Кязим мечиев биография кратко

Обновлено: 10.05.2024

Родился в семье ремесленника. Был с рождения хромым, но, как и другие братья, помогал отцу в кузнице. Отец поэта, будучи сам необразованным, страстно желал учёбы сына и сызмала отдал его на учёбу к эфенди в Безенги, а спустя 3 года отправил в Лескенское медресе. Способный Кязим за короткое время осваивает арабскую грамоту и приступает к изучению языков — турецкого и персидского. Тогда же рождаются его первые стихи, записанные арабскими буквами.

По возвращении Мечиев знакомится в Безенги с одним из просвещенных людей того времени, известным в народе Чепеллеу-эфенди, который увлекает юношу светской литературой. Знакомство с великими мастерами Востока, их творчеством оказало благотворное воздействие на будущего классика балкарской поэзии, стало бесценной школой творческого поиска, движущей силой мысли и чувства поэта. Позже адаптированные им на сюжет восточных дастанов произведения, и в первую очередь поэмы, станут шедевром национальной литературы Балкарии.

Вернувшись в родное село Кязим работал в кузнице и, будучи глубоко религиозным человеком, продолжал черпать знания, изучая религиозную литературу и произведения восточных поэтов.

Получив духовное образование в лучших медресе Северного Кавказа, Мечиев совершает свое первое паломничество в Мекку (известно, что поэт дважды побывал в странах Ближнего Востока: в 1903-м, 1910-м).

8 марта 1944 года был депортирован вместе со всем народом в Среднюю Азию. Умер 15 марта 1945 года в Талды-Курганской области Казахстана. В 1999 году останки Кязима Мечиева были перевезены и преданы родной земле в городе Нальчике [2] .

Творческий путь

Творчество Мечиева не укладывается в рамки однозначной оценки. Исследователями (Д. Маммеев, А. Теппеев) условно отмечаются три этапа эволюции творчества поэта:

1. Мусульманские университеты Кязима и паломничество в Мекку. Начало поэтического творчества. Поэмы на религиозные темы. Лирика: любовные и социальные мотивы (предположительно 1890-1900 гг.).

2. Скитания по странам Востока. Учёба в университете Аль-Азхар (Каир). Формирование реалистического мировоззрения. Создание новой поэтической традиции. Философская лирика и поэмы (1900-1917).

3. Октябрьская социалистическая революция и Гражданская война. Сомнения и тревоги, поиск истины, идейное прозрение и гражданский подвиг. Открытие нового мира и нового человека. Патриотическая лирика (1917-1944).

С учетом новых изданий можно обозначить и 4-й этап — 30-40-е гг. (тема репрессий и выселения).

Мир — тяжкая тропа, где скорбь и горе, —
По той тропе чьи ноги не прошли?
Мир — это взбаламученное море, —
И чьи в нем не тонули корабли?

Если б знал, где для родины счастье найти
Прискакал бы к нему, сделав ноги — конем
Если б кровь, как река, разлилась на пути,
Переплыл бы ее, сделав сердце — челном

Избороздил я много бурных вод,
Бывал у турков, ездил я к арабам.
Бедняк повсюду как бедняк живет,
И сильный измывается над слабым

В целом творчество Мечиева полифонично.

Я молю тебя, госоподи, ныне:
Лучше в камень меня преврати,
Но остаться не дай на чужбине,
К моему очагу возврати!

Мольбы поэта были услышаны: спустя полвека его останки были перевезены из Средней Азии и преданы родной земле [2] .

Кязим Беккиевич Мечиев (1859–1945) – балкарский поэт, просветитель, основоположник балкарской поэзии. Учился грамоте у сельского эфенди, затем продолжил обучение в медресе с. Лескен. Знал несколько языков, свои произведения записывал арабскими буквами. Дважды, в 1903 и 1910 году, совершил паломничество в Мекку.

8 марта 1944 года был депортирован вместе со всем народом в Среднюю Азию. Умер 15 марта 1945 года в Талды-Курганской области Казахской ССР. В 1999 году останки Кязима Мечиева были перевезены и преданы земле в городе Нальчике.

Я не останусь, останется имя моё

Условия жизни в Шики, родном селении Кязима, нам, современным жителям, трудно даже понять. При виде развалин села не верится, что здесь можно было даже просто выживать: оно расположено посредине огромного крутого склона горы. Но – жили: разводили скот, выращивали на маленьких клочках земли зерно, женились, растили детей. Хотя, конечно, связано это было с ежедневным изнурительным трудом. В этом смысле хромота Кязима, если можно так сказать, пошла ему на пользу: отец его, понимая тяжесть крестьянской жизни для увечного мальчика, отдал его в учение к сельскому эфенди, рассчитывая, что так ему будет легче прожить. Начальное образование, полученное им (знание арабского, а позднее – турецкого и персидского языков), дало ему в дальнейшем возможность ознакомиться с великими произведениями восточных поэтов. Хотя от тяжкого физического труда оно поэта не избавило – всю жизнь до старости он работал сельским кузнецом.

На что это похоже?

Кто написал вместо меня?

Кто потрудился над этим?

Жил я вместе с народом –

Уподобили меня пустомеле.

Такое впечатление двухтомник произвёл не только на меня. Вспоминаю, с каким восторгом говорил о стихах Кязима замечательный балкарский поэт Магомет Мокаев. Человек, виртуозно владевший родным языком, поэт с филигранной техникой, считавший себя (не без основания) лучшим стилистом и весьма критически относящийся ко всему написанному на балкарском языке, которого в литературном произведении коробило всякое неуместно употребленное слово, говорил, что стихи Кязима – самое большое удивление в его жизни. Будучи не самого плохого о себе мнения, он признавался, что при всём его многолетнем и упорном труде и знании различных поэтических секретов он не может понять, как это сделано, за счёт чего стихи Кязима обладают такой мощью.

Аллах, ты видишь, мы всё вынесли,

Всё вынесли – но где же правда?

Или у тебя не хватило сил для её утверждения

И ты судил нам одно лишь горе?

Если в хадж ты отправишься, средства скопив,

И если, вернувшись, станешь святым

И, о молитвенный коврик ударяя лбом,

Сольёшься душой с Аллахом,

Но не будешь вращать жернова этой жизни,

Не будешь людям братом, –

Всё напрасно, в труде твоем блага будет мало,

И в книгу твоей судьбы благословение не запишется.

Это он проповедовал на протяжении своей долгой жизни и сам жил, следуя этому. Поэтому даже в стихах, написанных на чужбине в последние годы жизни, нет страха перед приближающейся смертью, они оптимистичны, как и все творчество Кязима – поэта-мудреца, сумевшего как никто другой выразить в своих произведениях дух родного народа.

Труд мой, обратившись в свет,

Проникнет в мою тесную могилу,

Доброе слово, сказанное мной,

Поможет моей бедной душе.

…Я не останусь, останется имя моё,

И слово, и дело моё будут восславлены,

И распознается, в чём я был прав и неправ.

Я – часть живого

Здесь слышали песню и зов,

Молитву и посвист металла,

Но лучше кязимовских слов

Земля ничего не слыхала.

Строки твои, чародей,

Чтоб тысячу крат повториться,

Печатались в сердце людей,

Как наши на книжных страницах…

И эти строфы – не метафора. Большая часть написанного Кязимом сохранена была в народной памяти. В старшем поколении нет балкарца, который не знал бы наизусть его стихи. Его слово оберегали как талисман и повторяли как молитву. За объёмом запоминания, системой отбора стоит многое. В частности, творчество Кязима воспринималось этническим сознанием не только как поэзия, оно было учением, а для очень многих священным писанием.

Предположение о том, что так называемая коллективная память сохраняет всё ценностное, конечно же, не истина. И память – явление индивидуальное. Оно восприимчиво к тому, что смыкается с личными представлениями и опытом. Иное может восхитить, встревожить, но не отпечатается в народном сознании.

Горько, но надо признать: зачастую в передаче стихотворений Кязима отклонялись и переиначивались именно те слова, которые вырывались из освоенного и привычного пространства. Это естественно и неизбежно. В первородном виде сохранены стихи, оберегаемые памятью людей, для кого слово Кязима было священным. Поэтому корректировки исключались как святотатство. К счастью, таких в народе было много, и благодаря им подлинный Кязим сохранён, но не полно.

Рукописи, увы, горят. В 1942 году в архиве КБНИИ сгорело всё, что сумел и успел собрать Кулиев из наследия Кязима.

В 1944 году при депортации его рукописи и уникальная библиотека были конфискованы и уничтожены органами НКВД. Это одна из трагических потерь в духовной истории Кавказа. Но и то малое, что осталось, мощно, ярко отражает штрихи общетюркской цивилизации, энергетику духовного и исторического опыта балкарского народа и правду о пути одной жизни – величественной, драматичной и очень человечной – жизни гения. Надо только вглядеться.

Первый – это определение, но не всегда оценка. Кязим первый, кто начал писать на балкарском языке, и в это невозможно поверить, когда его читаешь. Ощущение, что до него существовала богатая литература с опытом и традициями, прошедшая путь поисков, подражаний, ошибок, а он, изучив её, выбрал наиболее ценное, верное, отбросив всё случайное и временное.

Его стихотворения по интонации – исповедь. По преобладанию общенародной проблематики – эпика. По духовной напряжённости – мощная школа идей. По первопрочтению священного писания, сопровождаемому его органичными религиозными чувствами, – самобытное учение.

На полях переводов

И если мои переводы хоть в какой-то мере соответствуют величавой простоте балкарского поэта, то это, главным образом, объясняется тем, что мне повезло с друзьями, равно как и тем, что за долгие (уже!) годы я сроднился с их чудесной землёй, дающей миру таких, как Кязим.

| История Кавказа | запись закреплена

Мечиев Кязим Беккиевич (1859-1945)

Родился в семье ремесленника. Был с рождения хромым, но, как и другие братья, помогал отцу в кузнице.

Отец поэта, будучи сам необразованным, страстно желал учёбы сына и сызмала отдал его на учёбу к эфенди в Безенги, а спустя 3 года отправил в Лескенское медресе (в Осетии). Способный Кязим за короткое время осваивает арабскую грамоту и приступает к изучению языков — турецкого и персидского. Тогда же рождаются его первые стихи, записанные арабскими буквами.

В одном из самых труднодоступных районов Кабардино-Балкарии, высоко в горах, куда обычно добираются только альпинисты, посреди заброшенного села стоит музей. Его директор часто отправляется на работу на лошади: иначе по этим тропам проехать трудно. Его работа — рассказывать приехавшим на экскурсию школьникам и забредшим туристам о судьбе хозяина сакли, поэта Кязима Мечиева.

В горы, в музей

Кязима Мечиева считают основоположником балкарского литературного языка и поэзии. Родился он в высокогорном ауле Шики 160 лет назад, в октябре. Когда именно — неизвестно, поэтому весь месяц в Кабардино-Балкарии отмечают юбилей поэта. Часть торжеств прошла в родном для него ауле. Сегодня здесь никто не живет: кого-то отселили в село Кичмалка еще до начала Великой Отечественной войны, а после депортации балкарского народа в 1944 году аул совсем опустел.

Аул Шики, находящийся под Безенгийской стеной, и сегодня труднодоступен, а в прежние времена был почти недосягаем. Добраться до дома Мечиева довольно сложно, но это того стоит. Сначала нужно доехать до селения Безенги в 60 километрах от столицы республики. За Безенги населенных пунктов уже нет до самой границы с Грузией, лишь знаменитый одноименный альплагерь. Поэтому для поездки к дому-музею Мечиева обязательно надо взять с собой паспорт: придется проходить пограничный пост, где не только проверят документы, но и проведут инструктаж. До Безенги можно добраться и на маршрутном такси из Нальчика, а вот дальше — несколько километров на машине по горным тропам, но сложность пути с лихвой компенсируется красотой открывающихся панорам: Хуламо-Безенгийское ущелье — одно из красивейших в Кабардино-Балкарии. К юбилейным торжествам тропу немного разровняли, но все равно ее осилит только внедорожник или лошадь.

Читайте также: