Геополитическое положение таджикистана кратко
Обновлено: 04.07.2024
Таджикистан расположен на юго-востоке Средней Азии. Общая площадь — 143 100 км². Горы занимают 93 % территории Таджикистана, в числе которых Западный Тянь-Шаньский Кураминский хребет, высочайшая вершина Бобоиоб (3 768 м), Ферганская котловина (высота от 320 до 1 000 м); Гиссаро-Алай включает 5 хребтов, в том числе Зеравшанский, Гиссарский и Алайский. Ограничен долинами: с севера — Ферганской, с юга — Гиссарской, долиной реки Сурхоб и Алайской. Между хребтами Таджикской депрессии расположены Гиссарская, Кулябская, Дангаринская и др. долины. Памирская горная система включает хребет Академии наук (максимальная высота 5 757 м), высочайший пик Исмоили Сомони (7 495 м), самый низкий перевал Камалояк (4 340 м). На западе Таджикистан граничит с Республикой Узбекистан (1 161 км), на севере — с Республикой Кыргызстан (870 км), на востоке — с Китайской Народной Республикой (414 км) и на юге — с Афганистаном (1 206 км).
Таджикистан унаследовал административные границы, которые имела республика во времена существования СССР, и в настоящее время эти границы имеют статус государственных. В отличие от соседних государств Центральной Азии Таджикистан не имел множества спорных вопросов, касающихся делимитации и демаркации границы. В 2000 году Таджикистан и Узбекистан подписали договор о демаркации общей границы (1 161 км).
Острой проблемой остаётся высокая проницаемость таджикско-афганской границы с обеих сторон. В настоящее время эту границу охраняют только таджикские погранвойска. Через эту границу в Таджикистан поступает огромное количество опиатов и героина, на производстве которых специализируется Афганистан. Далее наркотики направляются в другие страны Центральной Азии и в Россию. Проблема наркотрафика остаётся одной из ключевых для Таджикистана.
Географический атлас России
Атлас России — справочное картографическое издание, предназначенное для .
Об оледенении Таймыра
Воспроизведено в оригинальной авторской орфографии издания 1931 года .
2022. Политический атлас современности. Экономика, социология, история, внешняя и внутренняя политика, особенности функционирования различных ветвей власти, партий и других политических институтов, а также угрозы и вызовы, с которыми сталкиваются современные государства.
Оценка качества размещённой на Сайте информации, её актуальности, полноты и применимости — в Вашем ведении и компетенции. Сайт не является средством массовой информации. Аудитория — 16+.
27 июля 2012 г. ряд информ агентств сообщили о договоренностях между таджикскими правительственными силами и "незаконными вооруженными формированиями, действующими на территории города Хорога" о сдаче боевиками оружия.
Напомним, что силовая акция проводилась в целях нейтрализации экс-полевого командира таджикской оппозиции Толиба Айембекова, обвиняемого официальными властями в причастности к убийству главы Управления ГКНБ по Горно-Бадахшанской АО Абдулло Назарова (также бывший полевой командир времен гражданской войны в стране в 1992-1997 гг).
В основной массе, первичной версией различных СМИ "столкновения" сотрудника госбезопасности с фактическими кураторами региона являлась борьба за контроль наркопотока из Афганистана. Имеющий одну из самых протяженных границ с этим государством, Горный Бадахшан, нередко представляемый как "перемычка между Афганистаном и Китаем", считается одним из беднейших районов Таджикистана, где бандитизм и контрабанда являются обыденными вещами. Однако, беглый просмотр предшествующих вооруженному столкновению июльских событий отчетливо свидетельствует о политическом аспекте происходящего.
Июльская активность вокруг Таджикистана
Еще в последние дни июня на заседании Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности главнокомандующий Сухопутных войск России Владимир Чиркин заявил, что в связи "с прогнозируемым обострением межгосударственных противоречий" в сфере энергетики, водо- и землепользования, в странах Центральной Азии могут возникнуть "локальные вооруженные конфликты с участием Узбекистана, Таджикистана и Киргизии". Векторность сказанного генерал не раскрыл. Одной из причин роста "конфликтного потенциала" и факторов "неопределенности" в ряде регионов мира В. Чиркин назвал "стратегию односторонних действий США и НАТО по достижению своих интересов в нарушении международных правовых норм"(1). Тогда же он сообщил о сложностях, возникших в процессе переговоров Москвы и Душанбе о продлении срока пребывания российской 201-й военной базы (РВБ) в Таджикистане после 2014 г., когда истекает срок действия договора о ее размещении (это - крупнейший сухопутный военный объект России за пределами страны).
На этом фоне российский вице-премьер Дмитрий Рогозин заявил, что силы НАТО будут находиться в Афганистане не всегда, а Россия будет "вечным" географическим соседом среднеазиатских республик, которые вспомнят о России и ОДКБ при наступлении сложностей. В свете чего он резюмировал, что 201-я РВБ является безусловным "сдерживающим фактором для экстремистов и гарантом безопасности на сегодняшний момент". В свою очередь, начальник Генштаба ВС РФ Николай Макаров озвучил приостановление Минобороны РФ выделения средств на развитие РВБ до завершения непростого переговорного процесса по вопросу ее размещения на территории Таджикистана. По его словам, ранее была достигнута договоренность о положительном решении вопроса в первом квартале 2012 г., но "Таджикистан вдруг заупрямился", в свете чего необходимо прояснить ситуацию(3). Вслед за российским "взглядом на вещи" к озвучиванию своей позиции приступил Вашингтон, в свете чего проявилась актуальность именно 2014 г. Так, конгрессмен Дэн Бертон заявив, что Таджикистан может стать альтернативой военной базе "Манас" в Кыргызстане по истечении срока ее деятельности как раз в 2014 г., актулизировал сотрудничество США и Таджикистан в усилении контроля и защиты таджикско-афганской границы"(4).
Вслед за чем на встрече с гендиректором СНБ США по России и Евразии Эллис Уэллс президент Таджикистана Эмомали Рахмон определил США "одним из своих важных партнеров на международной арене", заявив о заинтересованности "во все большем расширении взаимодействия с ними". Э. Уэллс, упомянув о геостратегическом положении Таджикистана и его важной созидательной роли в регионе, сообщила об увеличении Белым домом техпомощ пограничным войскам и другим соответствующим структурам Таджикистана "с целью укрепления защиты границы с Афганистаном"(6).
Ну а далее в Таджикистане реанимировалась обстановка нестабильности. Как отмечалось в этой связи одним из порталов, "есть мнение, что события в Горном Бадахшане были своеобразным ответом России на изменение приоритетов "дангаринского клана". В конце концов, поддержи в 90-х Россия памирцев, сейчас в Душанбе сидели бы совсем другие люди. Но сегодня "рука Москвы" почти не видна: представители памирской оппозиции прибыли первым делом в Москву, но там их пока, кроме такой же оппозиции, никто из официальных лиц не торопится видеть"(7).
А завтра опять "исламский след"?
Как бы то ни было, сложившуюся обстановку в Таджикистане вряд ли кто позволит себе назвать успокоившейся. Другое дело, не проявится ли желание у тех или иных игроков в этом направлении "внедрить" в ситуацию исламский фактор?
Еще в 2009 г. автор задавался вопросом: возможна ли искусственная "афганизация" центрально-азиатского ареала посредством инициирования проявлений "исламского радикализма"?(8). Сегодня же данный оттенок стал значительно "ближе".
В конце 2011 г. Э. Рахмон поручил руководителям соответствующих ведомств усиилить наблюдение "над деятельностью религиозных ведомств, в особенности мечетей", с использованием всех средств и сил "для борьбы с радикальными и экстремистскими движениями, в том числе салафизмом"; принять меры по запрещению "работы незаконных религиозных школ"; осуществлять контроль деятельности "Партии исламского возрождения" (ПИВ), "особенно ее лидеров и сотрудников"(9).
В целом, "детсабилизационные вариации" с мусульманской составляющей на сегодня вполне удобоваримы, благо Афганистан, с его длительнейшим пиариванием в СМИ зоной "исламского фундаментализма" - налицо. Мало этого, уже прошла информация о якобы готовившимся пополнении сопротивлявшихся официальному Душанбе бадахшанцев отрядом из 400 "таджиков-исмаилитов из Афганистана". Говорилось о борьбе "памирских исмаилитов против "кулябского клана" (точнее даже "дангаринского", по имени родного района президента Рахмона)"(7).
С учетом наличия у Таджикистана немалых территориальных проблем с соседними странами, исламский фон довольно свободно может наложиться на этнические тонкости. В этой связи целесообразно отметить, например, незавершенность процесса делимитации и демаркации узбекско-таджикской госграницы, в свете чего отдельным мазком проявляется аспект определения статуса части жителей поселков Горный и Плотина, проживающих на территории Таджикистана с сохранением гражданства Узбекистана.
В любом случае, однозначно очевидно - даже в случае "уверенного" высвечивания в Таджикистане исламского фактора, в основе происходящего будет находиться геополитическая битва мировых стран-лидеров за богатейший центрально-азиатский регион.
Теймур Атаев, политолог
1.Главком Сухопутных войск РФ не исключил новых войн в Центральной Азии
2.Минобороны Таджикистана считает политически некорректным заявление российского генерала
3.Таджикистан оглядывается на НАТО
4.США видят в Таджикистане замену Киргизии
5.Выступление депутатов в НАТО
6.Встреча с гендиректором СНБ США по России и Евразии
7.Памирский гамбит: война 20 лет спустя
8.Водная тематика внутри и вокруг Центральной Азии как составляющая часть геополитической борьбы за обладание влиянием в регионе
Читайте также: