Тойнби о российской цивилизации кратко

Обновлено: 05.07.2024

Цивилизационный подход к России правомерен при условии, если не превращается в набор утверждений об исключительности, якобы характерной для России и резко выделяющей ее из общего ряда стран. Тезис о мнимой российской экзотичности может быть истолкован двояко – либо в горделиво-заносчивом, либо в самоуничижительном смысле. Однако и в том и другом случае он одинаково опасен, поэтому должен быть заранее выведен за рамки исследования.

Прежде всего, не следует, как это делает автор приведенных слов, подозревать каждого говорящего о российской цивилизации в национал-патриотизме, консерватизме, патриархальности и других смертных грехах. Не следует также думать, что в понятии российской цивилизации заложены попытки выделить чисто русскую или исключительно православную составляющую в истории и современности России. Напротив, цивилизация – именно то понятие, которое способствует выработке сбалансированного взгляда на сложносоставные, отличающиеся своеобразным сочетанием разнородных факторов, социальные образования. Во всяком случае, именно по этому пути пошел автор книги об американской цивилизации 3 . С точки зрения американского исследователя, факт этнического многообразия, как и религиозно-культурного и связанных с ним различий в ценностных ориентациях, не является аргументом против возможности единства в рамках цивилизации. На вопрос о том, является ли Америка цивилизацией, он уверенно дает положительный ответ: Соединенные Штаты являются особой цивилизацией, дочерней по отношению к западноевропейской. Одна из ее отличительных особенностей и состоит в соединении в рамках единого целого огромного множества разнообразных этносов, конфессий и ценностей.

Очевидно, украинцы или армяне, ставшие гражданами и постоянными жителями новых независимых государств, через одно-два поколения утратят общероссийские (отнюдь не только советские!) черты. Однако вовсе не обязательно, что те же армяне или украинцы должны утратить характерное армянское или украинское своеобразие, оставаясь полноправными членами российского общества и связав свою судьбу с новой Россией. В этом случае над-этнические, т. е. общероссийские, черты их характера будут существовать наряду с собственно национальными.

Особенности российской цивилизации не в многоэтничности, многоконфессиональности и т. д., а во многом другом, в частности, в сочетании территориальной распыленности этносов с компактностью их проживания, в отсутствии естественных границ, на которых можно было бы закрепиться окончательно, в континентальности территории с характерной удаленностью от морей, в характере взаимодействий с географически соседними цивилизациями и т. д.

Однако для цивилизационного подхода важно не это. Важно то, что, вообще говоря, всякий предмет, изменяясь по отношению к самому себе, в общем случае никогда, однако, не совпадет с другим. Так, Россия или Франция сегодняшние резко отличаются от себя прежних. Но отсюда отнюдь не следует, что результатом исторических трансформаций должно стать их совпадение между собой: Россия современная не похожа на современную Францию, как обе страны были не похожи друг на друга в любую другую историческую эпоху. Поэтому Россию современную, как и Францию или Соединенные Штаты, можно представить в качестве особых образований, отличных от себя в прошлом, но от этого не ставших похожими друг на друга сегодня. Цивилизационный подход, в отличие от исторической науки в ее классическом виде, сосредоточивает свое внимание не столько на динамике исторических изменений, сколько на характерных чертах данного общества, взятого в определенную историческую эпоху. В этом случае цивилизационный подход становится чем-то существенно отличным от исторической науки, но не альтернативным ей и не вступающим с ней в конкуренцию.

Представляется, что важнейшей стороной понятия цивилизации являются многообразие, многоуровневость, многоплановость и масштабность. Цивилизация – это масштабное сложноорганизованное предприятие, включенное в мировое целое самым непосредственным образом и оказывающее существенное влияние на это целое. Эти качества понятия цивилизации отчетливо представлены в определении С. Хантингтона: «Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Следующую ступень составляет уже то, что отличает род человеческий от других видов живых существ. Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Есть различные уровни самоидентификации: так, житель Рима может характеризовать себя как римлянина, итальянца, католика, христианина, европейца, человека западного мира. Цивилизация – это самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит.

Вряд ли есть смысл прибавлять к уже известным новые списки характеристик русской души. Не следует, однако, и торопиться с их окончательной оценкой, соглашаться или не соглашаться с той или иной трактовкой души России: вряд ли можно оспаривать тот факт, что каждый из известных подходов схватывает что-то реальное или по меньшей мере на это реальное намекает. Однако гораздо важнее другое – ответить на ряд принципиальных вопросов.

Наконец, еще один важный вопрос связан со степенью и темпами изменчивости основных параметров российской души. Вообще говоря, народ, о котором писали Бердяев, Лосский, Федотов и др., – это тот же народ, который существует сегодня, или его социально-психологические характеристики изменились настолько, что в настоящее время более правомерно говорить о другом народе? При ответе на этот вопрос не следует, прежде всего, впадать в излишний социологизм, полагая, что народная душа изменяется в строгом соответствии с изменениями социально-экономических и политических порядков. В большинстве случаев народный характер обнаруживает значительную устойчивость и неожиданным образом проявляется в совершенно новых социально-экономических и политических условиях. Это с одной стороны. С другой – не следует думать, что душа России есть нечто абсолютно неизменное, никак не реагирующее на социальные и иные перемены. И уж совсем абсурдно было бы полагать, что, сформировавшись где-то на заре российской истории и оставаясь в дальнейшем неизменным, русский характер и ментальность предопределили собой весь ход российской истории, все ее положительные и отрицательные стороны.

Отнюдь не очевидно, что социальная психология, о которой мы вели речь выше, является именно тем фактором, который должен быть признан в структуре цивилизации как ведущий или определяющий. Играя важную роль, он существует наряду с другими, составляя важную, но всего лишь одну из граней сложного строения цивилизации.

Примеры нерезультативности монистического взгляда легко умножить. Исследовательский монизм, во всех его модификациях, неизбежно огрубляет реальность, чрезмерно упрощает и схематизирует ее. Если это так, то не лучше ли решиться на отказ от признания единственности фундаментального принципа и тем самым прекратить бесплодную трату интеллектуальных сил с целью загнать все богатство жизненных проявлений в прокрустово ложе монистических схем? Во всяком случае, для теоретического воссоздания широкой панорамы российской цивилизации такой отказ вполне оправдан. Вместе с тем, крайне важно то, что отказ от монизма не должен означать отказа от концептуальности. Следовательно, возникает необходимость в новом (немонистическом) принципе, способном служить основой концептуальных построений, в противном случае исследованию грозит опасность скатиться к эмпиризму, к голой фактологичности. Вряд ли на роль такого принципа подойдут плюрализм или многофакторность, понятые как перечисление разнообразных факторов и их суммирование. Что же остается?

Цивилизацию можно изучать на различных временных срезах ее существования. Понятно, что особенно интересно и важно знать и понимать ее сегодняшнее состояние. Образ жизни и мыслей в России сегодняшней и есть то, что можно назвать нынешним состоянием российской цивилизации. Его можно представить в виде совокупности тематических блоков, каждый из которых раскрывает какую-либо отдельную грань или одну из слагаемых сложного строения цивилизации. Очевидно, что в число тематических блоков должны войти следующие: природно-географические характеристики и ресурсы российской цивилизации; этнический и демографический состав; земля и особенности сельскохозяйственного производства в России; экономика и хозяйственная деятельность, ее условия, детерминанты, стимулы; наука и технология; политическая система; класс и статус в России; искусство и массовая культура; религии и верования; особенности взаимоотношения личности и общества в России; место России в мировом сообществе. Рассматривать названные тематические блоки вне связи друг с другом, конечно, невозможно. Однако искомая концептуальность достижима не на пути соотнесения каждого отдельного блока с другим, а на пути соотнесения его с целым, т. е. с общим представлением о российской цивилизации как таковой. Рассматривая отдельный тематический блок, мы будем постоянно иметь в виду целое, которое будет выступать в качестве необходимого фона. Постоянное соотнесение с целым, с фоном должно стать известным препятствием к тому, чтобы картина цивилизации не свелась к простому эмпирическому перечислению, к голой фактологичности, а предстала бы в качестве концептуально оформленной. Откуда возьмется представление о целом? Здесь не обойтись без истории и общих теоретических представлений о цивилизации, без ее теоретического определения, о котором речь шла выше.

Тематический подход к изучению современной российской цивилизации предопределяет особенности и меру обращения к историческому прошлому. Привлечение исторического материала оказывается тематическим, а не хронологическим. История привлекается в той мере и на ту хронологическую глубину (начиная отсчет от современности), которые необходимы для понимания современного положения дел в данном тематическом блоке – не более того. Думается, что на этом пути удастся получить именно панораму – объемный срез российской цивилизации в ее сегодняшнем состоянии, но не в примитивно фактологическом, а в осмысленном виде.

За счет чего может достигаться единство в рамках цивилизации? Следует, прежде всего, обратить внимание на то, что, хотя некоторые цивилизации существовали в виде империй, ставить знак равенства между цивилизацией и империей, разумеется, нельзя. Более того, имперская форма не адекватна цивилизации. Именно поэтому цивилизации в форме империй всегда стоят перед выбором: либо, полностью разложившись, исчезнуть с лица земли, либо найти способ сбросить имперскую форму, не утратив основ и своеобразия цивилизации.

Единые идеалы и ценности, призванные выполнять функцию объединения, могут быть теоретически сконструированными и внедряться посредством пропаганды. Это первый вариант. Он хорошо известен на примере единой государственной идеологии советского периода. Второй вариант состоит в том, чтобы выбрать в качестве эталонных идеалы и ценности одного или нескольких народов из числа входящих в цивилизацию или какую-либо из религий. В условиях России особенно велик соблазн принять за такой эталон идеалы и ценности русского народа и соответственно, православия и объявить именно их теми началами, которые призваны обеспечить цивилизационное единство. Этот вариант опробован в дореволюционное время, а сегодня, после крушения варианта с единой идеологией, нередко возникает вновь. Однако он был в свое время отторгнут и, очевидно, будет отторгнут сегодня, если кто-то попытается его возродить.

Думается, что наличие комплиментарности является желательным, но не необходимым условием для объединения этносов в цивилизацию. В состав цивилизации, например в США, входят самые различные по своей природе этносы. Можно допустить, что некоторые из них комплиментарны между собой, другие – нет, если, конечно, гипотеза Гумилева об этом свойстве этносов вообще верна. Тем не менее, различные этносы США уживаются между собой вполне сносно, хотя и не без проблем и противоречий, полное отсутствие которых мыслимо лишь в идеальном межэтническом рае. В земной же жизни приходится смиряться со множеством несовершенств в области межчеловеческих, в том числе межэтнических отношений. Поэтому цивилизация – это не нечто, лишенное проблем и противоречий, а скорее особая форма их проявления.

По мысли X. Ортега-и-Гассета, европейцы давно жили в рамках одной цивилизации, но осознали этот факт только в двадцатом веке 11 .

Как ни покажется странным, но еще совсем недавно, в 20–30-е годы нынешнего столетия, самобытники и почвенники в Испании отказывались признать свою страну частью единой западноевропейской цивилизации. Впрочем, не только Испании, но и другим странам европейского континента потребовалось немало времени и усилий, чтобы отказаться от национальной замкнутости и, признав европейское единство, приступить к целенаправленному строительству общеевропейского дома. Это произошло только во второй половине XX века и означало, что Европа осознала себя особой цивилизацией в составе мирового целого; родилась и стала воплощаться в жизнь идея Европы как единой цивилизации.

Осознание этническими и. региональными элитами – политическими, экономическими, духовными, так же как и центром, потребности жить и развиваться в рамках единого целого и есть осознание идеи России как цивилизации. Региональные и национальные элиты вольны сами решать этот вопрос, и сам факт наличия свободы выбора есть предпосылка цивилизационного, а не имперского единства. Тем самым признание России в качестве цивилизации означало бы осмысленный отказ от возврата к имперскому прошлому. Это с одной стороны. С другой – идея цивилизации противостоит национальной идее, понятой в узком смысле. Национальная идея в собственном или непосредственном значении имеет своей целью и пределом национальное государство, т. е. государство, в котором доминирующим становится один из этносов. Идея цивилизации есть в определенном смысле преодоление национальной идеи. Иначе говоря, признание России в качестве цивилизации означает, что идеей каждого из входящих в ее состав народов становится не создание национального государства, а идея принадлежности к России в целом.

1 Тойнби А. Дж. Цивилизация перед судом истории. СПб., 1996. С. 39–40.

2 Семенникова Л. И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. Брянск, 1996. С. 86.

Цивилизация – это совокупность человеческого бытия, обозначающая стадию развития человеческого общества со всеми проявлениями самодостаточной культурной, интеллектуальной, материальной деятельности.

Начало русской цивилизации

С точки зрения Тойнби русская цивилизация возникла в ответ на внешний вызов (вызов давления) в виде постоянных нападений кочевых племен. В ответ на их воздействие пришлось создать новый образ жизни и новую социальную организацию. Однако этот подход смог себя оправдать и русская цивилизация – оседлая цивилизация – впервые в истории не только победила кочевников, но и смогла поглотить их территорию, почти полностью сменив на ней образ жизни, превратив кочевые поля в пахотные земли.

В том же XVII веке России пришлось выдержать новый вызов в лице интервенции Речи Посполитой и Швеции (период Смутного времени), однако русская цивилизация не только выстояла перед угрозой уничтожения ее государственности, но и расширила свои пределы до Балтики. Созданная Петром I новая столица – Санкт-Петербург – стала западным форпостом русской цивилизации.

Готовые работы на аналогичную тему

Русская государственность с точки зрения Тойнби

Становление русского универсального государства связано с целой цепочкой событий в истории России:

свадьба Софьи Палеолог и Ивана III;
использование двуглавого орла в качестве герба России;
свержение власти татаро-монгольской орды;
объединение русских земель вокруг Москвы По данной теме мы уже выполнили курсовую работу Конфессиональное пространство Москвы подробнее ;
коронация Ивана Грозного;
утверждение Стоглавым собором русской версии православия;
основание русского патриаршества.

Россия стала наследницей Византии тогда, когда Второй Рим (Византия) был разрушен, а потому ее нельзя считать узурпатором данного титула. Эта идея прошла сквозь века и даже в послепетровское время она жила в сознании людей, что проявлялось в вере в особый путь России, в идеологии славянофилов, в воззрениях о вселенской миссии русского народа.

Вывод Тойнби довольно суров: позитивные итоги вестернизации в России весьма ничтожны, сама же политика, которая проводилась более двух веков, привела страну к полному краху. Причину этого Тойнби видит в том, что Запад так и не оказал глубокого влияния на культуру русских. Усвоение некоторых элементов западной науки привело лишь к усилению крепостничества и царизма, что стало в свою очередь тормозом в развитии русской цивилизации.

В ответ на кризис старой политической модели была выработана новая, сформированная в недрах русского революционного движения. Марксизм, зародившийся на западе и принятый на вооружение в России, представлял вызов господству Запада. Под предводительством России коммунизм вознамерился соревноваться с либерализмом за умы и сердца незападного большинства человечества, которое еще не предалось ни одному из этих двух соперничающих жизненных путей.

Культура России с точки зрения Тойнби

Тойнби считал, что в формировании русской цивилизации можно выделить три периода, когда русская культура развивалась под сильным иностранным влиянием. Однако он помечает, что с тех пор, как Россия вошла в Ойкумену, она всегда играла важную роль в мировой истории, как военно-политическую, так и культурную.

Наибольшее влияние на русскую культуру оказали следующие цивилизации:

скандинавская
византийская
западная.

Несмотря на попытки вестернизации, вера в русскую святость и особую судьбу России были основой, на которой русская цивилизация пробивала себе путь в мире. Каждый раз, облаченная в западную идеологию, эта вера перекраивала ее русскими руками и приспосабливала для служения русским целям.

Рассмотрев историю русской цивилизации и выявив, что она оказывала колоссальное воздействие на все те народы, с которыми вступала в контакт, Тойнби заключает, что, вероятно, ее историческая роль заключается в том, чтобы быть посредником между незападными народам и модернизацией. Эта перспектива предполагает дальнейший рост влияния русской культуры и русского языка на просторах Азии и, возможно, Африки.

Основным вызовом, определившим развитие русской православной цивилизации, Тойнби считает непрерывное внешнее давление. Впервые оно началось со стороны кочевых народов в 1237 г. походом хана Батыя. Ответ заключался в изменении образа жизни и обновлении социальной организации. Это позволило впервые за всю историю цивилизаций оседлому обществу не только победить евразийских кочевников, но и завоевать их земли, изменить лицо ландшафта и в конечном итоге изменить ландшафт, преобразовав кочевые пастбища в крестьянские поля, а стойбища - в оседлые деревни.

В следующий раз страшное давление на Россию последовадо в XVII веке со стороны западного мира. Польская армия в течение двух лет оккупировала Москву. Ответом на этот раз было основание Петербурга Петром Первым и создание русского флота на Балтийском море.

Свидетель гибели викторианской Англии, двух мировых войн и распада колониальной системы, Тойнби утверждал, что "на вершине своего могущества Запад сталкивается с незападными странами, у которых достаточно стремления, воли и ресурсов, чтобы придать миру незападный облик". Тойнби предсказывал, что в 21 в. определяющим историю Вызовом станут выдвинувшая собственные идеалы Россия (которую Запад не жаждет принять в свои объятия), исламский мир и Китай.

Ключевые слова: Тойнби, Россия, цивилизационный подход, травелог, Транссиб, советская власть, Москва

Keywords: Toynbee, Russia, travelogue, civilization, Trans-Siberian Railway, Soviet Power

The article is dedicated to an obscure page of A. J. Toynbee’s biography – his journey from China to Europe via the territory of the Soviet Union in 1930. This trip immediately preceded the beginning of A Study of History; and impressions of the journey had exerted a significant influence on the conceptual framework for his opus magnum. Intellectual background of this event is reconstructed from Toynbee’s works and through the documents from the archives of the Bodleian Library and the Royal Institute of International Affairs.

Однако столкновение с российской реальностью в ходе поездки, предпринятой сразу после Киотской конференции в январе 1930 г., нанесло тяжкий удар по устоявшимся представлениям мыслителя.

Итак, сколь бы ни был тяжек путь из Владивостока, теперь он был позади, и Тойнби – пусть и с опозданием в тридцать три часа – оказался у цели своего путешествия. Вот-вот он сможет познакомиться с городом, так давно манившим его. В его блокноте 21 были выписаны фамилии видных советских дипломатов, политиков и ученых, с которыми Тойнби предполагал встретиться в Москве. Среди них – заведующий отделом международных договоров Наркомата иностранных дел, автор капитальных трудов по истории и теории дипломатии профессор кафедры международного права Московского университета А. В. Сабанин 22 , член политбюро компартии Великобритании и британский корреспондент ТАСС А. Ротштейн 23 , один из влиятельнейших чиновников НКИД и близкий друг наркома Г. В. Чичерина П. М. Петров 24 . Не исключено, что встреча с самим наркомом также входила в его планы, если принять во внимание, что Тойнби был близко знаком с двоюродным братом Чичерина, бароном А. Мейендорфом 25 .

Однако эти планы разбились о твердыню советского сервиса. Многочасовые блуждания Тойнби по Москве в поисках гостиницы и препирательства с царственными швейцарами закончились обретением частички родины в британском посольстве и окончательно укрепили в нем желание как можно скорее покинуть враждебный город. Стремление это было столь сильным, что когда в машине, везшей Тойнби на вокзал, лопнула шина, то угроза опоздать и задержаться в Москве еще на сутки довела его до состояния, близкого к истерике. К счастью, машину удалось сменить, и через сорок два часа пребывания в советской столице, сытый по горло российской экзотикой, Тойнби покинул Москву.

Глубоко символично, что все параллели и аналогии, которые использует Тойнби в описании путешествия по России, в полном соответствии с вынесенным вердиктом, связаны с Ближним Востоком и Балканами: остановка поезда из-за сложности преодоления уклона при кажущемся отсутствии такового заставляет его вспомнить сходный случай, произошедший с ним в Анатолии; вереницы телег на льду Шилки показались похожими на караваны верблюдов в Турции или Сирии; испуг лошадей при виде поезда напомнил подобную реакцию лошадей на автомобиль во время его путешествия по Болгарии. Даже зловоние, исходившее от подселенного в его купе русского пассажира, Тойнби сравнивает ни много ни мало, с запахом в церквях на горе Афон или смрадом в курятнике, в котором ему пришлось заночевать однажды в Анатолии.

БИБЛИОГРАФИЯ

Winetrout K. After One Is Dead: Arnold Toynbee as Prophet. Essays in Honor of Toynbee’s Centennial. Hampden, Mass.: Hillside Press, 1989. vii, 212 p.

Winetrou. 1989. P. 208. ↩

Royal Institute of International Affairs (Chatham House). Archives. Toynbee Section. 4/Toyn/11. 2646. Toynbee A. J. Letter to J. W. Headlam-Morley. 25.10.1928. ↩

Bodleian Library. Special Collections. Toynbee Papers. Box 40. Toynbee A.J. Letter to H.S. Hughes. 4.06.1951. ↩

R.I.I.A. (Chatham House). Archives. Toynbee Section. 4/Toyn/11. 2646. Toynbee A. J. Letter to J. W. Headlam-Morley. 25.10.1928. ↩

Encyclopedia Sinica. Р. 66. ↩

Mackenzie. 1954. P. 272-273. ↩

Toynbee. 1915. P. 295, 298. ↩

Цитата из первого стиха 41 псалма (в Библии короля Якова — псалом 42). Toynbee. 1931. Р. 303. ↩

Toynbee. 1931. Р. 304-305. ↩

Toynbee. 1931. Р. 312. ↩

Bodleian Library. Special Collections. Toynbee Papers. Box 91. Journeys (1): Visits to China. ↩

Бассехес. 1939. С. 122-123. Большинство работ А. В. Сабанина до сих пор не утратило своего научного значения: Вашингтонская конференция. ; Международная политика. ; Сабанин. 1930. ↩

Цивилизация возникла 11 в. назад.
Цивилизация остановилась 1 в. назад.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Т ойнби и Володихин вводят цивилизацию такого типа в свои каталоги.

Б елая (нордическая) + белая (альпийская) расы. (Тойнби). Если обратиться к православной ветви в России, то можно обнаружить, что витальность общества имеет тенденцию концентрироваться то в одном форпосте, то в другом в зависимости от изменения в ходе исторического развития направления внешних давлений. (Тойнби)

Р усские земли, где православно-христианская цивилизация впервые пустила корни во время своей первоначальной трансплантации из Константинополя через Черное море и Великую степь, находились в районе верхнего бассейна Днепра. Оттуда центр тяжести православно-христианской цивилизации в России был перенесен в XII в. в бассейн верхней Волги русскими, которые расширяли границы государства в этом направлении за счет финских племен, исповедующих примитивное язычество. (Тойнби)

В последствии, когда слабое давление со стороны лесных народов усилилось сокрушительным напором со стороны кочевников Великой Степи, место жизненного напряжения вновь передвинулось, на сей раз с Верхней Волги в район нижнего Днепра. Это неожиданное давление, начавшись в 1237 г. знаменитым походом на Русь монгольского хана Батыя, оказалось очень сильным и продолжительным. Этот случай еще раз доказывает, что, чем сильнее вызов, тем оригинальней и созидательней ответ.

В России ответ представлял собой эволюцию нового образа жизни и новой социальной организации, что позволило впервые за всю историю цивилизаций оседлому обществу не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже не просто побить их (как когда-то побил Тимур), но и достичь действительной победы, завоевав номадические земли, изменив лицо ландшафта и преобразовав в конце концов кочевые пастбища в крестьянские поля, а стойбища - в оседлые деревни. (Тойнби)

К азаки, одержавшие эту беспрецедентную победу, были пограничниками русского православия, противостоящими евразийским кочевникам. Истоки казачества уходят в глубь веков, ибо письменные источники XV в., в которых впервые упомянуты днепровские казаки, свидетельствуют, что характерные казачьи институты уже вполне оформились к тому времени. (Тойнби)

В XVII в. Россия впервые в своей истории пережила страшное давление со стороны западного мира. Польская армия проникла в Москву и в течение двух лет оккупировала Кремль (с 20 сентября 1610 г. до 22 октября 1612 г.). Прошел почти век, прежде чем Петр Великий ответил на западное давление, основав в 1703 г. Петербург и утвердив русский флот на Балтийском море. Петербург в качестве столицы Российской Империи занимал еще более эксцентричное положение, чем Антиохия, когда она была столицей государства Селевкидов. (Тойнби)

Б ольшинство исследователи культурологов согласны относительно 12 важнейших цивилизаций:

1 . Месопотамская (исчезла)
2 . Египетская (исчезла)
3 . Критская (исчезла)
4 . Классическая (исчезла)
5 . Византийская (исчезла)
6 . Центральноамериканская (исчезла)
7 . Андская (исчезла)
8 . Китайская (существует)
9 . Японская (существует)
10 . Индуистская (существует)
11 . Исламская (существует)
12 . Западная (существует)
13 . Русская православная (существует)

Н есколько ученых добавляют русскую православную цивилизацию как отдельную, отличающуюся от ее родительской византийской цивилизации и от западнохристианской. (Хантингтон)

Г енезис Русской православной цивилизации. Володихин

П равославная цивилизация продержалась до второй половины XV в., когда под ударами турок-османов пали Византия, Сербия и Болгария. Итого 700—750 лет.

Ее можно условно называть Славяно-русской. Она была поднята византийцами из этнографического материала языческого славянства и продержалась до XIII в. Утрата связей с осколками Византии, разгромленной крестоносцами в 1204 г., монголо-татарское нашествие и стремительный подъем Литвы коренным образом изменили политическую обстановку в регионе.

С о второй половины XIII в. прежняя общность распадается. Южные славяне продолжают политическое, культурное и религиозное бытие в качестве остатка прежней субцивилизации, а в Северо-Восточной Руси вспыхивает неяркое солнышко новой самостоятельной цивилизации, собственно Русской. Модификации сверхценности — совершенно незначительные по сравнению с Православной цивилизацией при Византии в качестве несущей основы.

С этого момента Русская цивилизация оказывает первостепенное влияние на бытие остатков прежней Православной цивилизации. Постепенно Православный мир перестраивается.

У России далеко нет того духовного авторитета в православном мире, которым пользовались византийцы. Но с течением времени ее военно-политическая мощь, учреждение патриаршества, рост образованности (особенно в XVII веке) и миссионерские амбиции дают ей возможность стать центром притяжения заново отформатированной Православной ойкумены. В XVII столетии и позднее Россия играет роль несущей, центральной субцивилизации в Православной цивилизации, притом что Греческая и Южно-славянская субцивилизации сохраняют значительный духовный авторитет.

Судьба России реанимировала православие, попавшее под пяту к туркам. Русская цивилизация, именно так — Русская цивилизация — стала новой, Второй Православной цивилизацией, собрав вокруг себя субцивилизации на основе других православных этносов (21).

С оответственно, Вторая Православная цивилизация жила, пока жила православная Российская империя. В первой четверти XX века ее не стало. Всего ее веку было 600-650 лет.

Читайте также: