Лагерь смерти озаричи кратко
Обновлено: 02.07.2024
Нине Андреевой было три года, когда в белорусскую деревню Копки ворвались немцы. На руках ее матери – шестеро детей: два сына и четыре дочки.
Старшего Владимира уже угнали в Германию. Мать с детьми сначала жила в своем доме. Когда кушать стало нечего, пошли по миру, по деревням. Нина Андреева плохо помнит, как они оказались посреди огромного болота, где скопилось множество людей. Кто сидит, кто лежит, кому помощь уже не требуется. Неприкаянно-одиноко бродят маленькие дети.
Никаких построек здесь не было, ни шалашей, ни землянок. Узники зимой и летом лежали прямо на земле, так как хворост для подстилки брать не разрешалось. Охрана расстреливала любого, кто пытался развести костер и обогреться. Иногда фашисты подвозили мерзлый хлеб и бросали через ограждение в людей. Мама, Лидия Васильевна, давала детям по крохотному кусочку, чтобы сохранить хлеб подольше…
После освобождения заключенных болезнь распространилась и на солдат 19-го корпуса, которые принимали активное участие в спасении узников. Тиф стал поражать также и жителей населенных пунктов, в которых дислоцировались госпитали. В деревне Старые Новоселки есть братская могила, в которой захоронено 230 воинов. Как утверждают старожилы, большая часть солдат умерла от тифа.
Именно картина обледенелой земли вспоминается Нине Петровне: сидит мама и держит на коленях детей, пытаясь спасти их от неминуемой смерти…
В середине 50-х годов она по направлению детдома приехала в Магнитогорск, закончила училище швейников. 34 года проработала потом на Магнитогорской швейной фабрике, стала мастером, вышла замуж, вырастила сына.
В 1965 году на месте одного из них был построен мемориальный комплекс узникам Озаричского лагеря смерти.
Лагеря размещались следующим образом: первый — на болоте у посёлка Дерть; второй — в трех километрах северо-западнее местечка Озаричи; третий — на болоте в трех километрах западнее деревни Подосинник.
Красноармейцы освободили из Озаричских лагерей 33 480 человек, среди которых было 15 960 детей в возрасте до 13 лет, 13 072 нетрудоспособные женщины и 4 448 стариков.
В лесу за мемориалом можно встретить кресты и цветы.
Фашисты размещали в этих лагерях не только здоровых и больных, переведенных из пересылочных пунктов, но и специально завозили в них советских граждан, больных сыпным тифом, из больниц и лазаретов. Это делалось для распространения болезней среди местного населения и в дальнейшем среди бойцов Красной армии.
Узников содержали за колючей проволокой. Со сторожевых вышек открывали огонь без предупреждения по любому, кто приближался к ограждению.
Условия в лагере были ужасными: узники в морозы находились на заболоченной местность безо всяких построек. Ни о каких кострах и речи не шло, люди пили воду из проталин и питались чем придется. Умерших за пределы лагеря никто не вывозил.
Вид из леса на мемориальный комплекс.
Через дорогу от мемориала расположена каплица.
Камень справа от каплицы, поближе.
Не лагерь – братская могила,
Вороний клич да волчья гать.
Болото мёртвых хоронило,
Не успевало принимать.
Лагери находились под открытым небом, обнесены колючей проволокой, подходы к ним были заминированы. По углам стояли наблюдательные вышки для охраны, вооруженной автоматами и станковыми пулеметами. Никаких построек, даже лёгкого полевого типа шалашей, навесов и землянок не было. Женщины, дети, старики, находясь в таких нечеловеческих условиях, ежедневно умирали сотнями. Трупы умерших от сыпного тифа, погибших от холода и голода валялись на земле. Более того, фашисты решили испытать в Озаричах и свои последние разработки в области бактериологического оружия. По многочисленным свидетельствам узников, в один из дней над лагерём пролетел самолет, после чего на снегу осталось множество желто-бурых пятен, а люди стали ещё больше болеть.
Вспомним всех поимённо,
Горем вспомним своим…
Это нужно – не мёртвым!
Это надо – живым!
Через века, через года, – помните!
О тех, кто уже не придёт никогда, – помните!
Александр Косенко, секретарь Минского ГК КПБ, член Военно-научного общества при Центральном Доме офицеров
Должен сразу предупредить – то, что вы сейчас увидите и прочтёте будет весьма тяжёлым для восприятия. Ужасным и печальным. В заметке содержатся фотографии и воспоминания очевидцев, которые можно считать обвинительным приговором нацизму. Некоторые кадры будут очень страшными. Но их надо видеть! Для того, чтобы понимать и помнить, какую цену заплатил наш народ в самой кровопролитной войне в истории человечества.
В марте 1944 года советская армия освободила три лагеря смерти в районе посёлка Озаричи в Полесской области (сегодня это Гомельская область). То, что там обнаружили воины 65-й армии 1-го Белорусского фронта заставило ужаснуться даже бывалых бойцов, многое повидавших на войне – заболоченное редколесье было усеяно трупами женщин, детей и стариков. Общее число узников концлагеря Озаричи превышало 50 000 человек, из них погибло около 20 000. Причём следует учитывать, что лагерь просуществовал всего 10 дней. Вы только вдумайтесь в эти числа: за 10 дней от голода, холода и болезней умерло почти 20 000 мирных жителей. История лагеря Озаричи – одно из самых гнусных злодеяний германских захватчиков, совершенных на белорусской и советской земле.
У узников лагеря не было ни хлеба, ни воды. Им запрещалось разводить костры. Вши просто заедали людей. В таких условиях массово передавался тиф. Некоторые историки полагают, что немцы умышленно заражали мирных жителей сыпным тифом, чтобы создать угрозу для наступающей Красной Армии, которая при освобождении лагеря вынуждена была иметь дело с очагом опасной инфекции. С огромной вероятностью дальнейшего распространения эпидемии по войскам.
Воспоминания выживших в том аду невозможно читать спокойно. Кулаки сжимаются и ком стоит в горле.
Бывший узник лагеря Аркадий Петрович Шкуран рассказал следующее: – Самым страшным было, когда у женщин отбирали детей. Стояли крытые машины. Детей выхватывали и просто бросали в машину (чтобы заразить их тифом) – там обязательно был кто-то больной из взрослых. Крик такой стоял, плач – уши закладывало. Помню, одна женщина с ребёнком на руках споткнулась, упала, её тут же убили, а ребёнка отбросили и тоже расстреляли.
На нескольких фотографиях запечатлена усталая, с измождённым лицом женщина, укутанная старым одеялом. Её звали Мария Макаровна Реченкова. Выбиваясь из сил, она несла на руках маленькое дитя, а рядом шли ещё двое ребятишек.
. 19-го марта нас подобрала военная санитарная машина, на которой мы доехали до деревни Забабье, и там санитары сказали, что у нас тиф. Через два дня 22 марта умерла самая маленькая из нас – сестрёнка Фенечка, ей было всего 2,5 годика. Мама и я не могли встать, похоронил сестру старший брат Петя. Земля была еще мёрзлая. А 28 марта умерла моя вторая четырёхлетняя сестра Анечка. Мама с братом отнесли и похоронили её на кладбище. Я был обессилен, и мама решила ждать, пока я не встану на ноги. Я смог отойти только через месяц. Мать всю жизнь благодарила Бога, что помог спасти троих её детей.
Следующий сильный кадр, сделанный фотокором Семёном Альпериным, тоже стал очень знаменитым. Он публиковался (и продолжает публиковаться) во многих изданиях мира. Лицо этой милой девочки, а также её пронзительный взгляд и таинственная улыбка маленькой Джоконды известны миллионам людей во многих странах. Фотография бывшей узницы, замотанной в тряпьё, сделана сразу после освобождения концлагеря Озаричи. Её имя Верочка Курьян.
Она выжила в аду на болоте, выросла, вышла замуж, стала Верой Сергеевной Солонович. Вспоминая историю создания снимка, она рассказала, что это была вообще первая фотография в её жизни. До этого у 5-летней малышки из-за войны не было никакой возможности позировать перед фотоаппаратом. Её первый кадр стал во всех смыслах удачным. Верочку и её родных освободили из жуткого места, как тут не улыбнуться вежливому человеку в советской военной форме?
Вот как Вера Сергеевна поведала о том счастливом для неё дне: – Меня потеряли, и искать меня отправилась тётка Ходосья. На снимке на заднем плане виден человек – это и есть моя родная тётка по имени Ходосья. Фотокорреспондента она приняла за переодетого немца, а фотоаппарат – за неведомый для неё вид оружия и решила, что нас с ней будут убивать. Она сказала фотографу, что если он решил нас убить, то пусть делает это быстрее, не мучает… После освобождения солдаты отказывались заносить мою мать в кузов грузовика – они думали, что она мёртвая. Но дед не сдавался, он где-то нашёл кусок стекла и поднёс к носу матери, стекло запотело: мама была жива. После этого её погрузили в машину.
Какие всё-таки правильные слова: Тот не человек, кто это забудет!
Читайте также: