Романтическое двоемирие это кратко

Обновлено: 05.07.2024

Широко и ярко развернутый сказочный план со многими причудливыми эпизодами, так неожиданно и, казалось бы, беспорядочно вторгающийся в рассказ о реальной повседневности, подчинен четкой, логической идейно-художественной структуре новеллы в отличие от намеренной фрагментарности и непоследовательности в повествовательной манере большинства ранних романтиков. Двуплановость творческого метода Гофмана, двоемирие в его мироощущении сказались в противопоставлении мира реального и фантастического и в соответствующем делении персонажей на две группы. Конректор Паульман, его дочь Вероника, регистратор Геербранд - прозаически мыслящие дрезденские обыватели, которых как раз и можно отнести, по собственной терминологии автора, к хорошим людям, лишенным всякого поэтического чутья. Им противопоставлен архивариус Линдхорст с дочерью Серпентиной, пришедший в этот филистерский мир из фантастической сказки, и милый чудак Ансельм, поэтической душе которого открылся сказочный мир архивариуса.




Двуплановость новеллы раскрывается в противопоставлении мира поэтической мечты, сказочной страны Джиннистан, миру реальной повседневности, тому княжеству князя Барсануфа, в котором происходит действие новеллы. Двойственное существование ведут здесь некоторые персонажи и вещи, поскольку они совмещают свое сказочное волшебное бытие с существованием в реальном мире. Фея Розабельверде, она же канонисса приюта для благородных девиц Розеншен, покровительствует маленькому отвратительному Цахесу, наградив его тремя волшебными золотыми волосками.

В таком же двойственном качестве, как и фея Розабельверде, она же канонисса Розеншен, выступает и добрый волшебник Альпанус, окружающий себя различными сказочными чудесами, которые хорошо видит поэт и мечтатель студент Балтазар. В своей обыденной ипостаси, только и доступной для филистеров и трезвомыслящих рационалистов, Альпанус всего лишь доктор, склонный, правда, к весьма затейливым причудам.

Широко и ярко развернутый сказочный план со многими причудливыми эпизодами, так неожиданно и, казалось бы, беспорядочно вторгающийся в рассказ о реальной повседневности, подчинен четкой, логической идейно-художественной структуре новеллы в отличие от намеренной фрагментарности и непоследовательности в повествовательной манере большинства ранних романтиков. Двуплановость творческого метода Гофмана, двоемирие в его мироощущении сказались в противопоставлении мира реального и фантастического и в соответствующем делении персонажей на две группы. Конректор Паульман, его дочь Вероника, регистратор Геербранд - прозаически мыслящие дрезденские обыватели, которых как раз и можно отнести, по собственной терминологии автора, к хорошим людям, лишенным всякого поэтического чутья. Им противопоставлен архивариус Линдхорст с дочерью Серпентиной, пришедший в этот филистерский мир из фантастической сказки, и милый чудак Ансельм, поэтической душе которого открылся сказочный мир архивариуса.

Двуплановость новеллы раскрывается в противопоставлении мира поэтической мечты, сказочной страны Джиннистан, миру реальной повседневности, тому княжеству князя Барсануфа, в котором происходит действие новеллы. Двойственное существование ведут здесь некоторые персонажи и вещи, поскольку они совмещают свое сказочное волшебное бытие с существованием в реальном мире. Фея Розабельверде, она же канонисса приюта для благородных девиц Розеншен, покровительствует маленькому отвратительному Цахесу, наградив его тремя волшебными золотыми волосками.

В таком же двойственном качестве, как и фея Розабельверде, она же канонисса Розеншен, выступает и добрый волшебник Альпанус, окружающий себя различными сказочными чудесами, которые хорошо видит поэт и мечтатель студент Балтазар. В своей обыденной ипостаси, только и доступной для филистеров и трезвомыслящих рационалистов, Альпанус всего лишь доктор, склонный, правда, к весьма затейливым причудам.

Суть романтического двоемирия заключается в том, что в нём противопоставляется два мира, два мировоззрения: мир реальной действительности и мир идеальный, вымышленный. Романтический герой не может или не хочет принимать реальный мир таким, какой он есть, так как он не соответствует его идеальным принципам и мечтам о лучшем будущем. Реальный мир так же не принимает героя, так как он для него чужой, лишний. Поэтому лирический герой вынужден создать свой "идеальный мир", в котором всё соответствует его представлениям. Например: Алеко из поэмы А.С. Пушкина "Цыганы" не может жить в реальном мире, поэтому покидает его и отправляется на поиски своего счастья. Ему кажется, что он нашёл его в цыганском таборе: они свободны, презирают законы, он влюбляется в Земфиру. Но это лишь иллюзия: на самом деле проблема не в окружающим его мире, а в нём самом, даже присоединившись к цыганам, он не стал свободен от своих предрассудков. Его идеальный мир рушится по натиском реальных событий: Земфира разлюбила его и ушла к другому, он совершает убийство, его изгоняют из табора.

Разочарование в силе разума и в обществе постепенно разрослось до “космического пессимизма”, оно сопровождалось настроениями безнадежности, отчаяния, “мировой скорби”. Внутренняя тема “страшного мира”, с его слепой властью материальных отношений, тоской вечного однообразия повседневной действительности, прошла через всю историю романтической литературы. Романтики были уверены, что “здесь и сейчас” идеал, т. е. более содержательная, насыщенная, полноценная жизнь, невозможен, однако они не сомневались в его существовании – это так называемое романтическое двоемирие. Именно поиск идеала, стремление к нему, жажда обновления и совершенства, наполняли их жизни смыслом. Романтики решительно отвергли - новый общественный порядок. Они выдвинули своего, “романтического героя”—исключительную, духовно богатую личность, которая чувствовала себя одинокой и неприкаянной в возникающем буржуазном мире, меркантильном и враждебном человеку. Романтические герои то в отчаянии отворачивались от реальности, то бунтовали против нее, мучительно ощущая разрыв между идеалом и действительностью, бессильные изменить окружающую жизнь, но предпочитающие погибнуть, чем с ней примириться. Жизнь буржуазного общества казалась романтикам настолько пошлой и прозаичной, что они иногда вообще отказывались изображать ее и расцвечивали мир своей фантазией. Часто романтики изображали своих героев, находящимися во враждебных отношениях с окружающей действительностью, неудовлетворенными настоящим и устремленными в иной мир, находящийся в их мечтах. Романтики отрицали необходимость и возможность объективного отражения действительности. Поэтому они провозгласили основой искусства субъективный произвол творческого воображения. Сюжетами для романтических произведений избирались исключительные события и необычайная обстановка, в которой действовали герои. Романтиков привлекало все необычное (идеал может быть там) : фантастика, мистический мир потусторонних сил, будущее, далекие экзотические страны, своеобразие населяющих их народов, минувшие исторические эпохи. Требование верного воссоздания места и времени – одно из важнейших завоеваний эпохи романтизма. Именно в тот период был создан жанр исторического романа. Но и сами герои их произведений были исключительны. Их интересовали всепоглощающие страсти, сильные чувства, тайные движения души, они говорили о глубине и внутренней бесконечности личности и о трагическом одиночестве настоящего человека в окружающем мире. Романтики действительно были одиноки среди людей, не желающих замечать пошлость, прозаичность и бездуховность своей жизни. Мятежники и искатели они презирали этих людей. Они предпочитали быть не принятыми и непонятыми, чем подобно большинству окружающих погрязнуть в посредственности, серости и обыденности бесцветного и прозаического мира. Одиночество – еще одна черта романтического героя. Наряду с усиленным вниманием к личности характерной чертой романтизма было чувство движения истории и причастности к ней человека. Ощущение неустойчивости-изменчивости мира, сложности и противоречивости человеческой души определило драматическое, порою и трагическое восприятие жизни романтиками. В области формы романтизм противопоставлял классическому “подражанию природе” творческую свободу художника, который создает свой особый мир, более прекрасный, а потому и более реальный, чем окружающая действительность. ПРОСТИ ЧТО МНОГО.

Добавить в избранное

Содержание статьи

Двоемирие

© Альбертинум, Государственные художественные собрания Дрездена

В центре романтического двоемирия — личность человека, испытавшего на себе все превратности судьбы. Это благородное, думающее и глубоко чувствующее существо, вынужденное прозябать в чуждой ему среде. Он устремлен к идеалу, жадно впитывает ростки нового, появляющегося в жизни, а ему противостоит авторитет власти, могущество золотого тельца, обывательская косность, нежелающие никаких перемен.

Государственная Третьяковская галерея

Причем если в литературе фантазия часто преобладает, то в изобразительном искусстве мечта и реальность существуют на паритетных началах. В произведениях художников-романтиков возвышенная красота городских пейзажей сочетается с детальным и внимательным отражением городских зданий, церквей и старинных развалин. Два мира — мир мечты и мир реальный — переплетаются, взаимодействуют и сосуществуют.

Свобода

© Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

© Государственная Третьяковская галерея

Природа

© Государственная Третьяковская галерея

© Альбертинум, Государственные художественные собрания Дрездена

Сложность романтического героя раскрывалась через богатство его связей в мире. От внимания к человеку, его внутреннему миру и к окружающей его среде был неизбежен следующий шаг к осмыслению связей с миром и прежде всего с природой.

© Государственная Третьяковская галерея

© Государственная Третьяковская галерея

Однако, помимо произведений, отражающих созвучие состояния человеческой души и мира природы, существовала иная концепция природного мотива, при которой значение человека в пейзаже уменьшается. В таких произведениях природа существует независимо от людей как самостоятельная, самоценная стихия. Некоторые художники воспринимали природу как проявление единого Божественного духа, как некий величественный храм, а не пространство обитания человека. Пейзажи в этом случае часто безлюдны, и только дети иногда допускались в это величественное сакральное пространство.

Детство

© Государственная Третьяковская галерея

Эпоха романтизма создала совершенно особое отношение к понятию детства. Если художники XVIII века изображали ребенка как маленькую копию взрослого человека, часто в определенной роли, не передавая специфики детского возраста, то в творчестве романтиков образ детства обретает многозначность интерпретации. Общим местом романтизма становится параллель: возраст — время года — время суток — история человечества. Художники видят в детской модели неповторимый мир, глубокий и чистый, не испорченный житейскими проблемами, не затронутый пороками взрослых.

© Веймарский фонд классики, музейный фонд

© Альбертинум, Государственные художественные собрания Дрездена

Микрокосм и макрокосм

© Государственная Третьяковская галерея

© Национальная галерея, Государственные музеи Берлина

В произведениях художников-романтиков можно встретить схожий мотив: открытое окно с панорамным видом за ним или внутреннее пространство грота или пещеры, откуда видно бесконечную гладь моря или прекрасные далекие горы. В картинах русских и немецких художников, живших и работавших в Италии, частым мотивом становится изображение тенистых гротов и пещер. Взаимодействие двух пространств (внутреннего и внешнего) является решающим в образной трактовке романтического пейзажного мотива. Образы пещеры или грота — воплощение философских размышлений романтиков о месте человека в мире, о его взаимоотношении с бесконечной Вселенной.

Один из виднейших британских романтиков Джон Донн писал:

Я — микрокосм, искуснейший узор,

Где ангел слит с естественной природой.

Но обе части мраку грех запродал,

И обе стали смертными с тех пор.

Ретроспекция

© Государственная Третьяковская галерея

В эпоху романтизма в Германии и во Франции современная жизнь представлялась художникам и литераторам скучной и ничтожной. Условия жизни — мелкими и жалкими. Изображение их в поэзии и в живописи казалось немыслимым. Это было время страстного искания кумира, и только в прошлом надеялись его найти. Романтиков манили экзотические цивилизации Востока, таинственный мир рыцарского Средневековья, мифы доклассических времен. Так, вялой современности противопоставлялись яркие страсти Средних веков. Классическое искусство считало современность недостаточно героической, романтизм — недостаточно экзотичной.

Так, Карл Брюллов и немецкий художник Вольдемар Хоттенрот почти дословно передают сцену, воспетую в седьмой песне поэмы. Утром на рассвете дочь сарацинского царя Эрминия, скитающаяся в поисках своего возлюбленного (рыцаря-крестоносца Танкреда), привлеченная звуками свирели, набрела на пастухов, внеся смятение в их мирную жизнь. В полотнах живописцев хотя и ощущается приверженность академической традиция, но явственно пробивается и новая жизненная струя.

Пристальное наблюдение натуры оберегло Брюллова от излишней идилличности в изображении пастушеской сцены. Поэтическим очарованием овеяна группа пастухов, расположившихся со стадом коз на лесной опушке.

© Альбертинум, Государственные художественные собрания Дрездена

У немецкого художника сцена решена более академично. Внезапное появление царевны вызвало неподдельное изумление. Забавный испуг малышей, удивление взрослых — все свидетельствует о внимательном изучении мастерами реальной действительности.

Значительную роль в картинах Брюллова и Хоттенрота обретает пейзаж. У немецкого художника ландшафт близок к тому, который описан в поэме. Русский мастер, напротив, увлечен чисто живописными проблемами. Брюллов стремится создать ощущение предрассветного утра в розоватой полоске горизонта, прохладу лесной чащи и безмятежность жизни на лоне природы.

Культ творца

Внимание к портретному жанру в системе романтизма объясняется тем, что именно в портрете прежде всего утверждались идеалы новой эпохи. Это связано с повышенным интересом романтиков к человеку. Они воспевали личность сильную, способную противостоять окружающей среде, независимую и полную мечтаний о безграничной свободе. Причем все эти качества были присущи герою вне зависимости от его сословной принадлежности.

Говоря о портретах эпохи романтизма, можно увидеть в них два традиционных типа персонажа — пассивный и активный. Пассивный герой прежде всего созерцатель, активный олицетворяет деятельное, волевое начало. К созерцателям можно отнести преимущественно женские портреты эпохи, а также ряд мужских изображений, на которых представлены поэты, погруженные в мир мечты, проводящие свои дни в уединении и грезах.

© Государственная Третьяковская галерея

Искусство и религия

© Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

© Государственная Третьяковская галерея

Читайте также: