Современники о заболоцком кратко

Обновлено: 30.06.2024

Рассматривается поэтический феномен Николая Заболоцкого в русской литературной традиции. Автор исследует творчество Заболоцкого в контексте не только литературных, но и мировоззренческих исканий эпохи. Несмотря на парадоксальность места, занимаемого фигурой поэта в русской словесности XX в., для него в целом характерна высокая степень открытости по отношению ко всей культуре, куда вписываются традиции как прошлого, так и современности.

Поэтическое наследие Николая Заболоцкого является одним из самых загадочных и вместе с тем малоизученных феноменов в истории русской литературы прошлого века. Культурная ситуация эпохи, отмеченная формированием большого количества школ и направлений и довольно сложным переплетением различных художественных систем, делала практически невозможным определение места поэта в русской словесности XX столетия.

В ранних стихах поэта звучат есенинские ноты, смешиваются воспоминания и переживания деревенского юноши, органически связанного с крестьянским трудом и родной природой, впечатления ученической жизни и пестрые книжные влияния, в том числе господствующей предреволюционной поэзии – символизма, акмеизма: в то время Заболоцкий выделял для себя творчество Ахматовой и Блока, подражая последнему в поисках собственных поэтических интонаций.

Подобный, беспорядочно-безумный, облик мира, естественно, представляет собой не реалистическое его отражение, но тот идейный образ, который соответствует представлению об энтропии и смерти, царящем в этом мире. Так, явленная наличная, природная данность – своеобразный философский аргумент поэта, приводящий к дальнейшим выводам о необходимости нового в ней порядка. Природа как будто сама стремится к нему, а человек выражает это стремление и осуществляет его.

Еще при жизни поэта сформировалось мнение о существовании двух или нескольких Заболоцких. Во всяком случае, критики отчетливо разделяли поэзию Заболоцкого на ранний и поздний периоды, соответственно важнейшим этапам его биографии. [5 ; 7 ; 10].

1. Гинзбург, Л. Я. Человек за письменным столом. Л., 1989. 608 с.

2. Заболоцкий, Н. Взаимоотношения человека и природы в поэзии Н. А. Заболоцкого// Вопр. литературы. 1984. № 2. С. 34-57.

3. Заболоцкий, Н. А. Собрание сочинений : в 3 т. М., 1983. Т. 1. 655 с.

4. Лощилов, И. Е. Феномен Николая Заболоцкого. Helsinki, 1997. 311 с

5. Македонов, А. В. Николай Заболоцкий. Жизнь. Творчество. Метаморфозы. Л., 1987. 365 с.

6. Н. А. Заболоцкий: pro et contra: личность и творчество Н. А. Заболоцкого в оценке писателей, критиков, исследователей : антология. СПб., 2010. 1063 с.

7. Ростовцева, И. Николай Заболоцкий: опыт художественного познания. М., 1984. 304 с.

8. Севастьянова, В. С. Модель мира в русской литературе 1900–1920-х гг. (В. Брюсов, Е. Замятин) // Проблемы истории, филологии, культуры. 2012. № 1. С. 281–289.

Н. А. Заболоцкий был вправе сказать о себе: «Я — человек, часть мира, его произведение. Я — мысль природы и ее разум. Я — часть человеческого общества, его единица. С моей помощью и природа, и человечество преобразуют самих себя, совершенствуются, улучшаются. Но так же как разум еще не постиг всех тайн микрокосма, он и в области макрокосма еще только талантливое дитя, делающее свои первые удивительные открытия.

Я, поэт, живу в мире очаровательных тайн. Они окружают меня всюду. Растения во всем их многообразии — эта трава, эти цветы, эти деревья — могущественное царство первобытной жизни, основа всего живущего, мои братья, питающие меня и плотью своей, и воздухом,— все они живут рядом со мной. Разве я могу отказаться от родства с ними? Изменчивость растительного пейзажа, сочетание листвы и ветвей, игра солнца на плодах земли — это улыбка на лице моего друга, связанного со мной узами кровного родства.

Косноязычный мир животных, человеческие глаза лошадей и собак, младенческие разговоры птиц, героический рев зверя напоминают мне мой вчерашний день. Разве я могу забыть о нем?

Множество человеческих лиц, каждое из которых — живое зеркало внутренней жизни, тончайший инструмент души, полной тайн,— что может быть привлекательней постоянного общения с ними, наблюдения, дружеского сообщества?

Невидимые глазу величественные здания мысли, которые, подобно деятельным призракам, высятся над жизнью человеческого мира, воодушевляют меня, укрепляют во мне веру в человека. Усилия лучшей части человечества, которое борется с болезнями рода людского, борется с безумием братоубийственных войн, с порабощением одного человека другим человеком, мужественно проникает в тайники природы и преобразует ее,— все это знаменует новый, лучший этап мировой жизни со времен ее возникновения. Многосложный и многообразный мир со всеми его победами и поражениями, с его радостями и печалями, трагедиями и фарсами окружает меня, и сам я — одна из деятельных его частиц. Моя деятельность — мое художественное слово.

Путешествуя в мире очаровательных тайн, истинный художник снимает с вещей и явлений пленку повседневности и говорит своему читателю:

Современники о Н. А. Заболоцком

В последние годы имя поэта все шире начинает звучать и за пределами нашей страны. Его стихотворения переведены на албанский, английский, болгарский, венгерский, немецкий, польский, румынский, французский и другие языки.

А. Македонов

Н. Чуковский

И. Андроников

1 Императивно (от латинского imperativus — повелительный) — здесь: повелительно, без возражений.

Что в воспоминаниях и в высказываниях остановило ваше внимание? Какой представляется вам личность Заболоцкого?

Из всех воспоминаний и высказываний о Заболоцком особенно запоминается рассказ Д. Максимова о том, как Заболоцкий читал свои стихи. Это воспоминание не даёт поэту прямой, субъективной оценки, но помогает с помощью косвенного свидетельства — манеры чтения — проникнуть в его внутренний мир, узнать больше о его характере. По манере чтения можно сделать вывод, что Заболоцкий был человеком сдержанным, а в стихотворения свои вкладывал не столько лирическую страсть, сколько чёткую мысль, послание слушателю и читателю.
Воспоминания и высказывания о Заболоцком, приведенные в учебнике, говорят о том, что поэт был человеком твердым, сдержанным, мудрым, благородным, с чувством собственного достоинства. Он был искренен в жизни и в творчестве. Дарование его было многогранным и, кажется, не исчерпанным до конца.

Н. Н. Заболоцкий: “В последующие годы Заболоцкий во многом отошел от манеры “Столбцов”, но никогда не изменял им в основном – в стремлении выбрать такую точку зрения на мир, чтобы он раскрылся с новой, часто неожиданной стороны, в энергичном построении стиха, где элементы иронии прочно слиты с научной точностью изображения деталей, в смелости метафор и сравнений, в неизменном внимании к смысловой и звуковой нагрузке слова. В итоговом собрании сочинений семнадцать стихотворений из книжки “Столбцы” объединены автором с другими

стихотворениями 1926-1933 годов и тремя поэмами под общим названием первой части книги “Столбцы и поэмы”.
Будучи человеком, склонным к глубоким раздумьям и упорному самосовершенствованию, Заболоцкий много работал, формируя свои взгляды на мир и на литературу. Он увлекался поэзией Державина и Гете, Пушкина, Баратынского и Тютчева и особенно в свои молодые годы – поэзией Хлебникова. В сфере его интересов – живопись и история, естествознание и философия.

Мир предстает перед ним как необозримое множество живых и мертвых форм, объединенных вездесущей и вечной материей, бесконечные превращения которой

– залог бессмертия всего сущего. В дремучем мире природы нет совершенства, нет гармонии. Он полон “буйного движения” и “бесполезно тяжкого труда”, а наши младшие братья, если не по крови, то по метаморфозам материальных форм, – растения и животные – обречены влачить косное существование и гибнуть в отчаянной борьбе за пищу и кров.

Нет совершенства и в жизни большей части человечества, где все еще господствует порабощение человека человеком, где неизменно возникает угроза братоубийственных войн. Тем не менее вся природа, включая и человеческое общество, стремится к освобождению от изначальной косности. Она развивается, совершенствуется, и залог этого развития – разум, мысль, присущие в зачаточной форме всей материи и нашедшие свое полное воплощение в творчестве освобожденного человека”.

Перед критиком стояла задача серьезная и потому непростая: запечатлеть и строго обосновать свое восхищение поэзией Заболоцкого так, чтобы при этом не пострадала истина и путь поэта не оказался принудительно сглаженным, выпрямленным. Сразу скажу, что в первой своей части задача решена полностью, а во второй – почти полностью: иногда очарование все же подчиняет себе реальность; в сильных словах и формулировках фигура и роль поэта предстают излишне монументальными.

Слушая чарующее пение, И. Ростовцева не залепляет уши воском и не пьянеет; она, в общем, стойко борется с соблазном чрезмерных похвал, сама аттестует их как досадную помеху и успешно стремится выдержать достойный предмета тон. Замечательной чертой этого тона, последовательно выдержанного в монографии, является отвращение к упрощениям и желание постоянно опираться на авторитеты. Это желание, правда, приводит к обилию ссылок на мнения самых разных людей о самых разных, вещах (не могу привести списка: он оказался бы чрезвычайно для небольшой книги пространным и пестрым), но оно же вводит исследование И. Ростовцевой в контекст современных критических исканий.

Читайте также: