Медицина в годы великой отечественной войны кратко
Обновлено: 05.07.2024
С 1941 по 1945 гг. шла Великая Отечественная война, ставшая самой кровопролитной за всю историю человечества. Более 27 млн солдат и мирных жителей погибло. Но многие и выжили, и выжили благодаря действиям советских военных врачей.
Начальный период войны был особенно тяжел в плане медицинского обеспечения: не хватало кадров, медикаментов, оборудования. В связи с этим были организованы досрочные выпуски студентов-четверокурсников из военно-медицинских академий и медицинских институтов. Благодаря этому ко второму году войны армия была обеспечена медицинскими кадрами по всем специальностям в среднем на 95 %. С помощью этих людей медицинское обслуживание получали воины и труженики тыла, матери, дети и старики.
Главным хирургом Красной армии был Н.Н. Бурденко, главным хирургом ВМФ – Ю.Ю. Джанелидзе. Также на фронтах работали многие известнейшие люди, получившие после войны награды за свою деятельность, память и славу.
Благодаря слаженным действиям врачей были организованы многочисленные эвакуационные госпитали, усовершенствовалась специализированная медицинская помощь воинам, раненым в голову, шею, живот, грудь и т. д.
Не останавливалась научная работа, которая в довоенный период привела к получению кровезаменителей и изобретению способов консервирования и переливания крови. Все это в дальнейшем помогло спасти тысячи жизней. В военные же годы были проведены испытания пенициллина, изобретены отечественные сульфаниламиды и антибиотики, использовавшиеся для борьбы с сепсисом и заживления гнойных, трудно-затягивающихся ран.
К основным успехам медицины в послевоенные годы можно отнести тщательное изучение санитарной обстановки и эффективное устранение проблем в этой области, а также открытие первой АМН СССР, президентом которой стал Н.Н. Бурденко.
Это произошло 30 июня 1944 г., еще до окончания войны. АМН СССР ныне носит название РАМН (Российская академия медицинских наук), ее научные центры расположены во многих крупнейших городах России. В них ученые занимаются исследованием вопросов во всех областях теоретической и практической медицины.
Далее с 1960 по 1990 гг. советская медицина переживала следующие друг за другом периоды подъемов и спадов. В 1960-е гг. получила развитие новая отрасль медицины – космическая медицина. Это было связано с развитием космонавтики, первым полетом Ю. А. Гагарина 12 апреля 1961 г. и другими событиями в этой области.
Также в начале 1960-х гг. по всей стране стали строить крупные больницы (на 300–600 и более коек), росло количество поликлиник, создавались детские больницы и санатории, в практику вводили новые вакцины и препараты. В терапии стали выделяться и развиваться отдельные специальности (кардиология, пульмонология и т. д.).
Хирургия шла вперед семимильными шагами, так как разрабатывались принципы микрохирургии, трансплантологии и протезирования органов и тканей. В 1965 г. была проведена первая успешная пересадка почки от живого донора. Операцию провел Борис Васильевич Петровский. Тогда же проводились исследования в области пересадки сердца (искусственного, а затем и животного). Здесь особо выделить следует Валерия Ивановича Шумакова, который впервые проводил подобные операции (сначала теленку, а потом человеку).
В области медицинского образования реформы развернулись в 1967–1969 гг.: тогда была введена система семилетней подготовки медицинских кадров. Стала интенсивно развиваться система усовершенствования врачей. В 1970-х гг. Россия опережала весь мир по количеству врачей на 10 тыс. населения. Однако была проблема нехватки кадров со средним медицинским образованием. Из-за недостаточности финансирования средних медицинских образовательных учреждений нужное количество кадров набрать так и не удалось.
В середине 1970-х гг. активно открывались и оснащались диагностические центры, совершенствовалась охрана материнства и детства, много внимания уделялось сердечно-сосудистым и онкологическим заболеваниям.
Несмотря на все достижения, к концу 1970-х гг. советская медицина переживала период спада из-за недостаточного финансирования и недоразработки определенных государственных программ по здравоохранению.
Грандиозной задачей в области здравоохранения в 1983 г. стала всеобщая, всенародная диспансеризация и профильное лечение населения. Осуществить ее до конца не представлялось возможным – не было ни четкого плана, ни средств для этого.
Таким образом, главной проблемой здравоохранения конца советского периода было расхождение в масштабах задуманных реформ. Необходимо было вводить новые методы финансирования, привлекать частные и государственные структуры.
Поэтому, несмотря на всю проведенную колоссальную научную и практическую работу, ожидаемых изменений и результатов в плане здравоохранения правительство так и не добилось. Отчасти это было связано еще и с приближающимся распадом СССР и ослаблением влияния властных структур.
Боец морской пехоты Н.П. Кудряков прощается с врачом госпиталя И.А. Харченко, 1942 год
Полевая медицина и первая помощь бойцам
В стихах и прозе воспет подвиг отважных девушек-санитарок, которые выносили раненых с поля боя и оказывали первую медицинскую помощь.
Четверть роты уже скосило:
Распростёртая на снегу,
Плачет девочка от бессилья,
Задыхается: "НЕ могу!"
Тяжеленный попался малый,
Сил тащить его больше нет:
(Санитарочке той усталой
Восемнадцать сравнялось лет.)
Отлежишься, обдует ветром,
Станет легче чуть-чуть.
Сантиметр за сантиметром
Ты продолжишь свой крестный путь.
Между жизнью и смертью грани -
До чего ж хрупки они..
Ты приди же, солдат, в сознанье,
На сестренку хоть раз взгляни!
Если вас не найдут снаряды,
Не добьёт диверсанта нож,
Ты получишь, сестра, награду-
Человека опять спасешь.
Он вернется из лазарета-
Снова ты обманула смерть,
И одно лишь сознанье это
Всю-то жизнь тебя будет греть.
Согласно правилам, доставка раненого в полевой госпиталь не должна была превышать шести часов.
От первой помощи, оказанной санитаркой, зависела жизнь раненого.
Спасенных раненых врачи оперировали в полевых условиях. Полевые госпитали располагались в палатках в лесу, землянках, операции могли проводится под открытым небом.
Врач Борис Бегоулев вспоминал: "Волнующие чувства переживаем в эти дни мы, военные врачи. Доблестные красные воины, как львы, дерутся с врагом, отстаивая каждую пядь священной советской земли. Зорко охранять здоровье и жизнь бойцов и командиров, самоотверженно бороться с нависшей над ранеными смертью — вот к чему зовет нас Родина. И, зов этот мы принимаем, как боевой приказ"
Полевые хирурги работали обычно по 16 часов в день. При большом потоке раненых могли оперировать двое суток без сна. Во время ожесточенных боев в полевой госпиталь поступало около 500 раненых.
Медсестра Мария Алексеева писала о подвиге своих коллег:
"Лиза Камаева пришла в нашу Добровольческую дивизию, только что окончив 1-й Медицинский институт. Она была молода, полна энергии и удивительного мужества. Главной частью медсанбата была так называемая санитарная рота, и главной в ней была перевязочная палатка. В ней делали операции на внутренних органах, т.е то, что не требовало общего наркоза. Хирург работал на трех столах: 1-й стол – раненых готовили к операции; 2-й стол – непосредственно проводилась операция; 3-й стол – перевязывали сестры и уносили раненого.
По воспоминаниям раненого фронтовика Евгения Носова:
«Оперировали меня в сосновой рощице, куда долетала канонада близкого фронта. Роща была начинена повозками и грузовиками, беспрестанно подвозившими раненых… В первую очередь пропускали тяжелораненых…
Под пологом просторной палатки, с пологом и жестяной трубой над брезентовой крышей, стояли сдвинутые в один ряд столы, накрытые клеёнкой. Раздетые до нижнего белья раненые лежали поперёк столов с интервалом железнодорожных шпал. Это была внутренняя очередь — непосредственно к хирургическому ножу…
По воспоминаниям доктора Ярцевой Н.С.:
«Когда началась война, я была еще студенткой Ленинградского медицинского института. Просилась на фронт несколько раз – отказывали. Не одна, с подругами. Нам по 18 лет, первый курс, худенькие, маленькие. В районном военкомате нам сказали: вас убьют в первые пять минут. Но все же дело для нас нашли – организовывать госпиталь. Немцы быстро наступали, раненых становилось все больше. Под госпиталь приспособили Дворец культуры. Мы, голодные (с едой уже начались перебои), кровати железные, тяжеленные, а таскать их приходилось с утра и до ночи. В июле все было готово, и в наш госпиталь начали поступать раненые.
Тяжело раненые отправлялись на лечение в городские эвакуационные госпитали.
Эвакуационный госпиталь
По воспоминаниям врача Юрия Горелова, работавшего в эвакуационном госпитале в Сибири:
«Несмотря на все усилия медиков, в наших госпиталях смертность была высокой. Также был большой процент инвалидов. Раненые к нам поступали в очень тяжелом состоянии, после страшных ранений, некоторые с уже ампутированными конечностями или нуждающиеся в ампутации, несколько недель проведшие в пути. А снабжение госпиталей, как мы уже говорили, оставляло желать лучшего. Но, когда чего-то не хватало, медики сами занимались изобретательством, конструированием и рационализаторством. Например, подполковник медслужбы Н. Лялина разработала аппарат для заживления ран — дымоокуриватель-фумигатор.
Госпиталям помогали горожане, приносили из дома вещи, продукты, лекарства.
«Все отбирали на нужды армии. А госпиталям доставалось то, что оставалось, т. е. практически ничего. И организация их была жесткой. С октября 1941 штатная обслуга госпиталей лишилась военного довольствия. Это первая военная осень, когда не было нормально работающих подсобных хозяйств при госпиталях. В городах действовала карточная система распределения продуктов.
Заботу о раненых проявляли дети. Приносили подарки, разыгрывали сценки из спектаклей, пели, танцевали.
Доклад о работе эвакогоспиталя №2520 с 1 августа 1941 года по 1 июня 1942 года раскрывает статистику успехов врачей войны: «Всего произведено 270 операций. В том числе: удаление секвестров и осколков - 138, ампутация пальцев - 26. Терапевтических больных всего поступило 485 чел., в том числе с Карельского фронта 25 чел. По характеру заболеваний большинство терапевтических больных относятся к двум группам: заболевания органов дыхания - 109 чел., и тяжелая форма авитаминоза - 240 чел. Такой большой прием терапевтических больных в госпиталь объясняется тем, что в апреле 1942 года по приказу УРЭП-96 было принято сразу 200 больных эстонцев из рабочих колонн местного гарнизона.
Госпиталь блокады
О буднях городских больниц в воспоминаниях ленинградского врача Бориса Абрамсона, работавшего хирургом в дни блокады. Врачи, чтобы не думать о голоде, погружались в работу. В трагичную блокадную зиму 1941-1942 года, когда в городе не работали водоснабжение и канализация, больницы представляли собой особенно гнетущее зрелище. Оперировали при свечах, почти на ощупь.
Августовские дни особенно тяжелы — нажим на Ленинград усиливается, в городе чувствуется растерянность, эвакуация, объявленная обязательной, фактически невозможна — все дороги от Ленинграда, в том числе и Северная, отрезаны врагом. Начинается блокада города.
Продовольственное положение в городе еще сносное. По карточкам, введенным с 18 июля, выдается по 600 гр. хлеба, работают коммерческие магазины, рестораны. Уже с 1 сентября нормы уменьшаются, коммерческие магазины закрыты…
… 19 сентября тремя огромной силы бомбами разрушен Дмитровский переулок. По счастливой случайности уцелела Маня. Мало пострадала и квартира сестры.
В клинике начинаются массовые поступления пострадавших от бомб. Ужасающая картина! Тяжелейшие комбинированные травмы, дающие огромную смертность.
…Сказывается голод! В октябре, а в особенности в ноябре я его остро чувствую. В особенности болезненно переживаю недостаток хлеба. Мысли о еде не оставляют меня днем и особенно ночью. Стараешься побольше оперировать, время идет быстрее, голод не так ощущается… К дежурствам через день уже в течение двух месяцев привык, всю тяжесть хирургической работы выносим мы с Николаем Сосняковым. Обеды через день в больнице дают намек на насыщение.
Голод всюду…
Ежедневно в больницу поступает 10–15 истощенных людей, погибших от голода. Запавшие застывшие глаза, осунувшееся землистое лицо, отеки на ногах.
…Вчерашнее дежурство было особенно тяжелым. С двух часов дня подвезли сразу 26 раненых, пострадавших от артиллерийского обстрела — снаряд попал в трамвай. Очень много тяжелых ранений, преимущественно раздробления нижних конечностей. Тяжелая картина. К ночи, когда закончились операции, в углу операционной — груда ампутированных человеческих ног…
… Сегодня очень холодный день. Ночи темные, страшные. Утром, с приходом в клинику, еще темно. И там часто нет света. Приходится оперировать при керосине и при свечах или при летучей мыши…
…В клинике леденящий холод, очень трудно стало работать, хочется поменьше двигаться, хочется погреться. А главное все же голод. Это чувство почти невыносимо. Беспрестанные мысли о еде, поиски еды вытесняют все другое. Мало верится в близость коренного улучшения, о чем изголодавшиеся ленинградцы много говорят… В институте с серьезным видом готовятся к зимней сессии. Но как она может пройти, если студенты более двух месяцев почти не ходят на практические занятия, очень плохо — на лекции и вовсе не читают дома! Занятий фактически нет, но Ученый совет собирается аккуратно, через понедельник, и слушает защиту диссертаций. Все профессора сидят в шубах и шапках, все осунулись и все голодны…
…Вот и начался 1942 год…
Встретил его в клинике, на дежурстве. К вечеру 31 декабря начался жестокий артобстрел района. Привезли раненых. Обработку закончил за пять минут до начала нового года.
Начало это безрадостно. Видимо, уже близится предел человеческих испытаний. Иссякли все мои дополнительные источники питания — вот он, настоящий голод: судорожное ожидание тарелки супа, притупление интереса ко всему, адинамия. И это ужасающее равнодушие… Как безразлично все — и жизнь, и смерть…
Владимир Терентьевич Кунгурцев рассказывал о военных лекарствах-обезболивающих: "Если у раненного болевой шок, надо положить его так, чтобы кровь нормально циркулировала, а голова находилась не выше корпуса. Затем надо обезболить раны. Ничего кроме хлорэтила у нас тогда не было. Хлорэтил замораживает боль на несколько минут. А уже потом, в медсанбате и в госпитале раненному делали инъекции новокаина, давали более эффективные эфир и хлороформ".
"Но мне везло: ни одного смертельного случая. А вот тяжелые были: однажды привезли бойца с пневмотраксом грудной клетки. Он не мог дышать. Наложил ему глухую повязку, чтобы воздух не попал в легкие. Вообще, тяжело раненных мы оперативно эвакуировали – на носилках или машинах. У всех солдат в обязательной экипировке были индивидуальные перевязочные пакеты, которые они получали у полкового врача. Каждый солдат был хорошо проинструктирован на случай ранения. К примеру, если пуля попала в живот, пить и есть нельзя, потому что через желудок и кишечник вместе с жидкостью в брюшную полость попадает инфекция, и начинается воспаление брюшины – перитонит".
"У неопытного наркотизатора больной под эфиром долго не засыпает, и может проснуться во время операции. Под хлороформом же больной заснет обязательно, но может не проснуться" - писал врач Юдин.
В годы войны раненые умирали чаще от заражения крови. Были случаи, когда из-за нехватки лекарств для предотвращения гангрены раны перевязывали бинтами, смоченными в керосине, что предотвращало заражение.
В Советском Союзе знали об изобретении английского ученого Флеминга – пенициллине. Однако согласование на использование лекарства требовало времени. В Англии к открытию отнеслись с недоверием, и Флеминг продолжил свои опыты в США. Сталин не доверял союзникам-американцам, опасаясь, что лекарство может быть отравлено. Опыты Флеминга в США продолжались успешно, но патентовать изобретение ученый отказался, утверждая, что лекарство создано для спасения всего человечества.
Чтобы не терять время на бюрократию, советские ученые взялись за разработку аналогичного лекарства-антибиотика.
К концу 1941 года советский пенициллин начал применяться для лечения. Опыт нового лекарства был поставлен на 25 умирающих раненых, которые постепенно пошли на поправку.
Широкое промышленное производство пенициллина началось в 1943 году.
Будем помнить о подвиге героев-медиков. Они смогли сделать невозможное. Спасибо этим отважным людям за победу!
Смотрю назад, в продымленные дали:
Нет, не заслугой в тот зловещий сорок первый год,
А высшей честью школьницы считали
Возможность умереть за свой народ
На носилках, около сарая,
На краю отбитого села, санитарка шепчет, умирая:
- Я еще, ребята, не жила.
И бойцы вокруг нее толпятся
И не могут ей в глаза смотреть:
Восемнадцать - это восемнадцать,
Но ко всем неумолима смерть.
До сих пор не совсем понимаю,
Как же я, и худа, и мала,
Сквозь пожары к победному Маю
В кирзачах стопудовых дошла.
И откуда взялось столько силы
Даже в самых слабейших из нас.
Что гадать! - Был и есть у России Вечной прочности великий запас.
(Юлия Друнина)
Оглавление блога
Мой паблик вконтакте
Мой facebook, Мой instagram
Моя группа в Одноклассниках
За четыре года войны военные медики вернули в строй более 17 миллионов раненых и больных. Чтобы представить себе масштаб этого подвига, достаточно сказать, что средняя численность РККА в 1941-1945 годах составляла порядка 5 млн человек, и значит, стараниями военной медицины в войска вернулось три Красных Армии! Эти усилия не остались незамеченными: в военные годы звания Героя Советского Союза удостоены 44 медицинских работника и 285 медиков награждены орденом Ленина. А всего в ходе Великой Отечественной войны орденами и медалями были награждены свыше 115 тысяч сотрудников системы военно-медицинской помощи РККА, которая была достаточно непростой по своей структуре.
Медсестры готовят раненого к переливанию крови в полевом подвижном госпитале
Помоги, сестричка!
К началу Великой Отечественной войны система полевой медицинской помощи РККА претерпела несколько трансформаций, обусловленных опытом тех войн и военных конфликтов, которые она вела после окончания Гражданской войны. Скажем, тот же медсанбат, или медико-санитарный батальон, появился только в 1935 году, придя на смену существовавшим в дивизиях трем отрядам разного медицинского профиля. Или, например, подвижные дивизионные госпитали – их не существовало во время конфликта на Халхин-Голе, они появились во время Советско-финской войны 1939-40 годов.
По сути, всю систему медпомощи РККА в годы войны можно разделить на четыре элемента: первичная медицинская база в подразделениях и соединениях, госпитальная база тыла армии, госпитальная база тыла фронта и госпитальная база тыла страны. И медсанбаты, как и санинструкторы, относились как раз к первичной медицинской базе. Но первичная — не значит беспомощная! Как не раз отмечали лучшие военные врачи, именно на эти подразделения ложилась главная задача медслужбы РККА – сортировка раненых, поступающих с поля боя, и оказание им первой доврачебной помощи.
Женщины-медики делают перевязку раненому в вагоне военно-санитарного поезда №111 по пути в тыловой эвакогоспиталь
Самую первую помощь раненый красноармеец получал от бойцов санитарного отделения. Их было пятеро на восемь десятков бойцов и офицеров обычной стрелковой роты. Первоначально по штату на санотделение полагался всего один пистолет, которым вооружался командир отделения, как правило, в звании сержанта. Только в ходе войны все санитары и санитарки (доля женщин в этом звене медслужбы составляла 40%) получили личное оружие.
Раненые красноармейцы Северо-Западного фронта слушают патефон в вагоне санитарного поезда
Нас везут в медсанбат…
Именно на полковых медпунктах шла первичная сортировка раненых по тяжести ранений и их виду. От этого зависел дальнейший путь попавших сюда красноармейцев и офицеров. Те, кто получил самые легкие ранения, могли и не отправляться еще глубже в тыл, они получали первую врачебную помощь и возвращались в свои подразделения. Тем же, кому требовалась квалифицированная медпомощь, чаще всего хирургическая, предстояла дорога дальше, в тот самый медсанбат — последнее и самое, наверное, главное звено первичной медицинской базы Красной Армии.
Персонал военно-санитарного поезда загружает раненых для отправки в тыловые эвакогоспитали, 1945 год
Впрочем, далеко не всегда у врачей медсанбата была возможность оперировать в полевых условиях. Зачастую во время наступления, при котором санитарные потери всегда оказываются выше, на стол попадал только каждый шестой или седьмой раненый из тех, кто нуждался в срочной хирургической помощи. А остальных приходилось при первой же возможности отправлять дальше, в армейский тыл, где действовали хирургические полевые подвижные госпитали. А здесь, на дивизионном медпункте, в 6-10 километрах от передовой, ненадолго задерживались только те, кто получил легкие ранения, требующие госпитального лечения в пределах 10-12 дней. Такие бойцы попадали в сформированные при каждом медсанбате команды выздоравливающих легкораненых, каждая из которых насчитывала до 100 человек, и уже через полмесяца возвращались в свои подразделения.
Эвакуация раненых с помощью специально модифицированного самолет У-2
Об особой роли полковых медпунктов и дивизионных медсанбатов в системе медпомощи Красной Армии говорит и такой факт: эффективность и организованность армейской медицинской службы оценивались по времени, которое проходило с момента ранения до поступления раненого в ПМП и в медико-санитарный батальон. В первый бойца требовалось доставить не позднее чем через шесть часов после получения ранения, а во второй — в течение двенадцати часов. В эти сроки к полковым и дивизионным медикам должны были попасть все без исключения раненые, а если этого не происходило, то подобное считалось свидетельством недостатков в системе организации медицинской помощи на поле боя. А вообще военные медики считали, что наилучшие прогнозы дает помощь, оказанная раненому в медсанбате в течение шести-восьми часов после ранения.
… И дальше в тыл
Но медсанбат не был и не мог быть настоящим госпиталем: в его задачи не входило вылечивание раненых – только квалифицированная помощь им и сортировка, от которой зависело, в каком госпитале бойцы окажутся в итоге. А вариантов тут могло быть много: если врачам медико-санитарных батальонов приходилось иметь дело со всеми видами ранений и заболеваний, то госпитальная помощь оказывалась по медицинской специализации. И это хорошо проявлялось уже на втором – армейском этапе системы медицинской помощи РККА, то есть в полевых подвижных госпиталях.
Санинструктор санитарного отделения стрелковой роты делает перевязку раненому бойцу
На уровне тыла армии происходила окончательная сортировка раненых по тяжести ранений. Легкие отправлялись в сформированные при каждой армии батальоны выздоравливающих легкораненых. В армейские эвакогоспитали попадали тяжелораненые, которые нуждались в срочной госпитализации, а также те, которым требовалось специальное лечение, легкораненые, которым на выздоровление и возвращение в строй нужно было не больше месяца. Остальных отправляли глубже в тыл, и потому подавляющее большинство эвакогоспиталей располагались на третьем и четвертом госпитальных этапах — в тылах фронта или составе медицинской базы страны.
Санитары полевого подвижного госпиталя принимают раненых солдат, доставленных из медсанбата
Среди эвакуационных госпиталей третьего – фронтового – этапа могли быть как госпитали общего профиля, имеющие несколько специализированных отделений, так и госпитали, имеющие собственную специализацию. Во фронтовом тылу делали гораздо более сложные операции, чем в армейском, и тем более дивизионном, но и число их было невелико: порядка 7% от общего количества. Но все-таки, как правило, совсем специализированные лечебные учреждения для раненых бойцов и офицеров Красной Армии располагались еще глубже в тылу — в составе госпитальной базы страны. Именно в них проводились самые сложные операции (их число составляло около 0,9% от общего), именно в таких медучреждениях получали лечение те, кто нуждался в особо сложных процедурах, редких медикаментах или в сложной медицинской технике.
Процент возвращения в строй раненых из эвакогоспиталей фронтовой базы, а также из госпитальной базы страны был заметно меньше, чем из госпиталей армейского тыла. И это закономерно: сюда попадали самые трудные пациенты, которым нужно было прежде всего сохранить жизнь, а возвращение таких раненых в строй было уже второстепенной задачей. Однако и с нею врачи и персонал эвакогоспиталей справлялись достаточно успешно. Но, как правило, чем глубже в тылу располагался госпиталь, тем меньше был процент вернувшихся из него в строй.
Санитарка санитарного отделения оказывает первую помощь раненому красноармейцу
В тот день 1941 года началась самая чудовищная по своим масштабам для нашей страны война. Ее не забыть ни тем, кто ее пережил, ни их потомкам.
Людские потери в Великой Отечественной войне исчислялись миллионами жизней. И никто не скажет, сколько их могло бы быть еще, если бы не героический, до самоотречения, труд советских медиков.
Как все начиналось
Тысячи медиков самого разного ранга - от рядовых врачей до корифеев медицины - отправляются в места боев, не дожидаясь мобилизации. Для девушек, не имеющих медицинского образования, организуют краткосрочные курсы медсестер.
С просьбой отправки на Юго-Западный фронт обращается профессор медицины Вишневский Александр Александрович - сын и ученик знаменитого создателя одноименной мази Александра Васильевича Вишневского.
В первые месяцы войны было мобилизовано более 10 тыс. гражданских врачей. Привычная работа в условиях клиники сильно отличалась от условий труда в полевых госпиталях. У медиков не было опыта работы с огнестрельными и осколочными ранениями.
Суровая реальность
В первый год войны почти 50% находившихся на передовой мест оказания медицинской помощи - медсанбатов, военных госпиталей, санитарных поездов - были разрушены бомбежками и обстрелами. Среди погибших на передовой медицинские работники - на втором месте, после непосредственных участников боевых действий.
Санитарки - молодые девушки, вчерашние школьницы - под пулями перетаскивали на себе раненых, вдвое превышавших их по весу. После их доставляли в полковой, а затем - в дивизионный медпункты, по необходимости - в госпитали тыла.
Крайне не хватало хирургов. Порой на все хирургическое отделение приходилось по 1-2 опытных хирурга. Врачи других специальностей переучивались - нередко прямо на поле боя.
Колоссы
Огромную роль в налаживании медицинской службы сыграли такие выдающиеся врачи, как академик Ефим Иванович Смирнов и Николай Нилович Бурденко.
После начала военных действий Бурденко назначается главным хирургом Красной Армии. Отдыха не было: игнорируя усиливающееся переутомление, Николай Нилович ездит по фронтам, непрерывно проводит операции и консультации, организует работу медучреждений на местах, создает информационные материалы для докторов. Бурденко был не только выдающимся организатором, но по сути создателем научной доктрины советской военной медицины, основы которой были заложены в XIX столетии другими знаменитым ученым и хирургом - Николаем Ивановичем Пироговым.
Заслугой Смирнова и Бурденко становится внедрение уже в первый год войны передовой для того времени системы этапного лечения с эвакуацией по назначению.
Весь наработанный запас препарата был отправлен из Москвы в Сталинград. Но доехать поезду было не суждено: он был уничтожен во время бомбежки незадолго до прибытия.
В критических условиях осажденного города Ермольева и ее коллега, микробиолог Лидия Якобсон, предпринимают попытку наладить выпуск препарата. Они собирают по городу имеющееся в наличии больниц доступное оборудование и организуют в подвальном помещении лабораторию по производству противохолерного бактериофага.
В результате удалось выйти на объемы, необходимые для обеспечения лекарственным средством 50 тыс. человек. С точки зрения истории это было беспрецедентное по своему масштабу мероприятие.
Если с холерой вопрос был решен, то многие другие бактериальные инфекции продолжали создавать колоссальные проблемы. Ранения, как правило, сопровождались инфицированием, что приводило к нагноениям, а нередко - и к гангрене. Антимикробные препараты (спиртовый раствор йода и некоторые другие) не всегда справлялись с ними. А если инфекция попадала в кровь, то врачи были и вовсе бессильны. Нужно было что-то еще.
Зинаида Виссарионовна работала не только с возбудителем холеры. Еще одним объектом внимания стала. плесень. Не всякая, а конкретный плесневый грибок. Из поступивших на тот момент засекреченных сведений становится известно, что английские ученые работают над созданием антимикробного вещества на основе одного из плесневых грибков, относящихся к роду Penicillium.
Вместе со своей сотрудницей Ермольева начинает работу над отечественным вариантом пенициллина. Из нескольких десятков проанализированных видов грибка был, наконец, выбран тот, который продуцировал пенициллин. Требовалась проверка и клинические испытания препарата, но времени на это не было: ежедневно от инфекций гибли люди.
Ермольева решается на испытание неочищенного препарата. Препарат превзошел все ожидания. Теперь в СССР был аналог флеминговского пенициллина. Его апробация и лечение септических процессов проводились под руководством профессора Ивана Гурьевича Руфанова.
Другие достижения
Операции выполняются как под общим наркозом, так и под местной анестезией. В разработке последней огромную роль сыграли отец и сын Вишневские.
Впервые в мировой практике для лечения раненых начинают использовать методы физиотерапии: ультразвуковое прогревание ран, свето- и грязелечение, лечебная физкультура и т.д.
То, что было сделано врачами в Великую Отечественную войну - поистине подвиг. Благодаря нарабатываемому опыту, ежесуточно в строй возвращалась ни много ни мало - целая дивизия (5 тыс. и более человек). Ни одна армия в годы Второй мировой войны не имела подобной медицинской системы.
Из 22 млн бойцов, побывавших в госпиталях, в строй вернулись 17 млн.
За период времени 1941-45 годов высшие учебные заведения страны подготовили и направили в действующую армию свыше 65 тыс. врачей. Из запаса было призвано 80 тыс. В целом кадровые задачи были решены.
Цена потерь среди медицинских работников была высока. Из 200 тыс. военных врачей и 500 тыс. фельдшеров и медицинских сестер, санинструкторов и санитаров ранения получили 210 тыс., а погибли - 88 тыс. Из погибших - 71 тыс. санинструкторов и санитаров.
Наше время
Хирургия сегодняшнего дня - не только связанная с повреждениями, но и полостная, сосудистая и нейрохирургия - в существенной степени базируется на опыте, полученном в годы ВОВ. Ни одна страна мира не обладает подобными наработками в области военной медицины.
Курс военно-полевой терапии и хирургии и сегодня входит в учебную программу подготовки любого врача гражданской медицины.
Возможно, когда-то человечество должно достичь того исторического момента, когда открытия будут делаться исключительно из гуманистических побуждений.
Читайте также: