Платонов смутное время кратко

Обновлено: 30.06.2024

Опыт изучения общественного строя и сословных отношений" в Смутное время. Соцэкгиз. 1937.

Работа покойного акад. С. Ф. Платонова посвящена одному из острых моментов истории русского государства. В общеисторической концепции автор стоит на позициях дворянско-буржуазной историографии XIX в. и изложение "смуты" дает в плане политической борьбы вокруг "самодержавия". Но, как указано в предисловии к 1-у изданию книги, стремление "сосредоточить все свое внимание на изображении деятельности руководивших общественной жизнью кружков и на характеристике массовых движений в смутное время" выгодно отличает эту работу от посвященных данному вопросу работ других буржуазных историков.

Платонов ставит начало и конец "смуты" в связь с пресечением старой династии и выборами новой. Период междуцарствия и представляет, собственно, "смуту". Рушатся скрепы, сковывающие государство, отсутствует сильная организующая власть. Случайные личности, попадавшие на российский трон, не представлявшие интересов средних слоев, "земщины", не могли быть серьезными претендентами на престол. Недостаточность этого объяснения чувствуется самим автором, в этом надо искать причину включения им опричнины как "введения" в смуту. Политика Ивана IV расшатала устоявшийся строй государства, что привело к "сложному внутреннему кризису". Борьба с родовитой аристократией повлекла за собой образование новой знати. В этом была политическая сторона кризиса. Борьба между старой и народившейся знатью шла по линии борьбы за рабочие руки с "общей тенденцией к закрепощению трудовой массы" (стр. 475). Это привело к тому, что "тяглые люди чувствовали себя гонимыми и угнетенными. Их недовольство направлялось на всех землевладельцев одинаково, даже на государственный порядок вообще" (стр. 138). В этом была социальная сторона кризиса.

В совпадении конца бывшей династии с "государственным расстройством" Платонов видит главные условия возникнове-

ния смуты. "Сильная власть" и в этих условиях могла бы "бороться с общественным брожением", но "преемник (Ивана IV) был неспособен к практической деятельности" (стр. 142 - 143).

Ход "смуты" Платоновым расчленен на три периода: династическая борьба, борьба социальная и борьба национальная. "Первый обнимает собой время борьбы за московский престол между различными претендентами до царя Василия Шуйского включительно. Второй период характеризуется междоусобной борьбой общественных классов и вмешательством в эту борьбу иноземных правительств, на долю которых и достается успех в борьбе. Наконец, третий период смуты обнимает собой время борьбы московских людей с иноземным господством до создания национального правительства с Михаилом Федоровичем Романовым во главе" (стр. 143).

В первом периоде борьба идет среди различных групп правящего класса за власть; между собой враждуют различные кружки боярства, за ними в эту борьбу втягивается сначала столичное дворянство и, наконец, провинциальное. С воцарением Бориса эта борьба принимает острую форму. Боярство, обессиленное репрессиями, выпускает против Бориса самозванца. К самозванцу пристает служилая масса московского юга, крестьянство, недовольное правительственной политикой и ожесточенное голодом, поражавшим страну в течение 3 лет подряд (стр. 191 - 195). Поддержка социальных низов обеспечила самозванцу победу над Борисом (стр. 225). После победы Лжедмитрия I Москва была наводнена польскими панами, приехавшими сюда за наживой. Это вызывало озлобление "московского простонародья", чем воспользовались бояре. Лжедмитрий I был уничтожен. На этом кончается первый период.

Второй период - с момента воцарения Василия Шуйского до его низложения - период обостренной классовой, а по терминологии Платонова, социальной борьбы. Крестьянская масса, украинское казачество, пришедшие в движение в первом периоде, во втором ставят самостоятельные дели. Наиболее отчетливо это проявилось в движении И. Болотникова, направленном на "низвержение крепостного строя". Он "первый поставил целью народного движения не только политический, но и общественный переворот" (стр. 245). Движение Болотникова слилось с движением рязанских служилых людей, дворянства. Под Москвой эти две струи разошлись: "месяц совместного пребывания у стен столицы показал дворянам-землевладельцам и рабовладельцам, что они находятся в политическом союзе со своим социальным врагом" (стр. 253). Платонов в этом видит причину гибели движения, возглавленного И. Болотниковым. За ним выступил Лжедмитрий II. "который зависел от польско-литовских вождей и их дружин" (стр. 268).

К нему присоединились" избежавшие разгрома отряды войск Болотникова. "Неудача не могла изменить их настроения, и к вору они явились с тем же протестом и с той же жаждой переворота" (стр. 271). Борьбой между московским и тушинским правительствами воспользовался польский король Сигизмунд III, организовавший интервенцию в Россию. Его вмешательство приводит к падению обоих правительств.

Третий период посвящен захвату Москвы польскими интервентами, хозяйничанью их в государстве и попыткам создания аппарата управления. В ответ на это приходят в движение "средние слои", "земщина", выступившие на смену боярству и крестьянству, с их попыткой захвата власти во имя своих классовых интересов. Сперва выступает первое земское ополчение, объединившее ранее враждовавшие группы, но не сумевшее примирить эту вражду, что привело это ополчение к гибели. На смену первому ополчению выступает второе, имевшее центром Н. Новгород, где цементирующей силой выступили "средние слои". "Их силами (т. е. земледельческого служилого класса и торгово-промышленного тяглого) создано было нижегородское ополчение, освобождена Москва и побеждены казаки" (стр. 144).

воспользовались дворяне. Борьба крестьян с феодальным гнетом не могла привести к захвату власти. "Крестьянские восстания могут приводить к успеху только в том случае, если они сочетаются с рабочими восстаниями, к если рабочие руководят крестьянскими восстаниями" 1 .

Платонов движение масс народа первого периода "смуты" сводит к династическим проискам. Вовлеченное в общественную борьбу, крестьянство не ставит самостоятельных целей: "общественные стремления еще не проснулись в них" (стр. 189). Во втором периоде крестьянская борьба с помещиками и с польскими захватчиками находит свое признание. Но там, где борьба идет во - имя собственных задач (восстания в Пскове, народов Поволжья, крестьянства), она оценивается Платоновым как "анархия", "мятеж" (стр. 249), а отсутствие серьезного претендента на престол в войсках И. Болотникова делало, по мнению Платонова, это движение беспочвенным. Движение в замосковных областях, Клязьминском крае против польских захватчиков дается достаточно полно, но цель и смысл это движение, по Платонову, приобретает тогда, когда оно подхватывается воеводами и направляется на защиту московского правительства. В третьем же периоде народ, явившийся подлинным освободителем Москвы от интервентов, автором не признается ведущей силой; но мнению Платонова, народное движение представляет лишь почву, на которой выросло "земское ополчение". В то же время сам Платонов, подводя итоги опричнины, говорит о "тенденции к закрепощению трудовой массы", что вызывает недовольство этой массы не только землевладельцами, но и всем государственным строем. Эта же тенденция получила свое продолжение и при Борисе в указах 1601 и 1602 гг. (стр. 166) и при Шуйском в указе 1 февраля 1606 года. Из изложенного видно, что борьба за рабочие руки продолжалась и в "смуту" и что крестьянство, уже недовольное своим положением при Иване IV, должно было продолжать борьбу против закрепощения и после. Поэтому сведение первого периода к династической борьбе, а всей "смуты" - к политической борьбе вокруг самодержавия противоречит фактическому материалу, которым оперирует сам автор.

Лжедмитрий I, по Платонову, - ставленник бояр: "самозванец мог достичь успеха и пользовался властью только потому, что его желали привлечь в Москву владевшие положением дел бояре" (стр. 190).

Помощь Полыни и польской шляхты Лжедмитрию I сводится Платоновым к борьбе вокруг этого дела иска гелей приключений (стр. 191), и, по его мнению, победа Лжедмитрия I была обеспечена не помощью из-за границы, а поддержкой "московского люда Северской Украины", Сам Лжедмитрий I "имел вид серьезного и искреннего претендента на престол. Он умел воодушевить своим делом воинские массы, умел подчинить их своим приказаниям и обуздать дисциплиной" (стр. 267 - 268). Социальные низы, шедшие за Лжедмитрием I, якобы не имели собственных интересов и целиком служили идее возвращения "царевичу" прав, отнятых Борисом (стр. 189). Сам же Платонов в своей книге приводит свидетельства, говорящие против него. Так, он сам говорит, что московское правительство считалось с возможностью поддержки Лжедмитрия I Польшей (стр. 199). Далее, он подтверждает зависимость Лжедмитрия I от польской военной помощи: когда поляки, рассорившись с ним, собрались его покинуть, "царь" ездил между польскими ротами, умоляя их остаться, и даже бил челом до земли, падал "крыжем" перед ними (стр. 200). Не укладывается в схему и попытка подчинить движение народа чуждому ему делу - династическим притязаниям Лжедмитрия I. Платонов сам указывает, что недовольство народных масс направлялось на "государственный порядок вообще", и они "вправе были ждать от самозванца, как воздаяния за оказанную ему помощь, льгот и облегчений" (стр. 225). Этих ожидаемых облегчений народные массы не получили, и "московское простонародье" оказалось в рядах недовольных Лжедмитрием I.

Тема о польской интервенции нашла у Платонова более ясное освещение при изложении истории Лжедмитрия II. "Вор же во время своего похода к Москве и пребывания в Тушине зависел от польско-литовских вождей и их дружин" (стр. 268), сам "король не только попустил Сапеге набрать несколько тысяч войска, но и следил за его походом" (стр. 269); но и здесь, как и в оценке открытого выступления Сигизмунда в 1609 г., не раскрываются полностью политические и иные причины заинтересованности польских магнатов в интервенции. Выяснение действительных причин польской интервенции вскрыло бы ее наличие значительно раньше, чем это считает Платонов, и привело бы его к признанию патриотизма не только "средних слоев", но и народа.

Платонов не дает правильной оценки борьбе русского народа против "иноземщины". "Земское ополчение" у Платонова - не движение широких народных масс, а "средних слоев". Но приводимый им в тексте фактический материал позволяет восстановить истинное положение вещей. Замосковные области, столкнувшись с тушинскими отрядами, вскоре уяснили истинный характер тушинского "царька" и начали борьбу с ним. Во главе этой борьбы стояли тяглые, "черные люди". "В Устюжне и отчасти Галиче и Костроме тяглые и служилые люди бились одной

Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник.

Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI – XVII вв. (опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время).

Борис Годунов. Образцы прошлого.

Иван Грозный (1530- 1584).

Прошлое русского севера. Очерки по истории колонизации Поморья.

Москва и Запад в XVI – XVII вв.

Петр Великий. Личность и деятельность.

Лекции по русской истории.

Учебник русской истории.

В предисловии к источниковедческой работе Платонов отмечает вопросы, которые он ставит перед собой при изучении каждого памятника:

- определить время его составления и указать личность составителя;

- выяснить цели, которыми руководствовался составитель и обстоятельства, при которых он писал;

- найти источник его сведений;

- характеризовать приблизительно степень их общей достоверности или правдоподобности рассказа.

Многие исследователи отмечают, что С.Ф. Платонов взял у О.В. Ключевского и основные вехи намеченной им периодизации Смуты с разделением ее на три периода:

1. 1598 - 1606 гг. – династический (борьба за Московский престол);

2. 1606 - 1610 гг. – социальный (разрушения государственного порядка или социальной борьбы);

3. 1611- 1613 гг. – национальный (борьба за национальность, или восстановление порядка).

смута в воинской массе,

начало открытой общественной борьбы,

падение Тушинского и Московского правительств,

установление польской диктатуры в Москве,

первое земское правительство, второе

земское правительство и его торжество.

Более того, Платонов расширил рамки Смуты. Он выделил период скрытой Смуты, начавшейся сразу после смерти Ивана Грозного, интригами, направленными на то, чтобы захватить влияние и власть во дворце. Открытая Смута началась с прекращением династии Рюриковичей.

Платонов постоянно подчеркивал свое негативное отношение к умозрительным историческим построениям, явно предпочитая им конкретное изучение исторического материала. Состояние русской историографии таково, считал Платонов, что «иногда налагает на русского историка обязанность просто собирать факты и давать им первоначальную обработку. Платонов и его школа делала упор на создании источниковедческой базы науки, т. е. в открытии и введении в научный оборот ранее неизвестных исторических источников. Он выработал следующий порядок работы:

- выявление всех подлежащих исследованию сочинений, как изданных, так и находящихся в рукописях;

- выделение самостоятельных произведений из массы компиляций и подражаний;

- изучение таких самостоятельных произведений в хронологическом порядке их написания, а потом и зависимых от них компиляций и подражаний.

Есть сведения, что на рубеже 1920-х гг. Платонов задумывал большую работу о начале Русского государства, в связи с чем и появились его две небольшие статьи. Поговаривал Платонов и о необходимости пересмотра работ Шахматова, однако, осуществиться этим планам не было суждено.

В советской историографии доминировало представление о Смуте как о крестьянской войне и тезис о классовой борьбе как движущей силе событий того времени. В постсоветской историографии произошло как бы второе открытие С.Ф. Платонова, связанное не только с более глубоким, свободным от предвзятости прочтением его работ, но и возвращением в виде преставления о событиях начала XVII в. как гражданской войны в России к так характерному для него цельному пониманию Смуты. И хотя концепции Смуты, равноценной платоновской, еще не создано, ощутимые успехи в изучении этого времени (труды А.А. Зимина, Р.Г. Скрынникова, В.И. Буганова, А.Л. Станиславского, В.Д. Назарова, Б.Н. Флори и ряд других), вселяют надежду, что время это, может, и недалеко. И как раньше, надежным помощником в этой работе историкам еще долго будут служить статьи и книги С.Ф. Платонова, его высокий нравственный принцип самоотверженного служения науке, своему народу.