Время и пространство в романе евгений онегин кратко

Обновлено: 05.07.2024

Спустя три года, вслед за мною,
Скитаясь в той же стороне,
Онегин вспомнил обо мне.
Я жил тогда в Одессе пыльной… (VI, 201)

Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный Идеал,
И ты, живой и постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Всё, что завидно для поэта:
Забвенье жизни в бурях света,
Беседу сладкую друзей. (VI, 189-190)

Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне —
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал. (VI, 189-190)

Вдруг изменилось все кругом:
И вот она в саду моем
Явилась барышней уездной,
С печальной думою в очах,
С французской книжкою в руках. (VI, 167)

Я думал уж о форме плана,
И как героя назову… (VI, 30)

…чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и стразбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова:
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань и саблю и свинец.

Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел;
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего. (VI, 21)

Мне памятно другое время!
В заветных иногда мечтах
Держу я счастливое стремя.
И ножку чувствую в руках;
Опять кипит воображенье,
Опять ее прикосновенье
Зажгло в увядшем сердце кровь,
Опять тоска, опять любовь.
Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей;
Они не стоят ни страстей,
Ни песен, ими вдохновенных:
Слова и взор волшебниц сих
Обманчивы. как ножки их. (VI, 19-20)

Как рано мог он лицемерить,
Таить надежду, ревновать,
Разуверять, заставить верить,
Казаться мрачным, изнывать,
Являться гордым и послушным,
Внимательным, иль равнодушным!
Как томно был он молчалив,
Как пламенно красноречив,
В сердечных письмах как небрежен!
Одним дыша, одно любя,
Как он умел забыть себя!
Как взор его был быстр и нежен,
Стыдлив и дерзок, а порой
Блистал послушною слезой!

Как он умел казаться новым,
Шутя невинность изумлять,
Пугать отчаяньем готовым,
Приятной лестью забавлять,
Ловить минуту умиленья,
Невинных лет предубежденья
Умом и страстью побеждать,
Невольной ласки ожидать,
Молить и требовать признанья,
Подслушать сердца первый звук.
Преследовать любовь, и вдруг
Добиться тайного свиданья.
И после ей наедине
Давать уроки в тишине! (VI, 9-10)

Замечу кстати: все поэты —
Любви мечтательной друзья.
Бывало, милые предметы
Мне снились, и душа моя
Их образ тайный сохранила;
Их после Муза оживила:
Так я, беспечен, воспевал
И деву гор, мой идеал,
И пленниц берегов Салгира.
Теперь от вас, мои друзья,
Вопрос нередко слышу я:
„O ком твоя вздыхает лира?
Кому, в толпе ревнивых дев,
Ты посвятил ее напев?

„Чей взор, волнуя вдохновенье,
Умильной лаской наградил
Твое задумчивое пенье?
Кого твой стих боготворил?“
И, други, никого, ей-богу!
Любви безумную тревогу
Я безотрадно испытал.
Блажен, кто с нею сочетал
Горячку рифм: он тем удвоил
Поэзии священный бред,
Петрарке шествуя вослед,
А муки сердца успокоил,
Поймал и славу между тем:
Но я, любя, был глуп и нем.

Прошла любовь, явилась Муза,
И прояснился темный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум;
Пишу, и сердце не тоскует,
Перо, забывшись, не рисует,
Близ неоконченных стихов,
Ни женских ножек, ни голов;
Погасший пепел уж не вспыхнет,
Я всё грущу: но слез уж нет,
И скоро, скоро бури след
В душе моей совсем утихнет…(VI, 30)

Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцалуй любви мила,
Глаза как небо голубые,
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, легкий стан,
Всё в Ольге. но любой роман
Возьмите и найдете верно
Ее портрет: он очень мил,
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно… (VI, 41)

Предоставив Онегину возможность увидеть Филлиду Ленского вживую, его устами еще и безжалостно констатирует:

3. Лето в деревне

Действие второй главы романа продолжается (по сути, только и начинается) уже в провинции. Когда же именно и где? На момент начала действия еще в первой главе указывала пушкинская подсказка:

Онегин был готов со мною
Увидеть чуждые страны;
Но скоро были мы судьбою
На долгий срок разведены.
Отец его тогда скончался…(VI, 25-26)

Вдруг получил он в самом деле
От управителя доклад,
Что дядя при смерти в постеле
И с ним проститься был бы рад. (VI, 26)

Я был рожден для жизни мирной,
Для деревенской тишины:
В глуши звучнее голос лирный,
Живее творческие сны.
Досугам посвятясь невинным,
Брожу над озером пустынным,
И far niente мой закон.
Я каждым утром пробужден
Для сладкой неги и свободы:
Читаю мало, долго сплю,
Летучей славы не ловлю.
Не так ли я в былые годы
Провел в бездействии, в тени
Мои счастливейшие дни? (VI, 28)

В свою деревню в ту же пору
Помещик новый прискакал,
И столь же строгому разбору
В соседстве повод подавал.
По имени Владимир Ленской,
С душою прямо геттингенской,
Красавец, в полном цвете лет,
Поклонник Канта и поэт. (VI, 33)

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верьхом,
И скоро стали неразлучны.
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья. (VI, 37)

4. Тверское гостеприимство

Четвертая глава начинается с отповеди Татьяне Онегина – к этому времени человека правильного, твердо-нравственного. Таким пушкинский герой стал, подобно самому стремящемуся к этому поэту, к его 26-летию в 1825 году – через восемь лет после начала в 1817 году его бурной светской жизни:

Так точно думал мой Евгений.
Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Разочарованный другим,
Желаньем медленно томим,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
Зевоту подавляя смехом:
Вот, как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет. (VI, 76)

Всё тот же ль он, иль усмирился?
Иль корчит также чудака?
Скажите, чем он возвратился?
Что нам представит он пока?
Чем ныне явится? Мельмотом,
Космополитом, патриотом,
Гарольдом, квакером, ханжой,
Иль маской щегольнет иной… (VI, 158)

В лесах, во мраке ночи праздной,
Весны певец разнообразный
Урчит и свищет и гремит;
Но бестолковая кукушка,
Самолюбивая болтушка,
Одно ку-ку свое твердит;
И эхо вслед кукует то же.
Накуковали нам тоску!
Хоть убежать. Избавь нас, боже,
От элегических ку-ку! (ХШ, 246)

Каждый герой романа воспринимает время по-своему.

Онегин живёт настоящим. Распорядок его дня расписан заранее, в нём важны лишь ритуалы светской жизни, смена времён суток.

Время Онегина линейно (таким, по наблюдению литературоведа Ю. М. Лотмана, и воспринимали его до конца 18 века).

Будущее для него тоже лишено высокого смысла (в отличие от Ленского, который живёт мечтами, но, по иронии судьбы, этого будущего лишается).

Автор воспринимает время иначе. Каждый этап повествования вызывает в нём воспоминания о прошлом, которые определяют его настоящее.

Поэт вспоминает о любви, молодости, друзьях, театре, и каждый момент прошлого приводит его к утверждению ценности настоящего, а значит, и будущего.

Если Онегин пуст, лишён корней, то лирический герой напоминает дерево с мощной корневой системой и раскидистой кроной, достающей до неба.

Это героиня нового типа, время которой исчисляется движением небесных светил, богатой жизнью внутреннего космоса, непрерывного духовного развития.

Её любовь к Онегину не проходит, растворяясь во времени, не меняется по качеству. А линейное время Онегина приводит его к Татьяне с опозданием: тогда, когда любовь становится невозможной в житейском измерении.

Любовная неудача Онегина – результат столкновения старой и новой модели времени, его европейской (линейной) и восточной (циклической модели).

Один из самых сложных вопросов в литературоведении. Здесь главное понять, как соотносятся эти два термина. Пушкин молодец: если мы отбросим первую главу (естественно, и последнюю) , то что мы видим: время и пространство идут в одной плоскости. То есть, последовательное описание событий, замкнутое в определённые временные и пространственные рамки. Иными словами, идёт последовательное повествование. Конечно, гений Пушкина старается всё это сделать более замедленным: мы видим множество отступлений (лирических, автобиографических) . И в пространственном отношении такая же ситуация. Недаром говорят, что это произведение - энциклопедия народной жизни России 19 века. Замедление действия - вот главное. Даже касаясь пространства мы видим эту проблему. Пушкин не ограничивается тем местом событий, где происходит данное действие: его постоянно относит к воспоминаниям, сравнениям. То есть, создаётся впечатление, что он не хочет всё рассказать напрямую. Это и есть художественный маршрут писателя. Ой, много наговорил, но наверное зря?

Время и пространство в художественном произведении (хронотоп) условны, отличаются от действительности. Автор использует их целенаправленно, а не случайно, так как они помогают ему выразить идею произведения.

Приведем примеры использования художественного времени и пространства в литературных произведениях.

Можно использовать теоретико-литературные понятия (термины) "время" и "пространство" при выполнении задания 12 - написании большого сочинения (с рекомендуемым объемом 250 слов). Не забудьте, что не менее двух теоретико-литературных понятий должны быть "использованы для анализа текста произведения(-ий) в целях раскрытия темы сочинения".

Список статей канала со ссылками облегчит Вам работу!

Если статья оказалась полезной, ставьте "Нравится", подписывайтесь на канал!

2. Необходимо противостоять соблазнам хронологического и географического (топографического) натурализма.

3. Коннотативные значения временных и пространственных знаков по меньшей мере равноправны с их денотативными значениями.

К ней дамы подвигались ближе;
Старушки улыбались ей;
Мужчины кланялися ниже,
Ловили взор ее очей.
Девицы проходили тише
Пред ней по зале, и всех выше
И нос и плечи подымал
Вошедший с нею генерал.

Научный уровень книги В.С. Баевского настолько высок и в целом, и в частностях, что критические замечания по ходу изложения наблюдений и суждений ее автора представляются неуместными и излишними. Тем не менее, заканчивая наш обзор, мы хотели бы коротко коснуться тех положений, по которым у нас другое мнение.

Блажен, кто праздник Жизни рано

Оставил, не допив до дна

Бокала полного вина,

Кто не дочел Ее романа…

Похожие сочинения:

Запись была опубликована 19.12.2009 в 11:21 в категории Задания по русскому языку. Вы можете следить за ответами в этой записи через RSS 2.0 ленты.

Читайте также: