Философская ода державина бог реферат

Обновлено: 02.07.2024

О ты, пространством бесконечный,
Живый в движеньи вещества,
Теченьем времени превечный,
Без лиц, в трех лицах божества!

Измерить океан глубокий,
Сочесть пески, лучи планет
Хотя и мог бы ум высокий, —
Тебе ж числа и меры нет!

Разве это не развернутый тезис первой строки оды?

А разве не согласуется с материалистической концепцией следующая строфа, где так красочно описывается изначально суть другой категории материи — времени?

Хаоса бытность довременну
Из бездн ты вечности воззвал,
А вечность, прежде век рожденну,
В себе самом ты основал:
Себя собою составляя,
Собою из себя сияя,
Ты свет, откуда свет истек.

Четвертая строфа вступает в противоречие с учением о бессмертии души:

Ты цепь существ в себе вмещаешь,
Ее содержишь и живишь;
Конец с началом сопрягаешь
И смертию живот даришь.

Или другое место этой оды, где легко прочитывается мысль, что в смерти отдельного существа заложено бессмертие вида:

Твоей то правде нужно было,
Чтоб смертну бездну преходило
Мое бессмертно бытие.

Все эти мысли современному читателю могут показаться обычными, само собой разумеющимися, недостойными того, чтобы облекать их в поэтические одежды. Такая трансформация восприятия — заслуга нашего материалистического мышления. Но при жизни Державина великие французские материалисты Дидро, Ламетри, Гольбах еще только-только расшатывали вековое здание метафизики, закладывая как динамит под его опоры диалектику. И тем ценнее это поэтическое свидетельство, что идеи энциклопедистов разделяли далеко не все даже и в XIX веке. Именно эти мысли и делали державинскую оду столь знаменитой во всем мире, а ее поэтический запал для тогдашних читателей дух захватывающим! Да и сегодня хочется отдать дань авторскому прозрению, граничащему с научным:

Частица целой я вселенной,
Поставлен, мнится мне, в почтенной
Средине естества я той,
Где кончил тварей ты телесных,
Где начал ты духов небесных
И цепь существ связал всех мной.

Как капля в море опущенна.
Вся твердь перед тобой сия.
Но что мной зримая вселення?
И что перед тобою я?
В воздушном океане оном,
Миры умножа миллионом
Стократ других миров, — и то,
Когда дерзну сравнить с тобою,
Лишь будет точкою одною:
А я перед тобой — ничто.

Ничто! Но ты во мне сияешь
Величеством твоих доброт;
Во мне себя изображаешь,
Как солнце в малой капле вод.

Следует панегирик человеку, едва ли не самый выразительный в русской поэзии:

Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества;
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества;
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь — я раб — и червь — я бог!

Гавриил Романович Державин – выдающийся государственный и литературный деятель конца XVIII – начала XIX века. Поэт, просветитель, творец непревзойденных од и создатель уникальной философской лирики, Державин, при этом успел пройти путь от простого солдата до министра юстиции державы, был членом Императорской Российской академии со дня ее открытия. Прославился Гавриил (или, как его еще называли, Гаврила) Державин не только и не столько благодаря своему активному участию в политической жизни страны и делах государственных, сколько благодаря своему меткому и сильному поэтическому слову. Так, прекрасные образы философской лирики Державина, наряду с его восхитительными одами впечатляли своей красотой и размахом современников, льстили (а иногда – напротив) представителям высшего света, заставляли задуматься о высших ценностях и идеалах.

Гаврила Державин достаточно в позднем возрасте вступил на литературные подмостки – его первое произведение было напечатано в 1773 году, когда автору исполнилось 30 лет. Хотя, конечно, первые ростки философской лирики Державина зарождались еще в бытность его солдатской службы.

Однако поздняя философская лирика Державина тем и прекрасна, что она как выдержанное вино, полна глубины и осмысления, пропущенного через полученный опыт и имеющиеся знания, в ней нет налета "зелености", только мудрость. Однако известность пришла к поэту тоже не сразу, а лишь после выхода оды "Фелица" – стихотворения, ставшего характерным представителем философской лирики Державина – в котором автор восхвалял императрицу Екатерину II. Собственно, после этого события удачно устроилась не только литературная, но и политическая карьера Гавриила Романовича – он начал свое восхождение по ступеням высокой государственной службы.

Основные темы и мотивы философской лирики Державина

Философская лирика Державина была целиком искренней и правдивой, что лишний раз подтверждается тем, что Гавриил Романович отказывался быть "придворным поэтом", писать на заказ и творить в определенно заданных рамках. Философская лирика Державина, равно как и все, что выходило из-под пера поэта, шло от самого сердца, из глубин души, было пережито и прочувствовано, а не было надиктовано веяниями времени и требованиями вышестоящего руководства. Эта характерная принципиальность, желание жить по велению сердца всегда присутствовали в поэзии литератора, разноображивая рассуждения, свойственные философской лирике Державина, четкими и конкретными убеждениями. Главными темами философской лирики Державина были темы Бога, божественного во всех предметах на Земле, темы жизни и смерти, любви, темы человеческих и государственных судеб. И, конечно же, самой любимой литературной формой, в которую выливалась философская лирика Державина, была хвалебная ода – поэтическое произведение, посвящаемое герою или событию. Характерными чертами оды являются максимальная торжественность и возвышенность. Самое интересное, что под свою философскую лирику Державин даже подвел теоретическую базу, написав ряд работ, посвященных оде как литературному жанру (например, к таким работам относится "Рассуждение о лирической поэзии, или Об оде").

Тема Бога, пожалуй, является ключевой во всей философской лирике Державина. К ней он обращается не как робкий проситель или предполагающий о ней юнец, но как уверенный в ней, умудренный опытом и убеленный сединами, муж. Бог в философской лирике Державина предстает "началом всех начал", "первопричиной и первоисточником всего сущего", "Наивысшим Законом и Высшим Судией" над всеми живущими. Державин утверждает своей поэзией, что Бог – в каждом из нас, ибо мы возможны только в нем и только через него. И даже более того – он источник не только жизни духовной, но и жизни государственной, поскольку только с Божьей милостью и с Божьей помощью происходит то, что происходит: как в жизни каждого отдельного человека, так и в жизни всего государства. Философская лирика Державина подчеркивает тот факт, что человек не отделим от природы, неотделим от Бога, все едино и, значит, во всем есть высшая, божественная природа.

Еще одна тема, которая нередко встречается в философской лирике Державина – тема смерти. Смерть – пожалуй, главный мотив рассуждений философов всех времен и народов, поэтому она не обходит стороной и философскую лирику Державина. Автор говорит о смерти как об одной из самых могущественных сил, законов природы. Но, при всей ужасности и непредсказуемости этого явления, оно еще и справедливо, ведь смерть уравнивает всех – пред нею равны и бедные и богатые.

"Гром победы" философской лирики Державина

Одним из наиболее ярких (и, пожалуй, известных) произведений, составивших золотой фонд философской лирики Державина, является стихотворение "Гром победы, раздавайся!", настолько сильное по своему эмоциональному фону и мощи, что даже ставшее неофициальным русским национальным гимном той эпохи. В свойственной ему манере изложения (мешая "высший" и "низший" стили), используя хвалебные эпитеты и глаголы, Державин восхваляет Россию, мать Екатерину, славных россов, вырвавших победу под Измаилом. Произведение посвящено славному взятию Суворовым крепости Измаил (одно из ключевых событий Второй русско-турецкой войны). Философская лирика Державина здесь приобретает патриотический оттенок, горделиво возвещая о том, что Российская империя – сильная и могучая держава, способная "утереть нос" любому врагу. Гимн изначально создавался как таковой, был положен на мотив полонеза и на протяжении длительного времени – с конца XVIII – до начала XIX столетия оставался национальным гимном России. Читая строчки гимна можно убедиться, что философская лирика Державина весьма разносторонняя и довольно глубокая, она не поверхностна, она имеет тенденцию проникать в суть явлений, выхватывая то основное, что они в себе несут.

Как пишет автор в комментариях, вдохновение пришло к нему в Светлое Христово воскресение в 1780 году. После всенощной он записал первые строки. Время у него отнимала служба в Сенате, и на возвышенных мыслях он не мог сосредоточиться. Начало было положено в стол. Во время службы в 1784 году правителем Олонецкого края он выкроил время и уехал в одиночестве под Нарву. На постоялом дворе он несколько дней творил, но конец оды ему не давался. Он заснул посреди ночи, так и не закончив оду. Вдруг поэт проснулся, свет заблистал в его глазах.

Ода “Бог”

О Ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, в трех лицах Божества,* Дух всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто все Собою наполняет, Объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы нарицаем – Бог!

Измерить океан глубокий, Сочесть пески, лучи планет, Хотя и мог бы ум высокий, Тебе числа и меры нет! Не могут Духи просвещенны, От света Твоего рожденны, Исследовать судеб Твоих: Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает, В Твоем величьи исчезает, Как в вечности прошедший миг.

Хао́са бытность довременну Из бездн Ты вечности воззвал; А вечность, прежде век рожденну, В Себе Самом Ты основал. Себя Собою составляя, Собою из Себя сияя, Ты свет, откуда свет исте́к. Создавый все единым словом, В твореньи простираясь новом, Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек.

Ты цепь существ в Себе вмещаешь, Ее содержишь и живишь; Конец с началом сопрягаешь И смертию живот[1] даришь. Как искры сыплются, стремятся, Так солнцы от Тебя родятся. Как в мразный, ясный день зимой Пылинки инея сверкают,** Вратятся, зыблются, сияют, Так звезды в безднах под Тобой.

Светил возженных миллионы В неизмеримости текут; Твои они творят законы, Лучи животворящи льют; Но огненны сии лампады, Иль рдяных кристалей громады, Иль волн златых кипящий сонм, Или горящие эфиры[2], Иль вкупе все светящи миры, Перед Тобой – как нощь пред днём.

Как капля, в море опущенна, Вся твердь перед Тобой сия; Но что мной зримая вселенна, И что перед Тобою я? – В воздушном океане оном, Миры умножа миллионом Стократ других миров, и то, Когда дерзну сравнить с Тобою, Лишь будет точкою одною; А я перед Тобой – ничто.

Ничто! – но Ты во мне сияешь Величеством Твоих доброт; Во мне Себя изображаешь, Как солнце в малой капле вод. Ничто! – но жизнь я ощущаю, Несытым некаким летаю Всегда пареньем в высоты. Тебя душа моя быть чает, Вникает, мыслит, рассуждает: Я есмь – конечно, есь и Ты.

Ты есь! – Природы чин вещает, Гласит мое мне сердце то, Меня мой разум уверяет; Ты есь – и я уж не ничто! Частица целой я вселенной, Поставлен, мнится мне, в почтенной Средине естества я той, Где кончил тварей[3] Ты телесных, Где начал Ты Духов небесных И цепь существ связал всех мной.

Я связь миров, повсюду сущих, Я крайня степень вещества, Я средоточие живущих, Черта начальна Божества. Я телом в прахе[4] истлеваю, Умом громам повелеваю; Я Царь, – я раб, – я червь, – я Бог! – Но будучи я столь чудесен, Отколь я происшел? – Безвестен; А сам собой я быть не мог.

Твое созданье я, Создатель, Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ Податель, Душа души моей и Царь! Твоей то правде нужно было, Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие́; Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! в бессмертие Твое́.

Неизъяснимый, непостижный! Я знаю, что души моей Воображении бессильны И тени начертать Твоей. Но если славословить должно, То слабым смертным невозможно Тебя ничем иным почтить, Как им к Тебе лишь возвышаться, В безмерной разности теряться И благодарны слезы лить.***

__________________________________________ Без лиц, в трёх лицах Божества. – Автор, кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические; то есть: бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и неокончаемое течение времени, которое Бог в себе и совмещает.

Пылинки инея сверкают. – Обитателям токмо Севера сия великолепная картина ясно бывает видима по зимам в ясный день, в большие морозы, по большей части в марте месяце, когда уже снег оледенеет, и пары, в ледяные капли обратившиеся, вниз и вверх носясь, как искры сверкают пред глазами.

И благодарны слезы лить. – Автор Первое вдохновение, или мысль, к написанию сей оды получил в 1780 году, быв во дворце у всенощной в Светлое воскресенье, и тогда же, приехав домой, первые строки положил на бумагу; но, будучи занят должностию и разными светскими суетами, сколько ни принимался, не мог окончить оную, написав, однако, в разные времена несколько куплетов. Потом, в 1784 году получив отставку от службы, приступал было к окончанию, но также по городской жизни не мог; беспрестанно, однако, был побуждаем внутренним чувством, и для того, чтоб удовлетворить оное, сказав первой своей жене, что он едет в польские свои деревни для осмотрения оных, поехал и, прибыв в Нарву, оставил свою повозку и людей на постоялом дворе, нанял маленький покой в городке у одной старушки-немки с тем, чтобы она и кушать ему готовила; где, запершись, сочинял оную несколько дней, но не докончив последнего куплета сей оды, что было уже ночью, заснул перед светом; видит во сне, что блещет свет в глазах его, проснулся, и в самом деле, воображение так было разгорячено, что казалось ему, вокруг стен бегает свет, и с сим вместе полились потоки слёз из глаз у него; он встал и ту ж минуту, при освещающей лампаде написал последнюю сию строфу, окончив тем, что в самом деле проливал он благодарные слёзы за те понятия, которые ему вперены были.

1. Живот – (устар.) жизнь.

2. Эфиры – 1. верхний слой воздуха (неба) в древнегреческой мифологии, местопребывание богов; 2. тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии.

3. Твари – (устар.) живые существа (первонач. в религиозных представлениях – то, что сотворено богом).

4. Прах – 1. (высок.) пыль; то, во что всё превращается после смерти, разрушения; 2. (перен.) что-то малоценное, ничтожное.

Краткий разбор и одновременно анализ содержания

Ода содержит десять строф, каждая из которых состоит из десяти строк.

В первой строфе автор пытается дать определение Богу. Он не имеет ни конца, ни начала, един, непостижим, всеобъемлющ. И это все истинная правда, если отталкиваться от современного понятия о Творце. Его современники, представители церкви, выступали против того, что Бог вмещает в себя бесконечное пространство, непрерывную жизнь и бесконечное время.

Строфы вторая и третья: сотворение из хаоса

Они иносказательно рассказывают о сотворении земли. Также в этих стихах говорится, что полностью постичь замысел Творца невозможно, можно только догадаться, что это был не произвольный процесс, а направленный: создание из хаоса целого, подчиненного неведомым пока еще человеку законам. Человеку еще долгое время придется постигать замысел Творца, измерять глубины океанов, исследовать свет, идущий от звезд и планет.

Строфа одиннадцатая – завершающая

Она самая важная. Недаром над ней мучительно работал поэт, а она не давалась ему. Бог предстает пред ним во всем непостижимом и неизъяснимом величии. Воображение души бессильно начертать даже его тень. И это правильно. Человеку не дано представить Создателя. По Библии Он являлся к людям, принимая образ огня. А каков он на самом деле, не знает никто. Славить его, как считает Державин, должен каждый. Но как почитать Бога слабому смертному?

Изобразив Бога, как всемогущую силу, Державин, сравнивает его с человеком. Читатель видит, чувствует, сколь ничтожен и мал человек по сравнению со Вселенной, воплощением которой и является Бог. И наша маленькая человеческая сущность в своих мечтах и терзаниях вечно стремится приблизиться к богу, вознестись к нему, увидеть воочию великий смысл бытия. По ходу лиричного, торжественного повествования, в своей оде Державин раскрывает свой главный замысел.

Человек — это не просто ничтожная пылинка, обреченная на приземленное существования, не знающая и не имеющая ничего, кроме земных, материальных оков. Человек — это и есть Бог, человек — тот, кто пробуждает Бога не только в себе, но и во всем окружающем мире. И эта мысль, открывшаяся Державину совершенно неожиданным образом, и мастерски воплощенная в стихах, настолько поразила общественность, что споры о замысле Державина до сих пор не утихают.

Поэтический анализ

Мысль его афористична. В последней строфе – ключ ко всей оде: человек мал и ничтожен, но может и должен развиваться и возвышаться, уподобляясь Творцу.

Образ Бога в одноименной оде Г. Р. Державина

Главной задачей Державина в этом произведении становится создание художественного образа Бога. Решая эту задачу, поэт пытается ответить на два вопроса: что есть Бог? И каковы свойства Божии? Автор также пытается рассказать о несравненном величии Бога-Творца, Демиурга, и о Его беспредельной любви к падшему человечеству.

Художественный образ Бога, созданный Державиным в оде, всецело соответствует православной догматике. Державин нигде не впадает в ересь. Он представляет очень правдивый живописный портрет (не икону) Творца всего Сущего, как он Его видит.

«Ты цепь существ в Себе вмещаешь,

Ее содержишь и живишь;

Ее с началом сопрягаешь,

Поэт восторгается неизмеримостью созданных Богом миров; он знает, что все эти миры творят Его законы; все происходит согласно воле Божией.

Таким образом, главной идеей оды становится идея возвращения человека к Богу. Человек есть творение Божие. Он принадлежит не себе, но Своему Творцу. Его задача — достойно прожить жизнь и вернуться в райские обители, к небесному Отцу.

Идею возвращения человека к Богу символически выражает даже структура оды. Последняя состоит из десяти строф, в каждой из которых по десять строк. Количество как строф, так и строк в оде возводит к главному образу произведения — образу единого Бога, поскольку десять (как и сто — число, получающееся посредством возведения десятки в квадрат) символизирует, по Х. Э. Керлоту, возвращение к единице [3, с. 579].

1. Державин Г. Р. Сочинения / Сост., биограф, очерк и коммент. И. И. Подольской; Ил. и оф. Е. Е. Мухановой и Л. И. Волчека — М.: Правда, 1985.

Державин Г. Р. Стихотворения. Л.: Советский писатель, 1957.

5. Филарет (Дроздов), святитель. Пространный христианский катехизис Православной Кафолической Восточной Церкви. — М.: Издательство Сибирская Благозвонница, 2009.

Краткий разбор и одновременно анализ содержания

Ода содержит десять строф, каждая из которых состоит из десяти строк.

Строфы вторая и третья: сотворение из хаоса

Строфа одиннадцатая – завершающая

Поэтический анализ

Читайте также: