Особенности документальной литературы кратко

Обновлено: 04.07.2024

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. — М.: Росмэн . Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006 .

Смотреть что такое ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА в других словарях:

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

ДОКУМЕНТА́ЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУ́РА, художественная проза, исследующая исторические события и явления общественной жизни путем анализа документальных материалов, воспроизводимых целиком, частично или в изложении. Сводя к минимуму творческий вымысел, Д. л. своеобразно использует художественный синтез, отбирая реальные факты, которые сами по себе обладают значительными социально-типическими свойствами. Качество отбора и эстетическая оценка изображаемых фактов, взятых в исторической перспективе, расширяют информативный характер Д. л. и выводят ее как из разряда газетно-журнальной документалистики (очерк, записки, хроника, репортаж) и публицистики, так и из исторической прозы. С другой стороны, идейно-эмоциональное содержание Д. л. сближает ее с художественным очерком и мемуарами, однако, в отличие от свободного использования ими фактического материала, Д. л. строго ориентирована на достоверность и всестороннее исследование документов. Д. л. представляет собой явление сравнительно новое и развивающееся; границы ее жанров предмет литературоведческих дискуссий.

Палиевский П. В., Документ в совр. литре, в его кн.: Пути реализма, М., 1974;

Янская И. С., Кардин Э. В., Пределы достоверности. Очерки документ. литературы, М., 1981.

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА, очерки, реже произведения других жанров, содержанием которых являются реальные и характерные явления, события, лица. Документальная литература, как правило, включает публицистическую оценку автора. Многие произведения документальной литературы имеют художественное значение (напр., "Брестская крепость" С. С. Смирнова, "Блокадная книга" А. М. Адамовича и Д. А. Гранина, "У войны - не женское лицо" С. А. Алексиевич).

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА - очерки, реже произведения других жанров, содержанием которых являются реальные и характерные явления, события, лица. Документальная литература, как правило, включает публицистическую оценку автора. Многие произведения документальной литературы имеют художественное значение (напр., "Брестская крепость" С. С. Смирнова, "Блокадная книга" А. М. Адамовича и Д. А. Гранина, "У войны - не женское лицо" С. А. Алексиевич).
. смотреть

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА , очерки, реже произведения других жанров, содержанием которых являются реальные и характерные явления, события, лица. Документальная литература, как правило, включает публицистическую оценку автора. Многие произведения документальной литературы имеют художественное значение (напр., "Брестская крепость" С. С. Смирнова, "Блокадная книга" А. М. Адамовича и Д. А. Гранина, "У войны - не женское лицо" С. А. Алексиевич). смотреть

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА, очерки, реже произведения других жанров, содержанием которых являются характерные реальные явления, события, лица; как правило, включает публицистическую оценку автора. Многие произведения документальной литературы имеют художественное значение (например, "Обыкновенное убийство" Т. Капоте, "Блокадная книга" А.М. Адамовича и Д.А. Гранина, "У войны - не женское лицо" С.А. Алексиевич).
. смотреть

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

, очерки, реже произведения других жанров, содержанием которых являются характерные реальные явления, события, лица; как правило, включает публицистическую оценку автора. Многие произведения документальной литературы имеют художественное значение (например, "Обыкновенное убийство" Т. Капоте, "Блокадная книга" А.М. Адамовича и Д.А. Гранина, "У войны - не женское лицо" С.А. Алексиевич). смотреть

В. С. Муравьев.

Литературный энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией В. М. Кожевникова, П. А. Николаева . 1987 .

Промежуточная литература, документальная в широком смысле слова, существовала искони в виде истории, мемуаров, жизнеописаний, писем, всевозможных эcсеистических жанров. В разные эпохи, в разных национальных культурах она существовала на разных правах 1 . В XIX веке, например, границы между чистой литературой и документальной оказались размытыми; в системе же классицизма она, напротив того, имела свое место и даже процветала

Судьбы людей, рассказанные историками и мемуаристами, – трагичны, смешны, прекрасны и безобразны. И все же различие между миром бывшего и миром поэтического вымысла не стирается никогда. Особое качество документальной литературы в той установке на подлинность, ощущение которой не покидает читателя, но которая далеко не всегда равна фактической точности.

Фактические отклонения притом вовсе не отменяют ни установку на подлинность как структурный принцип произведения, ни из него вытекающие особые познавательные и эмоциональные возможности.

Этот принцип делает документальную литературу документальной; литературой же как явлением искусства ее делает эстетическая организованность 3 . Для эстетической значимости не обязателен вымысел и обязательна организация – отбор и творческое сочетание элементов, отраженных и преображенных словом. В документальном контексте, воспринимаемом эстетически, жизненный факт в самом своем выражении испытывает глубокие превращения. Речь идет не о стилистических украшениях и внешней образности. Слова могут остаться неукрашенными, нагими, как говорил Пушкин, но в них должно возникнуть качество художественного образа.

Художественный образ всегда символичен, репрезентативен; он единичный знак обобщений, представитель обширных пластов человеческого опыта, социального, психологического. Художник создает знаки, воплощающие мысль, и ее нельзя отделить от них, не разрушив. У мемуариста другой ход, как бы обратный. Он не может творить события и предметы, самые для него подходящие. События ему даны, и он должен раскрыть в них латентную энергию исторических, философских, психологических обобщений, тем самым превращая их в знаки этих обобщений. Он прокладывает дорогу от факта к его значению. И в факте тогда пробуждается эстетическая жизнь; он становится формой, образом, представителем идеи. Романист и мемуарист как бы начинают с разных концов и где-то по дороге встречаются в единстве события и смысла.

Символика действительности находит место и в мышлении историков, и в тех представлениях об исторических делах и людях, которые бытуют в сознании общества. Все в наполеоновской легенде, все от Аркольского моста и знамени в руках молодого Бонапарта до острова Святой Елены, воспринимается как законченная эстетическая структура. Большие мазки истории сопровождаются точными частностями: треуголка, серый походный сюртук, руки, скрещенные на груди. События так плотно облечены своими деталями, как если б они были деталями обдуманного замысла. Но ведь на самом деле это не так. Остров Святой Елены не был заранее предусмотрен.

Случайности, о которых говорит здесь Герцен, случайны по сравнению с обдуманными чертами, которые художник творит, наисовершеннейшим образом стремясь выразить свою концепцию. Но они уже не случайны, когда от них пролегла колея к смыслу события и контекст пробудил в них символическое значение. Мы окружены такого рода символикой. Эстетически значимые образы возникают в самой жизни; и прежде всего это относится к самому главному – к образу человека, к характеру.

Характер в мемуарах, в автобиографии может быть фактом такого же художественного значения, как в романе, потому что он также является своего рода творческим построением, и эстетическая деятельность, его порождающая, уходит еще дальше, в глубь того житейского самопознания и познания окружающих и встречных, которое является и всегда являлось непременным условием общения между людьми.

От писем и дневников к биографиям и мемуарам, от мемуаров к роману и повести возрастает эстетическая структурность. Огромное пространство отделяет исполненное психологических признаний письмо от психологического романа. Но есть и объединяющий принцип. Письмо и роман, с этой точки зрения, – разные уровни построения образа личности, и на любом уровне в этих построениях непременно участвует эстетический элемент. Не только литературный характер 5 , но и характер, с которым мы имеем дело в социологии, в истории и даже в обыденной жизни, также является структурой, возникающей из наблюдения людей над процессами внутренними (самонаблюдение) и внешними.

Но если даже житейский характер является своего рода построением – это значит, что в повседневной жизни совершается непрестанно отбор, пропуск, соотнесение элементов личности, то есть совершается работа в потенции эстетическая, которая предельно организующей станет в искусстве. Искусство – всегда организация, борьба с хаосом и небытием, с бесследным протеканием жизни. Наивны поэтому некоторые современные попытки сделать рупором бесформенности словесное искусство, то есть искусство, непосредственно работающее самым универсальным и мощным орудием организации – словом. Слово не выполняет заданий, противных его природе. И поток сознания – это совершенно условная форма изображения душевного процесса. Словами и синтаксисом, присущим речи как средству общения, хотя и разорванным, писатель передает ту внутреннюю речь, которая не достигает еще (или достигает лишь частично) организованного воплощения в слове 8 .

Эстетическое начало выступает особенно явственно в те эпохи или в тех обстоятельствах, когда поведение имеет ритуальный, этикетный или вообще сугубо организованный характер. Особенно когда его символика наглядно вещественна, театральна по своей функции. Мундир военного, риза священника, судейская мантия – все это символы профессионального поведения, которое не тождественно частному поведению данного военного, священнослужителя или судьи.

В ходе наших дискуссий о структурализме в литературоведении отмечалась уже опасность перевода понятий с одного терминологического языка на другой – без существенного изменения их содержания и функций. Между тем термин нужен тогда, когда он необходим, когда он закрепляет новый акт познания. В применении к тем структурам человеческой личности, которые создаются в литературе и в самой жизни, не явится ли понятие модель одним из случаев необязательного удвоения терминов? Нельзя ли, например, удовлетвориться словом образец? Нет, в данном случае это не так. Образец скорее объект прямолинейного подражания, повторения, тогда как соотношение между реальными людьми и мыслимыми структурами характера – сложное соотношение. Оно предполагает воспроизведение не полное и прямое, а скорее функциональное и в то же время познание объекта. Термин же идеал имеет не столько познавательное, сколько ценностное содержание, и он охватывает отнюдь не все способы и возможности построения характера.

Разные эпохи, разные формации культуры по-разному понимали соотношение между искусством и действительностью и располагали разными принципами социально-этического и эстетического моделирования личности.

Наряду с познанием человека философией, историографией, искусством эпохи осуществляется житейское моделирование в виде непрестанной ориентации на те или иные типологические категории личности (их не отменяют, а лишь видоизменяют ее исторические определения) или на формы поведения, предписанные и самыми общими социальными отношениями, и моментальными ситуациями.

Нам хочется узнать встретившегося на нашем пути человека. Мы спешим закрепить это узнавание в словах, уже тем самым его обобщая, иногда в одном слове. Эти кратчайшие формулировки преобладающего впечатления в высшей степени разнопланны. О человеке говорят: это – сангвиник или меланхолик; это – типичный бюрократ; это рефлектирующая личность; это – Хлестаков, Дон Кихот и проч. В быту на равных правах существуют типологические формулы, принадлежащие разным сферам – биологической, социальной, психологической, – иногда уже оформленные литературой. Без этих формул единичный образ аморфен, он распадается, он не имеет названия. Практически любые психологические типы предстают в своем конкретном социально-историческом воплощении; типологические каркасы бывают скрыты под очень сложными наслоениями, но они все же прощупываются (то же и в литературном характере, самом далеком от прямолинейной типизации). Отсутствие типологической формулы – не всегда признак самобытности человека, часто это признак аморфности. Люди замечательных дарований несут в себе мощный заряд всеобщего, социально и исторически характерного.

Особенности индивидуальной психики воспринимаются как дифференциальные черты на фоне устойчивых типологических признаков. Аналогичные соотношения имеют место и в литературе. У Толстого человеческие страдания и человеческие порывы Каренина художественно действенны именно как нарушение, усложнение заложенной в этот образ схемы чиновника. С социально-психологической типологией обращаться надо, впрочем, осторожно, чтобы не превратить ее в средство грубого упрощения душевной жизни и ее литературных воплощений. Именно художественное исследование человека проделало огромный путь от схематической типизации и механистически расчлененных свойств до сложнейших образований, неуловимых для однопланных формулировок.

Душевная жизнь индивида в ее целостности и динамике, понятно, не покрывается единой типологической формулой, ни даже сочетанием многих формул. Все дело в том, чтобы не рассматривать эти формулы как психологическую реальность, но лишь как условный образ, модель, выявляющую функции человека или господствующие, ключевые признаки его личности и поведения. Эти формулы не изображение человека, но лишь опорные точки его узнавания.

в статье выявлена специфика документальной прозы как жанра литературы. Раскрываются следующие характерные черты докумен-тальной прозы: наличие субъективно‐лирического повествования; самоустра-нение автора, предоставляющего читателю самому раскрывать смысл предла-гаемых фактов; сведение вымысла к минимуму; фактологическое раскрытие бывших исторических событий или же их переосмысление.

Discover the world's research

20+ million members
135+ million publications
700k+ research projects

О документальной литературе и принципах построения характера [Текст] // Вопросы литературы. -1970. -№7. -С. 62-65. 2. Документальная литература [Электронный ресурс

Художественная словесность и реальность (докумен-тальное начало в отечественной литературе XX века) [Электронный ресурс

Чупринин С. Русская литература сегодня: Жизнь по понятиям [Текст]. -М.: Время, 2007. -768 с. Научные исследования: от теории к практике Филология и лингвистика

Явчуновский Я. Документализм в современной советской прозе [Текст] // Советская литература. -Саратов, 1969. -С. 139 -143.

Recommendations

Образ русского человека. Светлана Алексиевич

Journal of Centre of Russian Studies, SLL&CS, JNU Critic No. 12 (Vol. I.) 2014.

Teaching Russian through ICT in Indian classroom. Modern technology and methodology in teaching Russ.

Развитие литературного жанра "докуметнальная проза" в конце XX века. (Development of the literary ge.

The 20th century has demonstrated various amplifications and contractions to the people of the former Soviet Union in various fields such as science and technology but at the same time sufferings and tragedies also left its shadow. The accounts of achievements and tragedies in USSR were recorded by various modes. The official documents were heaped up to record their version of the historical . [Show full abstract] events. However, literature played vital role in representing the historical events through various genres in the country. One of such genres is documentary prose which was developed after the perestroika. This paper studies the meaning, characteristics, divisions, types, reasons for development of documentary prose in 20th century.

Читайте также: