Либертарианская концепция справедливости кратко
Обновлено: 06.07.2024
"Теория справедливости" Джона Роулза с либертарианской точки зрения.
"Теория справедливости" Джона Роулза считается в современной американской политической философии одной из ключевых работ, описывающих принципы политического устройства общества. В связи с этим весьма интересно будет рассмотреть, как именно предложенные Роулзом принципы справедливости соотносятся с либертарианской позицией по этому вопросу и какой ответ на его доводы могут дать либертарианцы.
Книга Роулза ранее критиковалась с либертарианских позиций, в частности, Робертом Нозиком и Энтони Фли. В задачу данного доклада, однако, не входит подробный разбор приведенных этими авторами аргументов.
Общественное устройство считается справедливым в том случае, если оно а) обеспечивает наибольшие гражданские права и свободы каждому его члену, при условии, что они совместимы с аналогичным набором прав и свобод других членов и б) обеспечивает наибольшие возможные ожидания наименее благополучному (advantaged) члену общества.
При этом в случае возникновения конфликта между выполнением этих двух условий, предпочтение должно отдаваться условию а).
Это, однако, не та интерпретация, с которой согласился бы сам Роулз. Более того, в самой логике доказательства Роулза есть ряд проблематичных с либертарианской точки зрения моментов. К ним и обратимся.
Расхождения начинаются уже с предмета исследования. Роулз дает функциональное определении социальной справедливости как набора принципов, которые определяют основные права и обязанности, а также надлежащее (proper) распределение выгод и бремени (benefits and burdens) общественного сотрудничества.
Но с либертарианской точки зрения распределения выгод и бремени общественного сотрудничества не является предметом социальной справедливости. Распределение выгод и бремени устанавливается индивидуально, в каждом конкретном случае конкретными участниками конкретной деятельности посредством заключения договора. Какой-то необходимости обобщать принципы, которыми руководствуются эти конкретные люди, и устанавливать единый набор принципов для всего общества, не просматривается, во всяком случае, Роулзом она не показана.
Сторонникам более широкого понимания концепции справедливости следует рассмотреть вопрос – как именно те общие принципы, которые они предлагают распространить на все общество, соотносятся с частными решениями, которые принимают индивидуальные люди в индивидуальных сделках.
Роулз не рассматривает напрямую эту проблематику, но его возможный ответ можно вывести исходя из положений его теории. Роулз, скорее всего, сказал бы, что ключевой распределительный акт происходит до всяких договоренностей между людьми и помимо их воли. А именно – между людьми при рождении распределяются их тела. Случайное распределение тел, которое при этом происходит, Роулз полагает несправедливым и подлежащим коррекции с помощью особых общественных механизмов.
В этом основное противоречие между Роулзом и либертарианским взглядом на этику, который начинается с признания за человеком права собственности на его тело 1 .
На это можно ответить следующее.
И с этим связано самое важное возражение против подхода Роулза. Физически невозможно получить доступ к телу человеку, к его талантам и способностям против воли этого человека. Сами по себе таланты не являются морально значимыми; но тот факт, что доступ к ним невозможен без учета мнения обладателя этих талантов, является морально значимым – по той причине, что получить этот доступ можно лишь действуя с учетом этого факта.
Говоря иными словами – человеческое тело является специфическим ресурсом в том смысле, что получить доступ к нему можно лишь специфическим путем – через волю личности, обитающей в этом теле. Этот факт позволяет атрибутировать этой личности всю ту ценность, которую мы желаем приписать талантам и способностям ее тела. Этот момент, однако, полностью разбивает эгалитарную посылку Роулза.
Поскреби любовника, и ты найдешь врага. Дороти Паркер
ещё >>
Драгоценный камень нельзя отполировать без трения. Также и человек не может стать успешным без достаточного количества трудных попыток. © Конфуций ==> читать все изречения.
Можно выделить четыре фундаментальных социально-философских постулата, на которые опирается теория Нозика:
идея естественной отделенности и независимости индивида;
концепция естественных прав;
идеи анархического порядка и минимального государства;
преимущественно экономический характер социальных связей.
И еще момент. Чем люди, по Нозику, будут заниматься во вновь образованном обществе? Они, как истинные прагматики, будут заниматься экономической деятельностью (по преимуществу).
И свобода, отраженная в нормах права и охраняемая государством, будет им в этом способствовать. Общественная же справедливость, исходя из такого понимания природы социальных связей (узкопрагматического, со-образующегося, как можно думать, с характером самого Роберта Нозика — американца русско-еврейского происхождения), — не более чем правильность организации свобод- ных обменов между людьми — собственниками своей свободы и своего имущества26.
Равное право на защиту и дистрибутивная логика
Рассмотрим более подробно вопрос о возникновении справедливого государства в теории Нозика. Государство в интерпретации философа (повторяющей, впрочем, основную идею Локка) выступает как гарант индивидуальной свободы, защищающий личность от произвола со стороны других (таких же свободных и полноправных личностей). Возможность такого произвола, как мы уже отметили, происходит из факта естественной анархии. Но при этом, говоря о происхождении государства из анархии, Нозик решает двоякую задачу: с одной стороны, государство необходимо и, следовательно, естественным образом (а фактически просто в силу логической необходимости) должно возникнуть из анархического порядка, но с другой — процесс преодоления анархии должен пройти без ущемления/нарушения чьих-либо прав, поскольку только при этом условии государство имеет шанс на моральную легитимность.
От себя добавим, что, будучи достаточно уязвимой с моральной точки зрения для сегодняшних критиков, либертарианская теория справедливости по существу не перестает быть моральным (этическим) учением, поскольку в ее основе — мотив равного (справедливого) отношения ко всем участникам социального процесса. Другой вопрос, что это особая, близкая далеко не всем (в характерологическом смысле), интерпретация принципа равенства, допускающая значительные диспропорции в распределении социально-экономических ресурсов (как результат справедливых, с точки зрения либер- таристов, экономических трансакций). Однако немалая популярность либертаристских взглядов на Западе, как и у нас, в России, среди части политиков, чиновников, представителей либеральной интеллигенции34 говорит о том, что есть немало людей с созвучными нозиковскому представлениями, которые всерьез полагают, что принцип самоответственности должен являться базовым для современного общества, а социальную помощь государства требуется ограничить главным образом заботой о людях с серьезными физическими (умственными) недостатками (остальные, с этой точки зрения, мо-гут позаботиться о себе сами). Но это, как мы покажем далее, не единственная моральная позиция в спектре современных либеральных теорий.
Благодаря идее о естественных правах, либертарианство отвечает требованиям социальной справедливости гораздо лучше, чем другие формы современного либерализма. Для примера представим ситуацию, когда вор украл вещь у собственника, а затем продал ее. Если либертарианец даст уверенный положительный ответ на вопрос о том, должен ли новый владелец вещи вернуть ее собственнику (собственник ведь не отказывался от своих прав на вещь), то другой либерал, прежде чем ответить, поинтересуется о добросовестности владельца, о сроке давности и об иных условиях, которые стоит учесть, дабы не навредить экономическому обороту. Если же мы изменим ситуацию так, что вор передал краденное имущество по наследству, в результате чего его многочисленные далекие потомки стали богаты, а многочисленные далекие потомки собственника краденного имущества — очень бедны, и имущественное положение обеих групп сохранялось на протяжении многих поколений, то нелибертарианец будет склонен отказаться от реституции, ведь ее получатели, скорее всего, пропьют и проиграют полученные средства, а жизни плательщиков реституции будут разрушены, и бизнес понесет убытки. Либертарианец же, в первую очередь, будет заинтересован в восстановлении прав жертв агрессии (и прав их наследников).
Здесь встает вопрос о том, что доходы и иные блага, полученные от государства, зачастую сами носят реституционный характер для их получателей: получатели государственных средств могут не являться потомственными эксплуататорами, а быть выходцами из эксплуатируемого класса, чьи наследодатели сами пострадали от государства, поэтому их притязания на реституцию оправданы. Однако даже выполнение этого условия не делает полученные от государства средства неприкосновенными. Процесс реституции, которым надлежит заняться либертарианскому обществу, напоминает процесс банкротства: есть множество кредиторов (все жертвы государственной агрессии) и должник (государство), чье имущество не бесконечно. Главным принципом банкротства является равенство кредиторов: требования кредиторов с одинаковыми основаниями возникновения долга должны удовлетворяться одновременно и в равных пропорциях. То есть никакой получатель реституции не вправе получить ее в большей пропорции, чем другие, и раньше других¹. Поэтому конфискация имущества у каждого, кто забрал у государства свыше реституционной нормы, допустима и желательна.
Процесс реституции осложняется ограниченностью имущества должника, поэтому едва ли возможно удовлетворить с помощью него все законные требования кредиторов. Так как большинство населения претерпело сопоставимый объем агрессии (крепостное право, раскулачивание, эксплуатация советской властью, налогообложение), который, к тому же, трудно установить и выразить в денежном эквиваленте, то большая часть населения получит в рамках реституции примерно равную сумму денег. При этом должны иметь место исключения как в сторону более высоких реституционных выплат (для противоправно лишенных свободы, получивших увечья в результате агрессии, наследников таких лиц и т.д.), так и в сторону более низких (для иммигрантов, чьи наследодатели не контактировали с российско-советским государством) или полного отсутствия реституции (для виновных в агрессивных убийствах: они не имеют никаких прав, и их имущество должно быть конфисковано в пользу жертв). Необходимость минимизировать издержки на организацию реституции может привести к установлению в обществе ситуации, достаточно близкой к имущественному равенству.
Идеи о допустимости массового перераспределения также встречаются у двух других значимых либертарианских авторов — Милтона Фридмана и Фридриха Хайека. Первый из них предлагал ввести отрицательный подоходный налог — систему, при которой все, чей доход находится ниже или равен определенному уровню, освобождены от уплаты налогов и все, чей доход ниже этого уровня, получают субсидию, размер которой зависит от уровня их доходов. Второй автор предлагал безусловный основной доход, представляющий собой фиксированную субсидию для каждого гражданина. По замыслу Фридмана и Хайека, эти реформы системы социального обеспечения должны решить проблемы бедности, сократить бюрократию и защитить людей от принуждения. Оба подхода выгодно отличаются от ротбардианского тем, что выплаты осуществляются в наиболее полезной для получателей — денежной — форме. Оба подхода плохи тем, что они не учитывают справедливость выплат, игнорируя прошлое получателей субсидий и плательщиков налогов, поэтому они вступают в противоречие с концепцией естественных прав и способны увеличить объем агрессивного насилия. Они соответствуют не либертарианским, а, скорее, социалистическим представлениям о социальной справедливости, в которых любое богатство ассоциируется с заслуживающим наказание злом, а бедность достойна вознаграждения. Также минусом обоих подходов является их реформистский характер: они подразумевают отказ от ликвидации системы социального обеспечения с сохранением постоянных рабочих мест для занимающихся распределением бюрократов, в отличие от приватизации с реституцией. Регулярные пособия уступают единовременным выплатам крупными суммами еще и тем, что получателям труднее использовать их для приобретения капитала, в результате остается финансовая зависимость людей от государства. Сохранение системы социального обеспечения гарантирует продолжение политического торга, позволяющего политикам приобретать общественную значимость и отвлекать ресурсы экономики от производства благ на соревнования друг с другом за симпатии избирателей. Либертарианцам следует более скептично относиться к политике патернализма: история учит, что чиновники стремятся не заботиться об управляемом населении, а наживаться на его бесправии. Оставлять за государством власть массового перераспределять имущество — смертельно опасно для свободы.
Итак, либертарианцам вовсе не чужды идеи социальной справедливости, и существует сильный аргумент в пользу их реализации, помимо решения целого комплекса проблем, связанных с бедностью. Если бы российские императоры осмелились разорить помещиков, вернув крепостным крестьянам землю, украденную у их предков, то большевики не смогли бы эксплуатировать земельный вопрос. Коммунистическая пропаганда зиждется на фактах и мифах о том, что корни богатства и бедности — в преступлениях из прошлого, поэтому либертарианская реституция способна разрушить философские основы социалистической идеологии, навсегда выбив почву у левых из-под ног и лишив их возможности спекулировать на социальной несправедливости.
¹ — Преимущества отдельных кредиторов могут быть оправданы только соображениями о предотвращении нанесения им еще большего вреда: для малоимущих и больных получателей реституции промедление с ее выплатой может оказаться смертельно опасным, поэтому базовый либертарианский принцип самопринадлежности требует удовлетворения их требований в первую очередь.
4 сторожа, все функции которого не выходят за рамки защиты граждан от обмана и насилия. Следовательно, единственное применение государства может заключаться в поддержании добровольных и взаимовыгодных обменов между гражданами. Либертаризм требует от политических институтов такой организации политической власти, чтобы свобода индивида оставалась в неприкосновенности. Всякий вправе делать все, что ему заблагорассудится, если только это что-то не вступает в противоречие со свободой других. Согласно современному либертаризму индивид должен иметь определенную сферу, в которую никто не может вмешиваться. Индивид имеет полное право распоряжаться своей собственностью. Бедные должны позаботиться о себе сами или надеяться на благотворительность. В социальной сфере либертаризм поддерживает все гражданские свободы и противостоит попыткам правительства навязывать образ жизни для граждан. В экономической сфере либертаризм противостоит попыткам ограничить свободу торговли и рынка посредством перераспределения доходов и собственности. Либертарианцы уверены, что свободный рынок и есть воплощенная справедливость. Согласно либертаризму все называемое общими целями и интересами, это, как правило, интересы различных групп влияния. Либертаризм принципиально против всех форм государственной поддержки, каких бы то ни было частных интересов и целей. Либертаризм утверждает, что государство должно гарантировать равенство не в форме равной оплаты и предоставления субсидий, но в форме предоставления всем равной возможности при условии свободного обмена. Либертаризм имеет давнюю историю. Его истоки лежат в классическом либерализме Локка. Современные либералы, появившиеся на сцене в середине XIX века, являются главным образом наследниками Милля и утилитарной разновидности либерализма. Они полагали, что государство должно расширить свои полномочия и взять под контроль проблемы бедности, жилья, здравоохранения и образования. В противном случае в обществе не может быть не только справедливости, но и свободы, которую они были склонны понимать в положительном, а не отрицательном смысле. Либерализм, который мы рассматривали до сих пор (утилитаризм и деонтология Ролза), является либерализмом современным, который, по мнению либертарианцев, незаконно присвоил себе историческое название. Далеко не все согласны с тем, что современный либерализм правильно распо- 98
9 состояния. Они тоже не дают права выбора и тоже предполагают перераспределение. Принципы конечного состояния и большинство принципов шаблонных предполагают владение одних людей другими. Государственная поддержка бедных посредством налогообложения богатых это разновидность принудительного труда. Для осуществления систематического насилия и постоянного перераспределения потребуется бюрократическое государство и армия чиновников со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде привилегий, коррупции и т. д. Поскольку принципы Ролза являются принципами конечного состояния, хотя и не шаблонными, вся критика принципов конечного состояния распространяется и на него. В целях иллюстрации этой критики Нозик прибегает к столь распространенному в современной аналитической философии методу притчи. Он приводит свое знаменитое доказательство от Уилта Чемберлена, которое призвано проиллюстрировать несправедливость и нестабильность любого распределения по принципу конечного состояния, а также шаблонных принципов справедливости. Аргумент от Уилта Чемберлена. Предположим, что произошло распределение благ в соответствии с одной из схем конечного состояния. Пусть это будет наша любимая схема распределения по потребностям, которую мы обозначим как Р. Теперь представьте некоего великого баскетболиста Уилта Чемберлена, который, являясь звездой баскетбола, может диктовать свои условия контракта. Из прихоти или из желания опровергнуть презираемые им принципы справедливости Ролза он соглашается подписать контракт лишь при одном условии: 25 центов от цены каждого билета достанется лично ему. Люди охотно посещают матчи с его участием, они покупают билеты и вполне добровольно платят 25 центов непосредственно Чемберлену. Предположим, что в этом сезоне игру посмотрел один миллион человек и Чемберлен положил в карман $250,000, что гораздо больше среднего заработка и гораздо больше всех доходов всех остальных. Уполномочен ли он на этот доход? Является ли новое распределение Р2 несправедливым? Если нет, то почему? Мы не ставим под сомнение справедливость первого распределения Р. Каждый человек сам, вполне добровольно решил дать 25 центов Чемберлену, хотя мог бы потратить их на пиво, кино, мороженое или газеты. Но все они, один миллион человек, согласились дать их Чемберлену в обмен на право смотреть его участие в игре. Если Р было справедливо и люди добровольно перешли от него к Р2, передав часть своих средств от Р 03
11 всех уровнях. В противном случае мы рискуем получить принципы справедливости, представляющие собой пустую абстракцию. Что касается принципов Ролза, то они не выдерживают проверку на микроуровне. В любой конкретной микроситуации принцип различия будет воспринят как нечестность и нарушение прав. Действительно, попробуйте представить себе трудовой коллектив, в котором способности отдельных индивидов будут переданы в общее достояние! Может получиться так, что этот принцип приведет к самой жестокой эксплуатации одних другими. Наибольший интерес представляет собой четвертый аргумент Нозика, поскольку, как мы сможем убедиться ниже, именно он будет впоследствии использован коммунитарными критиками либерализма. Напомним, что согласно теории Ролза наши естественные таланты и способности представляют собой общее достояние, чем и обусловлена, в частности, необходимость введения принципа различия. Ролз обосновывает это тем, что никто якобы не заслуживает своих естественных талантов и способностей, как никто не заслуживает семейных и социальных обстоятельств своего рождения. На это Нозик вполне резонно возражает, что из того обстоятельства, что мы не заслуживаем своих способностей и талантов, не следует необходимость перераспределения. Возможно, мы и не заслуживаем своих способностей, но мы являемся их законными обладателями, поскольку они находятся именно в нас, а не в ком-то другом. Отнять их у нас и отдать другому или всем означало бы лишить нас права собственности на самого себя, и здесь уже один шаг до того, чтобы отнять у нас глаз или почку, которых у нас две, и отдать тому, у кого их вовсе нет. Заслуга не является обязательным условием справедливого обладания, в этом Нозик вполне согласен с Ролзом, но мы можем обладать чем-либо уже и на том только основании, что обладаем этим благом по крайней мере не незаконно, например, исторически. Именно так мы приходим во владение наследством и именно так с полным основанием присваиваем себе найденную ценность, если не находится законных владельцев. Утверждать, что общество в целом является более законным владельцем наших способностей, нежели мы сами, означало бы делать совершенно необоснованное допущение. Nozick, R. Anarchy, State and Utopia. P
16 зацию благ, находившихся ранее в общей собственности или не принадлежавших никому. Согласно Локку каждый человек может без нарушения справедливости приобрести в свою собственность любую долю ранее никому не принадлежавших или находившихся в общем пользовании благ при выполнении следующих необходимых условий:. Человек смешивает с этим благом свой труд. 2. Он оставляет другим не меньшее количество благ и того же качества. 3. Это приобретение не приносит вреда другим. Примером первого может служить тот случай, когда человек срывает плоды с дикорастущего дерева в лесу. Прямую противоположность являет собой тот случай, когда некто забирается в чужой сад с целью полакомиться плодами чужого труда. Примером второго может быть случай, когда человек черпает воду для собственных нужд из реки, количество воды при этом не убывает и качество ее для других не ухудшается, таким образом, каждый может проделать то же самое без вреда для других и самого себя. Прямо противоположным примером может служить тот случай, когда некто приобретает единственный родник в пустыне и заставляет всех остальных платить за пользование водой. (Иное дело, если он сам вырыл колодец). Примером третьего может служить случай, когда некто приобретает в собственность и начинает возделывать участок земли в условиях избытка целинных земель. Другое дело, если некто огораживает участок земли, по которому проходит единственная тропа к роднику, и лишает всех возможности пользоваться привычной дорогой. Существует определенное соотношение между этими тремя условиями, а именно: они представляют собой последовательное уточнение от первого к третьему и в этом смысле асимметричны. Наиболее общим условием является первое. Приватизация является справедливой, если мы смешиваем свой труд с тем, что мы приобретаем, а следовательно, хотя бы в отдаленной перспективе умножаем те блага, которые можно получать на основе нашего приобретения. Это наиболее общее, но недостаточное требование. Далее вступает в действие уточняющее условие, которое можно назвать как уточнение с точки зрения равенства шансов. Другие должны иметь воз- Любопытно, что во времена российской приватизации 90-х годов наши либералы так ни разу и не вспомнили ни о классических условиях либеральной приватизации Локка, ни о либертарной концепции Нозика. 0
17 можность сделать то же самое, а следовательно, им должно быть оставлено такое же количество благ и того же качества, только в этом случае приватизация может считаться справедливой. Однако и это второе уточнение является хотя и необходимым, но тоже недостаточным. Третье условие уточняет второе. Пусть даже имело место смешение труда с собственностью и другим оставлено столько же и того же качества. Важно также и то, что положение всех остальных не должно ухудшиться иным образом. Теория справедливости Нозика не является теорией конечного состояния по той причине, что она не знает конкретного и окончательного исхода. Так, например, врач, который нашел средство против заболевания, может назначать за него любую цену, поскольку это не ухудшает состояния кого бы то ни было. То же самое с патентом на изобретение. Неважно, какие средства оно может принести изобретателю. Никто ничего не теряет вместе с этим изобретением, любая цена, которую ученый может потребовать за него, будет справедливой. Достоинства и недостатки теории справедливости Р.Нозика Главная проблема теории справедливости Нозика связана с исходным основанием его теории с концепцией собственности в отношении самого себя, которая выступает в качестве основания нерушимых естественных прав. Основные положения его либертаризма являются не более чем дедукцией этих прав. Подобно Локку Нозик просто постулирует наличие естественных прав и предлагает принять этот постулат как разновидность религиозной веры. Само по себе это было бы прекрасно, но надеяться на подобную веру еще более наивно, чем надеяться на всеблагого Бога. Для Локка это было вполне естественно, поскольку он не только сам верил в Бога, но и был уверен в вере других. Современный человек не дает поводов заподозрить его в какой бы то ни было устойчивой вере. Кроме того, само содержание прав имеет в высшей степени формальный характер. По сути, Нозик исходит из требования тех же самых формальных прав, которые были присущи Локку и которые подверглись убедительной критике со стороны Милля. Так, можно иметь формальную свободу, не имея свободы реальной, а в резуль-
Читайте также: