболее духовным и наиболее смелым натурам. Цивилизация желает чего-то другого, чем культура: быть может даже чего-то прямо противоположного.
Общее в истории Европы со времен Сократа есть попытка обеспечить за моральными ценностями господство над всеми другими видами ценностей, так чтобы они были руководителями, судьями не только жизни, но также и 1) познания, 2) искусств, 3) государственных и общественных стремлений.
Думать, что мы что-то познали там, где у нас есть математическая формула для процессов, есть иллюзия: здесь только нечто обозначено, описано,– не более.
Закона нет: каждая власть в каждый данный момент развивается до последних своих пределов. Именно на том, что иначе быть не может, покоится возможность вычисления.
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
Читайте также: