Левые националистические режимы в 1960 1970 гг латинская америка кратко
Обновлено: 05.07.2024
В чём особенность политики революционных левонационалистических режимов в латинской америке в 1960-70-е гг?
- Даниил Бабылев
- История
- 2019-06-10 15:04:59
- 10
- 1
В большинстве случаев леворадикальные организации не были массовыми, но отличались революционными настроениями, часто крайней левизной. В их среде имелись маоистские, троцкистские и анархистские течения. Они устремлялись связать лево-националистические концепции с марксизмом и на этой базе выработать революционную теорию, которая бы, по их представлениям, отвечала условиям Латинской Америки. Левые радикалы выступали за освободительную антиимпериалистическую революцию на материке, связывая ее с борьбой за социализм. Они склонны были гиперболизировать ступень зависимости Латинской Америки от водящих капиталистических держав и лицезрели в освободительном движении развивающихся государств главную антиимпериалистическую и антикапиталистическую силу в мире. Левые радикалы апеллировали в первую очередь к беднейшему сельскому и городскому народонаселенью, считая, что квалифицированные кадры промышленного пролетариата подвержены реформистским влияниям, обуржуазиванию . Большая часть левых радикалов основной либо даже единственный путь революции в Латинской Америке видели в вооруженной борьбе, в партизанской войне. Вдохновляясь образцом Кубы, они полагались твореньем партизанских источников в сельской местности живо разжечь пламя народной революции на материке. Левые радикалы скептически относились к партийно-политической борьбе и обычным левым, в том числе коммунистическим партиям.
1. В последующем Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) стала постоянно действующим органом при ООН. привели в конце 60-х годов к новенькому подъему освободительной борьбы. Начало его оказалось несколько внезапным и не сходу осознанным: зачинателями перемен в нескольких странах стали военные режимы левонационалистической ориентации, пришедшие к власти в итоге переворотов в октябре 1968 г. в Перу и Панаме, в сентябре 1969 г. в Боливии, в 1972 г. в Эквадоре и Гондурасе. Это было новым важным явлением в жизни материка.
Обширное распространение в Латинской Америке получили как антиимпериалистические, так и антикапиталистические настроения.
С девизами социализма связывалось последовательное решение задач национального и общественного развития. Любителями социализма объявили себя многие влиятельные реформистские и националистические партии и движения. Ряд национал-реформистских партий перешел на социал-демократические позиции и примкнул к Социнтерну (Демократическое деяние Венесуэлы, перуанские апристы. Партия государственного освобождения Коста-Рики и др.) . В Колумбии популистская националистическая организация Государственный народный альянс (АНАПО) , созданная под управлением Рохаса Пинильи (бывшего тераном в 1953 1957 гг.) , взяла на вооружение идеи национального социализма и выступила с требованиями антиимпериалистических государственных и социальных преображений. В критериях Государственного фронта соглашения, обеспечивавшего гегемонию 2-ух главных партий страны консерваторов и либералов, АНАПО на президентских выборах в апреле 1970 г. смогла получить более полутора миллионов голосов, опередив либералов и чуть не завоевав первое место в острой конкуренции с консерваторами. Перонисты в Аргентине в 1973 г. пришли к власти также под девизами государственного социализма . Военное правительство Перу 19681975 гг. заявляло о намерении построить перуанский социализм . В Чили в пользу социализма в период избирательной кампании 1970 г. высказывались не только соучастники блока левых сил, но и кандидат Христианско-демократической партии в президенты Р. Томич. В сумме за эти партии проголосовали практически 2/3 всех избирателей.
В конце 60-х середине 70-х годов проехалась волна национализации принадлежности зарубежных компаний, основным образом в достающей и нефтяной индустрии (Чили, Перу, Венесуэла, Боливия, Гайана, Ямайка, Эквадор) .
Широкое распространение в Латинской Америке получили как антиимпериалистические, так и антикапиталистические настроения.
В конце 60-х – середине 70-х годов прокатилась волна национализации собственности иностранных компаний, главным образом в добывающей и нефтяной промышленности (Чили, Перу, Венесуэла, Боливия, Гайана, Ямайка, Эквадор) .
В большинстве случаев леворадикальные организации не были массовыми, но отличались революционными настроениями, часто крайней левизной. В их среде имелись маоистские, троцкистские и анархистские течения.
Политическая жизнь Латинской Америки уже в течение нескольких лет испытывает явную тенденцию к полевению. Левые (в той или иной степени) политики пришли к власти в Аргентине, Бразилии, Венесуэле, Боливии, Перу, Уругвае, Чили, Панаме. В последние недели к перечню этих стран добавились еще Никарагуа, где после полтора десятилетии пребывания в оппозиции президентом вновь стал сандинист Даниэль Ортега, и Эквадор, главой которого избран Рафаэль Корреа, позиционирующий себя в качестве друга венесуэльского лидера Уго Чавеса. Отметим и убедительную победу Уго Чавеса на очередных выборах в Венесуэле в минувшее воскресенье. Кажется, что США находятся на грани утраты своего традиционного влияния в регионе.
Нынешние успехи левоориентированных политических сил в странах Латинской Америки имеют свою предысторию. Так, в конце 50-х – начале 70-х годов на континенте уже имела место аналогичная тенденция. В условия кризиса военных диктатур и олигархических консервативных режимов к власти демократическим путем приходили левореформистские правительства – в Венесуэле (Бетанкур), Доминиканской республике (Бош), Бразилии (Куадрос и Гуларт), Аргентине (Ильиа), Чили (Альенде). Напомним также и о влиянии в этот период опыт кубинской революции, таких харизматичных лидеров как Фидель Кастро и, не в меньшей степени, Эрнесто Че Гевара, который стал символом латиноамериканского левого радикализма.
Эти правительства (кроме, разумеется, кубинского) не выходили за рамки реформизма, однако в условиях биполярного противостояния Востока и Запада даже умеренный реформизм воспринимался как США, так и местными элитами в качестве опасной подготовки революционных изменений. Стремление расширить свои полномочия стало одной из причин свержения правительства Гуларта, расширение связей с Кубой стало поводом для заговора, приведшего к гибели президента Альенде. Военные свергли правительства Ильиа и Боша. Уцелел лишь Бетанкур, который за период пребывания у власти эволюционировал вправо и позиционировал себя в качестве антикоммуниста.
Объективно левоцентристские правительства стремились решить ключевую для Латинской Америки задачу ее экономической и социальной модернизации. Архаичные отношения в деревне, контроль за природными ресурсами, который был получен иностранными компаниями на заведомо невыгодных условиях, крайне низкий уровень жизни рабочего городского населения – все эти объективные проблемы актуальны для латиноамериканского общества и сейчас. Так, вопрос о контроле за ресурсами правые и правоцентристские правительства вообще не ставят в повестку дня – соответственно, инициатива здесь находится в руках их оппонентов, которые получили поддержку США и элит (а в ряде случаев – как в Чили - и среднего класса) и в 50-70-е годы оказались сильнее.
Однако процесс формирования правых диктатур имел и оборотную сторону – появление феномена персоналистских левонационалистических военных режимов, которые силовыми методами подавляли сопротивление истеблишмента и своих более консервативных коллег. Эти режимы оказались более устойчивыми, чем пришедшие к власти в результате демократических выборов левые реформаторы. Так, режим Веласко Альварадо в Перу просуществовал вплоть до вынужденного ухода его лидера в отставку по состоянию здоровья (после этого начался быстрый распад режима, приведший к восстановлению демократических свобод). Режим, созданный Омаром Торрихосом в Панаме, сохранялся в своих основных чертах в течение восьми лет после его загадочной гибели, но это был период деградации, связанный с именем Мануэля Норьеги, который добился смещения со своего поста двух гражданских президентов и отказался признавать результаты президентских выборов 1989 года, на которых победу одержала правоцентристская оппозиция. Впрочем, уже спустя полгода он был свергнут в результате американской военной интервенции – однако к этому времени степень дискредитации режима была столь высока, что мало кто вступился за Норьегу из панамских политических сил. Многие соратники Торрихоса сочли необходимым, осуждая американскую интервенцию, дистанцироваться от Норьеги. Отметим также, что попытка установить левонационалистический военный режим в Сальвадоре в 1979 году потерпела неудачу.
Близким по свому характеру к панамскому и перуанскому был никарагуанский сандинистский режим Даниэля Ортеги. Разница состояла в том, что он пришел к власти в результате не переворота, а гражданской войны, и его лидеры в большей степени подчеркивали свою близость к СССР, что диктовалось в значительной мере тактическими соображениями – необходимостью получения оружия и другой помощи из Москвы. При этом в стране сохранялась многопартийность (хотя и с некоторыми ограничениями), а в 1990 году Ортега добровольно уступил власть победившей на выборах представительнице оппозиции Виолете Барриос де Чаморро.
Левый авторитарный национализм и правый авторитаризм сошли со сцены в Латинской Америке к концу 80-х годов. На континенте прошел процесс демократизации, который привел к уходу авторитарных хунт и утверждению плюралистических политических режимов. Часть правых диктатур рухнула из-за собственной слабости (как это было в Аргентине, где попытка правых военных сыграть на националистических чувствах привела к поражению в фолклендской войне и краху режима), часть подверглась сильнейшему моральному износу (характерны примеры Парагвая и Чили). США также отказались от поддержки слабеющих диктатур, делая ставку на плюрализацию и приход в ее результате к власти умеренных режимов, способных поддерживать конструктивный диалог с Вашингтоном.
Отметим также опыт Аргентины, где в рамках наиболее популярной политической силы страны – Хустисиалистской (перонистской) партии ключевые позиции занял представитель левого крыла Нестор Киршнер, активно использующий популистскую риторику. Это стало следствием тяжелых социально-политических издержек неолиберального курса, которые способствовали масштабному экономическому кризису. Впрочем, сам Киршнер не посягает на политические устои в своей стране, будучи лидером лишь одного из течений в весьма разнородной партии, он должен учитывать точки зрения всех ведущих игроков.
Левый национализм в современной Латинской Америки
Итак, в Латинской Америке второй половины ХХ столетия можно выделить четыре основные политические традиции. Правая авторитарная дискредитировала себя многочисленными нарушениями прав человека и утратила поддержку США. Сейчас даже ее бывшие сторонники сдвигаются к центру, стремясь идентифицироваться не со старыми диктатурами, а с демократическими тенденциями (это свойственно, в частности, правым политикам Чили). Правоцентристская связала свою политическую судьбу с неолиберализмом – в настоящее время она серьезно ослаблена, хотя есть и исключения (например, колумбийский президент Альваро Урибе, который в 2006 году был переизбран на второй срок, или сменяющие друг друга правоцентристские президенты Сальвадора). Кроме того, в ряде стран правоцентристы являются основными оппозиционными силами, получившими достаточно серьезную поддержку избирателей (Чили, Боливия, Эквадор, Уругвай, Панама и др.). Левоцентристы, напротив, сейчас формируют правительства в большинстве стран Латинской Америки.
Парадоксально, но до прихода к власти Чавеса Венесуэла в течение четырех десятилетий считалась одной из самых демократичных стран Латинской Америки – на свободных выборах друг друга сменяли партии социал-демократического и христианско-демократического толка. Однако моральный износ демократического режима (в частности, из-за масштабного роста коррупции), помноженный на резкое падение нефтяных цен (эта проблема хорошо знакома и России) привела к востребованности левого национализма. Путчист Чавес стал героем, а его приход к власти практически совпал с ростом нефтяных цен, который позволил ему реализовать популярные социальные программы, выгодно выделяясь на фоне своих предшественников.
Моралес, в отличие от латиноамериканских левоцентристов, был известен как руководитель внепарламентской кампании под популистскими лозунгами, приведшей к свержению президента-неолиберала Гонсало Санчеса де Лосады. Его преемник был слишком слабой политической фигурой, чтобы проводить сколько-нибудь осмысленный политический курс. А на следующих выборах в условиях резкого ослабления традиционных политических элит победил Моралес, которого западные СМИ связывают с боливийскими наркобаронами.
Приход Моралеса к власти и его действия по национализации газовой отрасли привели к существенным осложнениям двусторонних отношений с соседней Бразилией, управляемой левоцентристами. Особое неприятие бразильской стороны вызвало принятое в сентябре решение министра энергетики Боливии, в прошлом радикального публициста Андреса Солиса о лишении бразильской нефтегазовой госкомпании Petrobras права на экспорт топлива с боливийских нефтеперерабатывающих заводов. Чтобы не доводить дела до системного межгосударственного конфликта президенту пришлось дезавуировать позицию своего министра, после чего тот немедленно ушел в отставку.
С другой стороны, авторитаристские тенденции, получившие широкое развитие в среде националистов, вызывают крайне сдержанное отношение со стороны их социал-демократических соседей. Равно как и их слишком радикальный, демонстративный антиамериканизм, в котором больше эпатажа, чем рационального подхода.
Левоцентристы или националисты?
Возникает вопрос о том, что означают выборы в Эквадоре и Никарагуа – продолжение экспансии националистов или очередной успех левоцентристов. Представляется, что ситуация в этих странах носит противоречивый характер. С одной стороны, Уго Чавес в предвыборный период оказывал поддержку дешевыми нефтепродуктами тем муниципалитетам Никарагуа, которые контродировались сандинистами. Да и сам Ортега с его весьма авторитарным режимом 80-х годов мало соответствует имиджу демократа и вызывает неприятие многих влиятельных американских кругов. Неудивительно, что США с недовольством восприняли успех сандинистов, а на выборах делали ставку на соперника Ортеги.
Корреа также исторически связан с Чавесом – он не только считается его другом, но и в прошлом году, будучи министром финансов, договорился о получении у Венесуэлы крупного кредита, который, однако, не был утвержден тогдашним президентом Эквадора (эти события привели к отставке Корреа с поста министра и росту его популярности как политика) Придя к власти, Корреа обещал не станет продлевать действующий до 2009 года договор с США об аренде военно-воздушной базы на западе страны, а также наложить мораторий на выплату части внешнего долга (впрочем, к такой мере прибегал в 80-е годы и нынешний президент Перу, левоцентрист Гарсиа Перес).
Поэтому есть основания полагать, что политическая практика новых правительств Никарагуа и Эквадора будет ближе к левоцентристской традиции (бразильской, аргентинской и др.), чем к опыту их нынешнего союзника, левого националиста Уго Чавеса.
Алексей Макаркин - заместитель генерального директора Центра политических технологий
Латинская Америка является общим названием региона, который включает в себя территории южной части Северной Америки, всю Центральную и Южную Америку, а также Вест-Индию.
Социально-экономическое развитие.
В ХХ в. по-прежнему сохранялась традиционная ориентация экономики латиноамериканских государств на экспорт продовольствия и сырья. Тем не менее мировые экономические кризисы вынудили их обратиться к созданию собственного промышленного производства. В результате экономического подъема 1960-х гг. крупная промышленность была создана во всех больших латиноамериканских странах — Мексике, Бразилии, Аргентине и Чили. Однако ориентация Латинской Америки на североамериканский рынок и зависимость от капитала США сохранялись.
Индустриализация же не поспевала за урбанизацией. Число мигрантов в семь раз превышало количество создаваемых в городах рабочих мест. Следствием этого стали появление трущоб на окраинах городов, рост безработицы, детской беспризорности и преступности.
Крайне острыми проблемами для Латинской Америки, связанными с обнищанием больших масс населения в ходе либеральных реформ, стали наркобизнес и терроризм.
Политическая жизнь.
На протяжении всего ХХ в. в Латинской Америке сосуществовали, боролись и сменяли друг друга консервативная, реформистская и революционная модели развития. Нередко они чередовались в одной и той же стране при самом активном участии военных кругов.
Консервативные режимы стремились сохранить у власти традиционную буржуазно-помещичью олигархию. Массовые национал-реформистские партии и движения выступали в послевоенный период за социальный и экономический прогресс, а также построение справедливого процветающего общества на основе классового сотрудничества и единства нации.
Характерной особенностью общества Латинской Америки до сих пор остается глубокая политическая и социальная поляризация, и такое положение дел выглядит отнюдь не оптимистично.
Реформы, военные диктатуры и революции
(Мексика, Куба, Чили, Бразилия).
Реализацию консервативной, реформистской и революционной моделей развития можно проследить на примере отдельных государств.
Мексика. В истории Латинской Америки ХХ в. Мексика занимает особое место. После Второй мировой войны началось создание разветвленной промышленной инфраструктуры. Экономический подъем, который Мексика пережила в 1970-х гг. как нефтедобывающая страна, подтолкнул правительство к затратным инвестициям и дорогостоящей социальной политике. Это привело в 1980-х гг. к чрезвычайно высокой государственной задолженности.
Чили. Государство относится к разряду относительно развитых стран Латинской Америки. После кровопролитной гражданской войны, закончившейся в 1891 г., и вплоть до 1973 г. (за исключением военного правления 1927—1931 гг.) в стране проводились регулярные парламентские выборы, обеспечивался мирный переход власти от одной коалиции к другой.
Однако политически прогрессивная система находилась в противоречии с отсталой экономической и социальной структурой. В сельском хозяйстве все еще доминировало крупное землевладение. Мелкие же хозяйства были непроизводительными. Следствием стали излишек сельскохозяйственных рабочих и высокий уровень безработицы. Экономика после Первой мировой войны зависела от добычи меди и иностранного капитала.
В 1970 г. в результате демократических выборов Президентом страны стал лидер блока нескольких левых партий и организаций (Народное единство) социалист Сальвадор Альенде. Его правительство национализировало добывающую промышленность, принадлежавшую иностранным компаниям, и банковскую систему. Под контроль государства перешла внешняя торговля. Ускоренными темпами была проведена аграрная реформа, покончившая с господством латифундизма. Во внешней политике стало развиваться сотрудничество с социалистическими странами. Победа Народного единства на парламентских выборах ускорила выступление правой оппозиции. При поддержке армии и США 11 сентября 1973 г. правые подняли вооруженный мятеж. Президент Альенде погиб на своем посту с оружием в руках. К власти пришла военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом.
Военная диктатура сумела улучшить экономическое положение в стране, сократить безработицу, реально повысить жизненный уровень населения. Чили стала лидером Латинской Америки по темпам роста внутреннего валового продукта. С середины 1980-х гг. началось некоторое смягчение военно-авторитарного режима. На президентских выборах 1989 г. победу одержал представитель оппозиции, которому Пиночет передал власть.
Бразилия активизировала свои усилия по освоению космоса, активно ведет работы по наращиванию ядерного потенциала. Она играет ведущую роль в интеграционных процессах в Латинской Америке, имеет все основания стать постоянным представителем в Совете Безопасности ООН.
Читайте также: