Теория искусства канта и фрейда кратко

Обновлено: 08.07.2024

Большинство из нас знакомы со Зигмундом Фрейдом по теории сновидений и Эдипову комплексу (тот самый минимум из курса "психология" в университете). Если многие идеи ученого — вроде инцеста и фаллоцентричности — кажутся нам странными в 2019 году, представьте, какими они были в конце 1800-х годов. Несмотря на все противоречия, влияние Фрейда на культуру и общество трудно переоценить. В день рождения великого ученого рассказываем, как его идеи повлияли не только на развитие психоанализа, но и на творчество художников разных периодов.

Упадок королевства Габсбургов, кризис монархии и предвоенные настроения начала ХХ века — в воздухе витало разрушение. “Три очерка по теории сексуальности”, опубликованные Фрейдом в 1905 году, только усугубили ситуацию для пуританского общества Вены. Секс тогда был под большим запретом — а запреты, как известно, порождают еще большее желание. Столица Австрии в то время была эпицентром эротической фотографии, подпольных борделей и “запрещенного” искусства, потому смелые идеи Фрейда попали в самую точку.

Исследования сексуальности не только отразили дух времени, но и нашли продолжение в целой эпохе австрийского искусства. Группа художников-модернистов, известная под общим названием “Сецессион”, базировалась на теориях Фрейда. Густав Климт рисовал женщин “нового века” — на его полотнах отражались личные переживания, наслаждение и новообретенная свобода (в том числе сексуальная). Эмансипация, мифология и символизм стали главными в его живописи.


“Поцелуй”, Густав Климт, 1908

Одна из самых известных работ Климта — “Поцелуй” 1908 года — яркий пример исследования сексуальности в искусстве. Вертикальные прямоугольники символизируют мужское начало, а сами очертания фигур влюбленных образуют форму фаллоса. Овальный цветочный орнамент на одежде девушки отражает женскую сексуальность, а ее поза воплощает идеи Фрейда о женской пассивности и неполноценности.


"Юдифь и голова Олоферна", Густав Климт, 1901


"Портрет Адели Блох-Бауэр I", Густав Климт, 1907

Пока Климт увлекался декоративностью, золотыми красками и женственностью, его ученик Эгон Шиле положил начало экспрессионизму. Через чувственные автопортреты Шиле исследовал смерть, насилие и сексуальность, открывая глубины собственного подсознания в лучших традициях психоанализа. Его близость с младшей сестрой доходила чуть ли не до инцеста (в этом исследователи все еще не уверены), а привязанность к матери была наглядным примером Эдипова комплекса. Пока Фрейд исследовал человеческое подсознание на своих пациентах, Шиле проводил самоанализ через свои портреты, отражающие насилие, моральный упадок и телесность.


Автопортреты Эгона Шиле

"Объятия", Эгон Шиле, 1917

В 1930-х годах наследием Фрейда вдохновились сюрреалисты. Теория сновидений стала основой для нового направления в искусстве, открыв художникам глубины подсознания. В “Толковании сновидений” (1899) Фрейд интерпретировал подавленные эмоции и желания, бессознательно проявляющиеся во сне. Сексуальность, насилие и галлюцинации в исследованиях сна стали теоретической основой сюрреализма.


“Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения", Сальвадор Дали, 1944

С работами Фрейда художников познакомил писатель и теоретик искусства Андре Бретон. В 1917 году, во время Первой Мировой, он впервые прочел “Толкование сновидений”, а позже рассказал фрейдистские идеи дадаистам. Художники-эмигранты, впрочем, больше интересовались войной и политикой, чем снами, потому передали учение своим последователям.

Уже в 1924 году Бретон написал манифест сюрреалистов, где назвал новое направление “ психическим автоматизмом в чистом виде”. В психологии “автоматизм” означает случайные действия и слова, не контролируемые сознанием (сегодня их чаще называют “оговорками по Фрейду”). Техника “потока сознания”, успешно применявшаяся в психотерапии и литературе, теперь появилась и в искусстве.


"Карнавал Арлекина", Жоан Миро, 1925


"Голконда", Рене Магритт, 1953

“Объект (Завтрак в меху)” Мерет Оппенгейм — знаковая для сюрреализма работа — в основе своей полностью фрейдистская. Это меховое чайное блюдце, чашка и ложка, созданные художницей по наводке Пабло Пикассо. Девушка обедала с ним в парижском кафе, и художник похвалил ее шубу, сказав, что многие вещи ему нравятся гораздо больше, если они сделаны из меха. На что Оппенгейм ответила вопросом: “Что, даже эта чашка с блюдцем?”


“Объект (Завтрак в меху)”, Мерет Оппенгейм, 1936

Работа пришлась по вкусу сюрреалистам из-за очевидного сексуального подтекста. Питье из меховой чашки вызывает невольные ассоциации с оральным сексом. Чайный сервиз, обрастающий волосами, можно представить себе только в ночных кошмарах. Мех вызывает омерзение, хотя сам по себе приятен на ощупь (если только его не жевать). Оппенгейм создала “Объект” в 22-летнем возрасте, когда работала ассистенткой экспериментального фотографа Мана Рэя, позируя для его серии эротических фотографий. Юный возраст художницы, мальчишеская внешность и увлечение подсознательным — все как по книгам Фрейда.

С началом Второй Мировой и эмиграцией художников идеи Фрейда появились и в американском искусстве. Для абстрактных экспрессионистов рисование стало своего рода терапией. Освобождение подавленных чувств, работа на подсознании и самовыражение художника — наглядный пример психоанализа, уверенно вошедшего в американскую культуру.


"Схождение", Джексон Поллок, 1952

В 1920-х годах племянник Фрейда Эдвард Бернейс применил идеи своего дяди для манипуляции масс. Техники психоанализа, разработанные Фрейдом для освобождения людей, теперь применялись для контроля над их подсознанием. Бернейс положил начало связям с общественностью и пропаганде. Он показал, как заставить людей покупать то, что им не нужно, и верить в то, чего нет на самом деле.

Удовлетворяя “подавленные иррациональные желания”, он подготовил почву для культуры американского консюмеризма и общества потребления. Сегодня модель психики “Я”, “Сверх-Я” и “Оно” находит отражение в трендах на кастомизацию и переосмыслении дизайнерами женственности, сексуальности и своих истоков. Когда Gucci запускают очередной сервис кастомизации кроссовок — знайте, все это проделки Фрейда.

Идею подсознательного Бернейс позже использовал и в своем философском трактате о политике, бизнесе и управлении массами. Политические деятели — от Сталина до Барака Обамы — по сей день используют наследие Фрейда, успешно применяя техники психоанализа для управления страной. Сама концепция демократии и прав человека, популяризированная после Второй Мировой, базируется на внутренних ощущениях свободы и чувствах личности.

Сегодня наследие Фрейда читается во всех сферах жизни — от всеобщего увлечения психоанализом, повальной статистики психических заболеваний и до свободного выражения мыслей (Дональд Трамп — яркий тому пример). Самопознание, популяризированное Фрейдом, стало жизненной целью миллениалов и поколения Z, а его идеи сексуальной свободы дали толчок либерализму и равенству ХХI века.

1 высшее благо (лат.).

2 См.: Кант И. Критика способности суждения // Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 5. С. 204.

1 См.: Кант И. Критика способности суждения // Соч.: В 6 т. Т. 5. С 205




1 чужеродный (греч.).

держалось не отрицаемого им момента того, от чего оно отталкивает­ся. С незаинтересованностью должна соседствовать тень самого яро­стного интереса, если незаинтересованность хочет быть чем-то боль­шим, чем просто равнодушием; и кое-что говорит о том, что достоин­ство произведений искусства зависит от степени интереса, из сферы которого они и вырваны. Кант отрицает это в угоду понятию свобо­ды, которое мстит за это, оборачиваясь несвободой, гетерономной зависимостью, что всегда является качеством, несвойственным субъек­ту. Его теория искусства страдает от недостаточности учения о прак­тическом разуме. Мысль о прекрасном, которое обладало бы какой-то степенью самостоятельности или обретало бы ее по отношению к суверенному Я, в свете общих положений его философии выглядит как выход в умопостигаемые миры. Вместе со всем тем, однако, из чего искусство, сопротивляясь и бунтуя, и возникает, у него отсекает­ся всякое содержание, которое заменяется столь формальной катего­рией, как удовольствие, приятность. Для Канта, что достаточно пара­доксально, эстетика становится кастрированным гедонизмом, наслаж­дением без наслаждения, совершая в равной степени несправедли­вость как по отношению к художественному опыту, где удовольствие играет побочную, второстепенную роль, никоим образом не состав­ляя всего его содержания, так и в отношении живого, материального интереса, подавленных и неудовлетворенных потребностей, которые трепещут в своем эстетическом отрицании, делая художественные творения не просто пустыми образцами, а чем-то большим. Эстети­ческая незаинтересованность расширила интерес, выведя его за гра­ницы частного существования и обособленности. Интерес к эстети­ческой тотальности объективно был интересом к правильному фор­мированию целого. Он был направлен не на достижение отдельных, единичных целей, а на осуществление безграничных возможностей, которое, однако, было бы невозможно без выполнения отдельных, частных задач. Слабостью фрейдовской теории искусства, вполне сопоставимой со слабостями теории Канта, является то, что она го­раздо более идеалистична, чем сама это предполагает. Рассматривая произведения искусства исключительно в рамках психической имма­нентности, она лишает их возможности быть антитезисами всего, что представляет собой область не-Я. Сфере, выходящей за пределы Я, уже не страшны шипы и колючки произведений искусства; они растрачи­вают свои силы, погружаясь в бездны психологического анализа, ре­шающего проблемы инстинктов и подсознательных влечений, борь­бы с ними и, наконец, приспособления к ним. Психологизм эстети­ческой интерпретации легко уживается с филистерским взглядом на произведение искусства как на явление, гармонично примиряющее и сглаживающее противоречия, как на мечту о лучшей жизни, позабыв­шую о жизни плохой, из тисков которой произведение с трудом выр­вано. Конформистскому принятию психоанализом расхожих взглядов на произведение искусства как на благодетельное культурное достоя­ние в психоанализе соответствует эстетический гедонизм, изгоняю­щий всю негативность из искусства в сферу подсознательных конф-

1 основание, смысл, оправдывающий существование (фр.).

2 обещание счастья (фр.).

4 наслаждение (греч.).

1 такой, как он есть (фр.).

1 изображение обнаженной красотки, обычно вырезанное из журнала и прикле­енное на стену (англ.).

1 высшее благо (лат.).

2 См.: Кант И. Критика способности суждения // Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 5. С. 204.

1 См.: Кант И. Критика способности суждения // Соч.: В 6 т. Т. 5. С 205

1 чужеродный (греч.).

держалось не отрицаемого им момента того, от чего оно отталкивает­ся. С незаинтересованностью должна соседствовать тень самого яро­стного интереса, если незаинтересованность хочет быть чем-то боль­шим, чем просто равнодушием; и кое-что говорит о том, что достоин­ство произведений искусства зависит от степени интереса, из сферы которого они и вырваны. Кант отрицает это в угоду понятию свобо­ды, которое мстит за это, оборачиваясь несвободой, гетерономной зависимостью, что всегда является качеством, несвойственным субъек­ту. Его теория искусства страдает от недостаточности учения о прак­тическом разуме. Мысль о прекрасном, которое обладало бы какой-то степенью самостоятельности или обретало бы ее по отношению к суверенному Я, в свете общих положений его философии выглядит как выход в умопостигаемые миры. Вместе со всем тем, однако, из чего искусство, сопротивляясь и бунтуя, и возникает, у него отсекает­ся всякое содержание, которое заменяется столь формальной катего­рией, как удовольствие, приятность. Для Канта, что достаточно пара­доксально, эстетика становится кастрированным гедонизмом, наслаж­дением без наслаждения, совершая в равной степени несправедли­вость как по отношению к художественному опыту, где удовольствие играет побочную, второстепенную роль, никоим образом не состав­ляя всего его содержания, так и в отношении живого, материального интереса, подавленных и неудовлетворенных потребностей, которые трепещут в своем эстетическом отрицании, делая художественные творения не просто пустыми образцами, а чем-то большим. Эстети­ческая незаинтересованность расширила интерес, выведя его за гра­ницы частного существования и обособленности. Интерес к эстети­ческой тотальности объективно был интересом к правильному фор­мированию целого. Он был направлен не на достижение отдельных, единичных целей, а на осуществление безграничных возможностей, которое, однако, было бы невозможно без выполнения отдельных, частных задач. Слабостью фрейдовской теории искусства, вполне сопоставимой со слабостями теории Канта, является то, что она го­раздо более идеалистична, чем сама это предполагает. Рассматривая произведения искусства исключительно в рамках психической имма­нентности, она лишает их возможности быть антитезисами всего, что представляет собой область не-Я. Сфере, выходящей за пределы Я, уже не страшны шипы и колючки произведений искусства; они растрачи­вают свои силы, погружаясь в бездны психологического анализа, ре­шающего проблемы инстинктов и подсознательных влечений, борь­бы с ними и, наконец, приспособления к ним. Психологизм эстети­ческой интерпретации легко уживается с филистерским взглядом на произведение искусства как на явление, гармонично примиряющее и сглаживающее противоречия, как на мечту о лучшей жизни, позабыв­шую о жизни плохой, из тисков которой произведение с трудом выр­вано. Конформистскому принятию психоанализом расхожих взглядов на произведение искусства как на благодетельное культурное достоя­ние в психоанализе соответствует эстетический гедонизм, изгоняю­щий всю негативность из искусства в сферу подсознательных конф-

1 основание, смысл, оправдывающий существование (фр.).

2 обещание счастья (фр.).

4 наслаждение (греч.).

1 такой, как он есть (фр.).

1 изображение обнаженной красотки, обычно вырезанное из журнала и прикле­енное на стену (англ.).

Ницше - главная идея - о сверхчеловеке. Человек есть некое промежуточное звено между обезьяной и сверхчеловеком, и стать сверхчеловеком - такова должна быть главная цель человечества. Жизнь сравнивается с канатом над пропастью - опасна остановка, опасен шаг назад, движение вперед тоже опасно, но другого выбора попросту нет. Истинное созидание начинается с разрушения привычной системы, переоценки всех ценностей, А потому истинных созидателей толпа ненавидит. Еще Ницше был яростным врагом государства и церкви.
Кант - один из первых агностиков. То есть он считал, что истины достичь невозможно, в виду ограниченности нашего разума. Существует четыре принципиально нерешаемых дилеммы (есть ли Бог, свободны ли мы в своих поступках или выбор заранее обусловлен, ограничен ли мир во времени и пространстве, есть ли элементарная первооснова, из которой состоит все). Ввел теорию морали: человек изначально зол, но строгое следование правилам морального долга может его изменить и спасти.
Фрейд - люди одиноки, обычно несчастны и не хотят свободы - так как не хотят ответственности. Все ресурсы нужно искать в себе. Сравнивать себя только с собой. Все остальное - так называемое Оно.

Ницше- первый чокнутый приверженец фашизма, находящего оправдание в плохом знании дихотомии.
Кант- мегамозг, опровергший доказательства бытия Бога и создавший свое доказательство.
Фрейд- наркоман с комплексами из детства, создавший псевдонаучную теорию.

Иван Владимирович, я с истинным удовольствием прочитала Вашу статью. Меня огорчает только то, что мне теперь на прозе нечего будет читать :)
Большая просьба, если у Вас есть ещё какие-нибудь лекции по философии, пусть даже обрывочные, опубликуйте их, пожалуйста!
Всего Вам доброго!

Дорогая Лена, я стараюсь изо всех сил. Извините, что получается не так быстро.
Ваш
И.В.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2022. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+

Кто в философии смог поставить вопрос о человеке? Никто. Кто это понял? Фуко, который попытался всё объяснить Бадью. А вот Бадью такой подход удивил. Ведь о человеке кто только не говорил: и те, кто имел в виду бытие, и те, кто имел в виду Бога, и те, кто говорил о социальном. Для Бадью философия вообще имеет смысл только тогда, когда занимается бытием. Так ли это? Философ Федор Гиренок разбирается в истории вопроса о человеке и предлагает собственный ответ.

Фуко и Бадью

Кто из них прав? Конечно, Фуко.

Кант: философия — наука о внутреннем

Может быть интересно

Признание позднего Хайдеггера в том, что бытие зависит от существования человека, означает закат европейской философской мысли.

И его сумерки сказались на мысли Мерло-Понти.


Ошибка Мерло-Понти

Ошибка Мерло-Понти состоит в том, что для него философия — не наука о внутреннем, а наука о внешнем. Что это значит? Что он, следуя за идеей позитивности философии, помещает сознание в границах тела.

Современная антропология исходит из кантовской мысли о том, что сознание возможно не в границах тела индивида, а в границах субъективности, которые, в свою очередь, определяются отношением человека и его медиума. Что значит медиум? Для ребенка — это его мама. Для человека — это то, что связывает его с сознанием. Если бы сознание было природным свойством тела, то медиум ему был бы не нужен.

Мерло-Понти ошибся, взяв за основу своей философии отношение сознания и тела. На самом деле, сознание — не внутреннее тела, а тело — не внешняя граница сознания. Между сознанием и телом нет никаких отношений. Границей сознания является субъективное. Границей тела — другое тело. А восприятие существует не для того, чтобы внешнее вошло во внутреннее и там структурировалось. Восприятие человека — это воображение.

Можем ли мы рассматривать содержание внутреннего чувства по аналогии с внешними чувствами? Конечно, можем, если решим, что внутреннее время, время галлюцинаций и время вещей аналогичны. Если допустим, что это одно и то же время. Даже Кант делал такие допущения. Даже он колебался в решении вопроса о том, что делает человека человеком. В результате ему приходилось отказываться от продуктивного воображения априори. А отказать воображению в создании новых образов — значит отказать человеку в праве на существование, отличное от животного существования.

Чего боялся Кант?

Кант боялся, что воображение человека возьмет верх над рассудком, над здравым смыслом, и тогда окажется, что человек изначально болен неким неистовством, что им правит не память, а воображение, не логика, а случай. Иными словами, правила соотношения памяти и воображения таковы: кто помнит, тот еще не воображает, а кто воображает, тот уже не помнит.

Кто забывает, тот начинает всё с самого начала, кто помнит, тот повторяет. Один идет по колее, другой прокладывает новый путь.

Антропологические идеи Канта следует прочитывать зеркально. А это значит, что поиски чистого разума приводят на самом деле не к уму, а к чистому безумию, к воображению, которое управляет человеком. Если признать, что образы человека порождены воображением, а не внешними чувствами, то необходимо будет признать также и то, что человек — не функциональная вещь, а чистая спонтанность. Конечно, внешние чувства порождают в нас многие представления. Но не все. Если бы они определяли все образы, то человек был бы абсолютно невозможен. А поскольку они определяют не все образы, постольку появляется возможность для воздействия человека на самого себя.

Внешний мир для Фрейда — реальность. Внутренний мир он заключает в кавычки. А это значит, что никакого внутреннего мира для него нет. В лучшем случае это память о накопленных восприятиях внешнего мира.

Фрейд создает примитивную антропологию, в терминах которой нельзя понять, как же человеку удается проявить свою власть над миром, как ему удается учредить новое и почему человек раздвоен еще до того, как его Я противопоставит себя Сверх-Я и вступит в конфликт с самим собой.


Другой ответ дал Кант. По его словам, воображение человека создает больше образов, чем могут создать внешние вещи. Канта интересует прежде всего человеческий способ познания предметов, а не какой-то иной, нечеловеческий.

Конечно, есть еще и третий ответ. Он состоит в признании того, что человек есть чистая галлюцинация. Но если бы это было так, то люди всегда были бы детьми, и Бог не смешал бы языки, и люди построили бы Вавилонскую башню, то есть получили бы, как говорит Деррида, доступ к самому высокому, Всевышнему.

Послесловие: что такое человек?

Чем человек отличается от животного? Тем, что человек грезит и его жизнь есть не что иное, как сон наяву. Что значит сон наяву? Сон наяву — это отношение человека к самому себе. Ни одно животное не может относиться к самому себе.

Человек — единственное существо в мире, которое научилось относиться к самому себе.

Если рождение человека — всегда взрыв галлюцинаций, то жизнь человека — созидание себя, или, что то же самое, серия локальных взрывов. При этом никто никаких гарантий успешности этих взрывов дать не может. Человек рождается не для блеска цивилизации, культуры и общества, а для сочинения своей внутренней жизни.

Человек принадлежит своему существу лишь постольку, поскольку слышит зов собственного бытия. Что это значит? Это значит, что не человек принадлежит бытию, а бытие принадлежит человеку. У человека нет никакого просвета бытия, в котором он должен был бы стоять. У него есть только один свет. Это свет его грезы, свет его галлюцинирующего сознания. А выстоит он в этом свете или упадет — зависит только от самого человека.

Читайте также: