Тюркский мир в китайских источниках реферат

Обновлено: 07.07.2024

Сведения по истории Казахстана эпохи древности, раннего и развитого средневековья фиксировались письменно на различных языках: древне­персидском, древнегреческом, латинском, китайском, древнетюркском, арабском, персидском, тюркском. Информационный уровень этих перво­источников различен вследствии хронологической и территориальной его ограниченности, а также крайней неравномерности освещения истории народов и племен данного региона. Следует заметить также, что по мере развития исторического процесса по возрастающей идет накопление фак­тического материала в письменных памятниках. Эти разнообразные по ха­рактеру и содержанию своды письменной информации в сочетании с ре­зультатами археологических раскопок дают возможность изучить на про­тяжении более 2,5 тысячелетий исторические события, хозяйственные и социальные отношения, культуру, быт и обычаи различных этносов Казах­стана. Остановимся на характеристике основных групп источников

Древнейшим письменным источником по истории народов Казахстана являются древнеперсидские надписи царей Дария I (522—486 гг. до н. э.) и Ксеркса (486—465 гг. до н. э.), составленные на трех основных языках — древнеперсидском, эламском и аккадском, употреблявшихся в Ахеменидской державе.

Авеста представляет собой священную книгу зороастрийской религии, тот канон, который сложился на территории Ирана в ходе нескольких ре­лигиозных реформ, начиная с эпохи Аршакидов, и особенно при Сасанидах. Тексты Авесты написаны на древнеиранском языке, отличном от древ­неперсидского и по ряду черт сближающимся с более поздними восточно­иранскими языками (согдийским, хорезмийским, сакским и т. п.). Кодификация текста Авесты, первоначально передававшейся в течение примерно 1000 лет изустно, впервые была произведена, очевидно, при Сасанидах, сначала среднеперсидским (на базе арамейского) алфавитом, затем разра­ботанным на его основе фонетическим письмом.

Дошедшие до нас тексты Авесты датируются не ранее XIII в. и содер­жат менее половины первоначального текста. Сохранившиеся тексты Авес­ты состоят из следующих частей:

Малая Авеста — собрание небольших по объему текстов, иногда пред­ставляющих значительный интерес для исследования истории религиозно-философских учений древнего мира.

Данные Авесты сравнительно мало привлекались для изучения исто­рии и культуры древнего населения Казахстана сакского периода, хотя текс­ты содержат богатейший материал, который ждет своего исследователя.

Сюда же примыкают памятники манихейской религии, написанные особой разновидностью арамейского письма и на иных диалектах парфянского, среднеперсидского и согдийского языков. Наибольшее значение для историка имеют следующие сочинения:




3) Арда-Вираз-намак — сочинение о путешествии Святого Вираза в рай и ад для того, чтобы получить правильное представление о зороастрийской вере, пришедшей в упадок после завоеваний Александра Македонского. Чрезвычайно интересное сочинение, отражающее, по-видимому, одну из реформаций зороастризма в эпоху поздних Сасанидов.

5) Кар-намак-и Ардашир-и Панакан — светское сочинение, содержа­щее легендарную версию прихода к власти династии Сасанидов.

Среднеперсидские тексты, как и другие тексты на среднеиранских язы­ках, представляют большой интерес для историка Средней Азии и Казах­стана, т. к. содержат сведения, аутентичные эпохе написания, т. е. с ранне­го средневековья до XII—XIII вв. В них есть данные о тюрках, эфталитах, других народах и событиях в этом регионе. Однако до сих пор эти источни­ки привлекались крайне слабо, что связано, в первую очередь, с труднос­тями чтения среднеиранских текстов, написанных арамейским письмом, весьма плохо приспособленным к фонетике иранских языков.

великоханьского шовинизма и китаецентризма.

На период правления династии Хань (II в. до н. э. — II в. н. э.) прихо­дится начало прокладывания Шелкового пути, оживление торговых и по­литических связей Китая и государств Центральной Азии, взаимодействие и взаимовлияние культур народов Центральной Азии и китайской культу­ры. В Китай и из Китая отправлялись по нескольку посольств, сопровож­даемых большими торговыми караванами, посредниками в торговле с Ки­таем выступали среднеазиатские купцы.

Китайские источники древности и средневековья имеют особую цен­ность для изучения истории и культуры Казахстана, несмотря на их тен­денциозность.

Непреходящую ценность представляют тексты древнетюркских пись­менных памятников, происходящие из мест расселения древнетюркских и тюркоязычных племен в I тысячелетии н. э. Эти письменные источники, созданные тюркскими авторами, обладают двумя существенными и неос­поримыми достоинствами -- автохтонностью, т. е. они носили местный ха­рактер, и аутентичностью — автор писал о том, что происходило на его гла­зах или в недавнем прошлом, о фактах, которые ему были хорошо извест­ны. Тем самым древнетюркские источники дают более точное представле­ние об этнических, социальных и культурных процессах в тюркском об­ществе, чем сведения, оставленные иноземными наблюдателями. Наибо­лее ценные древнетюркские тексты были найдены на территории Монго­лии. Важное значение в источниковедении имеют памятники, открытые на Енисее и Таласе.

К орхонским памятникам относится Селенгинский камень (или памят­ник Шине Усу), представляющий эпитафию в честь Эльетмиш Бильге-ка- гана (747—759 гг.). В этой надписи содержится первое по времени упоми­нание этноса кыпчак, властвовавших вместе с тюрками над уйгурским пле­менным объединением. Повествуется также история взаимоотношений Эльетмиш-кагана с тюрками, тюргешами, карлуками и басмылами.

Терхинская стела (756 г.) также посвящена Эльетмиш-кагану и во многом предвосхищает содержание надписи Шине Усу, подчас тождественна ему построчно. В памятнике указывается важное датированное историческое событие, касающееся времени переселения алтае-тарбагатайских карлуков в Жетысу. Одним из ценных сведений является также первое по времени в древнетюркских рунических памятниках упоминание названия племени ягма, впоследствии игравшем заметную роль в Карлукском и Караханидском государствах.

Определенный интерес представляют памятники Кыргызского государ­ства, представленные надписями долины Енисея и Суджинской стелой и датируемые VII—X вв. Материалы, относящиеся к раннесредневековой ис­тории Казахстана, обнаружены в двух енисейских текстах. В одной эпита­фии говорится о тюргешском беге, умершем на земле кыргызов. В другой надписи содержится фрагмент текста оплакивания знатного кыргыза, ушед­шего послом к тюргешскому Кара-хану и не вернувшегося обратно. Эти события относятся к 744 и 756 годам.

Трудно переоценить значение древнетюркских памятников как источ­ника, проливающего яркий свет на разработку вопросов исторической гео­графии раннесредневекового Казахстана.

Особое место в источниковедении занимает арабская, персидская и тюркская литература IX—XVII вв., содержащая значительный по важнос­ти и характеру материал по средневековой истории Казахстана.

Активные арабские завоевания на востоке в эпоху арабского халифата, активизация в деле расширения сферы влияния мусульманской синкрети­ческой культуры и религии ислама, развитие торговли с отдаленными об­ластями, находившимися вне политических границ мусульманского мира стимулировали накопление информации о соседних и далеких народах и племенах Восточной Европы и Центральной Азии. Специфический инте­рес арабской средневековой историографии к региону Казахстана был свя­зан также с необходимостью закрепления арабами завоеванных земель в Средней Азии и обеспечения внешней безопасности от воинственных ко­чевых племен Казахстана.

К первой половине IX в. относится первое по времени путешествие араба Тамима ибн Бахра через страну кимаков, находившуюся в северо-восточном Казахстане в бассейне Иртыша, в столицу хакана токуз-гузов. Ха­рактер путешествия Тамима ибн Бахра неизвестен, возможно, его поездка была связана с какими-то дипломатическими поручениями. Тамим ибн Бахр приводит сведения о расселении, хозяйстве кимаков, упоминает также о пути из Тараза (совр. Жамбыл) в резиденцию царя кимаков.

Значительное развитие исторической литературы отмечено в Египте в XIV—XV вв. в связи с приходом к власти мамлюкской (кыпчакской) династии и оживления их связей с Золотой Ордой. Создаются капиталь­ные энциклопедии для административных нужд, они включают и историко-географические данные о тюркских династиях, народах и их стра­нах. В Египте уже в XIII в. появляется исторический труд, посвящен­ный биографии султана кыпчакского происхождения Рукн-ад-дина Бейбарса (1260—1277), написанный его секретарем Абд аз-Захиром. В био­графическом сочинении приводятся сведения о взаимоотношениях с Золотой Ордой, дается краткий дорожник от Крыма до Итиля, содер­жатся этнографические сведения о племенном составе населения Кры­ма, где в то время проживало уже много выходцев из Дешт-и Кыпчака, сообщается о религиозной и идеологической ситуации в Золотой Орде.

Ценность труда Бичурина заключается в том, что он, намного опередив европейских и отечественных ученых, сумел дать адекватный, сохраняющий все особенности текста, в том числе стилистические, перевод огромного пласта китайских источников. Для нашего исследования ценность труда Бичурина, наряду с тем, что было отмечено выше, состоит в переводе китайских летописей, содержащих историю древнетюркского каганата (Отделение VI. Тупо и Западный Дом Тугю, а также Отделение VII. Повествование о Доме Хойху, в котором излагается история уйгурского каганата). Наряду с собственно переводом текстов летописей Бичурин снабдил свой труд комментариями, которые также основываются на китайских источниках, в частности, на сводной истории Тунцзян-Ганму (XII в.).

Следует отметить, что при всей ценности китайских династических летописей для изучения истории древних тюрок, существует ряд обстоятельств, в силу которых без использования других источников мы испытывали бы серьезные трудности в получении объективной и адекватной информации по интересующему нас кругу вопросов. Основным из этих обстоятельств является сложность в передаче названий племен и народов, а также географических названий на фонетическом уровне.

Что касается названий племен и народов, имевших непосредственный контакт с Китаем в VI—X вв., то китайские летописцы пытались передать их настолько точно, насколько это позволяли фонетические особенности китайского языка. При этом следует принимать во внимание, что в произношении китайских иероглифов на протяжении веков произошли существенные изменения. По современному состоянию китайской фонетики вообще нельзя определить, как читались те или иные слова когда-то 9 . Первоначальное звучание имени или названия оказалось возможным выяснить, только установив произношение соответствующих иероглифов в древние века. (Бичурин в своем труде отмечал разницу в произношении старых и современных иероглифов.)

Тем не менее, сходство с реальными названиями племен и народов остается весьма относительным. Например: Тугю — тюрки, хойху — уйгуры, гэлолу — карлуки, цзюеши — кыпчаки, пасими — басмилы и т. д. Иногда китайцы давали тому или иному народу название, которое не имело ничего общего с тем, как именовал себя сам народ.

Практически нет сходства в произношении географических названий: Ханьхай — пустыня Гоби (у Бичурина Ханхай — Байкал), Кем — Енисей, Царын — Сырдарья, Вынанша, так же Лэйцжой — Аральское море, Циньхай — Каспийское море и т. д.

Что касается имен тюркских каганов и других представителей знати, то, к сожалению, необходимо констатировать, что большую их часть мы знаем только в китайском произношении. Если говорить точнее, то, согласно китайским летописям, тюркские правители, за исключением нескольких, носили китайские имена. Не существует источников, которые могли бы опровергнуть это.

Другим фактором, искажающим объективную информацию о древних тюрках, и их государстве в китайских источниках, является имперский подход к описываемым событиям, высокомерное отношение ко всем кочевым племенам и, в том числе, к тюркам.

Древние тюрки в китайских летописях — низкий и подлый народ, победы, одержанные ими над регулярными китайскими войсками, — почти всегда случайны, численность войск тюрок всегда преувеличивалась, а численность китайских войск — преуменьшалась и т. п.

Другой группой письменных источников являются сочинения византийских историков. Однако по объему содержащейся в них информации о древних тюрках они несопоставимы с китайскими летописями. Вместе с тем, византийские источники дают нам информацию о тюркском каганате совершенно иного плана и характеризуют его, как государство, игравшее в описываемый период важную роль, как в политике, так и в торговле. В частности, в использованном нами труде Менандра Византийца (Протектора) 10 , начинающего свое повествование с 558 г., описываются меры, предпринимавшиеся древнетюркским каганатом для развития торговли шелком, война, взбикшая на почве нежелания шаха Ирана разрешить согдийским купцам (подданным кагана) свободную торговлю шелком в Иране, а также транзит торговых караванов через его территорию, нападение тюркского каганата на Византию и т. д.

Сведения об отношениях Византийской империи с тюркским каганатом мы находим также у Феофана Византийца 11 и Прокопия Кесарийского 12 . Однако два последних автора по объему сведений о тюрках значительно уступают Менандру Протектору.

Наиболее важным источником по истории древних тюрок являются древнетюркские рунические надписи на могильных памятниках, авторами которых были сами древние тюрки. Руническими эти надписи уже давно называют условно, в качестве своеобразной дани их первооткрывателям — шведским офицерам, находившимся в Сибири в качестве пленных после Полтавской битвы, в частности, Ф.И. Сталленбергу (1676—1747). Сталленберг, живший в Сибири в 1713—1722 гг., усмотрел сходство в неизвестных доселе надписях со скандинавскими и германскими рунами. Количество найденных в Сибири, главным образом, в районе верхнего Енисея, памятников со временем все более увеличивалось. Русские и европейские ученые посвятили им несколько статей, но расшифровать надписи не удавалось.

Наконец, в 1889 г. русский археолог Н.М. Ядринцев обнаружил в Северной Монголии в районе реки Орхон в урочище Кошо-Цайдам остатки довольно хорошо сохранившихся мемориальных сооружений. На поверхностях обелисков (стел) были нанесены надписи, сделанные на том же языке, что и на открытых 200 лет назад енисейских памятниках. Объем текстов орхонских памятников существенно превышал все, что было найдено ранее. Кроме того, помимо рунических надписей, на обелисках имелись надписи, сделанные на китайском языке. Китайские тексты, в частности, сообщали, что мемориальные комплексы были сооружены в честь правителя древнетюркского государства Бильге-кагана и его брата Кюль-тегина. Кроме того, с помощью китайских текстов стало возможным определить время сооружения памятников — 730-е годы н. э. После этого открытия была выдвинута гипотеза, что рунические надписи были сделаны на одном из древнетюркских языков. Но дешифровать их по-прежнему не удавалось.

В 1890 г. в район Орхона была направлена экспедиция, организованная Финно-Угорским Обществом. Надписи были сфотографированы и в 1892 г. опубликованы в Гелсингфорсе. В 1891 г. Императорская Академия наук направила в Северную Монголию экспедицию во главе с В.В. Радловым. Экспедиция детально обследовала районы мемориальных комплексов. В ходе обследования были найдены новые памятники. Результаты деятельности экспедиции были опубликованы Раддовым в трех томах в 1829—1896 гг. В 1897 г. В.В. Радлов совместно с П.М. Мелиоранским издали обобщающий труд по орхонским памятникам 13 .

Наиболее интересные в архитектурном и ценные в научном отношении памятники были сооружены в честь Бильге-кагана и Кюль-тегина. Лучше сохранился мемориал и памятник Кюль-тегину. Они были расположены на площади около 2000 м2, обнесенной стеной, сделанной из сырцового кирпича. С внешней стороны площадки был вырыт ров глубиной до 2 м и шириной (в верхней части) около 6 м. На территории мемориала был сооружен храм (10,25 х 10,25). Стены были оштукатурены и покрыты снаружи узорами, сделанными красной краской, и украшены лепными масками драконов 14 . В центре храма находилось святилище. В святилище были обнаружены две сидящие фигуры — изваяния Кюль-тегина и его жены. Голова изваяния Кюль-тегина была отломана, но лежала рядом с основной частью фигуры и находилась в хорошем состоянии. Западнее храма, точнее, того, что от него осталось, стоит огромная каменная глыба кубической формы с круглым углублением в верхней части. Радлов высказал предположение, что это — жертвенник. На территории комплекса был найден обелиск (стела) и огромное мраморное изваяние черепахи. Черепаха служила постаментом для обелиска, который крепился с помощью шипа в спине черепахи. Высота обелиска в честь Кюль-тегина составляла 3 м 15 см, ширина — 1 м 74 см, толщина — 72 см. Колонна Бильге-кагана была несколько выше — 3 м 45 см 15 . Верхние части обеих колонн высечены в виде пятиугольных щитов, украшенных изображениями китайских драконов, знаками тамги (печати) кагана, а с другой стороны покрытых китайскими и орхонскими надписями. Три стороны поверхности каждой из колонн заняты орхонскими (руническими) письменами, четвертая — китайской надписью.

Автором тюркского текста на памятнике Кюль-тегину был сам Бильге-каган. Более того, по мнению В.В. Радлова Бильге-каган тушью нанес письмена на камень. Китайский мастер лишь вырезал их, подражая почерку кагана 18 .

Заслуга в расшифровке енисейско-орхонского письма принадлежит выдающемуся датскому ученому В. Томсену 21 . В ноябре 1893 г. ему удалось установить фонетическое значение почти всех письмен. 15 декабря Томсен доложил о своем открытии датской Академии Наук В том же месяце Томсен изложил полученные им результаты прочтения письмен академику В.В. Радлову. В январе 1894 г. В.В. Радлов представил в Российскую Академию наук, со ссылкой на открытие Томсена, свой опыт перевода древнетюркских надписей 22 . (Радлову принадлежит первый перевод текста памятника в честь Кюль-тегина, завершенный им 19 января 1894 г.)

В 1897 г. Е.Н. Клеменц нашла на берегу реки Толы (правый приток р. Орхон) памятник Тоньюкуку, советнику трех каганов. Памятник Тоньюкуку, также как и памятник Кюль-тегину и Бильге-кагану, представляет собой мемориальный комплекс, хотя и более скромный. Площадка выложена сырцовым кирпичем. На ней расположены храм, квадратный саркофаг, восемь высеченных из камня человеческих фигур и две каменных стелы высотой 1м 70см и 1м б0 см, расположенные в нескольких метрах от храма. На стелах высечены надписи, автором которых был сам Тоньюкук. Первый перевод этих надписей был сделан B. В. Радловым.

Перечисленные выше памятники (памятники Северной Монголии) содержат крупнейшие и наиболее информативные из всех известных к настоящему времени древнетюркских рунических текстов. Главным образом эти тексты были использованы нами (в сочетании с другими источниками) при написании материала о древних тюрках. Мы пользовались переводом текстов на русский язык В.В. Радлова, П.М. Мелиоранского, C.Е. Малова, а также на турецкий язык Х.Н. Оркуна 23 .

Значение древнетюркских памя тников для нашего исследования трудно переоценить. Это был след, который после себя на своем языке оставили сами древние тюрки. Только после обнаружения и дешифровки этих памятников стало возможным считать достоверным и доказанным факт существования древних тюрок и их государства. Если гунны не оставили своих письменных памятников, то все, что пишут о них китайские летописи и, в частности, что гунны были предками тюрок, может быть вполне вероятным, но не более того. Ряд ученых, например, французский профессор Пеллио, склонны считать гуннов монголами. Но и монголы средних веков, также как абсолютное большинство других кочевых народов, не оставили после себя письменных памятников. Что касается монгольских памятников, то самые древние из них относятся к XIII в.

Письменные памятники древних тюрок являются не только доказательством их (тюрок) существования. В них, точнее, в текстах на памятниках Кюль-тегину, Бильге-кагану и Тоньюкуку, говорится об образовании каганата, о его первом правителе Бумыне (в китайской летописи его имя передается как Тумынь), о пятидесятилетием китайском иге. В надписях подробно рассказывается об истории т. н. второго Восточнотюркского каганата, о том, как было восстановлено господство тюркских каганов в Монголии в 680 г., о борьбе, которую вел каганат с внешними врагами, а также о той практически непрерывной борьбе, которая происходила внутри древнетюркского государства.

Причем, о внутренней борьбе в надписях говорится значительно больше, чем о внешней.
Надписи дают нам реальные имена древнетюркских правителей, их титулы, а также названия входивших в состав каганата тюркских племен (и ряда не входивших в него тюркских и иных племен и народов). Но самым главным для нас является то обстоятельство, что в надписях впервые говорится о существовании народа, который называется огузами. Более того, содержание надписей позволяет предположить (но не доказывает), что огузы и тюрки были одним народом.

В нашем исследовании были также использованы опубликованные результаты археологических изысканий, проведенных советскими учеными на Алтае. Они свидетельствуют о том, что в V—VI вв. здесь было развито кузнечное дело и, в частности, производство оружия и защитных доспехов. Только обладая хорошо вооруженной армией, тупо китайских летописей могли в исторически чрезвычайно короткие сроки стать грозной военной силой и сделать столь обширные территориальные приобретения. Мы допускаем, что именно на Алтае было произведено оружие для армии Бумына. Причем, производить оружие могли, предположительно, сами тупо. Из китайских летописей известно, что в течение длительного времени тупо добывали железо для жуань-жуаней 24 , подданными которых они являлись до середины VI в.

Труд Наршахи в 1228 г. был переведен на персидский язык Абу Насром Ахмедом б. Мухаммедом ал-Кубави. Кубави, сократив текст Наршахи, продолжил историю династии Саманидов до ее исчезновения и завоевания Бухары Караханидами. В 1892 г. этот вариант труда Наршахи был издан в Париже Шефером. В 1797 г. Н. Лыкошин сделал перевод парижского издания на русский язык. Мы пользовались трудом Наршахи в переводе Лыкошина 33 .

Кроме источников, при написании материала об огузах и других тюркских племенах в VI—X вв. нами были использованы результаты опубликованных исследований. Их полный перечень приводится в библиографии.

Одним из главных иностранных источников, дающих нам наибольшие сведения о государственном строе, правовых институтах и политической мысли древних тюрков являются китайские исторические произведения.

Еще в древние времена государственные деятели Китая начали письменно фиксировать важные исторические события.

В рукописях фиксировались как события, происходящие внутри страны, так и отношения с другими народами, важные события из жизни соседних стран, происходящие войны и заключения договоров.

Рукописи, содержащие в себе эти исторические факты, спустя некоторое время, передавались Обществу истории (443), которое собирало их и систематизировало.

Ведение летописи исторических событий продолжалось и после Конфуция.

Симациен (444), живший в I веке до н.э. распределил исторические сведения по темам.

Помимо этих летописей почти каждая правящая в Китае династия вела хронику своей истории. К имени династии прибавлялось название летописи. Например: Хан-Шу, Тханг-Шу и др. Всего таких летописей насчитывается 23 (445).

В летописях всех династий события располагались в одинаковом порядке. Ниже приводятся имена династий, имеющих политические отношения с тюрками: I.

Династия Цин. С 221 г. до н.э. до 206 г. до н.э. Основатель династии Ши-Хуанти. Истории династии нет. II.

Династия Муаххар Хана. С 25 г. н.э. до 220 г. н.э. IV.

Династия Вей. С 220 г. н.э. до 265 г. н.э. V.

Династия Тхсина. С 265 г. н.э. до 420 г. н.э. VI.

Династия Вей-Тоба. С 386 г. н.э. до 581 г. н.э. VII.

Династия Суи. С 581 г. н.э. до 618 г. н.э. VIII.

Династия Тханг. С 618 г. н.э. до 907 г. н.э. IX.

Династия Северного Сунг. С 960 г. н.э. до 1127 г. н.э.

Наибольшее количество сведений о тюрках содержат летописи династий Хана I, Вей, Суи и Тханг.

Заметки о тюрках из этих китайских источников были собраны европейскими учеными и переведены на западные языки.

Особую важность представляют нижеследующие заметки о тюрках, собранные из китайских источников и переведенные на западные языки.

В книге Бичурина упоминаются имена тюркских правителей, годы их вступления на престол, войны и мирные отношения с Китаем в годы их правления, а также деловые письма (послания), написанные тюркскими правителями китайским правителям. В произведении особое внимание уделяется обычаям и традициям каждого тюркского народа. Книга имеет большое значение для изучения истории права древних тюркских народов.

По мнению всех востоковедов автор книги основывается на достоверных исследованиях.

Исходя из китайских источников, Бичурин обоснованно излагает исторические факты из жизни азиатских тюрков. Однако важным в произведении является то, что автор ошибочно называет народы, такие, как хиунг-ну (гунны), тукью (тюрки) - монголами, а не тюркскими народами.

Однако, учитывая, что тюркское происхождение гуннов и тукью (тюрк) уже доказано, это неправильное утверждение автора не является основанием к игнорированию его произведения.

В основном Бичурин опирался на летописи Хан-Шу и Тханг-Шу.

Многие его сведения находят подтверждение и в летописи Хангму.

Несмотря на неточность и неопределенность данных по истории Китая, благодаря своему живому уму, Де Гиньи сделал много открытий в истории тюркских народов. Так, например, он первым пришел к выводу о том, что азиатские гунны и гунны, обитавшие в Европе, имеют общие корни. Также он впервые определил, что народ, именовавшийся китайцами, как Тукью, является тюркским народом.

Есть в работе Де Гиньи и некоторые небрежности: сведения автора не соответствуют в точности с данными указанных источников. Иначе говоря, Де Гиньи дает свое толкование исторических фактов. Это затрудняет понимание истинного положения вещей.

Ведь только в случае полного совпадения перевода с оригинальным текстом источника можно изучить его с разных точек зрения и сделать какие-либо новые открытия. В этом отношении труд Бичурина имеет преимущество перед трудом Де Гиньи.

Это самое безупречное произведение о древних гуннах, являющееся важным источником.

В работе собраны сведения об азиатских гуннах по китайским источникам, а также проведены исследования, опирающиеся на тексты источников. Основными источниками, которыми пользовался Де

Примечательно то, что Де Грут признает азиатских гуннов тюркским народом.

Разумеется, что перевод материала о традициях и обычаях гуннов является более достоверным.

Книга издана на английском языке.

Представления Паркера вполне обоснованы. Он также осознал, что гунны, тукью и уйгуры, известные у китайцев под разными этнонимами, являются тюрками.

Он сделал попытку установить подлинные тюркские имена, искаженные в китайских источниках, но не достиг успеха.

Клапрот также признает азиатских гуннов тюркским народом.

В книге на основе китайских источников, а также с использованием материалов новейших открытий и очень глубоких и серьезных исследований в области истории характеризуются древние тюркские народы.

Книга представляет большую ценность для научных работников, изучающих историю всех тюркских народов. Произведение вошло в VI том

На встрече общественного объединения “Ұлы Дала Әлемі – Мир Великой степи” (Даларух) в Алматы историк Жумажан БАЙЖУМИН выдвинул предположение, что скотоводы-прототюрки стояли в основе народности, развитие которой впоследствии привело к появлению современного Китая.

– Самое любопытное заключается в том, что ключевая роль в создании этой цивилизации принадлежит нашим дальним предкам, – говорит Жумажан Байжумин. – Достаточно сгруппировать существующие археологические материалы, результаты имеющихся исследований и осуществить простой анализ, чтобы к этому прийти. Раньше этот вопрос таким образом не стоял и никем не ставился, но в начале XX века шведский ученый, геолог и археолог Юхан Андерсон обнаружил в долине реки Хуанхэ существование древней неолитической культуры. Его заключение – ее создателями были не местные протокитайские племена, а пришельцы с северо-запада.

В дальнейшем изучение антропологического материала – в частности, достаточно большой серии черепов из могильника Сибейган Луншаньского энеолитического комплекса III тысячелетия до нашей эры – показало, что луншаньцы – это европеоиды с определенной примесью монголоидной расы.

В дометаллургическую эпоху племена, которые пришли в Китай с северо-запада, создали так называемую культуру яншаоского типа, названную так по первому неолитическому поселению, которое исследовал Андерсон. Яншаоских культур несколько, они различаются по возрасту, к ним относится и культура Баньпо, отличительной чертой которой была крашеная керамика. Это разноцветная керамика, в художественном отношении достаточно качественная, эстетичная, с элементами животного орнамента. Интересно, что эта керамика получила распространение в Европе, Азии, Северной Африке, Центральной Америке.

Андерсон, как археолог-палеолитчик, определил следующее: на территории самого Китая и всей Юго-Восточной Азии до неолита не существовало сменяющих друг друга верхнепалеолитических культур, которые затем смогли бы эволюционировать в мезолитические, а впоследствии в неолитические. Вплоть до Яншао облик каменной индустрии Китая был раннепалеолитическим, то есть использовались самые примитивные галечные орудия, в основном чопперы. В самой китайской историографии к такому подходу очень негативное и крайне болезненное отношение.

Получается, что китайцы оказались не в состоянии сформировать свое государство, для этого понадобился некий внешний импульс. Все это отягощается еще тем, что создателями Китая были представители совершенно другой расы.

Но уже и среди крупных китайских ученых появилось немало тех, кто поддержал такой подход. Китайский ученый Вэй Цзюйсянь говорит, что в создании китайской нации участвовало два потока – южный, протокитайский, монголоидный, который сформировался на юге Китая, условно в Сычуане, и северо-западный, европеоидный. Они двигались друг другу навстречу и в долине Хуанхэ, в современной провинции Хайнань образовали ядро современных китайцев в результате смешения европеоидов и монголоидов протокитайского происхождения. Что представляли собою протокитайские племена, которые пришли с северо-запада, и на каком уровне развития они находились? Во-первых, эти пришельцы были скотоводами, поэтому во всех китайских легендах явно читается их северное скотоводческое происхождение. Мать легендарного императора Хуан-ди якобы была птица-феникс с западных гор. Автор Цзян Жун пишет, что Хуан-ди благодаря своему происхождению от кочевых народов имел характер дикого зверя, похожий на волчий. В целом в соответствии со взглядами китайских историков, которые опираются на свою непрерывную тысячелетнюю письменную традицию, Хуан-ди не этнический китаец, а вождь одного из скотоводческих племен с северо-запада. Эти северо-западные племена именуются ся. Ся напоминает китайское наименование саков, они называли их сэ, думаю, это одно и то же. Хуан-ди пришел, принес законы, научил ремеслам.

Легендарная династия Ся

– У Хуан-ди был брат Ян-ди – основатель рода цзян. А кто такие цзян? Это племя в составе жунов – кочевников, предки которых были цяны, еще более древние скотоводы, их называли бэй-цяны (северные цяны) или же ма-цяны (лошадиные цяны). От ма-цянов произошли и Ян-ди, и Хуан-ди.

Говорят, что гунны – потомки жунов. В то же время предками гуннов являются основатели династии Ся. Она для европейцев является легендарной, но для китайцев это реальная династия.

И в 90-е годы прошлого века нашли материальные подтверждения этому, китайские археологи обнаружили древнее поселение между культурным слоем Луншаньского неолитического комплекса и Шанским. Между ними был найден еще один культурный слой, который принадлежал Ся. После династии Шан возникает Чжоу – это первое образование имперского типа на территории Китая. Российский ученый Грумм-Гржимайло говорил, что создателями Чжоу были кочевники ди, другие ученые говорят, что ди – скорее всего, часть жунов. Они утверждают, что ди появились на исторической арене в VIII веке до нашей эры, другие считают, что они были раньше. По всем китайским генеалогиям получается… что они скотоводы. В данном случае этот вопрос исторически не принципиален.

Археолог Александр Бернштам, большая величина в мировой науке, прямо заявил, что “…жуны и ди были, несомненно, тюркоязычными.” Поэтому мы их относим к древнейшим скотоводам.

Создатели империи Чжоу в плане материальной культуры сильно связаны с ди через карасукскую позднебронзовую культуру Южной Сибири. Но вместе с тем многие ученые говорят, что карасукская культура – основа всей классической скифской культуры, известной нам по древней истории степей Северного Причерноморья.

Что касается письменности, тоже интересный вопрос: чжоусцы, по сведениям многих ученых, имели свою письменность. Но когда они пришли в Китай и свергли предыдущую династию Шан, то не стали ее навязывать, а переняли уже существующее китайское иероглифическое шанское письмо.

Что за письмо было у шанцев, уж не орхонские ли руны – задаются вопросом отдельные российские ученые. И у них есть основания для таких предположений. Еще известный рунолог Алтай Аманжолов отмечал, что древнетюркская руника похожа на протоханаанскую письменность ближневосточных народов. Наш ученый Каржаубай Сарткожаулы имел возможность, проживая в Монголии, работать с китайскими материалами. По его данным, на территории Северного Китая была обнаружена медная дощечка эпохи Шан (XVIII – конец XII столетия до нашей эры). Это тюркские руны. Из 35 порядка 29 полностью соответствовали орхоно-енисейским рунам.

Юрты в эпоху Тан

– Теперь о крупнейших империях Цин, Хань и Тан, – продолжает историк. – От империи Цин идет Сина, Чайна – современное название Китая. Ее называют "варварской". Почему? Потому что она была тюркской. Империя Хань тоже значилась "варварской". Написано, что ханьцы в казанах варят баранью похлебку и едят ее. Но самая любопытная – это империя Тан. Отношение к ней в Китае двойственное. С одной стороны, утверждают, что это вершина всей древнекитайской истории. Таким мощным в военном и культурном плане, как при империи Тан, Китай никогда не был.

В эпоху Тан было завоевано 70 городов на западе – от Кашгара до Бухары. Но что это были за войска? Там не было ни одного этнического китайца, это была конная тюркская армия.

Даже известны каганы, которые принимали участие в этих походах, сами себя они считали тюрками, и об этом писал еще Лев Гумилев. При встрече с енисейскими кыргызами, которые приехали к нему за помощью, он говорит о том, что они одного рода. Видимо, они по-тюркски и общались. В эпоху Тан во дворах ставились юрты, которые стояли рядом с домами.

Откуда вообще появились эти китайские политические рассуждения на тему того, что часть Казахстана до Балхаша – это китайская территория?

Это как раз связано с эпохой Тан, которые были этническими тюрками. Они помогли разгромить и Западный, и Восточный тюркский каганаты. Большинство подданных этой империи, этнических китайцев, ненавидели Тан. Ненавидели Тан до последнего времени и китайские националисты – они всегда утверждали, что она не китайская. Известный факт, что все кочевые соседи рассматривали верхушку Тан не как китайских императоров, а как тюркских каганов.

Откуда прилетели драконы?

По мнению историка Байжумина, образ дракона в китайской культуре также возник не на пустом месте, а связан с ранней историей взаимоотношений с тюрками.

– Дракон – некий универсальный символ могущества. Задобрить дракона – китайский обычай, представьте простых земледельцев с их очень трудной жизнью, вдобавок страдавших от постоянных набегов кочевников. В Авесте тюркских кочевников называют аждаха (это змей или дракон в мифологии иранских, тюркоязычных и других народов. – Прим. авт.). Почему – сейчас становится понятно, поскольку на знаменах кочевников были изображены драконы. Есть китайские источники, где говорится о том, что город заняли гунны и всюду развивались их знамена с изображением драконов. Известно, что скифы сшивали из кожи и раскрашивали драконов. Когда они мчались в атаку, драконы наполнялись воздухом и издавали неприятный свист.

Этот развевающийся дракон наводил на врага дополнительный ужас. Отсюда же пошла традиция запуска воздушных змеев. К слову, изображение трезуба символизирует дракона, у целого ряда казахских родов есть тамга трезуб. Трезуб и у рода Чингисхана.

– Сейчас уже понятно, что культ нефрита, считающийся одним из главных символов китайской цивилизации, изначально тоже не был китайским. Культ нефрита был отмечен еще у курганных племен, которые кочевали в Приуралье в IV тысячелетии до нашей эры. Они его добывали на уральских месторождениях, нефрит у них считался священным камнем. Афанасьевская культура, карасукская культура – это все потомки курганных племен. Обычаи жунов и ди – это тоже обычаи курганных племен.

Читайте также: