Христианское понимание истории реферат

Обновлено: 08.07.2024

Христианское понимание Бога и человека. Исторический контекст появления и развития христианства. Понятие Ветхого Завета как Священной истории рода человеческого и "богоизбранного" народа иудейского. Раннее христианство: гонения и мученичества, ереси.

Рубрика Религия и мифология
Вид реферат
Язык русский
Дата добавления 22.09.2017
Размер файла 90,6 K

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

1. Основные понятия христианства (в сравнении с язычеством, иудаизмом и религиями Востока)

Христианство основано на вере в Христа-Мессию, Богочеловека и Спасителя человечества от греха и смерти. Христос - Сын Божий, рожденный Богом-Отцом в вечности (до начала времени) и единосущный Отцу, воплотившийся от Духа Святого и Девы Марии в исторической личности Иисуса. Искупил первородный грех через принятие крестной смерти, на третий день воскрес, на сороковой день вознесся на небеса, на пятидесятый день ниспослал на своих учеников-апостолов и Богоматерь Святого Духа-Утешителя. День Сошествия Святого Духа считается днем рождения Церкви. Спасение верующего во Христа через принятие таинств, главное из которых - причащение Телом и Кровью Распятого под видом хлеба и вина.

2. Христианское понимание Бога и человека

Глубокая диалектика христианских представлений о Боге и человеке.

Бог един, но - в трех Лицах (Отце, Сын и Дух Святой). Отец - ни от кого не рожден. Некая всемогущая сила, Вседержитель. Сын - Логос, Разум, рожден (но не сотворен) Отцом, участвует в Первотворении. Дух Святой - исходит от Отца через Сына, Животворящий, Утешитель - надежда на вечную жизнь.

БОГ ЕСТЬ ЛИЧНОСТЬ.

БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ.

3. Исторический контекст появления и развития христианства

Секта внутри иудаизма, которая по-своему интерпретировала Ветхий Завет. Широкое распространение христианства в античном мире имеет ряд причин.

Во-вторых, космополитизм как основа мироощущения в эпоху эллинизма в связи с завоеваниями Александра Македонского и расширением кругозора.

В-третьих, сомнения в истинности язычества и особенно многобожия в результате колонизации разных земель и развития философско-критического взгляда на мир. Критика богов как стимул к монотеизму (Платон). Язычество перестает удовлетворять философски мыслящих людей, ибо основано на натурализме (поклонение стихийным силам природы), идолопоклонстве (подчинение природным инстинктам и обществу) и магизме (потребительском отношении к религии как искаженной форме богообщения).

Вместе с тем ни отдельные философские школы (стоицизм, эпикуреизм), ни течения внутри иудаизма (саддукеи, фарисеи, ессеи) не могли дать вполне стройного мировоззрения. Стоицизм акцентировал необходимость переносить страдания, но отвергал идею блаженства. Эпикуреизм, напротив, акцентировал блаженство (нередко понимаемое материалистически), но отрицал страдание. Саддукеи сомневались в необходимости исполнять Закон Божий, фарисеи преувеличивали значение мелочной обрядности в Законе, а ессеи отвергали традиционные формы общежития и видели спасение в удалении от мира. Лишь христианство диалектически соединило эти разные направления человеческой мысли и жизненных устремлений.

В своем развитии христианство прошло несколько этапов.

Раннее (античное) христианство (1-3 вв.) - формирование первых общин, гонения со стороны общества и императоров. Появление святых-мучеников, попытка осмыслить веру в терминах греко-римской философии.

Христианство поздней Империи (4-6 вв.) - государственная религия, формирование догмы, борьба с ересями, развитие богословия. Императоры Константин, Феодосий, Юстиниан. Церковные деятели: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский, Иероним Стридонский, Августин Блаженный.

Византийское христианство (7-15 вв.): цезарепапизм, отстаивание исконных догматов, значение обрядности.

Возрастание авторитета римской церкви в западном мире (7-11 вв.). Двоякий характер отношений варварских королей с римским престолом. Христианство в варварских королевствах: имперская, королевская, частная церковь. Роль монашества в передаче античной культуры.

Разделение восточной и западной церквей (1054 г.). Конфессиональные различия католицизма и православия (учение об исхождении Духа Святого, о зачатии Девы Марии, о непогрешимости папы и др.).

Протестантизм (Реформация) как попытка нового осмысления христианского вероучения в западном мире в связи с развитием новых форм экономической деятельности (буржуазные отношения). Борьба против католической церкви. Отвержение Предания, культа святых. Символическое понимание таинства (Причастия).

4. Христианская интерпретация Ветхого Завета

Главная черта иудаизма: отношение к Богу есть послушание и следование Закону. В этом обязанность верующего. Но это также условие и залог спасения. Народ спасет посланец Яхве, помазанник-мессия, который установит царство Божие, где не будет вражды и страданий, где верные Богу обретут мир и счастье, а грешники будут наказаны (Страшный Суд). В такой интерпретации Завета содержались уже ростки нового, христианского понимания религии. Христианство понимает Ветхий Завет как священную историю всего человечества, а Божественный план спасения распространяет на всех, верующих в Иисуса Христа.

Христианство связывает возрождение человека к новой безгрешной жизни с верой в спасительную жертву Иисуса Христа и установлением Церкви как мистического сообщества верующих, исполняющих церковные таинства (крещение, покаяние, причащение и т.д.).

5. Понятие церкви в христианстве

Днем рождения христианской Церкви считается Сошествие Святого Духа-Утешителя на апостолов в день Пятидесятницы (праздник Троицы), совершившееся по обетованию Христа после Его Воскресения и Вознесения. Прообраз Церкви Новозаветной - Церковь Ветхозаветная, то есть Завет (то есть союз, договор) Авраама с Богом. По христианским верованиям, спасение человека от греха может совершиться лишь через Церковь, а не в одиночку. Понятие Церкви охватывает не только земное сообщество верующих во Христа Спасителя, но и умерших христиан (особенно праведников), а также мир ангельский. Церковь - не организация, но организм, глава которого - Сам Христос. Понятие Церкви включает в себя: 1. Учение о спасении (от греха), выражающееся в годичном круге церковных праздников. 2. Таинства (покаяние, крещение, миропомазание, причастие, елеосвящение, брак, священство). 3. Церковную иерархию: священнослужителей (епископа, иерея, диакона), а также клир и монашество. 4. Церковную дисциплину (пост и молитва).

6. Раннее христианство: гонения и мученичества, апологетика и богословие, ереси

христианство завет бог

Гонения и мученичества. С 1 по 3 вв. гонения на христиан со стороны: 1) римского общества, 2) образованных людей, 3) государства. Чистота жизни христиан служила вызовом вольным нравам античного общества. Их ночные собрания провоцировали обвинения в каннибализме или политическом заговоре. Философы считали х-во религией грубой, примитивной. Государство преследовало его как религию запрещенную - новую и не связанную этническими корнями. Главной причиной преследований (особенно в армии) служил отказ христиан участвовать в культе поклонения императору как богу,

7. Церковь на Западе в 1-5 вв.

Христианские общины на Западе: Италия, Галлия, Британия, Ирландия, Испания, Германия. Распространение христианства апостолами было продолжено их ближайшими преемниками. Известны Климент, третий епископ Римский; Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский; Поликарп, епископ Смирнский; Дионисий Ареопагит и Кодрат, епископы Афинские.

Христианство проникло в Рим очень рано. Император Тиберий (+37 г.) слышал о Христе и хотел причислить к римским богам (ЦИЕК 2:2). Мария Магдалина.

При Клавдии (41-54) столкновения внутри еврейской общины (высланы). Собор в Иерусалиме 49-51 гг.

При Домициане (81-96) проникает в род императора. Катакомбы Домициллы (90-100) из рода Флавиев.

При гонениях Марка Аврелия Философа (161-180) принял мученическую смерть в Риме (166) св. Юстин Философ, основавший там христианскую школу.

Тогда же в Смирне был замучен св. Поликарп. Гонения в Лионе и Вьене.

Во 2 в. проповедники из Малой Азии насадили христианство в Южной Галлии. Возникли церкви в Лионе и Вьене. Учеником св. Поликарпа был Ириней, епископ Лионский. Во 2 в. христианство насаждалось в Галлии также из Рима.

При Септимии Севере (196-211) в Александрии обезглавлен Леонид, отец Оригена, а в Лионе замучен св. Ириней (202). Тогда же пострадали Перпетуя и Фелицитата в Карфагене.

Ипполит Римский, грек. Ученик Иринея Лионского. Пресвитер в 199-217. Антипапа. Умер на рудниках в Сардинии или мученически. Его ученик - Татиан.

В Африке христианство в начале 2 в. из Карфагена распространилось в Мавритании и Нубии. Из Рима во 2 в. шло распространение христианства в Испании.

При Декии (249-251) скрылся Киприан Карфагенский. Замучен при императоре Валериане (253-260) в 258 г. Мощи подарены Гарун аль Рашидом Карлу Великому.

Африканская церковная литература занимает выдающееся положение в истории христианства благодаря Тертуллиану, Киприану, Августину. Карфагенская церковь имела значение в деле латинизации западной церкви: ее латинская Библия вытеснила из Рима греческую. В 535 г. карфагенский епископ получил титул патриарха.

В конце 3 в. известны церкви в Кельне, Трире и Меце, а также в Британии.

Св. Альбан в Британии пострадал при Севере, 202 г., или в 286 г. при Диоклетиане.

Св. Мартин Турский, апостол аскетизма в Галлии. 316/36-397. Лигюже - первый правильно организованный монастырь на Западе. Ученик Илария Пиктавийского и учитель Сульпиция Севера. Память 11.11 у католиков и 12.10 у православных.

Св. Патрик, апостол Ирландии. Родился во второй половине 4 в. В 432 г. отправился в Ирландию после посвящения в епископы папой римским. + 457-469 г.

8. Возвышение авторитета римского престола

Отсюда беднейшие общины привыкли ждать материальной и духовной поддержки. Здесь, в силу близости к языческой власти, ярче проявлялся героизм мучеников (Игнатий Антиохийский при Траяне). Отсюда выходили и сюда стекались лучшие писатели и учители. Отсюда расходилась проповедь по меньшим городам и селениям

С 4 в. намечается соперничество между четырьмя патриархатами - Рим, Константинополь, Антиохия, Александрия.

Кроме морального авторитета, требуется и верховная юрисдикция. Возникает иерархия местных церквей (христианство как городская религия). Кроме Священного Предания, играют роль население города, его политическое значение, богатство, просвещение, заслуги перед православием. Антиохия и Александрия дискредитированы ересями. К тому же в 7 в. восточные патриархаты подверглись иноверному завоеванию. На арене остались лишь Византия и Рим.

В 4-6 в. государственное значение Рима очень упало, сперва в силу перенесения императорской резиденции в Равенну, потом в силу завоеваний варваров. Константинополь опередил Рим. Уже на втором вселенском соборе было постановлено, а на четвертом подтверждено, что Новый Рим уравнен со Старым во всем. Однако из уважения к старине за Старым Римом оставалось первое почетное место. Византийское правительство нуждалось в папах лишь до тех пор, пока оно надеялось вернуть Италию. Восточной церкви папы были нужны как авторитет, лежащий вне пределов фактической власти императора - чтобы вести борьбу с императорами-еретиками и византийским цезаропапизмом.

Папам было выгодно признавать власть Империи, чтобы сохранять в глазах варваров независимое положение и обаяние древнего, императорского Рима. Однако на Западе падение империи (476) еще выше подняло значение римского епископа. Он стал средоточием, и религиозным, и политическим, и национальным, западно-римской ортодоксии (правоверия), права и культуры против германского варварства. Уже в трудах Августина Блаженного зарождается представление о формально-юридическом первенстве пап в Церкви. Этому способствовало и участие Рима в борьбе с ересями.

9. Участие Рима в борьбе с ересями

В продолжение трех столетий на римском престоле сменилось 28 епископов, и ни один из них не помрачил славы Православия. Были примеры, когда они выступали с претензиями, которые встречали отпор современников, но - замечательная историческая случайность - то мнение, которое они отстаивали, в конце концов, одерживало победу. Так было с вопросом о праздновании Пасхи (Никейский собор), о дисциплине относительно падших, о перекрещивании еретиков.

Виды ересей. Иудействующие, гностики, антитринитарии (монархиане). Гносис - смесь христианства с греческой философией и восточным мистицизмом. Неоплатонизм.

В сер. 2 в. Юстин Мученик - Разговор с Трифоном Иудеем. Христианство порывает последние связи со средой, из которой оно вышло. Обличение эллинов.

Ириней Лионский (конец 2 в.). Против ложного знания..

Тертуллиан. К язычникам. Апологетик. Аскетические трактаты. Против Маркиона. (Гностика). Кровь христиан это семя. Душа человеческая по природе христианка. Бесполезность языческого знания (Что общего между философом и христианином?). Латинская риторика. Верую, потому что абсурдно.

Споры тринитарные. Афанасий против Евсевия Никомидийского. Папа Юлий: Обычай таков, чтобы здесь совершалось правосудие. Констанций: Моя воля вот для вас закон. Ночное побоище, в котором никто не знает, где враг и где друг.

10. Богословие Запада в борьбе в ересями

Тертуллиан (150/170-220). Величайший латинский апологет и создатель языка христианского богословия. Карфаген. Одинаково хорошо писал и по-латыни и по-гречески. Юриспруденция. Риторика, философия. Адвокат в Риме. Бурная молодость. Пресвитер в Карфагене с 194 г. К обращению его побудили героизм христианских мучеников и чтение Писания. Суровость и нетерпимость приводят к монтанизму. Нравственный ригоризм и отказ от брака. С 213 г. создает свою секту.

Апологетик - защита христиан от обвинений, проведенная по всем правилам правовой аргументации (с. 13). Кровь христиан - это семя. Душа по природе своей христианка (anima naturaliter Christiana). Путь души к христианству естествен, ибо это путь к источнику ее рождения, Богу (в ней говорит сама природа, сотворенная Богом). За аргументацией в защиту христиан обращается не к греческой философии, а к традиционному римскому праву, воспринятому как первый шаг к универсальной справедливости, высшее выражение которой - христианское учение. Если у других апологетов защита выглядела как просьба к императору, то у Тертуллиана она напоминает манифест, отстаивающий право человека на свободу совести.

С.С. Аверинцев. Латинская литература 4-7 вв. Время Отцов Церкви имеет статус классической нормы для христианской культуры. Христианство приобрело статус государственной религии. Греко-латинская цивилизация Римской империи еще жива, хотя и уходила в оазисы культуры (монастыри). Целостный синтез между христианской верой и формами античной культурной традиции осуществляется уже не по инициативе одиночек вроде Юстина и Оригена, но в систематической работе целых поколений христианской элиты - социальной, интеллектуальной, художнической.

Христианизируется позднеантичная цивилизация как целое. Становятся возможными христианские базилики, великолепные храмовые мозаики, так не похожие на примитивную стенопись катакомб, и прочие роскошества церковного искусства. Одновременно усваивается аппарат литературных приемов, логико-риторического упорядочивания речи, философского упорядочивания мысли. Происходит именно то, чего так опасался Юлиан Отступник, специальным указом отстраняя христиан от мира школ: язычество теряет монополию на престиж культурно-цивилизаторских ценностей.

Именно эта эпоха строит церковное вероучение как систему, выразившуюся в Никейско-Константинопольском Символе Веры. Во времена более ранние доктринальные вопросы обсуждались лишь от случая к случаю и фрагментарно (как понимать единство лиц Пресвятой Троицы и соотношение божественной и человеческой природ во Христе).

История семи вселенских соборов: тринитарные и христологические споры.

Их богословское и политическое значение.

Вселенские соборы происходили в эпоху становления христианства как государственной религии, их значение одновременно богословское и политическое. В богословском плане каждый их них ниспровергал какую-либо ересь и формулировал христианскую догму. В плане политическом - служил утверждению христианского вероучения как государственной идеологии Восточной Римской империи (Византии).

Первые два собора посвящены тринитарным спорам, то есть разработке учения и Пресвятой Троице; третий-шестой - спорам христологическим, то есть учению о соотношении двух природ во Христе (божественной и человеческой). Седьмой собор связан с иконоборчеством.

Первый Вселенский собор - Никея, 325 г., победа над арианством.

Второй Вселенский собор - 381 г., Константинополь, Феодосий I. Завершение тринитарных споров. На нем была окончательно преодолена арианская ересь, а также отвергнута ересь македониан, учивших об иерархически неравноценном положении Духа Святого по сравнению с Отцом и Сыном. Тринитарные споры завершились созданием более полного и точного вероопределения (Никео-Цареградский Символ веры). Тогда же патриарх Константинопольский был признан равным по достоинству с четырьмя другими - римским, александрийским, антиохийским и иерусалимским, в чем выразилось политическое возвышение константинопольской кафедры.

Это была умеренная линия, сочетавшая мысль Кирилла с языком антиохийцев. Халкидон заканчивает диалектическую раздвоенность Антиохии и Александрии, в нем перегорела историческая ограниченность каждой школы. За тезисом и антитезисом приходит синтез. Халкидон есть богословская формула исторического православия.

Пятый Вселенский Собор - 553 г., Константинополь, император Юстиниан. Итоги Халкидона. Собор подтвердил эдикты императора, но вместе с тем дал более глубокое осмысление Халкидона. Копаясь в прошлом, отцы собора подводили итоги Халкидону, освобождая его от возможных перетолкований. Однако им не удалось переубедить монофизитов, которые в последующем веке стали представлять все большую опасность: с востока надвигались персы.

Шестой Вселенский собор- 680 г, Константинополь. Осуждено монофелитство. По названию соборного зала со сводами его еще называют Трулльским.

В восьмом веке возникает иконоборческое движение в Церкви - вновь божественная природа Спасителя заслоняет собой человеческую. В 726 г. император Лев Исавр запретил лобызать иконы, а потом и вовсе повелел их убрать (сопротивление народа). Поводом к иконоборчеству послужили некоторые языческие предрассудки в отношении икон, но причины глубже. Богословские: влияние иудеев и мусульман (нельзя изображать Бога), политические: наступление императора на монастыри (где особенно почитались иконы) вследствие недостатка воинской силы. Иконоборцев обличали св. Иоанн Дамаскин, позднее - Феодор Студит, а также папы римские: лицезрение Бога возможно и даже спасительно после Его воплощения.

Распространение христианства. Богословие и христианская литература.

Христианство возникло в начале нашей эры в Иерусалиме и на протяжении первого тысячелетия от РХ. неуклонно распространялось с Востока на Запад. Первые христианские общины появились в границах Римской империи: в Малой Азии, Сирии, Египте, Греции и Италии, а затем Галлии, Испании и на Британских о-вах. Тем же путем шло распространение и развитие христианского богословия и христианской литературы.

Античность, как и всякая аграрная цивилизация, тяготела к циклическому пониманию времени – мир возникает и со временем гибнет с тем, чтобы потом вновь возникнуть и вновь погибнуть, и так до бесконечности. Циклическое восприятие времени строится по аналогии с природными циклами. Причем, каждый отдельный цикл не имеет логики и смысла – это почти хаотическое нагромождение событий. Иногда некоторая логика все же возникает, если к пониманию цикла применяют концепцию движения человечества от золотого века к веку упадка.

Христианство в принципе не может придерживаться циклического восприятия времени. Время, а значит, и история, упорядочены в христианстве рубежными, сакральными событиями. События эти уникальны, и мысль о том, что они должны повториться вновь в следующем цикле, просто кощунственна – невозможно представить, что Спаситель будет висеть на кресте в каждом цикле.

Правда, это представление сложилось не сразу. Первые христианские мыслители были беспомощны в этом вопросе, и в итоге, подпали под влияние античных представлений. Так, например, Ориген (185 – 254 гг.) – христианский мыслитель, оказавший огромное влияние на последующую христианскую теологию, но почти сразу признанный еретиком, - полагал, что вслед за нашим миром Бог создаст другие миры. Но наш мир - наилучший, поскольку Спаситель появился лишь в нем. Безусловно, это точка зрения - ересь, ибо подразумевает, что иные миры лишены Богом спасения.

Таким образом, следуя самой сути своего учения христианство придерживается линейного понимания времени – время необратимо течет из прошлого в будущее через настоящее, оно не имеет цикла. Фактически, временная линия христианства является одним разомкнутым циклом. После того, как свершатся все предустановленные Богом события, история закончится, поскольку будут исполнены все замыслы и обетования Божии.

Для христианского сознания история – это не хаотическое нагромождение событий. Впервые история мыслится как упорядоченный, глубоко осмысленный, сакральный процесс – жизнь человечества направляется божественным провидением. Можно сказать, но христианину так говорить не следует, что история человечества является пьесой, трагедией, поставленной Богом. Совсем неслучайно один из величайших поэтов европейской цивилизации Шекспир заявил, что мир – это театр, а люди в нем - актеры.

Конечно, некоторые предпосылки к подобному видению истории существовали и до христианства. Так, например, зороастризм – религия, распространившаяся в Персидском царстве – рассматривал мир как поле битвы между светом и тьмой, между добром и злом. В конце веков зло должно быть побеждено. Но этот взгляд не мешает предположить существование последующих циклов. Лишь христианство наиболее блестяще и четко сформулировало концепцию провиденциального течения линейной истории.

Бог изначально знает, как и куда повернет история и чем она закончится. Более того, Он руководит историей, насколько это возможно при наличии свободной человеческой воли. Для Бога это возможно! Правда, здесь мы выходим на сложнейшую проблему соотношения абсолютного божественного могущества и ничем не детерминированной свободной человеческой воли.

Таким образом, все, что свершается в человеческой истории не бессмысленно. Божественное провидение пронизывает все течение дел человеческих. Именно поэтому настоящий историк, а таковым может быть лишь историк-христианин, прежде всего, стремится раскрыть скрытый, сакральный смысл события. Просто так кирпичи никому на голову не падают, царства не рушатся и варвары никуда не вторгаются. Во всем присутствует промысел Божий, и христианин должен этот промысел узреть. Ибо каждое событие, в этом отношении, оказывается знаком для верных.

Такое понимание истории радикально меняет античные представления о месте человека в историческом времени.

Согласно этим представлениям человек живет просто для того, чтобы жить. Конечно, и Античность знала определенные целеполагания. Например, древнегреческое искусство предлагало человеку в качестве прекрасного образца - жизнь для славы. Ахиллес – классический тому пример. Ахиллес был любимым героем Александра Македонского, и Александру удалось сравниться с ним. Древние римляне также жили для славы, прежде всего, для славы рода. В Древнем Риме высокоразвитое индивидуалистическое сознание удивительным образом соединялось с сознанием клановым, фамильным. На каждого небезродного римлянина взирали его предки, и он, достигая высшего пика славы, служил им и родному городу. Чем славнее предки, тем больше почтения римлянину. Чем славнее римлянин, тем больше славы и почтения его предкам. Прославляя себя, он вновь и вновь прославлял предков. Подобная жизнь – пик смыслообразования античного мира. Ничего более осмысленного, ничего более высокого античная цивилизация не могла и не хотела предложить человеку.

Христианское мировосприятие в корне меняет ситуацию. История – это не нагромождение событий, а упорядоченное божественным провидением и высшим сакральным смыслом развертывание исторического действа. Мир – это поле битвы, на котором дьявол сражается с Богом и через которое Бог ведет к спасению человечество. Ни один человек не может остаться в стороне от этой битвы. Либо он оказывается на стороне сил зла, либо служит добру. В этой борьбе значимы все действия человека. Каждое дело, каждая мысль, малейшее желание и побуждение оказываются на чаше весов и способны склонить их в ту или иную сторону. Но при этом Бог всегда знает, как поступит человек. Божественное провидение заранее предусмотрело этот поступок и его последствия. У Иуды был выбор: он мог не предавать Христа, но Бог знал, что он предаст, и это предательство оказывается необходимым звеном в исторической цепи.

Перипетии истории зависят от свободного выбора людей, но ее финал – предопределен Богом. Свободный человеческий выбор способен спасти или погубить человека, принести страдание и благо другим людям. Но он не способен изменить общую логику истории. Все основные вехи пути человечества и его конечный итог предопределены. Все закончится божественной гармонией!

Именно поэтому христианин не может просто жить. Христианин участвует в этой великой вселенской драме. И с него со временем спросится, что он сделал для себя и для других во время этих событий.

Одна из самых привлекательных идей религии – идея воздаяния. Эта идея очень древняя. Она укоренена в самой природе человека, ибо дает ему надежду, что он абсолютно прав, и что он будет отомщен даже в том случае, если нет возможности отомстить. Воздаяние – это надежда на реализацию агрессии.

В заключение главы о христианстве я позволю себе высказаться относительно моего отношения к этой религии. Хотя, думаю, из предыдущего текста уже многое в этом вопросе стало ясным.

Я – атеист. Именно атеист, а не агностик. Агностик утверждает, что он не может иметь достоверного знания о Боге. Он не может ни доказать Его существование ни опровергнуть. И он осознает всю искусственность и тщетность наших представлений о Боге. Атеист же прямо сомневается в существовании Бога или даже отрицает его.

Я не могу прямо опровергнуть то, что Бог существует. Вряд ли такое опровержение по силам современному разуму – про будущее не решаюсь судить. Впрочем, сами условия задачи так, как их ставят верующие, уже сами по себе выходят за рамки рационального. Попробуйте рационально опровергнуть существование того, что не имеет материальных характеристик и якобы проявляется вне какой-либо регулярности.

Но я могу представить множество косвенных доказательств, отрицающих Его существование. Самое главное из них: Бог, дающий людям мораль, следование которой может спасти их душу или погубить ее – фигура совершенно бессмысленная.

Человек – это существо, экзистенциально невменяемое. Как правило, человек не ведает, что творит. История знает множество вариантов, множество образов жизни человека. Какие-то из них рассматриваются нами положительно, какие-то - отрицательно. Но все они достаточно далеки от заветов христианского Бога. Люди же, укорененные в этих образах жизни всегда довольны ими и самими собой. Человек может быть членом дикого племени, убивающего и поедающего любого, кто встретиться на его пути, но при этом этот человек доволен собой. Свой образ жизни он рассматривает как положительный образец человеческой жизни. Мнение племени и местных богов ему в том порука. Человек может быть членом современного общества и вести жизнь, осуждаемую всеми заповедями Нового Завета. Но при этом он также доволен собой, да еще и убежден, что живет, сообразно заветам Господа. Чтобы человек не творил, он, как правило, убежден, что совершает законное доброе дело. И вы никогда не сможете переубедить его в обратном.

Это мое заявление выглядит в глазах большинства читателей крайне сомнительным, если не абсурдным. Хорошо. Тогда начнем сначала.

Убивать, обманывать, красть, насильничать, оскорблять, унижать, мошенничать, презирать, прелюбодействовать и т.д. – нельзя: это зло и это грех. Теперь оглянитесь вокруг и спросите себя – многие ли люди свободны от этих грехов? Очень немногие! Если же вы будете внимательны и строги в отборе, то вы признаете, что таковых нет вообще. Если человек не крадет, так обманывает; не мошенничает, так оскорбляет; не убивает, так унижает, то есть убивает чужую душу. Разве тот, кто свысока взирает на бедную или неуместную одежду ближнего или на отсутствие у него необходимых талантов, не унижает этого человека? И разве, занимая определенное место в обществе, вы не отбросили тем самым других, кто хотел занять это место, поближе к краю пропасти?!

Несомненно, вы удивлены этой логике и даже возмущены ею. Хорошо видя грехи других, вы не замечаете грехов своих. Если же вдруг вы проявите силу и приметесь судить себя непредвзятым и строгим судом, то и в этом случае вы выйдете вполне симпатичным человеком – ваше бессознательное придет к вам на помощь и сохранит ваше положительное восприятие самого себя. Это психологический закон.

Таким образом, христианский Бог обращает свои заповеди в пустоту. Все слышат их, все приветствуют их, но никто не применяет их к себе, но только к другим. Сама история прочтения Нового Завета – тому свидетельство. Простые, но обязывающие вещи, написаны в нем недвусмысленно, ясно и понятно. Но какие странные выводы из прочитанного делает подавляющее большинство христиан!

Я вовсе не собираюсь заниматься морализаторством, хотя все, что я сказал выше, очень похоже на это. В отличие от проповедников, которые говорят все это от начала времен (одно это уже указывает на то, что дела обстоят именно так, как они говорят), я не собираюсь судить людей в тайной надежде, что в процессе суда они одумаются и исправятся. Из фактов, на которые так часто указывают моралисты и проповедники, я делаю совершенно иной вывод – человек не способен к подлинно моральному поведению. Для того чтобы быть моральным необходимо осознавать, что ты делаешь и необходимо быть хозяином самого себя. Человек же, как правило, на это не способен. Почему дело обстоит так, вы сможете узнать, если обратитесь к новейшим изысканиям социологии, психологии и психотерапии.

Еще раз напоминаю, что это доказательство иллюзорности христианского проекта лишь одно из множества.

Кроме того, я хочу быть последовательным! Дожив до сорока трех лет, я уже имею богатый опыт общения с различными жуликами и мошенниками. Как житель большого города я постоянно подвергаюсь со всех сторон изощренным атакам людей и организаций, желающих завладеть моим имуществом или его частью. Чаще всего объектом вожделения являются мои деньги, как наиболее удобная для перемещения из кармана в карман часть моего имущества. Естественно, что в этой ситуации я выработал изрядную долю недоверия и определенные средства противостояния мошенникам. Так, в частности, я не спешу расставаться с деньгами без твердых и надежных гарантий того, что они не будут просто похищены. Кроме того, чем большее благо я могу приобрести за меньшие деньги, тем более обостряется моя подозрительность – бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. И если кто-то заявит мне, что за сумму, равную моей зарплате, я через год смогу стать миллионером (или обрету райское блаженство), то, безусловно, я прогоню этого человека как наглого и незатейливого мошенника. Большинство моих современников также обладают теми талантами, которые я только что так хорошо расписал.

Соответственно, я хочу быть последовательным. Если я проявляю такую осторожность по отношению к собственному имуществу, то тем более, я должен проявить еще большую осторожность по отношению к собственной душе, или разуму. Уверяю вас: ваша душа, или разум обладает большей ценностью, чем ваше имущество. Вор, похищающий у вас имущество, довольствуется лишь частью его – например, он оставляет в неприкосновенности то, что вы заработаете после его кражи. Вор же, похищающий вашу душу, накладывает свою лапу на все - и на ваше тело, и на ваше здоровье, и на ваше настоящее и будущее имущество, и на ваши будущие радости и обретения. Владея вашей душой, он может заставить вас отдать ему все что угодно. Именно поэтому в области духовного следует проявлять еще большие осторожность и недоверчивость, чем в области материального.

В жизни я требую гарантий, когда речь заходит о материальных ценностях. Вполне логично, что и в духовной сфере я требую гарантий, когда речь заходит о том, кому и чему должна принадлежать моя душа.

Против этих ловцов душ человеческих мне нужны надежные средства защиты. Наука такие средства мне дает. Эмпирическая и рациональная проверка – это наилучший антивирус в области идей и мировоззрений. Обоснование фактами и логикой дает мне уверенность, что я обладаю реальной, а не мнимой ценностью – истиной, то есть адекватной информацией. В сфере же религии я таких средств не имею. В этой сфере, пожалуй, есть одно такое средство – мистический опыт. Но он доступен не всем. Вернее, он доступен единицам. Мне этот опыт недоступен, потому я и не суюсь в религию и прочие вненаучные мировоззрения. Здесь я легко могу стать жертвой мошенников и властолюбцев.

Большинство надеется избежать опасности, ориентируясь на традицию. Я не могу рассматривать традицию как надежную гарантию. Если ваш старый компьютер заражен вирусами, то заразится и новый, если вы в него перенесете информацию со старого. Вера отцов и дедов не является гарантией истинности и благотворности. Наши предки (у кого ближние, у кого дальние) были каннибалами. Но это не означает, что каннибалами должны быть и мы.

Таким образом, религия представляется мне сферой крайне сомнительной и даже опасной. Опасной потому, что вера легко становится причиной насилия над инакомыслящими. Я же, как человек и как философ, полноценно могу существовать лишь в ситуации свободы слова, мысли и совести, в ситуации мировоззренческого плюрализма.

Но мой отказ от религии не сопровождается желанием уничтожить религию. Было бы жестоко отобрать игрушку у малыша и костыли у инвалида. Человек – очень слабое существо. А жизнь полна ужасов и трагедий. Большинство людей не в состоянии пересечь поле жизни, не имея поддержки в каких-либо фантазиях и мифах. Наука этой поддержки дать не может.

Кроме того, как умный человек, я не могу быть уверен, что обладаю абсолютной истиной. Следовательно, было бы неправильно желать уничтожения того, что, пусть и с малой долей вероятности, может оказаться в дальнейшем истиной. Пусть расцветает сто тысяч цветов!

Единственное, что я не терплю, - это лицемерия и двоедушия. Верующий человек, который живет сообразно своей вере, безусловно, вызывает мое уважение, даже если я считаю его веру иллюзорной. Признаюсь по секрету, что с юности обожаю читать рассказы о святых и монахах, преодолевающих своей верностью Богу соблазны, нечистую силу и самих себя. Эти рассказы наполняют меня радостью и восхищением (правда, истины ради, вынужден признаться и в своей любви к чтению рассказов о проделках нечистой силы; Гоголь – один из моих любимых писателей).

К сожалению, подавляющее большинство верующих (я почти не встречал в своей жизни ни одного настоящего христианина, хотя и слышал о них) страдает лицемерием и двоедушием. Эти люди верят в одно, делают же прямо противоположное. Своими делами и своей жизнью они глумятся над собственной верой. Их пример – лучший аргумент в пользу атеизма. Подозреваю, что если Бог существует, то я окажусь в лучшем положении, чем они. Я, по крайней мере, честен в своем атеизме. Они же своим двоедушием и своим пагубным примером подают соблазн другим и дискредитируют Истину, лукаво клянясь Ей в верности.

ХРИСТИАНСКОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТОРИИ

Библия — это совокупность свидетельств о неких событиях, о Божественном делании в истории: союз-завет с Авраамом, Рождение и Воскресение Христа, Пятидесятница. Таким обра­зом, христианство рассматривает историю в качестве свого рода последовательности Божественных деяний; притом каждое из этих событий образует новый этап в осуществлении Божествен­ного замысла и изменяет человеческое существование. Другими словами, христианское мировоззрение содержит в себе два чрезвы­чайно важных элемента. С одной стороны, перед нами — некое событие, или Божественное вмешательство, а с другой — некая последовательность, для которой характерны и прерывность, и непрерывность. В этом именно и заключается сама сущность прогресса.

Вместе с тем, если мы обратимся к образу мышления и фило­софским представлениям, свойственным той культурной среде, в которой зародилось христианство, то увидим, что они не только ни в чем не соответствовали христианскому мировоззрению, но даже оказали ему упорное сопротивление. Согласно греческой философской мысли, божественное есть не что иное, как непод­вижный и вечный мир идей. Неизменные законы, управляющие космосом и античным градом, суть видимое отражение вечного интеллигибельного мира. Всякое движение есть отображение этой неподвижности. Действительно, движению усваивали некую Цикличность, которую усматривали как в равномерном движении звезд, так и в вечном возвращении, определяющем само течение истории. Так что история представляет собой вечное повторение одних и тех же событий. Такое повторение приобщает движение к вечности, свойственной миру идей, и лишает смысла само поня­тие какой бы то ни было новизны. И ничто и никогда не способно изменить этот вечный порядок.

Весьма знаменательно, что первые христианские богословы долгое время блуждали в потемках, пока не осознали всю само­бытность христианского благовестия, и что вначале они старались ее как бы устранить. Так, согласно Оригену, духовное творение изначально существовало во всем своем совершенстве и, вероятно, было совечно Логосу. Однако творение пало. Следовательно, все значение Воплощения сводится к восстановлению того, что уже существовало. История не содержит в себе ничего нового. И было бы лучше, полагает Ориген, чтобы вовсе не происходило никаких событий и чтобы все оставалось в изначальной неподвижности. Так же и Евсевий считает, что Христос не принес с собой нового благовестия, ибо он пришел только для того, чтобы во всей чистоте восстановить религию первоначального человечества, место которой временно занимал иудаизм. Таким образом, мы постоянно сталкиваемся здесь с древнегреческим представлением того, что совершенное тождественно вечному; оно есть то, что существовало всегда.

В этих словах ясно раскрывается метод богословия истории. Суть его в следующем: библейские данные применяются для раскрытия вопросов, которые лишь косвенно затрагиваются Свя­щенным Писанием. Иначе говоря, в основе такого метода лежит тот же принцип, что и в основе союза-завета, то есть неотъем­лемые Божьи обетования, покоющиеся на его верности; и хотя человек из-за своей неверности может лишиться их плодов, все же они не отменяются; так, какими бы тяжкими ни были грехи человеческие, тем не менее образовавшийся в определенный момент времени во Христе союз между Божественной и человече­ской природами есть нечто данное раз навсегда. Этот принцип Августин применяет при рассмотрении проблемы творения или вечного предназначения человека; он показывает, что они обладают общими свойствами или природой, ибо все они однажды появились во времени (или со временем, если речь идет о творении) и затем вечно продолжаются.

Столкновение с античным образом мышления, который можно рассматривать как олицетворение рационализма, выявило один из важнейших аспектов христианского видения истории: непреложное значение отдельного события. Прения с иудеями позволили уточ­нить вторую особенность этого видения; речь здесь идет о приро­де той связи, что объединяет эти явления и события. Действи­тельно, хотя события и должны обладать значимостью, этого еще недостаточно, чтобы история состоялась. Необходимо, чтобы между этими событиями была преемственность. Именно этим определяется различие между экзистенциальной историчнос­тью, которая сводится к некоему, так сказать, сиюсекундному волеизъявлению свободной человеческой личности, и историч­ностью Священного Писания, где каждый человек входит состав­ной частью в Божественное Домостроительство, которое его пре­восходит и представляет собой некий вполне объективный план. Иудеев и христиан роднит общая вера в то, что установления иудаизма — обрезание, суббота, храм — по своему происхожде­нию Божественны. Одновременно с этим христиане утверждают, что установления эти были упразднены Христом. Чем объясня­ется такое противоречие? Может ли прекратиться нечто само по себе положительное и полезное? Античная мысль не располагала подходящими интеллектуальными орудиями для разрешения данной проблемы. Именно поэтому первые христианские писатели, например Псевдо-Варнава и Иустин, стали утверждать, что от начала буквальное исполнение этих древнееврейских установлений было предосудительно и что речь может идти лишь о их духовном смысле. Подобное решение проблемы совершенно неудовлетворительно, совпадает с мнением гностиков, отрицав­ших Ветхий Завет, и, таким образом, являет величайшую неспра­ведливость по отношению к нему.

Несомненно, правильное решение впервые было найдено Иринеем Лионским, который показал, что качественная оценка какой-либо реальности должна учитывать временный, или преходящий, ее аспект. Однако человеческий ум с еще большим трудом вос­принимает такое представление. Так, с одной стороны, мы должны утверждать, что Ветхий Завет — это нечто положитель­ное и что один и тот же Бог создал как Ветхий, так и Новый Завет. Но, с другой стороны, ветхозаветные установления носили временный характер. Поэтому не следует, так сказать, цепляться за них, ибо их время — кайрос — прошло. Анахронизм — главный грех иудаизма. Попытка воспрепятствовать Божьему замыслу на определенном этапе его реализации, попытка сохранить отжив­шие формы и понятия — вот сущность такого греха. Ориген утверждал, что Ветхий Завет есть своего рода эскиз. В свое время он был необходим, но теперь бесполезен, так как строение закончено. Ветхий Завет можно уподобить лампе, освещающей ночную тьму, однако после восхода солнца бессмысленно держать ее зажженной.

Подобно тому как человек с благодарностью вспоминает своих детских наставников и учителей, так и христианин должен с при­знательностью относиться к Ветхому Завету.

Данное сравнение выявляет новый аспект христианского воззре­ния на историю. История — это некая развертывающаяся икономия, или Божественное Домостроительство. Ветхий и Новый Заветы являются частями одного и того же плана, но представля­ют собой два последовательных момента.

Такова историчность, характерная для христианского отноше­ния к сущему. Все же необходимо отметить, что понятия события и прогресса ее полностью не исчерпывают. Действительно, если бы она сводилась лишь к событиям или прогрессу, то мы имели бы дело с представлением некого бесконечного прогресса, подоб­ным тому, какое встречается в некоторых современных эволю­ционных системах. Однако такое представление уничтожает суще­ственнейший элемент христианства, которое не только прогресс, но и завершение всякого прогресса. Итак, христианское видение истории включает и представление конца: оно эсхатологично. В христианском историческом учении идея конца (эсхатон) играет чрезвычайно важную роль. У этой идеи есть три аспекта.

И в-третьих, этот конец, по существу, уже наступил: Воплоще­ние и Вознесение Христа является знамением того, что наступил конец прежнему порядку вещей. Воскресение Христа стало решаю­щим событием мировой истории. И никакое другое событие никогда не сможет с ним сравниться.

Отныне никакой прогресс не способен дать нам то, чем мы уже обладаем во Христе, ибо в нем присутствует нечто превосходя­щее всякий прогресс, мы имеем в виду то конечное состояние, что присутствует в таинстве.

Следовательно, невозможно механически отождествить христи­анскую надежду и человеческую веру в прогресс. Между тем и дру­гим — фундаментальное различие. Мы уже отмечали важное зна­чение понятия новизны, свойственного христианству. Теперь мы можем сделать следующий шаг и сказать, что с пришествием Христа сопряжено некое окончательное событие. В некотором смысле в нем была явлена человеку вся новизна. Главное со­бытие христианства не в начале, как мы это видим в эллинизме, и не в конце, как это происходит в эволюционизме, но в центре. В этом заключается еще одна особенность христианского видения истории. Так что значение исторических событий качественно меняется в зависимости от того, происходили они до или после явления Христа. История до Христа — это подготовка пришест­вия. Следовательно, она есть прежде всего ожидание. Но после явления Христа речь идет прежде всего о передаче некоего насле­дия, отныне неизменного и неотъемлемого, поскольку оно и есть дарованное завершение. Таким образом, само понятие предания, или традиции, наполняется смыслом, так как отныне мир буду­щий уже присутствует здесь на земле. Равным образом конец времен также явлен вместе со Христом. Он раскрыл врата, ведущие в жизнь вечную.

Однако сам Христос предостерегал своих учеников от таких ничем неоправданных чисто умозрительных попыток. Провал всех этих попыток стал подлинным свидетельством бесполезности и тщетности подобных устремлений. Второе пришествие может начаться в любой момент, точная дата его остается тайной самого Бога. Именно такое представление о втором пришествии определяет все в целом христианское видение истории и христиан­ское отношение к сущему.

Рассмотрение Парусии непосредственно связано с иным вопро­сом, касающимся конкретной истории ныне существующей Церкви.

До сих пор мы рассматривали собственное содержание Священ­ной истории как часть истории церковной. Однако такая история есть лишь один из аспектов всеобщей человеческой истории. Какая связь существует между этой историей, или историей великих культурных и политических движений, и историей спасения? На этот вопрос даются самые разные ответы.

Согласно Августину Блаженному, история Града Божьего, которая совпадает с историей Церкви, и история града сатаны, или политическая история, по своей сути различны и совершенно несходны между собой.

Напротив, некоторые представители современного эволюцион­ного учения, пытаются как бы растворить историю Церкви в ис­тории космоса. Не заходя столь далеко, некоторые христиане охотно усваивают мирской истории некий положительный и про­грессивный элемент. Церковь же остается непричастной к этой истории и лишь освящает ее христианским духом.

Необходимо здесь отметить следующее.

Во-первых, Священная история и история мирская явным обра­зом влияют друг на друга. Христианское видение истории охва­тывает всю реальность. Уже святой Ириней Лионский включал историю космоса в план Божественного Домостроительства. В этом отношении он выступал просто как толкователь Бытия: Бог творения и Бог искупления — это один и тот же Бог. Поэтому невозможно утверждать, что цивилизация есть сатанинское порождение. Политический и культурный миры составляют часть творения, поэтому они входят в делание Бога. Безусловно, они образуют часть мира падшего, но при этом нельзя сказать, что природа этого мира извращена. Одним словом, всеобщая история мира имеет свое место в христианском видении сущего.

Во-вторых, связь между Священной историей и историей мир­ской носит двойственный характер. С одной стороны, история Церкви обусловлена ее внешним окружением, развитием разных цивилизаций. Это внешний аспект истории Церкви. По своей при­роде она трансцендентна, но также и воплощена. В этом смысле история христианства есть история разных христианских цивили­заций: палестинской, византийской, средневековой, барочной, романтической и современной. Вопреки мнению некоторых исследователей, ничего отрицательного нет в том, что Церковь воплотилась в разных цивилизациях. Истинная трагедия связана со стремлением отождествить Церковь с одной из них. В свою очередь и Церковь оказывает влияние на разные культуры. В этом отношении история христианства входит в общую историю чело­вечества и играет в ней важнейшую роль. С другой стороны, история цивилизаций входит в историю спасения. При этом, разу­меется, человеческий научный или социальный прогресс не имеет в глазах христианина какой-либо духовно-религиозной ценности. По своей сути такой прогресс двойствен, обладает как поло­жительными, так и отрицательными сторонами. А когда земные грады и культуры превращаются в своего рода абсолют, они ста­новятся врагами Града Божьего. Так что многие исторические представления Блаженного Августина сохраняют свою истин­ность еще и сегодня, ибо многие человеческие грады стали и ста­новятся частью града сатаны. Злые ангелы народов — Мамона, Вотан, Аполлон — в любое мгновение способны пробудиться к жиз­ни. Побежденные распятым Христом, они вплоть до судного дня сохранят видимость своей мощи. Однако цивилизации способны подчиниться и Божьему закону. По мысли Блаженного Августина, хотя человеческий прогресс сам по себе не спасает, все же он являет собой нечто относящееся ко спасению. Следовательно, человече­ские усилия небесплодны. Каждый из нас вечно останется тем, кем стал здесь на земле. История цивилизаций, как и история космоса входит в общую историю спасения.

Действительно, мир земных культур и цивилизаций — это в из­вестном смысле мир уже устарелый. Ибо со Христом наступило Царство Божье. Ныне истинное общество — народ Божий, или Церковь. Вселенское, ничем не ограниченное Царство Христа есть нечто вполне злободневное. Но до наступления Парусии нашему земному миру дана своего рода отсрочка. В этом заключается некая двойственность, определяющая всю трагичность христиан­ского существования, так как христианин принадлежит и к миру, который уже прошел, и к миру, который еще не начался. Особенно ярко трагизм этот раскрывается во время войн. Война — часть уходящего и уже ушедшего земного мира. Она находится в пол­ном противоречии с Евангелием. Христианин же продолжает пре­бывать в этом мире. Поэтому-то связь между Церковью и земным градом невозможно рассматривать в качестве некоего гармониче­ского противостояния двух разных обществ, одно из которых, так сказать, увенчивало бы другое. На деле перед нами подлинный разрыв между двумя последовательными эпохами общей истории.

Конфронтация христианства и разных культур ставит вопрос об их отношениях в рамках общей истории спасения. Однако сущест­вует иная конфронтация, имеющая важное значение в плане наше­го нынешнего представления о Церкви. Еще на заре христианской эпохи Климент Александрийский огромное внимание уделял вопро­су, касающемуся природы взаимоотношений между языческими религиями и христианством. Также и по этому вопросу существу­ют различные мнения. Специалисты в области истории религий, стоящие на позициях религиозного эволюционизма, полагают, что христианство представляет собой один из этапов развития нашего религиозного чувства, следствие изменений прежних форм религиозной жизни человечества. В противоположность этому некоторые богословы утверждают, что языческие религии — это всего лишь нагромождение суеверий и предрассудков, которые лишены какой бы то ни было истинности и которые необходимо уничтожить, дабы очистить место для Евангелия.

Здесь в очередной раз нам на помощь приходит богословие истории, которое раскрывает истинность, присущую обоим воз­зрениям, рассматривая их в рамках общей истории спасения.

С одной стороны, естественные религии заключает в себе нечто истинное, ибо связаны с первым союзом, заключенным между Богом и человеком (Завет Ноя). В этом Завете Бог являл себя через регулярную последовательность природных циклов, по­добно тому как впоследствии раскрывался Аврааму в конкретных исторических событиях. Свойственная природе цикличность (дви­жение звезд, последовательно сменяющие друг друга времена года и т. д.) позволяет хотя бы отчасти познать Бога. Все это составляет различные Иерофании. Через них познается Промысел личного Бога, а сама их повторяемость свидетельствует о Бо­жественной верности. Таково, впрочем, учение Священного Писания, в котором говорится о союзе, заключенном между Богом и Ноем. Этот договор касался природы и был скреплен особой печатью — радугой.

Языческие религии препятствуют христианству не только потому, что по сравнению с ним ущербны, но и потому, что отслу­жили свой срок. И здесь опять-таки нам на помощь приходит метод богословия истории. Ноев Завет был истинной религией человечества до Авраамова Завета. Однако именно в тот момент, когда вступил в свои права этот последний, Ноев Завет отошел в прошлое. А с наступлением новозаветной эпохи Ноев Завет устарел вдвойне, стал как бы вдвойне анахронична. Несчастье языческих религий заключается в том, что они не способны сми­риться перед новой Богооткровенной религией. В этом, полагает Р. Гуардини, и состоит трагедия предтечи. Предшествование — это самоумаление перед собственным наследником. Таков именно Иоанн Креститель, уступающий дорогу Иисусу, и таков Мель­хиседек, уступивший путь Аврааму, когда пришла пора и Завет космический был заменен Заветом Авраамовым. При этом глав­ное искушение, какое претерпевает предтеча, есть отказ от самоумаления, другими словами, отвержение истории, сознатель­ное стремление приостановить развитие Божественного замысла, задержать его на том историческом этапе, на котором он, предте­ча, и является представителем Божьим. И тогда он превращается во врага Бога. Таков именно Будда, который, по слову Р. Гуардини, был великим предтечей Евангелия и который, вероятно, станет его последним противником.

Хотя Ноев Завет уступил место Завету Авраама, все же он не был полностью упразднен. В действительности этот Завет завер­шился в Авраамовом Завете. Иначе говоря, все наиболее ценное в нем было заимствовано и поднято на высший уровень. Так, на­пример, находящийся в Книге Бытия рассказ о сотворении и паде­нии включает фрагменты древних мифов, которые наделяются неким новым значением. Во время весеннего праздника Первых колосьев иудеи отмечают свой исторический исход из Египта, и Воскресение вписывается в эти же литургические рамки. Итак, рассматриваемые в плане истории спасения, разные религии образуют как бы цепь следующих друг за другом продвижений человечества на более высокие уровни бытия. (И здесь речи быть не может о какой-либо механической последовательности или эволюции.) Вместе с тем в основе этого движения лежит твор­ческое воздействие Духа Святого.

Читайте также: