Концепция виртуальной реальности жана бодрийяра кратко

Обновлено: 08.07.2024

Введение…………………………………. 3
1. Три порядка симулякров……………………………………………………….4
2. Конец производства……………………………………………………………8
3. Современная коммуникация…………………………………………………10
4. Символический обмен………………………………………………………..11
5. Смерть смерти…………………………………………………………………13
Заключение . 14
Список использованной литературы . 15

Работа содержит 1 файл

Масс коммуник (контр)_print.doc

На тему “ Рождение гиперреальности: концепция Ж.Бодрийяра.”

1. Три порядка симулякров…………………………………………………… ….4

3. Современная коммуникация……………………………………………… …10

Список использованной литературы . . . 15

Эпоху постмодернизма Жан Бодрийяр называет эпохой гиперреальности, так как ее характеризует чувство утраты реальности.

Целью данной контрольной работы является изучение основных понятий гиппереальности, а так же подробное рассмотрение темы симулякров.

1. Три порядка симулякров.

Каждой стадии соответствуюет порядок симулякров: подделка-производство- симуляция.

Понятие симулякра (копия копии) уходит корнями в греческую философию. У Платона: имеется идеальная модель-оригинал (эйдос), по отношению к которой возможны верные или неверные подражания. Верные подражания-копии характеризуются своим сходством (с моделью), а неверные подражания-симулякры — своим отличием (от модели и друг от друга), но общим для тех и других является соотнесенность, позитивная или негативная, с трансцендентальным образцом. Симулякр не просто вырожденная копия, в нем кроется позитивная сила, которая отрицает и оригинал и копию, и модель и репродукцию.

Симулякр первого порядка действует на основе естественного закона ценности, симулякр второго порядка — на основе рыночного закона стоимости, симулякр третьего порядка — на основе структурного закона ценности. Если подделка (например, имитация дорогих материалов в платье или архитектурном убранстве) и производство (изготовление серийных, идентичных друг другу промышленных изделий) касаются материальных вещей, то симуляция, как о том говорит языковое употребление данного слова, применяется скорее к процессам (симуляция поступков, деятельности) или символическим сущностям (симуляция болезни и т.п.)

Подделка — а заодно и мода — рождается вместе с Возрождением, когда феодальный строй деструктурируется строем буржуазным и возникает открытое состязание в знаках отличия. С концом обязательного знака (кастовый строй) наступает царство знака эмансипированного, которым могут теперь одинаково пользоваться все классы. Подделка – лепнина. Подделка работает пока лишь с субстанцией и формой, а не с отношениями и структурами.

Таким же чудесным человеческим изобретением стала и пластмасса — вещество, не знающее износу, прерывающее цикл взаимоперехода мировых субстанций через процессы гниения и смерти. При серийном производстве вещи без конца становятся симулякрами друг друга, а вместе с ними и люди, которые их производят. Угасание оригинальной референтности единственно делает возможным общий закон эквивалентностей, то есть делает возможным производство. Серийное производство – процесс исчезновения всякого оригинала.

2. Конец производства.

Например, в сфере производства. Поскольку именно вокруг экономики уже два столетия (во всяком случае, начиная с Маркса) завязывался узел исторического детерминизма, то именно здесь особенно важно прежде всего выяснить результаты вторжения кода.

Труд — больше уже не сила, он стал знаком среди знаков. Он производится и потребляется, как и все остальное. По общему закону эквивалентности он обменивается на не-труд, на досуг, он допускает взаимоподстановку со всеми остальными секторами повседневной жизни. Труд больше не является производительным, он стал воспроизводительным, воспроизводящим предназначенность к труду как уста новку целого общества, которое уже и само не знает, хочется ли ему что-то производить.

Люди всюду должны быть приставлены к делу — в школе, на заводе, на пляже, у телевизора или же при переобучении: режим постоянной всеобщей мобилизации. Но подобный труд не является производительным в исходном смысле слова: это не более чем зеркальное отражение общества, его воображаемое, его фантастический принцип реальности. А может, и влечение к смерти.

Забастовка ради забастовки — такова ныне истинная суть борьбы. Немотивированная, бесцельная, лишенная политической референции, она соответствует и противостоит такому производству, которое и само немотивированно, бесцельно, лишено референции и социальной потребительной стоимости, не имеет другой цели, кроме себя самого, — производству ради производства, то есть системе простого воспроизводства, которая крутится вхолостую в гигантской тавтологии трудового процесса. Производство умерло. Да здравствует воспроизводство!

Двигатель

Человек внутри собственной клетки-мозг и выйти из нее он не сможет, а сможет только расширять делая ее просторнее и не более (сможет и рецепт обретения истинной Свободы дан в работах по Концепции общественной безопасности). Человека на самом деле уже нет, а есть только его копия. Все мы, нагромождение стереотипов поведения и мышления, навязанных нам всепроникающими медиа: СМИ, телевидение, фильмы, книги. Мы сгусток сваленных в кучу нагромождений из грязи и дерьма, которое выливает на нас мир и мы это едим, ведем себя так как они хотят, потому, что не умеем по-другому (настало время этому учится. ). Нам с детства засоряли мозги и освободится от многолетней грязи, отскрести ее со стенок нашего мозга мы уже не сможем просто так. Человека больше нет, есть только копия копии. Подобие оригинала, а ведь то же самое сейчас происходит не только с человеком, но и со всем, что нас окружает - природа и предметы. Мы уже давным-давно живем в матрице, которую сами для себя создали и роботы тут не причем. Эта работа показывает, человека в его нынешнем состоянии – уродливый, аморфный, состоящий из разных частей – это для усиления впечатления и раскрытия идеи. Это репрезентация человека. Копия копии. Поздравляю всех нас – мы симулякры. Мы не живем, а лишь имитируем жизнь.

Каких только симулякров нам не приходилось наблюдать за последнее время. Один из самых характерных – эпидемия свинного гриппа. Любой человек хотя бы немного разбирающийся в биологии на уровне школьной программы должен понимать что вирус гриппа мутирует с огромной скоростью и создание вакцины против него бесполезная трата денег и времени в силу того что мы придумаем вакцину против HхNy а за время пока мы ее сделаем появиться H(x+z)N(y+b). И все что людям вводили было лишь в лучшем случае раствором какой нибудь глюкозы, а в худшем - вообще непонятно чем. И какие же последствия этого мифа?? Закупка вакцин, все ходят в повязках, чуть ли не выталкивают из автобуса случайно чихнувшего человека, не выходят из домов и так далее.. Только подумайте о масштабах последствия этого вымысла.

Гиперреальность – важнейший концепт Ж. Бодрийяра, в котором он видит сущность новой эпохи, сменяющей собой Модерн. Гиперреализм отличен, по Бодрийяру, и от реализма и от сюрреализма. Он пишет:

Сюрреализм был все еще солидарен с реализмом, критикуя его и порывая с ним, но и дублируя его в сфере воображаемого. Гиперреальность представляет собой гораздо более высокую стадию, поскольку в ней стирается уже и само противоречие реального и воображаемого. Нереальность здесь — уже не нереальность сновидения или фантазма, чего-то до- или сверхреального; это нереальность галлюцинаторного самоподобия реальности. Чтобы выйти из кризиса репрезентации, нужно замкнуть реальность в чистом самоповторении.[5]

Премодерн (архаика)

Модерн

Постмодерн

хау (магическая сила вещи,

Бодрийяр выделяет три порядка симулякров на протяжении ограниченного отрезка европейской истории – от эпохи Возрождения (пред-капитализм) через собственно индустриальный капитализм вплоть до настоящего периода, пост-индустриального капитализма. Он описывает все три этапа таким образом:

· Производство составляет господствующий тип промышленной эпохи;

· Симуляция составляет господствующий тип нынешней фазы, регулируемой кодом.[7]

Само определение реальности гласит: это то, что можно эквивалентно воспроизвести. Такое определение возникло одновременно с наукой, постулирующей, что любой процесс можно точно воспроизвести в заданных условиях, и с промышленной рациональностью, постулирующей универсальную систему эквивалентностей (классическая репрезентация — это не эквивалентность, а транскрипция, интерпретация, комментарий). В итоге этого воспроизводительного процесса оказывается, что реальность — не просто то, что можно воспроизвести, а то, что всегда уже воспроизведено. Гиперреальность.

(…) гиперреализм есть высшая форма искусства и реальности в силу обмена, происходящего между ними на уровне симулякра, — обмена привилегиями и предрассудками, на которых зиждется каждое из них. Гиперреальность лишь постольку оставляет позади репрезентацию (…), поскольку она всецело заключается в симуляции. Коловращение репрезентации приобретает в ней безумную скорость, но это имплозивное безумие, которое вовсе не эксцентрично, а склоняется к центру, к самоповторению и самоотражению. Это аналогично эффекту десантирования от собственного сновидения, когда мы говорим себе, что видим сон, но это всего лишь игра цензурирования и продления сна; так и гиперреализм является составной частью кодированной реальности, которую он продлевает и в которой ничего не меняет.

Отношение самого Бодрийяра к Постмодерну нейтрально и пессимистично в силу его общей оценки Модерна. Его антикапитализм и частичный марксизм полностью свободны от энтузиазма прогресса и веры в успехи социальных преобразований в будущем. Он солидарен с критикой капитализма, и особенно с разоблачением присущих ему идеологических стратегий по сокрытию истины о своей природе. Но вместе с тем, Бодрийяр явно не разделяет надежд левых на революцию и создание более совершенной и справедливой социальной системы. Капитализм есть зло и ложь, и единственная траектория его развития состоит в том, чтобы зло и эта ложь становились все более и более масштабными и глобальными, кульминацией чего и является Постмодерн, гиперреализм, третий порядок симулякров и сопутствующая ему американоцентричная глобализация. Америку Бодрийяр считает обществом пост-истории, где все ориентиры, которые Европа ставит перед собой как цели в будущем, уже заведомо достигнуты с момента основания этого парадоксального общества. В США, по Бодрийяру, гиперреализм победил изначально[9]. Поэтому будущее, по Бодрийяру, уже наступило, и оно ужасно – каким, впрочем, и должно было бы логически стать, поскольку никаким иным оно быть и не могло.

[1] Ситуационизм – крайне левое течение во Франции 60-х-70-х годов, основанное французским социологом и философом Ги Дебором (1931 — 1994).

[2] Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000.

Жан Бодрийяр анализирует, как современный поток информации, создающий огромное количество копий и симулякров, в конце концов, уничтожает реальность.

ИМПЛОЗИЯ СМЫСЛА В СРЕДСТВАХ ИНФОРМАЦИИ

Мы находимся в мире, в котором становится все больше и больше информации и все меньше и меньше смысла. В связи с этим возможны три гипотезы:

— Либо, напротив, между этими двумя явлениями существует жесткая и необходимая корреляция в той мере, в какой информация непосредственно разрушает или нейтрализует смысл и сигнификацию. Тем самым оказывается, что утрата смысла напрямую связана с разлагающим, разубеждающим действием информации, средств информации и средств массовой информации.

Информация пожирает свой собственный контент. Она пожирает коммуникацию и социальное. И это происходит по двум причинам:

Бесполезно выяснять, потеря ли коммуникации ведет к этой эскалации в пределах симулякра, или это симулякр, который первым появляется здесь с целью апотропии, с целью заранее воспрепятствовать любой возможности коммуникации (прецессия модели, которая кладет конец реальному). Бесполезно выяснять что первоначально, ни то и ни другое, потому что это циклический процесс — процесс симуляции, процесс гиперреального. Гиперреальность коммуникации и смысла. Более реальное, чем само реальное, — вот так оно и упраздняется.

Таким образом, не только коммуникация, но и социальное функционируют в замкнутом цикле, как соблазн, к которому приложена сила мифа. Доверие, вера в информацию присоединяется к этому тавтологическому доказательству, которое система предоставляет о самой себе, дублируя в знаках неуловимую реальность.

2. В дополнение к этому, чрезмерной инсценировкой коммуникации СМИ усиленно добиваются информацией непреодолимой деструктуризации безотзывного социального.

Так информация разлагает смысл, разлагает социальное, превращает их в некую туманность, обреченную вовсе не на рост нового, а наоборот, на тотальную энтропию.

Она означает, что все контенты смысла поглощаются единственной доминирующей формой медиа. Одни лишь медиа-средства являются событием – безотносительно содержания, конформистского или субверсивного. Серьезная проблема для любой контринформации, радиопиратов, антимедиа и т.д.

Бесполезно мечтать о революции через содержание, тщетно мечтать о революции через форму, потому что медиа и реальное составляют отныне единую туманность, истина которой не поддается расшифровке.

Факт этой имплозии контентов, поглощения смысла, исчезновения самих медиа, резорбции любой диалектики коммуникации в тотальной циркуляции модели, имплозии социального в массах может показаться катастрофическим и отчаянным. Однако это выглядит так лишь в свете идеализма, который полностью доминирует в нашем представлении об информации. Мы все пребываем в неистовом идеализме смысла и коммуникации, в идеализме коммуникации посредством смысла, и в этой перспективе нас как раз и подстерегает катастрофа смысла.

За горизонтом смысла — завороженность, являющаяся результатом нейтрализации и имплозии смысла. За горизонтом социального — массы, представляющие собой результат нейтрализации и имплозии социального.

Главное сегодня — оценить этот двойной вызов — вызов смысла, брошенный массами и их молчанием (которое вовсе не является пассивным сопротивлением) — вызов смысла, который исходит от средств информации и их гипноза. Все попытки, маргинальные и альтернативные, воскресить какую-то частицу смысла, выглядят по сравнению с этим как второстепенные.

Находятся ли СМИ на стороне власти, манипулируя массами, или они на стороне масс и занимаются ликвидацией смысла, творя не без доли наслаждения насилие над ним? Вводят ли медиа массы в состояние гипноза, или это массы заставляют медиа превращаться в бессмысленное зрелище? Могадишо-Штаммхайм: СМИ сами себя превращают в средство морального осуждения терроризма и эксплуатации страха в политических целях, но, одновременно с этим, в совершеннейшей двусмысленности, они распространяют бесчеловечное очарование терактом, они сами и есть террористы, поскольку сами подвержены этому очарованию (вечная моральная дилемма, ср. Умберто Эко: как избежать темы терроризма, как найти правильный способ использования средств информации — если его не существует). СМИ несут смысл и контрсмысл, они манипулируют во всех направлениях сразу, этот процесс никто не может контролировать, они — средства внутренней по отношению к системе симуляции, и симуляции, которая разрушает систему, что в полной мере соответствует ленте Мебиуса и логике кольца – они в точности с ней совпадают. Этому не существует ни альтернативы, ни логического решения. Лишь логическое обострение и катастрофическое разрешение.

Поведение, направленное на освобождение, отвечает одному из аспектов системы, постоянному ультиматуму, который выдвигается нам с тем, чтобы представить нас в качестве чистых объектов, но он отнюдь не отвечает другому требованию, которое заключается в том, чтобы мы становились субъектами, чтобы мы освобождались, чтобы мы самовыражались любой ценой, чтобы мы голосовали, вырабатывали, принимали решение, говорили, принимали участие, участвовали в игре, — этот вид шантажа и ультиматума, используемый против нас так же серьезен, как первый, еще более серьезен, без сомнения, в наше время. В отношении системы, чьим аргументом является притеснение и подавление, стратегическое сопротивление представляет собой освободительные притязания субъекта. Но это отражает, скорее, предшествующую фазу системы, и даже если мы все еще находимся с ней в состоянии афронта, то это уже не является стратегической областью: актуальным аргументом системы является максимизация слова, максимизация производства смысла. А значит, и стратегическое сопротивление — это отказ от смысла и от слова – или же гиперконформистская симуляция самих механизмов системы, также представляющая собой форму отказа и неприятия. Это стратегия масс и она равнозначна тому, чтобы вернуть системе ее собственную логику через ее удвоение, и смысл, словно отражение в зеркале — не поглотив его. Эта стратегия (если еще можно говорить о стратегии) преобладает сегодня, ведь она вытекает из преобладающей фазы системы.

Ошибиться с выбором стратегии — это серьезно. Все те движения, которые делают ставку лишь на освобождение, эмансипацию, возрождение субъекта истории, группы, слова, на сознательность (точнее бессознательность) субъектов и масс, не видят того, что они находятся в русле системы, чьим императивом сегодня является как раз перепроизводство и регенерация смысла и слова.

Читайте также: