Моцарт и сальери реферат

Обновлено: 04.07.2024

Итак, из трагедии мы узнаем, что Сальери родился с любовью к музыке. С самых ранних лет его привлекали звуки, он умилялся до слез, когда слышал в церкви игру на органе. Его талант напрямую связан с трудом, Сальери сделал себя сам. Он долго изучал азы музыкального искусства, преодолел все трудности на этом нелегком пути, и даже после этого не остановился, а продолжал оттачивать мастерство. Многие свои творения он сжег, так как считал их несовершенными. Такие поступки характеризуют Сальери как человека самокритичного и педантичного. И вот в тот момент, когда к нему пришла настоящая слава, и нашлись люди, душой созвучные его музыкальным произведениям, появился Моцарт.

Никогда раньше Сальери не испытывал чувство зависти. Он даже гордился успехам и достижениям своих друзей. Теперь же ничего не мог с собой поделать. Его душу буквально сжигала зависть, черная и всепоглощающая. Сальери не мог смириться с талантом молодого человека и с тем, что все досталось Моцарту так легко и просто. Ему пришлось корпеть изо дня в день, трудиться не покладая рук. Почему же все так несправедливо устроено в жизни и в его судьбе?

Ничем Сальери не выдал своего волнения, лишь раз заколебался, когда Моцарт поднес вино к губам. Но все же не остановил композитора, позволил ему осушить свой стакан. А когда затем слушал Реквием Моцарта, написанный им по заказу таинственного незнакомца в черной одежде, плакал от облегчения, что все так быстро разрешилось. Ему не было жаль человека, которого он только называл своим другом. На самом деле Моцарт был его самым настоящим врагом, тем, кто мог отнять все, к чему Сальери шел долгие годы. Рядом с ним он попросту мерк. Трудяга и ремесленник, Сальери не мог смириться с тем, что есть великие люди, которые загораются и освещают свои талантом все вокруг. Его подлая душонка страдала от осознания, что его талант не идет ни в какое сравнение с гениальными способностями Моцарта. Он так и не смог с этим смириться и пошел на преступление. Потом же пытался найти для себя оправдание, но разве есть оно?

* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.

Трагедия А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”

С древнейших времён до наших дней человек задумывался над тем, что есть добро и зло, смерть и бессмертие, любовь и дружба.

С точки зрения решения этих философских проблем в художественном творчестве мне кажется наиболее интересной трагедия А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”.

В своём реферате “Гений и злодейство – две вещи несовместные”.

(Проблема добра и зла в трагедии А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”) я преследую цель осуществить попытку рассмотрения проблемы добра и зла в понимании А. С. Пушкина. Исходя из темы реферата, предметом исследования является трагедия А. С. Пушкина “Моцарт и Сальери”; задачей исследования – рассмотрение категорий добра и зла в трагедии.

Творчество А. С. Пушкина обнимает собою как предмет своего изображения все возможные формы бытия. Природа представлена Пушкиным в самых разных ракурсах, в том числе и как носящего в себе мировое зло, против которого человек ищет в себе способность отстоять себя в столкновении с ним. Человек всесилен, равно как и бессилен перед мировым злом: всесилен своей непокорностью ему, естественно и своим возвышением над ним, бессилен – невозможностью полного искоренения его. Мировое зло может входить в судьбу человека, внося в неё элементы случайностей губительных, вплоть до катастрофических.

Проблемы добра и зла проходят сквозь всё творчество Пушкина. С особой остротой они поставлены в стихотворениях: “Анчар”, “Утопленник”, “Не дай мне бог сойти с ума …”, “Бесы”, в поэме “Медный всадник”, в повести “Капитанская дочка”, в маленьких трагедиях таких, в первую очередь, как “Скупой рыцарь”, “Пир во время чумы”, “Моцарт и Сальери”.

С непревзойдённой силой глобальный образ мирового зла воплощён в “Анчаре”.

“Анчар” приподносит нам мировое зло в двух ликах – заложенное как в природе, так и в человеческой истории. Оказывается, что мировому злу куда больше простора в нашем историческом бытии, нежели в природе. В природном зле, по крайней мере, нет умысла совершать пагубное дело, обладая такой возможностью. В самом деле, к ачару, древу смерти,-

… и птица не летит,

Зло в человеческом бытии представляется иным, т.к. рождается из человеческого сознания.

Но человека человек

Послал к анчару властным взглядом:

И тот послушно в путь потёк

И к утру возвращался с ядом.

Являясь изначальным, мировое зло вызывает гнев против себя со староны человеческого разума.

Мировое зло у Пушкина неразумно, и тем не мение, что касается его разума в человеческом обществе, объяснение ему следует искать как раз в самом разуме. С этой точки зрения остановимся подробнее на трагедии “Моцарт и Сальери”.

Трагедия “Моцарт и Сальери” закотчена А. С. Пушкиным 26 октября 1830 года в Болдине. Постановка осуществлена при жизни автора в Большом театре Петербурга 27 января 1832 года. На сюжет пьесы Н. А. Римский–Корсаков (1844-1904) написал оперу (1897)

В записке “О Сальери” (1832) Пушкин резко высказывается об итальянском композиторе, освиставшем оперу Моцарта: “Завистник, который мог освистать “Дон Жуана”, мог отравить его творца.

Не столько исторические личности интересовали Пушкина, сколько человеческие типы в их отношении к прекрасному – к искусству. Поэтапное познание, “проверка алгеброй гармонии”, от ремесла - к творчеству “по правилам”- и интуитивное прозрение, божественное наваждение, ощущение и воссоздание гармонии спонтанно – два вектора пути в искусстве. Не отвергая ни тот, ни другой путь, Пушкин создаёт художественные образы, философски обобщённые,- и в центре внимания ставит проблему нравственную.

В катастрофический атомный век Пушкин стал нам особенно близок. Мысленно возвращаясь к Пушкину, мы как бы говорим себе: неужели мы так хорошо начинали, чтобы так плохо кончить? Не может быть!

Пушкин в своём творчестве исследовал едва ли не главнейшие человеческие страсти. В “Моцарте и Сальери” он раскрывает нам истоки одной из самых зловещих человеческих страстей – зависть.

Прежде чем остановится на роли зависти в жизни человека, вспомним кем же были Вольфганг Амадей Моцарт и Антонио Сальери.

Вольфганг Амадей Моцарт (1756-1791)- австрийский композитор, обладал феноменальным слухом и памятью. Выступал как клавинист – виртуоз, скрипач, органист, дирижёр, блестяще импровизировал… Отражение гармоничной целостности бытия, ясность, светоносность, красота сочетаются в музыке Моцарта с глубоким драматизмом… В музыке Моцарта органично претворён художественный опыт разных эпох, национальных школ, традиции народного искусства…

Антонио Сальери (1750-1825)- итальянский композитор, дирижёр, педагог… Автор 40 опер, 4 ораторий, кантат, 5месс, реквиема, произведений для оркестра и др. Среди учеников: Л. Бетховен,

Ф. Шуберт, Ф. Лист.

В замысле Пушкина, трагедия называлась “Зависть”. По ряду причин Пушкин отказался от этого названия. Прежде всего, оно противоречит отношению Пушкина к зависти, как к “сестре соревнования”.

Пушкинский Сальери – не просто мелкий завистник, он большой художник, но в его отношении к творчеству содержится как действительная истина, так и отрицание её. Таково, например, его суждение о творчестве:

Что говорю? Когда великий Глюк

Явился и открыл нам новы тайны…

Усильным напряжённым постоянством

Я наконец в искусстве безграничном

Достигнул степени высокой…

Хвастая своим усердием, вынужден признаться, что в своём творчестве он опирается на тайны искусства, открытые не им самим, а другим великим художником Глюком. Позиция – прямо противоположная пушкинской, который считал, что учиться можно у кого угодно, но дорога у каждого художника должна быть своей, особенной.

Бесконечно уверенный в себе, Моцарт не особенно задумывается о своём особом назначении, поэтому, я думаю, он одарён бесконечным чувством общности со всяким другим человеком, кем бы тот ни был.

Напротив, Сальери, как бесконечно уверенному в себе, представляется, что “усильным, напряжённом постоянством” он не только “достигнул степени высокой” в творчестве, но и безгранично возвысил себя над всеми остальными людьми.

Противостояние их друг другу достигает своего апогея в сцене со скрипачом. Моцарт восторгается им, говорит оего игре “Чудо!” Сальери приводит это в бешенство:

Мне не смешно, когда маляр негодный

Мне пачкает Мадонну Рафаэля,

Мне не смешно, когда фигляр презренный

Пародией бесчестит Алигьери…

Сальери уверяет нас, что он “зависти не знал… никогда!” Мне кажется, что это лишь уловка.

Сальри видит в Моцарте якобы уклонения от норм, заданных людям человеческой природой:

Где же правота, когда священный дар,

Когда бессмертный гений – не в награду

Любви горящей, самоотверженья,

Трудов, усердия, молений послан –

А озаряет голову безумца,

Что пользы в нём? Как некий херувим,

Он несколько занёс нам песен райских,

Чтоб, возмутить бескрылое желанье

В нас, чадах праха,после улететь!

Так улетай же! чем скорей, тем лучше.

Моцарт – истинный гений. Сальери – несостоявшийся бескрылый гений. Б. Бурсов отмечает, что Сальери – “претендент на гениальность, считающий её не “даром божьим”, а плодом усердия и прилежания”. А раз у него это не получилось, он полон нелюбви к самому себе, тем более к истинным гениям, каков Моцарт. Что пушкинский Сальери – завистник, мы слышим от него самого. Что он убийца, убеждаемся, так сказать, воочию. Но что ещё разожгло его зависть до бешенства, до желания убить ненавистного ему человека?

Обычно на этот вопрос отвечают так: Моцарт, который для Сальери и сам по себе человек, недостойный своего дара, от души слушает – нелепую, неумелую, фальшивую игру трактирного скрипача, которого привел к Сальери. Сальери это бесит.

По мнению М. М. Бахтина, Сальери – “хмурый агеласт”. Агеласт – человек, лишенный юмора, непонимающий его. Но если б Моцарт знал Сальери как агеласта, зачем бы он привел к нему в дом скрипача – неумеху да ещё приговаривал при этом: “Не вытерпел, привел я скрыпача… Чтоб угостить тебя его искусством”? Нет, он

ведет себя как человек, которому не терпиться поделиться свежеуслышанным анекдотом с другим, с другом, с тем, о ком он знает, что тот его поймет. Другое дело, что реакция Сальери ошарашивает, озадачивает Моцарта, но он находит ей единственное правдоподобное объяснение:

Не в духе нынче. Я приду к тебе

Единственно логичное объяснение поведения Сальери: “нынче” тот, по мнению Моцарта, “не в духе”, потому что “в другое время” он знал Сальери другим, да и последующий текст трагедии это подтверждает: вон как оживлен и совсем не хмур Сальери во второй (и последней) сцене, где, кстати, возникает разговор о комедиографе Бомарше, с которым, как выясняется, был дружен Сальери.

А главное, если принять, что Сальери доводит до иступления именно веселость Моцарта, то связь этого эпизода с звисьтью Сальери окажется весьма проблематичной. Как связаны между собой зависть Сальери и его же ненависть к Моцарту, от которой он заходится, хватаясь за яд и промышляя об убийстве? Точнее – как одно здесь вытекает из другого?

Отвечая на это, обычно указывают, что Сальери завидует не столько дару Моцарта, сколько тому, что “священный дар”, “бессмертный гений” –

Любви горящей, самоотверженья,

Трудов, усердия, молений послан –

А озаряет голову безумца,

Вот, дескать , и ввесёлости Моцарта Сальери увидел очередное доказательство пренебрежения искусством, лишнее свидетельство того, что с точки зрения творчества он, Моцарт, - нонсенс, неправильнсоть, недоразумение… Но те, кто так отвечают, те, кто так думают, идут здесь не за Пушкиным, а за самим же Сальери, который именно так все это и изображает. Хитрый, коварный лис, поднаторевший в искусстве обмана, сумевший не просто втереться в доверие к Моцарту, но сделаться близким ему человеком, стать ему другом, он издесь умело и ловко заметает следы. Признался было в том, что охвачен низким чувством, и тут донельзя его облагородил: он завидует, видите ли, не дару Моцарта, а тому что тот получил его не по заслугам! Завидует, так сказать, из чувства справедливости!

Но как не прибавит обаяния выродку это обстоятельство, так не облагородит зависти констатация её благородного происхождения. Завить вообще нельзя облагородить, её можно только изжить в себе, если осознал человек, что захвачен этим низким, корыстным чувтсвом и сумел мобилизовать все свои душевные силы на борьбу с ним. Говоря языком героев пушкинской трагедии, зависть и чувство справедливости – “две вещи несовместные”! Мне кажется, что именно в зависти истоки бешенства, которыми охвачен пушкинский Сальери. ( Хотя мнения исследователей на этот счет различны)

В пьесе Сальери долго не может овладеть собой. Не может успокоиться даже тогда, когда Моцарт играет ему свою новинку. Слушает ли её Сальери? Наверняка не очень внимательно, поточу что в это время его воображение еще занято трактирным скрипачем. Он и сам скажет об этом, едва замрут последние аккорды Моцартовой музыки:

Ты с этим шел ко мне

И мог остановиться у трактира

И слушать скрыпача слепого! – Боже!

Ты, Моцарт, недостоин сам себя.

Да и в следующей, второй сцене, конечно, искренне удивлен Сальери, узнав, что Моцарт пишет реквием. И, конечно, навряд ли он бы удивился, если б вслушался в то, что говорил ему Моцарт после ухода скрипача, перед тем как сыграть ему свою новую вещь:

Представь себе… кого бы?

Ну, хоть меня – немного помоложе;

Влюбленного – не слишком, а слегка –

С красоткой, или с другом – хоть с тобой,

Я весел… Вдруг: виденье гробовое,

Внезапный мрак иль что-нибудь такое…

Пушкин знает законы музыки. Его Моцарт рассказывает другу не музыку, а о том душевном состоянии, в каком она была написана, делится с тревожными предчувствиями, о которых заговорит еще громче во второй сцене. Но Сальери сейчас его не слушает, не слышит. Вот почему так неконкретна его восторженная оценка нового произведения Моцарта.

Какая смелость и какая стройность!

Он, кажется, ощущает и сам, что его рецензия слишком абстрактна, и потому старается расцветить её:

Ты, Моцарт, бог, и сам того не знаешь;

Но гармоническое ухо Моцарта улавливает неоправданное повышение регистра тона, и он возвращает друга, так сказать, с небес на землю:

Ба! право? может быть…

Но божество моё проголодалось.

Странно бы поверить, что Сальери действительно считает Моцарта богом. Особенно после того, как тот привел к нему в дом трактирного скрипача, раздувшего в душе Сальери бушующий костер зависти.

Ведь если до встречи со скрипачем Сальери выражал свое удовлетворение тем, что

Мне улыбнулась; я в сердцах людей

Нашел созвучия своим созданиям, -

если он в это верил или хотя бы хотел в это верить, то приведенный Моцартом старик не оставил от его веры камня на камне. А закончил так:

Не я один с моей глухою славой…

С “глухою”- то есть со славой, нашедшей отклик в немногих сердцах, с очень малой, очень узкой, очень ограниченной известностью! На собственную погибель привел Моцарт слепца скрипача к Сальери, превратив его из злейшего своего завистника в злейшего врага! (от зависти до вражды – один шаг)

Потому что слава цель и смысл существования Сальери в музыке, которая для него всего лишь средство к достижению славы, подножие на пути к ней.

Сальери и сам свидетельствует, что устремился к славе сразу же, как только взялся за сочинительство. Свидетельствует, так сказать, косвенно – не желая того, не замечая, что проговаривается. Потому что собирался утвердить о себе прямо противоположное впечатление:

Я стал творить, но в тишине, но в тайне,

Не смея помышлять ещё о славе.

Но, вспоминая о первых своих шагах в творчестве, описывая, как именно “стал творить”, он не только не подтверждает, что слава его в то время не занимала, но наоборот – показывает, что лишь о ней и думал, “помышлял”, “смел помышлять”:

Нередко, просидев в безмолвной келье

Два – три дня, позабыв и сон, и пищу,

Вкусив восторг и слёзы вдохновенья,

Я жёг мой труд и холодно смотрел,

Как мысль моя и звуки, мной рождённы,

Пылая с лёгким дымом исчезали.

Ибо чем же ещё, если не помыслом о славе, объяснить хладнокровное уничтожение Сальери даже тех своих опусов, благодаря которым он вкусил “восторг и слезы вдохновенья”, которые ощутил как “мной рождены”- физической частичкой самого себя? Чем объяснить такое его самоедство, если не расчетливым прикидыванием , примериванием, лосягают или нет его создания до известных, знаменитых, прославленных образцов?

Время сумело примирить Сальери со славой. Он и сам вышел на тропу известности, Однако Сальери недобро памятлив на чужой успех.Но почему же всего этого не видит в Сальери Моцарт? Конечно, прежде всего потому, что Сальери безупречно играет роль друга Моцарта, а тот не может распознать его игры. Не может не по простодушию и не потому, что якобы лишен проницательности, а потому что Сальери ни разу не дал ему повода что-либо заподозрить.

Величайшее психологическое мастерство Пушкина проявляется в этой трагедии в том, что его герои говорят на разных языках, но Сальери так умно при этом приспосабливается к собеседнику, что тот убежден, что они – союзники, единомышленники. Эта убежденность особенно сказывается в его обращенном к Сальери тосте, который выражает не только огромную приязнь, не только громадное доверие к Сальери, но и неколебимую уверенность Моцарта в их сопричастности друг другу:

Здоровье, друг, за искренний союз,

Связующий Моцарта и Сальери,

Двух сыновей гармонии.

Трагикомизм ситуации здесь состоит в том, что с этими словами Моцарт выпивает яд, так и не сумев понять, с кем имеет дело.

Постой же: вот тебе,

Пей за мое здоровье.(…)

Не в духе нынче…

Осмысливая трагедию “Моцарт и Сальери” как трагедию о дружбе, С. Н. Булгаков писал: “Что есть дружба, не в психологии ее, но в онтологии? Не есть ли она выход из себя в другого (друга) и обретение себя в нем, некоторая актуализация двуипостасности и, следовательно, преодоление самоограниченности самоотречением? В друге не зрится ли то, что желанно и любимо выше своего Я, и не есть ли это – созерцание себя через Друга в Боге? Оказавшийся

жертвой предательства Моцарт – “друг Моцарт”, как назовет его в этот момент Сальери, своим “мы” окончательно скрепляет не только выбор и поступок, но и Судьбу – оставаться самим собою, - и потому на пороге смерти открывается для него некий высший, сверхличный и сверхматериальный источник силы, который придает спокойную уверенность его словам:

Нас мало избранных, счастливцев праздных,

Пренебрегающих презренной пользой,

Единого прекрасного жрецов…

Этот простодушный “ребенок, чудак, на которого могут в лучшем случае улыбнуться все понимающие “взрослые”, оказывается, знал все: прежде всего меру им сделанного; знал, что такое гений и какую цену платит он за право быть собой; знал, какая страшная это опасность и вместе с тем какое великое счастье. И вопрос “не правда ль?” звучит здесь скорее не как “приглашение к диалогу”, а почти как требование следовать открывшейся истине – в упрочение верности слов, в которых уже не догадка прозрение – свидетельство.

Так завершается “трагедия Моцарта”, в духовном опыте которого для Пушкина открывается выход из бездны – к единому источнику Красоты, Добра и Истины.

Когда речь заходит о том, что Бомарше кого-то отравил, Моцарт произносит знаменитые слова:

Как ты да я. А гений и злодейство –

Две вещи несовместные.

Почему же несовместные? Мне кажется потому, что гений по Моцарту (и Пушкину), - человек, наиболее приспособленный творить добро, а человек, приспособленный нравственно и физически творить добро, не способен на зависть и не может быть злодеем.

Неожиданная смерть гения в расцвете лет завершает линию его жизни бесконечным многоточием… Неразрешимая загадка, связанная со смертью великого композитора будет всегда волновать человечество, вызывая множество толкований. Тайна, связанная со смертью Моцарта, волновавшая его современников, волнует и сейчас. Какими бы не были данные научных исследований, есть правда, созданная гением Пушкина, который как никто другой мог понять психологию гения Моцарта. Именно поэтому его художественно выраженная гипотеза звучит сама по себе как вторая реальность, которая могла бы случиться с великим композитором, тем более что современники Моцарта всерьез полагали, что такое возможно.

В нашем небольшом исследовании предпринимается попытка проанализировать во-первых, трагедию и питавшие ее факты с точки зрения современных данных о проблеме, во-вторых, контрасты между самими героями трагедии, в частности, - контраст гения и бездарности, в-третьих, судьбу этической стороны искусства.

Глава 1. Легенда или реальность?

Вопрос об отравлении Моцарта не был решен четверть века назад (Бонди, с.262), не решен он и до сих пор. Возможно, в истории он так и останется нерешенным, так как достоверных фактов, которые могли бы склонить исследователей в пользу одной гипотезы, насколько сейчас известно, не существует. Споры между знатоками биографий Моцарта, Сальери и близких к истории других композиторов ведутся в основном методом косвенного подтверждения и окольными путями возможных, но не доказанных связей между известными событиями и людьми.

О творческой истории этого произведения известно немного, по свидетельству пушкиниста В.Э.Вацуры: «Мы знаем, что первые сведения о нем стали появляться в 1826 году, когда Пушкин, вернувшись из Михайловской ссылки в Москву, установил контакт с

группой молодых литераторов, художников и эстетиков - Винивитиновым, Погодиным, Шеверевым и другими, и упомянул в разговоре, что у него есть сюжет Моцарт и Сальери. Что это было, были ли это первоначальные наброски произведения или нет, мы не знаем. Мы знаем только, что окончательный свой вид пьеса приобрела в Болдине, когда Пушкин почти одновременно с ней создает несколько других произведений, которые мы сейчас называем маленькими трагедиями, а Пушкин сам предпочитал название "Опыт драматических изучений".

Возникновение сюжета литературовед Фомичев С.А. объясняет так: «К тому времени об

Доказывает ли сие свидетельство друга Сальери, что он абсолютно не способен на убийство Моцарта? Если придерживаться версии Пушкина, то нет – Сальери всегда был безупречен для окружающих.

Глава 2. Контраст Моцарта и Сальери.

Обращение к подробному анализу трагедии, проведенному разными литературоведами, при все всех различиях обнаруживает единство в той пылкости, с которой каждый отстаивает свое понимание поведения Сальери, как будто речь идет о событиях, которым они совсем недавно были живыми свидетелями.

Как ты, да я. А гений и злодейство

Две вещи несовместные…

Где ж правота, когда священный дар,

Когда бессмертный гений – не в награду

Любви горящей, самоотверженья,

Трудов, усердия, молений послан –

А озаряет голову безумца,

Гуляки праздного. О Моцарт, Моцарт!

Конфликт двух типов художников у Сальери переходит в зависть, зависть к ничтожному на его взгляд человеку, которому по ошибке достался величайший талант. В представлении альери, такой дар может достаться только подобному ему человеку.

И несмотря на все свои жертвы (ибо искусство с тех самых пор превратилось для него в тяжкую ношу ремесла), Сальери вдруг встречает человека, на первый взгляд, сочиняющего легко и непринужденно. И тогда сконструированный Сальери мир рушится и следует бунт, бунт Сальери. Фомичев: «Сальери борется не с Моцартом, он борется с роком как Эдип. Он борется с той несправедливостью, на которой построено мироздание. Не любовь к искусству, не самоотвержение, не понимание, а дар, который приходит неизвестно откуда и неизвестно за что. Вот в чем та глубочайшая несправедливость, на которой зиждется мир.

Как мы видим, сила произведения заключается в том, что всего лишь несколькими штрихами набросаны портреты великих художников, рассказана история великой зависти. Бездарность показана как отсутствие собственной меры в искусстве, для бездарности мера всегда чужая, для настоящего таланта – своя.

Рисунок лиц весьма лаконичен, что позволяет читателям и литературоведам гадать о движениях души и деталях характера. И оттого трагедию становится возможным трактовать на разных уровнях: от абстрактно-мировоззренческого до конкретно- человеческого. Углубление, вглядывание в трагедию может быть бесконечным, так как есть немало неоднозначных моментов, придающих гибкость любому толкованию. Так Пушкин оживил свою трагедию, правда, одновременно сделав ее более уязвимой и зависимой от прочтения.

Глава 3. Судьба искусства.

Однако, непростительная ошибка – смешивать документальную правду и литературное произведение; это сущности разного порядка и оттого при сравнении они взаимоуничтожаются.

Поэт казнит, поэт венчает;

Злодеев громом вечных стрел

В потомстве дальном поражает;

Героев утешает он…

Однако есть вторая сторона – этическая, о которой мы уже говорили в первой главе.

Итак, Пушкину позволяют ошибиться, но только при условии, что он искренне заблуждается. Т.е. литературоведы-пушкинисты предполагают, что у него были веские основания, чтобы написать столь серьезное литературное обвинение. Однако, при бесконечно ограниченном количестве фактов, художник как никогда, наверное, вправе предложить свою версию (Бонди, с.263; Фомичев С.[7]). Дело науки опровергнуть или принять ее фактическую сторону. Однако, абсолютной истинности здесь вероятно не добиться.

Совсем не так прост рецепт настоящего художественного произведения, как представляет себе Марио Бонди. Речь идет о художественной интуиции, роль которой в этом случае нельзя преуменьшить – Пушкин не просто неизвестный автор, он – гений, которому знакомо не понаслышке, а на собственном опыте, какие разные психологические качества могут открываться при общении с великими талантами.

Так или иначе, сам факт, что имя Сальери стало известным широкой публике, и его музыкой теперь интересуются благодаря Моцарту, уже достаточен для некоего этического оправдания (подчеркнем, что сама трагедия в этом не нуждается). Быть просто хорошим композитором недостаточно, чтобы память о тебе сохранилась. Да, и это можно сказать с полной уверенностью: мир так устроен, что сохраняются только имена самых великих, остальные почти всегда вынуждены исчезнуть. Несправедливость?

Все говорят: нет правды на земле.

Но правды нет и выше…

но Сальери не исчез, им будут интересоваться хотя бы потому, что его несправедливо (а может и нет) обвинили в смерти Моцарта.

В первой главе мы рассмотрели фактическую сторону трагедии и показали, что ее достоверность не легко принять или опровергнуть, поскольку все рассуждения исследователей строятся на косвенных доказательствах. Кроме того, Пушкин в момент написания имел достаточные основания для подобной трактовки.

Во второй главе проанализированы уровни, пласты контрастов, которые объединяет в себе трагедия, сделан акцент на контрасте личностного уровня; приводится доказательство в пользу черт бездарности Сальери в творчестве.

Третья глава посвящена роли искусства в создании культурных мифов и ответственности, которую берет на себя в связи с этим художник - творец. Так, для многих литературоведов вопрос этики художника в широком смысле остается открытым.

Авторы одной из биографий Сальери пишут: "Пушкинская драма живет в своем поэтическом мире, в котором героями являются абстрактные личности". Действительно, Моцарт и Сальери созданы Пушкиным столь искусно, что приобрели собственную ценность, и трагедия давно уже живет собственной жизнью.

Список литературы

Энциклопедия литературных произведений. Под ред. С.В.Стахорского. – М: 1998 – стр. 301-302.

Трагедия Пушкина “Моцарт и Сальери” – очень противоречивое произведение: кому, как не самому Александру Сергеевичу знать, что такое зависть и каковы бывают её “плоды”. Для полного и подробного анализа произведения целесообразно знать основные вехи жизни и творчества писателя, его мировоззрение и жизненную позицию. В нашей статье вы найдёте всю необходимую информацию по теме, включая историю создания, тему, идею и особенности композиции пьесы.

Краткий анализ

Год написания –1830 год.

История создания – написана в болдинский период, работа шла плодотворно, в 1831 году трагедия опубликована в альманахе “Северные цветы” за 1832 год. Основой стала легенда о безвременной смерти австрийского композитора Вольфганга Амадея Моцарта и слухи, связанные с ней.

Тема – зависть, талант и упорный труд, рационализм и творчество, “ремесленничество” и гениальность.

Композиция – традиционная композиция, свойственная жанру трагедии. Монологи Сальери структурно окольцовывают действие в пьесе.

Жанр – трагедия в двух действиях. Пушкин характеризовал свой жанр как “маленькая трагедия”, это понятие прижилось в литературоведении.

Направление – классицизм (единство места, времени и действия).

История создания

По сведениям исследователей творчества поэта, замысел родился у Пушкина ещё в 1826 году. Период болдинской осени – самый яркий в творчестве Пушкина, именно тогда создавались самые гениальные его произведения, работа шла легко и плодотворно. “Моцарт и Сальери” относится к циклу так называемых “маленьких трагедий”, которые писатель успел написать лишь четыре, хотя планировал девять.

В двадцатые годы XIX века существовал своеобразный культ Моцарта. Им восхищались, его жизнью и подробностями смерти интересовались, вся Европа терялась в догадках о судьбе гениального композитора. Нужно отметить, что после создания Александром Сергеевичем своей трагедии миф о том, что Моцарт был отравлен, стал настолько популярен, что со временем превратился в стереотип. А имя Сальери стало нарицательным в значении “завистник”.

Александра Сергеевича забавляла реакция публики на его творения, он любил художественную мистификацию, преднамеренно запутывал “следы”, ссылался на скандальные слухи. Трагедия – не что иное, как творческое видение автором человеческой зависти, а образы главных героев вторичны. Проблема человеческих судеб всегда занимала Пушкина, поэтому он равнялся на великих гениев, но создавал свою творческую правду. Нет исторического факта, подтверждающего то, что композитор Сальери отравил Вольфганга Амадея Моцарта, по этой причине произведение нельзя считать исторической трагедией. Первоначально автор планировал назвать трагедию “Зависть”, это просто и лаконично характеризовало смысл и суть действия.

для самых рациональных -

для самых компанейских -

Конфликт рационалистического и творческого – вечный сюжет в литературе. Трудолюбивый пожилой композитор Сальери видит в своей профессии математику, научный подход и тяжкий труд. Моцарт – молодой композитор, он не понимает своей гениальности, тратит талант впустую, наслаждается жизнью и сочиняет, как дышит. Несмотря на дружеские узы, Сальери мучается от зависти, принимает решение отравить Моцарта за то, что он тратит свой гений на пустяки, не понимает своей избранности, не благодарен небу за свою счастливую участь.

Зависть, как самая разрушительная вещь, становится главным двигателем сюжета. Один из самых страшных смертных грехов, какой является зависть, вынуждает уже немолодого композитора пойти на преступление: отравить друга – молодого коллегу Моцарта. Основная мысль, то, чему учит это произведение, проста: совершив грех, человек остаётся наедине со своей совестью; проблема находится внутри самого человека, а не вне его. Отравленный Моцарт торжествует, поражая друга фразой о том, что гений и зло несовместимы. Он снова впереди, он выше злодейства и злобы.

Композиция

Композиция произведения начинается с экспозиции – монолога Сальери о своей жизни и искусстве. Остальные структурные компоненты полностью раскрыты в произведении: очевидная кульминация, философская развязка.

Особенностью композиции является то, что оба действия состоят из монологов и диалогов главных героев. Кольцевой композицию произведения делают глубокие мучительные монологи Сальери, они как бы обволакивают всё действие. Именно мысли старого композитора начинают трагедию, они же звучат в финальных строках пьесы. Зависть, будто змея, вкрадывается в сознание человека и медленно душит его. Такова смысловая сторона авторской композиционной системы. Душевное состояние героя, олицетворяющего зло (Сальери), перетекает из глубины человеческой сущности в реальное действие – убийство.

Именно столкновение добра и зла – внутренняя основа композиции.

Главные герои

Жанру, в котором написано произведение, свойственен острый конфликт, чёткая идея, насущная проблематика и трагический финал. Большинство трагедий написаны в стихотворной форме, у Пушкина тоже – белым пятистопным ямбом, который принято называть “шекспировским”.

Объём произведения невелик, сюжет прост, он не содержит дополнительных ответвлений: два главных героя и слепой скрипач, который, скорее, эпизодический персонаж. Трагедия в два действия названа маленькой именно из-за своей уникальности в жанровой системе. Однако маленькое произведение Пушкина огромно и содержательно в смысловом и философском плане.

Анализ внутренней структуры и жанровых особенностей “Моцарта и Сальери” позволяет сделать вывод об уникальности пушкинского изобретения – “маленькой трагедии”. К этому жанру относятся “Каменный гость”, “Пир во время чумы” и “Скупой рыцарь” А. С. Пушкина. Этим произведениям, написанным в направлении классицизма, свойственно классическое художественное триединство, вечные темы и неразрешимые конфликты.

Опыт работы учителем русского языка и литературы — 27 лет.

Краткий анализ

Год написания –1830 год.
История создания – написана в болдинский период, работа шла плодотворно, в 1831 году трагедия опубликована в альманахе “Северные цветы” за 1832 год. Основой стала легенда о безвременной смерти австрийского композитора Вольфганга Амадея Моцарта и слухи, связанные с ней.

Тема – зависть, талант и упорный труд, рационализм и творчество, “ремесленничество” и гениальность.

Направление – классицизм (единство места, времени и действия).

Главные герои

Пьеса не отличается богатым составом персонажей. Среди них выделяются два главных героя — Моцарт и Сальери, характеристика которых во многом противоположна. Таблица действующих лиц:

Моцарт — молодой композитор и главный положительный персонаж. Жизнерадостный, оптимистичный, отличается добрым нравом и лёгким отношением к жизни. Создание музыки даётся ему легко — к своему таланту музыкант относится скромно и даже слегка пренебрежительно. Композитор наивен и открыт — он искренне считает Сальери другом, не догадываясь о его противоречивых эмоциях.
Сальери — пожилой придворный музыкант. По характеру представляет собой противоположность Моцарта — серьёзный, мрачный, безжалостный и гордый. Музыка даётся ему с трудом, и только путём упорного труда, значительных усилий и отречения от прошлой праздной жизни он может преуспеть в ней. Убеждает себя, что Моцарт — угроза искусству и недостоин своего таланта из-за лёгкого отношения к жизни, а потому должен быть остановлен и убит. Но в глубине души понимает, что завидует своему другу-композитору, из-за чего сам страдает.
Человек в чёрном — предвестник смерти. За три недели до начала событий заказывает у Моцарта Реквием, после чего якобы незримо преследует его, вызывая тревогу в душе молодого музыканта. Уже выпив яд, музыкант исполняет созданную для него композицию с символическим названием, что доводит Сальери до слёз.
Слепой старик — скрипач в трактире, который на слух играет мелодии Моцарта. Сальери прогоняет его, услышав фальшивую мелодию, которую считает кощунством. Его друг не соглашается, щедро вознаграждая музыканта.

Персонажи, помимо Моцарта и Сальери, являются второстепенными. Автор никак не раскрывает их характер, используя героев только как часть сюжета, происходящего с друзьями-композиторами.

История создания

Посмотрите, что еще у нас есть:

для самых рациональных —

для самых компанейских —

Содержание произведения

Ощущение зависти и незаслуженности таланта

Далее Моцарт представляет Сальери свое сочинение, которое написал ночью из-за мучившей его бессонницы, и начинает его исполнять. Слушатель поражается глубине написанного, но музыкант лишь смеется. Сальери оказывается в полном возмущении, убеждаясь, что Моцарт не заслуживает того, что имеет, в особенности своего таланта, а также называет коллегу божеством, которое этого не понимает. Моцарт же снова отшучивается, затем Сальери приглашает его пообедать в трактире.

Далее Сальери начинает сомневаться в содеянном, считая, что совершил ошибку и никакого оправдания его поступкам нет. В итоге Моцарт, несмотря на то что оказался отравленным, выходит победителем из этого столь длительного противостояния.

Композиция

Именно столкновение добра и зла – внутренняя основа композиции.

Читайте также: