Предмет философии биологии и его эволюция реферат

Обновлено: 05.07.2024

Тема 1. философия и биология.
Лекция 1. Роль биологии в формировании философского и научного мировоззрения.
Вопросы:
1. Сущность и специфика философско-методологических проблем биологии.
2. Место биологии в системе естественнонаучных и гуманитарных дисциплин. Проблема предмета биологической науки.
3. Концепция биологической реальности как соединение онтологического, логико-методологического и аксиологического аспектов.
4. Множественность образов биологии как науки.
Человек всегда чего-то боялся. Ныне неосознанно боится науки (через феномен Сахарова).
Ныне наукой заниматься трудно. Кто, хотя бы 20 лет назад, мог подумать, что в “век науки”, в условиях ее полного господства, над нами будут прокатываться волны мифов и суеверий, что толпы людей начнут осаждать колдунов, ясновидцев, гадалок, “взвешивать души”, изгонять дьявола. Правда, истины ради надо сказать, что уже в прошлом веке кое-кто об этом думал: “Наука дает тому, кто трудится и ищет в ней много удовольствия, тому же, кто узнает ее выводы, – очень мало. Но так как постепенно все важнейшие истины должны стать обыденными и общеупотребительными, то прекращается и это малое удовольствие; так при изучении столь изумительной таблицы умножения, мы уже давно перестали радоваться.
Можно почти с уверенностью предсказать дальнейший ход человеческого развития. Чем меньше удовольствия будет доставлять интерес к истине, тем более он будет падать; иллюзия, заблуждение, фантастика шаг за шагом завоюют свою прежнюю почву, ибо они связаны с удовольствием; ближайшим последствием этого явится крушение наук, обратное погружение в варварство. Опять человечество должно будет сызнова начать ткать свою ткань, после того, как оно, подобно Пенелопе, ночью распустило ее” . (Ницше Ф. Соч. в 2 тт. М.1990 т. 1 с. 373 – 374)
Об МГУ – те, кому занятие наукой доставляет радость. Особенность университетского образования составляет его фундаментальность (+ о специализации).
Чем мы будем заниматься?
Если Ньютон считал себя мальчиком, играющим на берегу океан непознанного, то мы можем чувствовать себя мальчиками на берегу океана познанного. Положение, в сущности, абсурдное, все усилия по увеличению знаний, увеличивают противостоящий нам океан.
В таких обстоятельствах я была бы наивной, ставив перед вами задачу приобретения знания в качестве преодоления абсурда. Очередное изложение информации хотя и благими намерениями “сжать для вас” опыт предыдущих поколений – не даст вам многого. Я бы хотела от вас ПОНИМАНИЯ. Этимологический анализ показывает, что за словом “понимаю” стояло “иметь”, т.е. чтобы нечто понять надо сделать его своим, иметь. “Имение” было связано с “умением”, практическим знанием, действием. Умные отделялись от умелых постепенно с течением веков, по мере разделения труда, отделения знания от практики. В процессе дальнейшего исторического развития познание становится самостоятельной сферой человеческой деятельности, отделяясь не только от умения, но и от мудрости и от здравого смысла. Оно превращается в сугубо специальное знание, в науку как социальный институт.
“Я если захочу понять, то все вмещу. У меня не голова, а дом терпимости” – отношение к миру героя повести Ерофеева “Москва – Петушки”.
К науке мы обратимся в курсе, и для вас “понимание” вернется к своему первому этимологического смыслу – иметь. Иметь лекции, иметь конспекты литературы и т.д.
Мы будем говорить о науке, и, по-видимому, разговор этот будет труден. Язык науки – особый язык. И многим он представляется как бездушный язык числа и формулы. Мне бы хотелось поколебать вашу уверенность в том, наука именно такова. Я прошу вас не бояться других форм освоения науки – метафор, аналогий, сравнения. Кто признаком науки считает голый интеллектуализм и сухой теоретизм, того можно признать жертвой мира рациональности. Такой человек утрачивает способность к переживанию (живое) бытия и лишь осознает его. Это значит, что он утратил радость жизни, вспыхивающую прежде всего от встречи с явлением. Постижение образной сути мира, без этого в том, о чем мы будем говорить не будет смысла, а будет информация.
Чтобы мы общались успешно, ч думаю, надо помнить, что слов существует больше, чем терминов и категорий, а терминов меньше, чем предметов. Следуя за нитью рассуждений, не соблазняйтесь устаревшим или кажущимся для вас истинным содержанием понятий. Сегодня мы находимся в состоянии постоянного информационного шума, все более плотного экрана между нами и первичной реальностью, в потоке лжи. Все это требует дополнительных усилий в усмотрении существенного, значимого в проблеме. Важно не столько знать, сколько понять, а это не определяется одним теоретическим усердием – чтением книг или записью конспектов, а только всесторонним присутствием в культуре. Способность к пониманию, к диалогу друг с другом и миром – результат напряженного взаимодействия сердца с умом.
Мы будем говорить о философских проблемах биологии.
Напоминаю, что философские проблемы конкретно-научных дисциплин включают два аспекта:
1. философия науки:
• философские осмысление объективного содержания собственных теорий науки, степени их универсальности;
• анализ процедур проверки, подтверждения и опровержения научных законов и гипотез;
• выявление закономерностей познания, процессы дифференциации и интеграции знаний в данной предметной области;
• анализ движущих сил развития науки;
• перспективы развития данной науки;
• взаимодействие науки и производства, науки и государства;
• влияние данной науки на изменение общественного сознания.
2. методология науки:
• структура знания;
• законы происхождения , функционирования и изменения теорий;
• понятийный аппарат;
• структура и состав методов, форм и приемов научного познания.
Этот спектр проблем нам предстоит рассмотреть обращаясь к конкретной дисциплине – биологии.
Вопрос о соотношении философии и науки был предметом острых и содержательных дискуссий на протяжении практически всего ХХ века. Главный итог их может быть зафиксирован в категорическом утверждении: “не существует никаких запретов (априори заданных границ) на построение как философских, так и специально-научных теоретических построений любой степени общности в любой области познавательных интересов человека.
Все, что в принципе может быть объектом, предметом познания, все с интересом (но без гарантий на успех) может быть осмыслено в любой рациональной традиции как философской, так и научной.
Но что касается философии, необходимо четко различать возможность построения философской концепции того или иного объекта в ситуации отсутствия научной теории этого объекта или при наличии общей теории этого объекта в самой науке.
Философские размышления и обобщающие построения в областях, где отсутствует соответствующая теория, возможны и даже желательны. Наряду со всеми прочими функциями философия здесь выполняет роль предтеории, она как бы прощупывает все поле логических возможностей теоретического объяснения эмпирического материала или проблемной ситуации, зачастую создавая при этом черновые заготовки для последующих научных теорий, а иногда и предвосхищая принципиальные теоретические идеи специальных наук. Истории известны примеры поразительных эвристических прозрений, когда не только на дотеоретической , но и на доэмпирческой стадии развития науки философия выдвигает идеи, ставшие впоследствии основой великих теорий (например, атомизм и идея естественного отбора).
В ситуации, когда уже существует разработанная и эффективно работающая научная теория (концепция эволюционизма), философия способна и даже обязана не только создавать специфические, содержательные модели реальности, но и раздвигать границы представлений о самой научной рациональности.
Но всякий философ, отваживающийся на это должен помнить, что строя свою философскую концепцию с ориентацией на критерии научной рациональности, он вступает в конкуренцию с уже существующими научными теориями и должен быть готов выдержать ее. Более того, такая позиция может отказаться весьма интересной и полезной в каких-то культурных отношениях, но для науки представлять интереса не будет.
Вместе с тем, вряд ли возможна ситуация, когда научная мысль доходила бы в своих обобщающих построениях до какого-то предела, границы, за которой наступал бы этап построения сугубо философской концепции, служащей теоретической основой специальных исследований соответствующего объекта.
Ныне философия взаимодействует с наукой как в плане критической функции, так и в плане конструктивной функции, помогая в изменении старой картины мира и выработке новых оснований исследования. Перестройка картины мира и идеалов познания связана с философскими идеями, позволяющими перегруппировать элементы прежних представлений о реальности и методах познания. В этом смысле философия играет роль общей эвристики, дающей возможность интенсифицировать исследование.
Исходя из этих соображений мы выделим круг проблем философии науки применительно к биологии. Классическое определение данной науки определяет ее предмет как многообразие строения и функционирования живых организмов, их развития и взаимоотношения со средой. Напрямую опустить все эти проблемы на почву биологии без учета ее специфики затруднительно. Основная специфика биологии по сравнению с другими естественнонаучными дисциплинами – огромная сложность объекта этой науки. Поэтому для определения предмета курса ФПБ необходимо выйти на специфику органического мира. Определить ее можно только на пути сравнения органического мира с неорганическим и социальным. Онтологическая основа философских проблем биологии лежит в предметной области этой науки.
Онтологические основания – место органического мира при соотнесении его с социальным и неорганическим. Одна из попыток решения вопроса – разделение мира по формам движения материи. Формы движения выделяют в три блока в соответствии с 3 этапами развития материи и 3 возникшими в этом развитии системами материального мира: неживая природа (механическая, физическая, химическая формы), живая природа (биологическая) и общество (социальная форма). В основе этой классификации лежит несколько принципов:
• генетическая связь между формами движения;
• соотносимость с определенным уровнем организации материи, т.е. каждому уровню организации соответствует форма движения;
• между формами качественная специфика и несводимость.
Основные генетические связи между блоками выделены Энгельсом (”Диалектика природы”, “Анти-Дюринг”), современная наука внесла изменения в их внутреннюю расчлененность, в представления о материальных носителях.
В понимании философских проблем биологии возможно два подхода : внешний (влияние биологии на структуру знания) и внутренний (методология, структура биологического знания, его эволюция). Целостность этим вариантам задает место, которое занимает биологическая форма движения материи среди других форм.
Специфика проблем биологии понимание сущности и особенностей органического мира по сравнению с неорганическими и социальной формой движения.
Сущность определяется границей снизу и сверху. Фокус всех философских проблем биологии является вопрос о том, в чем сущность живого, наличие каких свойств делает живое живым? Этот вопрос невозможно решить без ответа на вопрос о происхождении .
Нижняя граница – возможен спектр подходов: 4 принципиальных точки зрения:
1. Религиозно – мифологическая;
2. Идея самопроизвольного зарождения жизни;
3. Панспермия;
4. Зарождение живого из неживого.
В современной биологии такая исследовательская ситуация, когда методы физики, химии, математики, кибернетики все больше используются в познании структуры и свойств живого и как следствие признание качественно новых способов исследования; изменяется биологическая картина мира, встает проблема формирования теоретической биологии, проблема ее специфики по сравнению с науками о неорганической форме движения материи. Онтологическая редукция (возможна уже в силу принципа единства мира) вносит определенный вклад (отсекая витализм и идеализм) в решение проблемы происхождения, то обращаем внимание на момент преемственности и выводимости (выводимо и сводимо до определенного предела). Науки о неорганическом мире дают понимание жизни в генетическом плане.
Теоретические принципы, лежащие в основе биологического познания (возможно ли в биологии использование гипотетико-дедуктивного метода, статус идиографического и номотетического методов).
Итак, специфика биологии как науки определяется объектом – органический мир, фиксируемый в основном через две проблемы – организация и эволюция. Современное научное понимание жизни может быть адекватно описано определением Волькенштейна “Живые тела, существующие на Земле, представляют собой открытые, саморегулирующиеся самовоспроизводящиеся системы, построенные из биополимеров – белков и нуклеиновых кислот”. Это определение начальное, в ходе рассмотрения проблем будем его уточнять.
Вопрос 2. Место биологии в системе естественнонаучных и гуманитарных дисциплин. Проблема предмета биологической науки.
С точки зрения методологии проблема конструирования биологии как самостоятельной науки очень сложна. Однако, в предметном отношении сомневаться в естественнонаучности биологии не приходится.
Неокантианство баденской школы (Виндельбанд, Риккерт) ввело разделение на науки о культуре и науки о природе.
В повседневной жизни не сомневались в существовании объективных вещей. Но в научной теории, в этом специфическом отношении к внешнему миру, следует обходится без произвола и небрежности.
Теория имеет дело с объектом, но какой это объект? Представим себе
1. а) в комнате 3 стены, а 4-ой нет, за пределами комнаты пейзаж;
б) на месте стены – нарисован пейзаж;
в) 4-ая стена белая с проекцией слайда “Пейзаж”.
Во всех 3-х случаях мы не определили, что видим, так как видим одно и то же. Субстанция разная, но мы этого не заметили.
2. а) мы сидим в обсерватории и смотрим на небо;
б) – - в планетарии и видим такое же небо.
Мы не знаем какой объект перед нами, что мы видим. Но мы всегда имели одно впечатление. Значит, делают вывод баденцы – предмет науки – “представление”.
В некоторых случаях можно не идти далее представления; художники, поэты могут видеть и должны видеть объект по-разному. На французском впечатлении “вырос” весь “импрессионизм” – художник останавливается на своем впечатлении. Наука о представлении только начинает. Наука пользуется предметами, но имеет дело с понятиями. Ее результат – система понятий, ее отношение к объекту: теоретическое, созерцательное.
Баденцы выделяют 2 принципиально различных способа обращения с действительностью, то есть 2 способа образования понятий и подведение под понятия предметов действительности.
1 способ реализуется в науках о природе (естествознание).
2 способ реализуется в науках о культуре (гуманитарные науки).
1. Интерес естествоиспытателя сосредоточен на познании общего, закона. Он стремится к обобщениям. Его не интересуют отдельные вещи. Использует генерализирующий метод. Естествознание отвлекается от частного, создает свой особый теоретический мир общих понятий, подчиняющийся логическим законам. Здесь неокантианцы обратили внимание на действительную черту познания, которой до них не придавалось большого значения. Наука не может познать абсолютно все. Каждая наука вынуждена выбирать типические явления (математика – наиболее общеобязательная, так как имеет дело с абстрактными величинами). Наука точна только тогда, когда она имеет дело с массовыми явлениями, поддающимися статистической обработке. Этот идеал был развит в постпозитивизме 2 половины ХХ века.
2. Интерес историка, филолога, гуманитария прямо противоположен. Он направлен на индивидуальное отдельное событие в его своеобразии. Пользуется индивидуализирующим методом. То есть гуманитарий ищет особенное, специфическое, присущее только данному событию. Но ведь вся действительность индивидуальна; одновременно вся действительность и экстенсивно и интенсивно бесконечно разнообразна. Что может выделить в этом бесконечном разнообразии историк со своим индивидуализирующим методом? Нельзя же описать все явления в бесконечном многообразии. Риккерт указывает, что в гуманитарных науках одного признака (выделение индивидуального) недостаточно. К нему надо добавить такой принцип – как отнесение к ценностям. Вообще, понятие “ценность” вошло в философию и науку недавно. Идея о духовных “ценностях” существовала давно, но не была понятна. Ценности – это то, что не существует, а значит имеет значение для людей. Они ставят мир в отношение к человеку, выделяют то, что важно для него, как мыслящего, чувствующего, нравственного существа. Т.е. ценность – норма для мысли, чувства, воли. Если человек стремится к истине – он должен следовать нормам логики; к нравственности – нормам справедливости. Представитель гуманитарной науки выбирает события, обладающие ценностью. Он описывает такое событие без попыток выявить общеисторические закономерности, но это законы социологии (статистики), а не законы истории.
В биологии роль методологии фактически играет теория эволюции. Ее основой является исторический подход, и главная проблема – установление особенностей развития жизни на земле. Такая задача нацеливает исследователя на выявление специфичности, уникальности биологических объектов, что выражается, например, в поиске генотипических и фенотипических дистанций между объектами, выяснение специфики адаптации организма к конкретным условиям среды.
Однако такая целевая установка не является естественнонаучной, если исходить из классического разделения наук о природе и наук о культуре (Баденская школа неокантианства). Эволюционная парадигма заставляет биологию тяготеть к идиографическому характеру знаний. Поиск различий, выявление уникальности исследуемых объектов позволяет методологически охарактеризовать биологию не как естественную, а как гуманитарную науку.
Т.е. биологию необходимо демаркировать от физики, химии, с одной стороны, и от гуманитарных наук – с другой. С методологических позиций реальность в этих 3 типах наук наделяется различными характеристиками:
Гуманитарные науки – реальность выступает фактически как континуум событий (предметом анализа истории являются не вещи, а события)
Естественные науки – предметом исследования являются вещи, среди последних можно выделить организмы и механизмы.
В биологии термин “организм” употребляется в 2 аспектах: в узком – синоним “особи”, в широком – как любая живая целостная система, элементы которой детерминированы целым (особи, виды, биогеоценозы и т.д.).
Однако особь можно рассматривать и как механизм – с генетических позиций свойства особи определяются информацией, содержащейся в генах, то есть с этой точки зрения элементы детерминируют целое. Тоже самое возможно и с философских позиций – трактат Ламетри “Человек-машина”.
Хотя различия между организмами и механизмами в большей степени является методологическим нежели онтологическим, можно предложить отличительный критерий. – Организмы – такие объекты, которые возникают, претерпевают становление (генезис) и погибают. В отличие от этого механизмы неразвивающиеся объекты. Движение такого механизма либо перемещение в пространстве, либо перемещение одних частей относительно других (кинезис). Проблема возникновения механизма фактически не ставится, он рассматривается как нечто данное, в крайнем случае, его появление рассматривается как сборка или самосборка из составляющих элементов.

Новый, современный этап в развитии философии биологии ознаменовался синтезом логики и методологии науки с культурологическими подходами. Если в классической философии биологии основным предметом изучения были связи биологии с физикой, кибернетикой и другими точными науками, то в настоящее время внимание исследователей переключилось на связи биологии с социальными и гуманитарными науками.

Произошло "переключение парадигмы" - от односторонней аналитической ориентации к универсальному эволюционизму, создающему условия для грядущего, более широкого, чем сейчас, эволюционного синтеза - синтеза древа жизни, творений человеческого духа, эволюции науки и культуры; от статики к концептуальным изменениям и их социокультурному контексту, от логицизма к плюрализму концепций и альтернативности мышления. Наряду с проблемой истинности внимание специалистов стали привлекать проблемы значения и логического вывода. В этих условиях поиск однозначного истинного объяснения, противостоящего разного рода заблуждениям, уступил место ситуативному, диагностическому мышлению, умеющему понять смысл происходящих событий и прогнозировать неоднозначное развитие сложившейся на данный момент ситуации. Возросло значение мысленного эксперимента. Чисто историческое мышление, детерминирующее настоящее и будущее прошлым, уступило место поискам традиций.

Эти общие тенденции проявились в анализе конкретных логико-методологических проблем биологии, среди которых одной из центральной является проблема дисциплинарной интеграции в биологии. В философии биологии ХХ века можно выделить три основных этапа изучения интегративных процессов. Первый этап - это развиваемая на базе логического позитивизма концепция единства науки, основанная на принципах редукции и физикализма (30-60-е гг.). Второй этап - это фронтальное изучение интегративных процессов в биологии (60-70-е гг.). Специальному исследованию были подвергнуты интегративные функции теоретических, методологических и философских оснований биологии, принципы интегратизма в их соотношении с редукционизмом и композиционизмом, направления, формы и уровни интеграции. Основным итогом этих исследований стало выявление связей процессов интеграции с основными тенденциями развития биологии; установление многопланового характера интеграции биологических знаний, различных "плоскостей" и уровней интеграции; обнаружение множественности "центров" интеграции, взаимной дополнительности ее альтернативных форм, неразрывной связи интеграции и дифференциации. Эти исследования преодолели узость и ограниченность позитивистской концепции единства науки.

В отечественной науке исследования этого плана велись широко и интенсивно. В их золотой фонд вошли работы Р.С.Карпинской. Уже сами названия ее основных монографических исследований - "Философские проблемы молекулярной биологии" (1971), "Биология и мировоззрение" (1980), "Теория и эксперимент в биологии" (1984), "Социо-биология: критический анализ" (1988) свидетельствуют о том внимании, которое она уделяла проблемам интеграции. Р.С.Карпинская представляла себе биологию как своего рода теоретическое ядро, которое притягивает к себе и включает в более или менее целостную теоретическую систему самые разноплановые исследовательские программы, сложившиеся на базе совсем иных дисциплин. Каковы системные особенности теоретической биологии и в чем суть этих процессов "включения" - эти вопросы занимали ее на всем протяжении ее творческого пути.

Ван дер Стин оспаривает точку зрения, согласно которой междисциплинарная интеграция является идеалом развития науки. Он полагает, что междисциплинарная интеграция имеет фундаментальные ограничения. Более того, ее значение сильно переоценивают. В гораздо большей степени мы нуждаемся в дисциплинарной дезинтеграции.

В более подробном изложении позиция автора сводится к следующему: первая точка зрения возникла на базе ортодоксальной философии науки - логического позитивизма. Классический образ науки включает два основополагающих элемента - всеобщность и последовательность. Понятие всеобщности связано с законами природы, которые, как предполагается, исследует наука. Согласно ортодоксальной философии науки, законы природы являются всеобщими по своей форме, по степени обоснованности (валидности) и не предполагают упоминаний об отдельных индивидах или особых обстоятельствах места и времени. Кроме того, общий закон отличается от частного по сфере своего применения. Науку интересуют не отдельные законы, а их взаимосвязь, которая раскрывается научными теориями. Иными словами, помимо законов наука высоко ценит их когерентность. Наиболее строгой формой когерентности является дедукция. В идеале теория представляет собой дедуктивно организованную группу законов, а дедуктивная связь между теориями выражается в форме теоретической редукции. Отсюда следует конечный идеал единой унифицированной науки, состоящей из дедуктивно связанных между собой дисциплин. Таковы основные положения нормативной философии науки.

Этого ортодоксального представления о науке больше не существует. Сложные явления, изучаемые такими науками, как биология, могут быть охвачены только "локальными", а не общими теориями. Многие философы утверждают, соответственно, что старые философские нормы неадекватны ввиду налагаемых наукой ограничений (У.Бехтель, Р.Бьюриен, К.Шаффнер, У.ван дер Стин и др.). "Это равносильно повороту от нормативной к более описательной философии науки".

То же самое можно сказать и о когерентности. Идеал чисто дедуктивных связей между законами, теориями и научными дисциплинами был отвергнут наукой, и философы согласились с этим.

Несмотря на то, что логически нестрогие формы когерентности все еще сохраняют свою привлекательность для естествоиспытателей и философов, в большинстве случаев они уже не принимают сложившуюся в логическом позитивизме парадигму когерентности - теоретическую редукцию (тому хороший пример - Д.Халл), хотя некоторые из них создают модифицированные парадигмы редукции (например, К.Шаффнер).

У.ван дер Стин2 различает две формы интеграции - периферийную и сущностную (substantive). Первая из них подразумевает использование различных научных дисциплин для решения одной и той же проблемы, которая затрагивает периферию, а не центры научных теорий. Вторая "включает в той или иной форме объединение теорий"3. Различиz между этими двумя формами интеграции автор не считает очень резкими. Напротив, он уподобляет их двум экстремумам некоего континуума.

Периферийная интеграция широко распространена в науке. В частности ею пользовался Ч.Дарвин: когда он доказывал сам факт эволюции и реконструировал ее пути, то пользовался данными таких различных наук, как биология развития и биогеография, не создавая при этом теории, объединяющей все упоминаемые им области.

Теории из разных научных дисциплин интегрировались в контексте эволюционной биологии. Именно поэтому мы говорим о 'синтетической' теории эволюции. Однако, современный теоретический синтез не охватывает всех дисциплин, которые потенциально имеют дело с процессом эволюции. Более того, попытки отыскать одну интегративную теорию, охватывающую всю науку в целом, теперь считаются ошибочными. Нужны независимые друг от друга теории в существующих отдельно друг от друга дисциплинах, с ограниченным количеством переходов через дисциплинарные границы. Разделение науки на научные дисциплины ставит перед нами проблемы, которые нельзя разрешить в рамках одной, отдельно взятой дисциплины. Однако, это обстоятельство не означает, что необходима существенная интеграция теорий. Во многих случаях достаточно каких-либо видов периферийной интеграции. Желательность сохранения междисциплинарных границ - это один из доводов против чрезмерного интегратизма. Но есть и другой, гораздо более тонкий, имеющий сугубо методологический характер. Интеграция имеет своей задачей максимально выделить одну специфическую методологическую особенность теорий - их когерентность. Однако теории должны также удовлетворять многим другим методологическим критериям (простота, сила объяснения и предсказания и т.д.).

Трудно представить себе, чтобы все эти критерии удовлетворялись в одно и то же время. Нужно делать выбор. Тот, кому теория нужна для предсказания какого-либо результата, может пожертвовать идеалом всеобщности. Таким образом, интеграция имеет свою цену, и в некоторых случаях цена эта столь высока, что цель (интеграция) вряд ли оправдывает необходимые для ее достижения затраты. Например, такую интеграцию, которая в итоге приводит к созданию междисциплинарной теории, не имеющей своего эмпирического содержания, следует признать неадекватной. Поэтому необходимо задаваться двумя вопросами: 1) существуют ли в науке примеры неудачной интеграции? 2) при каких условиях попытки перейти через дисциплинарные границы следует считать нежелательными?

Для того, чтобы ответить на эти вопросы, автор обращается к понятиям "стресс", "таксис", "кинезис", "приспособленность" (fitness), "от-бор", поскольку они играют решающую роль в теориях, которые обычно считаются примерами прекрасной интеграции. Однако, на самом деле, по мнению автора, во всех этих случаях мы имеем дело с псевдоинтеграцией, а вышеназванные названия играют роль псевдоинтеграторов. Превращение понятий в псевдоинтеграторы вызвано их неправильным употреблением. Понятия "стресс", "таксис" и "кинезис" чересчур нагружены теорией, что создает видимость интеграции. Что касается понятия "отбор", то здесь мы сталкиваемся с прямо противоположным случаем: оно настолько расплывчато, что применимо почти к любому процессу изменения. Поэтому нам кажется, что оно выполняет интегративную функцию. Понятие "при-способленности" - это крайняя степень раплывчатости: оно вообще не имеет самостоятельного содержания за пределами того многообразия свойств, которое оно охватывает.

Философы, занимающиеся междисциплинарной интеграцией, должны выявлять условия, содействующие ей, и формулировать оценочные критерии. Оценка - это нормативная деятельность. Если оценка дается уравновешенно, то мы ожидаем не только положительных, но и отрицательных результатов. В настоящее время оценки в области междисциплинарной интеграции явно пристрастны: все обращают внимание только на успешные примеры интеграции. Эта пристрастность, по-видимому, имеет два источника: во-первых, обращение к нерепрезентативным образцам научных теорий; во-вторых, склонность к описанию, а не к оценке. В результате слишком много ситуаций некритически, бездоказательно приняты за примеры удачной интеграции. На самом деле в науке широко распространена псевдоинтеграция - явление, требующее нормативного философского подхода.

Эти размышления подводят автора к вопросу о прогрессе в науке. Можно ли говорить о междисциплинарной интеграции, как об общей тенденции развития науки? Любую дисциплину можно разумно соединить с любой другой дисциплиной в том или ином контексте. Но, конечно, нельзя интегрировать все в одно и то же время. Поэтому не стоит всегда считать целью сущностную интеграцию. Для решения многих проблем вполне достаточно периферийной интеграции. Каков же идеал науки в свете всего, что было сказано выше? На этот вопрос автор не дает определенного ответа. По его мнению, самой высокой оценки заслуживают философы, выдвигающие разумные альтернативы старому идеалу единства науки. Вместе с тем нужны и более скромные работы, решающbt более частную задачу - локализовать "белые пятна" в научных исследованиях. Такого рода пробелов очень много , их число увеличивается с ростом знаний. Мы не должны пытаться ликвидировать их все, это совершенно безнадежная задача. Но, как только философский анализ позволит нам выявить ограничения той или иной системы междисциплинарных связей, мы должны уметь улучшить ее, вводя в употребление совсем иные связи. Такая деятельность не приводит к однонаправленному прогрессу науки. Теории, которые мы создаем, будь то интегративные или частные, всегда служат частным целям, которые меняются во времени.

Р.Бьюриен, напротив, оспаривает взгляды и аргументы У. ван дер Стина по поводу когерентности и междисциплинарной интеграции в биологии. В отличие от У. ван дер Стина, этот автор утверждает, что норма унификации знаний в биологических дисциплинах служит и должна служить основным средством усовершенствования биологического познания с точки зрения его содержания. Р.Бью-риен различает два уровня методолjгического анализа междисциплинарных проблем - локальный, на котором проблемы частично перекрывающих друг друга дисциплин решаются путем анализа специального содержания рассматриваемых теорий и дисциплин, а возможно и выполнением соответствующих экспериментов, и нормативный средний уровень. "Когерентность и унификация - это нормы среднего ранга. . эти нормы играют решающую роль для развития биологического познания". Основное внимание автор уделяет не отдельным случаям удачной или неудачной интеграции, а нормативной методологии.

Различия между двумя вышеназванными уровнями методологического анализа обусловлены различием целей исследования, которые могут быть либо краткосрочными, достигаемыми немедленно, либо долгосрочными, достигаемыми лишь в конечном итоге. На среднем уровне цели долгосрочны, хотя достигаются локальными способами, т.е. на базе анализа конкретного содержания биологических дисциплин. В краткосрочной перспективе эти цели не стоит принимать во внимание.

Ценность той или иной методологической схемы зависит как от ее целей, так и от имеющихся в ее распоряжении знаний и методик. В большинстве случаев общие цели биологического исследования - например, описание физиологического механизма, установление филогении, применение данных, полученных из различных источников, к оценке конкурирующих между собой теоретических объяснений - требуют, чтобы мы: 1) в конечном итоге достигли когерентности между различными научными описаниями того или иного явления, а также между этими описаниями и теоретическими объяснениями; 2) научились трансформировать соответствующую проблему таким образом, чтобы можно было не принимать во внимание одну (или более) из конкурирующих описаний или теорий; 3) умели признавать свою неудачу в тех случаях, когда соответствующее научное сообщество потерпело поражение в попытках применить два первых ограничения.

Эти нормы являются долгосрочными, они не имеют немедленного, безотлагательного действия. В чем-то они слабы, в чем-то случайны. Так, они ничего не говорят об относительном приоритете противоречащих друг другу протокольных записей, о правдоподобии противоречащих друг другу теоретических допущений в различных дисциплинах, или о том, на каком основании мы отдаем предпочтение данной терминологии, данному способу описания. Однако, в некоторой средней перспективе они в значительной мере формируют - и должны формировать - направление и результат исследования. Каким образом это происходит в действительности? Каким образом нормы среднего уровня вносят коррективы в развитие биологических знаний? Отвечая на эти вопросы, автор статьи обращается к конкретному факту - истории создания теории Бидла-Татума "один ген - один фермент".

Можно, по-видимому, предположить, что как только ученые осознают, что их цели при исследовании того или иного общего вопроса противоречат друг другу, это значит, что они сталкиваются с нормой более высокого порядка, в соответствии с которой они должны согласовывать свои расхождения. Таким образом, стандарт прогресса в науке заключается в том, чтобы достичь согласия между несовпадающими, противоречащими друг другу объяснениями тех или иных явлений. Этот стандарт базируется на желательности интеграции; она, в свою очередь, предполагает, что, если сформулировать вопросы надлежащим образом, то будет только одна истина, которую можно, правда, описывать по-разному. Одно из достоинств редукционизма автор видит в том, что он предпочитает интеграцию многих теорий или дисциплин посредством единой основополагающей теории или под сводом одной дисциплины. Ценность интегративной методологии состоит в том, что она позволяет выявить самые различные связи между вещами, свойствами, процессами, способами поведения, которые в разных случаях описываются по-разному. Она позволяет установить, почему соседние дисциплины недостаточно когерентны, описывая явления, находящиеся в их совместном владении. Наконец, она позволяет понять, как важна когерентность дисциплин при выработке общих исследовательских программ.

Как видим, одной из важнейших инноваций в настоящее время служит введение принципов нормативности, оценочности, идеалов и целеполагания. Это позволяет выделить в науке не одну, а две фундаментальных, альтернативных друг другу тенденции - интеграции и дезинтеграции - и объясняет, почему интеграциz далеко не всегда приводит к образованию целостной системы. Благодаря наличию этих альтернатив наука сохраняет свою открытость, незавершенность, способность к дальнейшему развитию.

Предмет философии биологии и его эволюция. Место биологии в системе наук.

Лекция, реферат. Предмет философии биологии и его эволюция. Место биологии в системе наук. - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности. 2021.

Оглавление книги открыть закрыть

Предмет философии биологии и его эволюция. Место биологии в системе наук.
Редукционизм и антиредукционизм в биологии. Проблема биологической реальности.
Проблема сущности жизни. Фундаментальные свойства живого вещества.
Особенности биологического уровня организации материи. Структурные уровни организации живой природы
Дарвинистские и недарвинистские концепции биологического прогресса. Философские основания синтетической теории эволюции
Принцип системности в биологии. Механицизм и витализм. Системно-структурный подход в познании живого
Проблема целесообразности живых организмов. Телеологические концепции эволюции.
Диалектика случайного и нужного в современной биологии. Вероятностный подход.
Соотношение биологического и социального в филогенезе и онтогенезе человека.
Синергетический подход в современной биологии. Эволюционно-синергетическая парадигма современного естествознания.
Мировоззренческие основания и методологические принципы концепции биохимической эволюции.
Принцип развития в биологии. Эволюция органического мира как диалектический процесс.
Диалектика части и целого в биологии. Единство изменчивости и устойчивости в живой природе
Проблема детерминизма в биологии. Детерминизм и индетерминизм в трактовке процессов жизнедеятельности
Биология и формирование современной эволюционной картины мира. Эволюционная этика и эволюционная эпистемология. Глобальный эволюционизм.
Воздействие биологии на формирование новых норм, установок и ориентаций культуры.
Социально-этические проблемы биотехнологий, генной и клеточной инженерии, клонирования. Основные принципы биоэтики.
Экофилософия как особая область философского знания. Предмет экофилософии.
Предмет и задачи социальной экологии, структура социально-экологического знания и его соотношение с другими науками.
Экологические основы хозяйственной деятельности и экологические императивы современной культуры.

Биология – это наука, предметом которой является изучение живых существ. Несмотря на то, что жизнь в разных ее проявлениях и интересовала исследователей еще с древнейших времен, говорить о биологии как о естественной науке в современном смысле этого термина можно не ранее, чем с середины XIX века, когда было создано эволюционное учение Чарльза Дарвина. Учение Дарвина – это первая теория, где был описан естественный механизм приспособления и изменения живого. Среди вопросов биологии, которые имеют философское значение, следует указать:
Проблему понимания жизни как специфического явления
Проблема происхождения жизни
Проблемы, связанные с пониманием механизмов эволюции
Проблема антропогенеза
Философско-этические проблемы генетики человека

Содержание

Введение 3
Проблема понимания жизни как специфического явления 5
Проблема происхождения жизни 13
Проблемы, связанные с пониманием механизмов эволюции 20
Проблема антропогенеза 25
Философско-этические проблемы генетики человека 30
Заключение 34
Список использованных источников 35

Вложенные файлы: 1 файл

Философские проблемы биологии.docx

Философские проблемы биологии

Проблема понимания жизни как специфического явления 5

Проблема происхождения жизни 13

Проблемы, связанные с пониманием механизмов эволюции 20

Проблема антропогенеза 25

Философско-этические проблемы генетики человека 30

Список использованных источников 35

Введение

Проблему понимания жизни как специфического явления
Проблема происхождения жизни
Проблемы, связанные с пониманием механизмов эволюции
Проблема антропогенеза
Философско-этические проблемы генетики человека

Проблема понимания жизни как специфического явления

При характеристике живых систем обычно указывают на следующие их основные признаки:

Первые философы-материалисты (Фалес, Демокрит, Эпикур) еще не делали существенных различий между природой живой и неживой. Иной подход был у основателя объективного идеализма Платона. В полном соответствии со своими общими философскими воззрениями оп утверждал, что растительная и животная материя сама по себе не является живой, а может лишь оживляться вселяющейся в нее бессмертной душой.

Исключительное значение в истории взглядов на сущность жизни принадлежит Аристотелю.

Фактически Аристотель заложил основы витализма (от лат. vita - жизнь). Согласно этому учению в живых телах имеется особого рода фактор, который принципиально не может быть объяснен с помощью законов неорганического мира. Энтелехия в смысле Аристотеля – это, например, сила, благодаря которой из семени березы вырастает береза, а из семени елки – елка. В средине века благодаря авторитету Аристотеля и поддержке церкви эта точка зрения стала господствующей.

С точки зрения Дриша, проблема, связанная с правильной интерпретацией феномена жизни, во многом состоит в том, что у нас даже нет разработанных категориальных средств для адекватного выражения идеи витализма за исключением собственных субъективных представлений, которые были получены на основе интроспективных наблюдений за собственной волей как фактором, который действует сообразно какой-либо цели.

В XIX в. борьба между витализмом и механицизмом велась с переменным успехом. Однако уже в 20-х гг. XX в. обе эти концепции уступили свои позиции системному подходу, основоположником которого стал австрийский биолог А. Берталанфи (1901 - 1972). Согласно этому подходу своеобразие живой системы связано с ее организацией, так как любая подобная система является не суммой элементов, а целостностью. Если свойства горсти зерна, кучи камней п т. д. - могут быть объяснены простым сложением качеств его составляющих, то в целостной системе они определяются ее организацией, которая в свою очередь зависит от включенности данной системы в систему более высокого иерархического уровня.

Согласно современным представлениям, химическую основу живого составляют шесть элементов: углерод, водород, кислород, азот, фосфор, сера. В сумме они составляют более 97 % веса живых организмов. В составе биосистем также присутствуют также такие элементы, как натрий, калий, магний, алюминий, железо, кремний, хлор, медь, цинк, кобальт, никель. Весовая доля этих компонентов составляет 1,6%. Кроме названных в составе живых систем присутствует еще около 20 элементов.

Структурную основу живых организмов составляют биополимеры – высокомолекулярные природные соединения, которые представляют собой цепочки очень длинных молекул со сложной пространственной структурой. Основные биополимеры это белки и нуклеиновые кислоты. Белки играют исключительно важную роль во всех живых организмах. Вот некоторые основные функции белков:

Читайте также: