Фортунатовское течение в языкознании кратко

Обновлено: 04.07.2024

ФОРТУНАТОВ, ФИЛИПП ФЕДОРОВИЧ (1848–1914), русский языковед. Родился 2 (14) января 1848 в Вологде в семье учителя. В 1868 окончил Московский университет. Занимался в Литве сбором диалектологического материала. Сдав в 1871 магистерский экзамен, был командирован за границу, где слушал лекции ведущих младограмматиков Г.Курциуса (1820–1885) и А.Лескина в Лейпциге и основоположника семантики М.Бреаля в Париже. По возвращении в 1875 защитил в Московском университете магистерскую диссертацию по древнеиндийским ведам и в 1876 был избран профессором по кафедре сравнительной грамматики индоевропейских языков. Этот пост занимал вплоть до своего переезда в Санкт-Петербург в 1902. За четверть века преподавательской деятельности в Москве Фортунатов прочел множество разнообразных университетских курсов по сравнительно-исторической грамматике, общему языкознанию и древним индоевропейским языкам и стал основоположником Московской (ее называют также Московской формальной, или Фортунатовской) лингвистической школы. Его учениками и учениками его учеников (в особенности Д.Н.Ушакова) были десятки выдающихся российских и зарубежных языковедов (см. МОСКОВСКАЯ ФОРМАЛЬНАЯ ШКОЛА), в том числе Р.Якобсон, много сделавший для популяризации имени Фортунатова и его идей за рубежом.

В 1884 Фортунатов по представлению Московского и Киевского университетов без защиты диссертации получил почетную степень доктора сравнительно-исторического языкознания. В 1898 был избран членом-корреспондентом, а в 1902 действительным членом Российской академии наук. В Санкт-Петербурге Фортунатов сосредоточился на работе в Отделении русского языка и словесности Академии и редактировании академических изданий. Фортунатов был также действительным членом Сербской Королевской академии, почетным доктором университета Христиании (ныне Осло) и действительным членом Финно-угорского общества в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки). Умер Фортунатов в Косалме, недалеко от Петрозаводска, 20 сентября (3 октября) 1914.

Фортунатов был прежде всего индоевропеистом, своей деятельностью обеспечившим восприятие разработанных младограмматистами методов лингвистического исследования (на то время наиболее строгих) отечественным сравнительно-историческим языкознанием. Фортунатову принадлежат первые значительные результаты в области исторической акцентологии балтийских и славянских языков, изложенные в статьях О сравнительной акцентологии литво-славянских языков (1880) и Об ударении и долготе в балтийских языках (1895), и прежде всего так называемый закон Фортунатова – Соссюра (который был независимо и несколько по-разному сформулирован учеными), объясняющий перенос ударения в славянских языках с окончания на основу (рус. рукá – рýку, бородá – бóроду) древним различием в типе ударения, связанным со слоговым или неслоговым характером сонантов. Существует также и закон Фортунатова, сформулированный им в статье L+Dental im Altindishen (Сочетание L+дентальный в древнеиндийском языке, 1881) и утверждающий переход переход такого индоевропейского сочетания в простой церебральный звук в индоарийском.

В то же время Фортунатов разделял не все познавательные установки младограмматизма, что проявлялось прежде всего в его интересе к общей теории грамматики, многие из вопросов которой рассматривались им безотносительно к истории языка. Фортунатов особенно активно занимался морфологией; ему принадлежат: определение формы слова как психологически значимой способности слова члениться на основу и окончание; разграничение форм словоизменения и форм словообразования, а также положительной и отрицательной (не имеющей звукового выражения) формы, – в дальнейшем эти идеи были развиты структуралистами в учение о грамматическом нуле. Фортунатовым была предпринята также попытка построения чисто формальной классификации частей речи, сильно отличающейся от традиционной, и формального определения словосочетания и предложения. Хорошо знавший математику, Фортунатов стремился к достижению в грамматике максимально возможной точности и строгости описания (в то время присущей лишь сравнительно-историческому языкознанию); позднее подобная абсолютизация строгости надолго станет характерной чертой структурализма и сыграет важную роль в развитии лингвистики.

Павел Паршин

Петерсон М.Н. Академик Ф.Ф.Фортунатов. – Русский язык в школе, 1939, № 3
Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды, т. I–II. М., 1956
Щерба Л.В. Филипп Федорович Фортунатов в истории науки о языке. – Вопросы языкознания, 1963, № 5
Березин Ф.М. История лингвистических учений. М., 1975

Ф.Ф. Фортунатов – это один из наиболее известных языковедов, который своими идеями был близок к младограмматикам.

Отказываясь от трактовки истории развития языков как исключительно постепенного разветвления, дифференциации, Ф. Ф. Фортунатов тесно связывал развитие языков с развитием человеческого общества и квалифицировал это как достаточно сложный процесс, в котором раздробление общества на те или иные части соответствует раздроблению языка на отдельные наречия, а объединение частей общественного союза отвечает и в языке объединением его наречий. Языковед рассматривал развитие языков как ряд процессов разъединения и соединения. Но определенное преимущество было предоставлено процессу дивергенции; в его рамках язык в своей истории демонстрирует постоянное раздробление на наречия, из которых дальше могут развиваться самостоятельные языки.

Объясняя этот процесс, Ф. Ф. Фортунатов обращается к таким причинам:

  • во-первых, чем сильнее действуют условия, которые разъединяют диалекты, тем более обособленно развиваются эти диалекты; а как только исчезает всякая связь между ними, бывшие наречия одного и того же языка превращаются в самостоятельные, отдельные языки. К тому же, необходимо учитывать, что не существует и двух людей, которые говорят совершенно одинаково; отсюда следует, что язык благодаря своим носителям имеет условия и причины своего разнообразия на протяжении истории;
  • во-вторых, чем дальше продвигаться в древность, тем меньшую роль играют процессы конвергенции: чем более древним является общество, тем более однородным оно является и по составу, и поэтому язык такого общества не представляет других различий, кроме местных.

Современная лингвоисториография по-разному оценивает попытки Ф. Ф. Фортунатова подсознательного или бессознательного переноса каждого санскритского слова в общеиндоевропейские языки. Характеризуя санскрит как имеющий во многих отношениях более давнее строение по сравнению с другими индоевропейскими языками, Ф. Ф. Фортунатов писал, что при выяснении фактов совместного индоевропейского языка, который восстанавливается (реконструируемый) в науке путем сравнительно-исторического изучения всех отдельных индоевропейских языков, надо привлекать к сравнению все отдельные языки этой семьи.

Готовые работы на аналогичную тему

Относительно старославянского языка, по мнению Ф. Ф. Фортунатова, он не является родоначальником, а лишь старшим братом в семье языков, который вышел из общеславянского языка. Но его мысли по привлечению к сравнению параллельно всех языков индоевропейской семьи являются очень ценными в поиске tertium comparationis.

Изучение категории числа в рамках фортунатовского течения

Стоит также указать на его исследования категории числа в языке. Наиболее распространенным можно считать односторонний (формальный) взгляд, согласно которому число признается как

  1. классификационная категория (Ф.Ф. Фортунатов и его последователи, – А.А. Зализняк, И. Милославский);
  2. двусторонняя категория (структурно-семантический подход, который рассматривает эту категорию как сложную и неоднородную, так как в ней часть форм является семантически мотивированной, а часть – выражает число только формально).

Позиция представителей формального направления относительно категории числа вполне согласовывалась с основополагающими принципами, которые структурировали его научную парадигму, а именно признавался примат формы над содержанием, игнорировался семантический компонент при анализе этой категории и в основном учитывалась формальная функция числовых показателей существительного как средств согласования их с зависимыми словоформами.

Оправданность этой позиции в фортунатовском течении доказать очень легко: для признания числа классификационной морфологической категорией необходимо лишь показать, что синтаксический элемент значения, связанный с числом, является обязательным. Это сделать очень просто, поскольку не найдется таких существительных, которые не выражают принадлежность к единственному или множественному числу формами согласуемых слов.

Такой подход выливался в то, что существительные по своим числовым показателям распределялись на чисто формальные классы по схеме:

  • формы единственного;
  • формы множественного числа.

И дальше этой логике даже соотносятся формы вроде стол / столы, которые признавались формами не одного слова, а разными словами, а категория числа рассматривалась как классификационная. Формальные показатели числа при этом соотносились с суффиксальными компонентами слова.

Позиция, которую отстаивали представителями формальных направлений в лингвистике, в том числе и Ф. Ф. Фортунатов, в значительной мере стала продолжением взглядов А.А. Потебни в этом вопросе. Очерченный подход, хотя и имел многих сторонников, потерпел и критику, поскольку он односторонний и не удовлетворял потребность объяснить языковые единицы не только со стороны их формы, но и со стороны их способности нести значение, формировать содержание, функционировать.

Рисунок 1. Ф. Ф. Фортунатов. Автор24 — интернет-биржа студенческих работ

Этими проблемами активно заинтересовались представители структурно-семантического подхода, предложив более приближенную к онтологии языка, хотя и более сложную интерпретацию категории числа, воспользовавшись при этом достижениями фортунатовского направления.

Однако лингвистика существенно отличается от математики и логики тем, что она не интересуется построением абстрактных систем, если они не способствуют четкому выявлению лингвистической интуиции носителей языка. А лингвистическая интуиция говорящих подсказывает, что формы единственного и множественного числа многих существительных – это формы одного и того же слова, которые лишь указывают на разницу в количестве обозначаемых существительными относительно однородных реалий окружающей среды.

При этом внимание было акцентировано именно на социальном аспекте языковой истории. Большое теоретическое значение имела фортунатовская характеристика языка как социального явления в его связи с историей общества. Если Ф. Ф. Фортунатову принадлежит заслуга теоретического освещения рассматриваемой проблемы, то в практическом аспекте утверждение о тесной связи истории языка с историей народа среди российских языковедов XIX в. - начале XX в. наиболее плодотворно разрабатывал А. А. Шахматов.

МОСКО́ВСКАЯ ФОРТУНА́ТОВСКАЯ ШКО́ ЛА (мо­с­ков­ская лин­гвис­ти­че­ская шко­ла), од­но из на­прав­ле­ний оте­че­ст­вен­но­го язы­ко­зна­ния, за­ни­мав­шее в нём цен­траль­ное по­ло­же­ние со 2-й пол. 19 в. Ос­но­ва­на Ф. Ф. Фор­ту­на­то­вым , пре­по­да­вав­шим в Моск. ун-те в 1876–1902. Сре­ди его уче­ни­ков – А. И. Том­сон , Г. К. Уль­я­нов, В. К. По­рже­зин­ский , Д. Н. Уша­ков , Н. Н. Дур­но­во , а так­же А. А. Шах­ма­тов , соз­дав­ший за­тем отд. шко­лу. В М. ф. ш. вхо­ди­ли так­же А. М. Пеш­ков­ский , М. Н. Пе­тер­сон и др., в её рам­ках на­чи­на­лась дея­тель­ность Н. С. Тру­бец­ко­го и Р. О. Якоб­со­на .


Философский подход к языку проявился у Ф. Ф. Фортунатова в освещении проблемы отношения языка к мышлению и мышления к языку. Он выдвинул идею о том, что мысль существует в самом языке, а не только выражается с помощью языка, что не было оценено по достоинству его учениками и историками языкознания.

Несмотря на психологическую терминологию, используемую в его языковедческих работах, Ф. Ф. Фортунатова нельзя обвинять в излишнем психологизме в анализе языковых явлений. Язык для ученого в большей мере не сугубо психологическое явление, а инструмент активизации сознания с помощью словесных знаков, позволяющих соотносить друг с другом мыслительные представления. Мысль шагает впереди языка, используя его словесные знаки, слитые из устоявшихся материальных и формальных значений, для обозначения новых идей.

Язык рассматривается ученым как общественный феномен, чутко реагирующий на социальную дифференциацию и интеграцию; как совокупность знаков и знаковых отношений, видоизменяющихся во времени, в которых общественное преобладает над индивидуальным.

Стиль изложения ученого характеризуется некоторой витиеватостью и тяжеловесностью.

Основные труды и источники:

• О преподавании русского языка в средней школе (1903).

• Сравнительное языкознание (1904).

• Избранные труды. Т. I. М., 1956.

• Избранные труды. Т. II. М., 1957.

Основные лингвистические взгляды:

"Языковедение, имеющее предметом изучения человеческий язык в его истории, может быть, следовательно, определяемо иначе как история человеческого языка".

Однако "человеческий язык" в данном понимании не следует сводить к "одному общему праязыку", например, к единому индоевропейскому языку, как это делается в сравнительно-историческом языкознании. Речь идет о человеческом языке, который характеризуется единством человеческой природы, т. е. общими физическими и духовными явлениями. "Мы можем и должны сравнивать языки не только в генеалогическом отношении, но и по отношению к тем сходствам и различиям, которые зависят от сходных и различных физических и духовных условий". Это и означает познать человеческий язык в его развитии.

2. Язык – это совокупность знаков (слов и их частей, словосочетаний), которые используются для выражения мыслей и чувств.

"Отдельные слова языка в нашей речи вступают в различные сочетания между собою, а с другой стороны – в словах языка могут выделяться для сознания говорящего те или другие части слов; поэтому фактами языка являются не только отдельные слова сами по себе, но также и слова в их сочетаниях между собой и в их делимости на те или другие части".

Звуки слов (слова) "являются знаками для мысли, именно знаками как того, что дается для мышления (т. е. знаками предметов мысли), так и того, что вносится мышлением (т. е. знаками тех отношений, которые открываются в мышлении между частями мысли или между целыми мыслями)".

В своих работах Ф. Ф. Фортунатов постоянно указывает на то, что язык, с одной стороны, служит "для мысли, для процесса мышления" и, с другой стороны, используется для выражения мысли и чувствований в речи. "Знаки языка для мысли являются вместе с тем знаками для выражения мысли в речи". Очевидно, что в языке заложена потенциальная мысль (предмет мысли), а с помощью языка формулируются мысли и чувства (предмет речи).

С одной стороны, мы имеем дело с "языком в процессе мышления", с другой – с "языком в процессе речи". Это напоминает нам известную современной лингвистике дихотомию – с одной стороны "систему языка", с другой – "речь".

4. Язык представляет собой не только средство для выражения мыслей, но и орудие для мышления. Язык принадлежит к явлениям мышления.

Мышление создает для себя нечто (= представления) посредством языка. Но в большей мере явления языка "сами принадлежат к явлениям мысли". Язык существует в мышлении. В значениях слов обнаруживаются элементы, присущие мыслительным представлениям. В соответствии с данными соображениями, приходим к выводу, что язык является составной частью мышления.

5. Не только язык зависит от мышления, но и мышление в свою очередь зависит от языка.

Язык зависит от мышления, потому что, как выясняется из рассуждений ученого, в нем откладываются аналоги мыслительных представлений, и изменение мысли ведет к языковым изменениям. Можно предположить также, что в этом случае язык включает в себя мыслительное содержание. [Однако данное положение не акцентируется автором и остается на обочине его концепции].

Мышление зависит от языка, потому что языковые знаки используются для обобщения и отвлечения предметов мысли. Кроме того, с помощью знаков языка мы обнаруживаем наши мысли. В речи, как намеренном выражении мысли, говорящий устанавливает связь мыслей с движениями органов речи и звуковыми комплексами, для того, чтобы обозначить мысль для другого лица, т. е. для того, чтобы вызвать у другого лица духовные явления (мысли) и чувства (эмоции), желаемые говорящим.

Говоря о взаимозависимости языка и мышления, Ф. Ф. Фортунатов вольно или невольно противопоставляет данные категории.

6. Мышление – это сочетание, соотношение представлений.

"Наше мышление состоит из духовных явлений, называемых представлениями, в их различных сочетаниях и из чувств соотношения этих представлений". Представления – это духовные явления, зафиксированные в сознании человека в виде "следов ощущения", и воспроизводящиеся "по действию закона психической ассоциации" – по сходству (это подобные, близкие, родственные представления) или по смежности (это основанные на опыте сопредельные, преемственные представления).

В соответствии с выше сказанным, можно сделать вывод, что материальная сторона языка имеет в сознании два типа представлений – акустическое (звуковое) и мускульное (физиологическое), которые воспроизводят друг друга по ассоциации. Оба эти физические представления активизируют в свою очередь духовные представления – значение и понятие.

7. Не все объекты мысли являются непосредственными представлениями.

Многие признаковые представления (ощущения качества – цвета, звука) осознаются как таковые только в купе с предметами, ср. белый, белизна.

8. Предложение – это суждение в речи.

В мышлении одно представление соединяется с другим. И это соединение называется суждением. Оно предстает в двух видах – как объединение (положительное суждение) и как отделение (отрицательное суждение, когда одно представление отделяется от другого). Как положительное, так и отрицательное суждение строится в соответствии с ассоциацией по смежности или сходству.

"Предложение – это суждение в речи ("как выражении мысли в произносимых нами словах").

Ф. Ф. Фортунатов указывает на то, что мысль, как духовное явление, выражаемое в предложении, т. е. мысль, в основу которой положено суждение, следует отличать от логического суждения, рассматриваемого только в перспективе умозаключений о правильности/ложности соотношения представлений. По мнению автора, можно отказаться и от термина "суждение", чтобы не смешивать мыслительное с логическим. "Мы можем, впрочем, распространить название "предложение" и на самую мысль, выражающуюся в предложении в речи, т. е. можем различать предложения в мысли и предложения в речи как в выражении мысли".

"Побуждением к тому, чтобы выразить свою мысль другому лицу, может быть:

1) намерение передать свою мысль другому лицу, вызвать в нем соответственную мысль,

2) намерение повлиять на волю другого лица, т. е. намерение выразить известное чувствование, именно желание побудить другое лицо к известному действию, и 3) намерение выразить, обнаружить другие чувствования (помимо желания повлиять на волю другого лица), соединяющиеся с мыслью говорящего".

9. Язык постоянно изменяется как в плане форм, так и в плане значений.

Изменения языка затрагивают его формальную и содержательную стороны. Формы и значения языка изменяются независимо друг от друга. В ходе своего исторического развития язык приобретает также новые факты, не существовавшие в нем прежде. Кроме того, изменяясь, язык утрачивает устаревшие формы и значения.

Язык реагирует также на изменения в обществе. Например, "дроблению общества на те или другие части соответствует дробление языка на отдельные наречия, а объединению частей общественного союза соответствует и в языке объединение его наречий".

Язык изучается как в плане физиологии звуков речи, так и психологии знаковых значений. В психологический аспект изучения языка входит также связь "между звуками речи и их значениями".

10. Отдельные звуковые комплексы в слове могут видоизменять значение слова.

Некоторые звуковые комплексы (ср. "не") могут изменять значение слова на противоположное, ср. счастье – несчастье, правда – неправда. Другие звуковые сочетания или звуки видоизменяют значение слова, ср. рука – руку, руке; вода – воду, воде. "Такие принадлежности звуковой стороны знаков языка, которые сознаются (в представлениях знаков языка) как изменяющие значения тех знаков, с которыми соединяются, и потому как образующие данные знаки из других знаков, являются, следовательно, сами известного рода знаками в языке, именно знаками с так называемыми формальными значениями". Формальные значения – это значения формы слова, т. е. грамматические значения. Им противопоставляются знаки, которые имеют материальные (реальные) значения. В современном языкознании для их определения используется термин лексические значения.

"Делимость знаков языка по составу, по образованию на принадлежности с формальным и с неформальным значением может быть двоякого рода.

Во-первых, та принадлежность, та часть такого знака, которая имеет неформальное (материальное) значение, может существовать в языке сама по себе как отдельный знак; например, отдельное слово правда по отношению к правда в неправда.

Во-вторых, принадлежность знака, имеющая неформальное (материальное) значение, может быть такой, которая дана в языке в другом знаке или в других знаках, т. е. не как отдельный знак, но в качестве лишь принадлежности знака или знаков, имеющей неформальное значение, т. е. в соединении с другой принадлежностью, представляющей формальное значение, или в соединении с другими принадлежностями, представляющими формальные значения, например рук, ног, в руку, ногу по отношению слов руку, ногу к словам рука, нога или, например, руке, ноге".

В последнем случае речь идет о формах слова.

11. Следует отличать отдельное слово от слова соединенного с другим словом в речи, а также от частей слова.

Обычно слово состоит из нескольких звуков речи. Но имеются слова, состоящие из одного звука, напр., союз а.

Словами называются значимые звуки речи, т. е. звукосочетания, имеющие значение. Единство слова обеспечивается его звуковой стороной. Сходство или одинаковость значений не обязательно свидетельствует о том, что перед нами одно и то же слово, ср. неправда и ложь (это разные слова).

"Так как словами являются звуки речи не сами по себе, но в их значениях, то поэтому тождество звуковой стороны при различии в значении не образует еще, понятно, тождества самих слов (например, в таких случаях в русском языке мой – местоимение = meus и мой – повелительное наклонение от глагола мыть или бес и без), если только при этом различие в значении не есть такое, которое сознается говорящими как видоизменение значения одного и того же слова (ср. зимой и зимою)". В случае мой (местоимение) и мой (глагол в повелительном наклонении) мы имеем дело с различными словами, имеющими тождественную звуковую сторону.

Одно и то же слово может обладать несколькими значениями, ср. подошва (у обуви) и подошва горы.

Ф. Ф. Фортунатов различает полные слова (дом), частичные слова (красн-, бел-) и междометия (ах, ох).

"Полные слова обозначают предметы мысли и по отношению к предложениям образуют или части предложений, или целые предложения". "Отдельными предметамимысли, обозначаемыми полными словами, являются или признаки, различаемые в других предметах мысли, или вещи, предметы как вместилища известных признаков".

Полные слова подразделяются на слова-названия, или нарицательные имена (дом) и слова-местоимения (он, этот), а также имена собственные (Коля).

Полные слова обозначают предметы ("вместилища признаков"), определяющиеся качеством и количеством; а также действия и состояния. К "глагольным словам", объединяющимся по принадлежности к идее действия или состояния, относятся как глаголы, так и существительные, ср. ношу, носить, ноша.

Полные слова имеют формальную (грамматическую) и основную принадлежность (основу слова).

В одном и том же слове может существовать две формальные принадлежности, ср. бел-еньк-ий, красн-еньк-ий.

К частичным словам можно отнести основы или корни слов, не являющиеся самостоятельными словами, но сохраняющими представления о предметах мысли (рубить, пил-ить).

К междометным словам относятся слова, выражающие эмоциональное состояние говорящего (ох, ах).

Итак, слово, согласно учению Ф. Ф. Фортунатова, состоит из звуковой оболочки, в которой соотнесены материальное и формальное значение.

Полиграмма обсуждаемых проблем (по Ф. Ф. Фортунатову)


Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Пространство мысли и язык философии

Пространство мысли и язык философии Всегда трудно переключиться с одной темы на другую. Продолжим наше философское введение. Я пытался частично организовать его вокруг одной метафоры, указывающей на целостность и полноту человеческого бытия как на некий идеал,

ПРОСТРАНСТВО МЫСЛИ И ЯЗЫК ФИЛОСОФИИ

ПРОСТРАНСТВО МЫСЛИ И ЯЗЫК ФИЛОСОФИИ Всегда трудно переключиться с одной темы на другую. Продолжим наше историко- философское введение.Я пытался частично организовать его вокруг одной метафоры, указывающей на целостность и полноту человеческого бытия как на некий идеал,

Глава вторая Особенности чувств и образа мыслей

Глава вторая Особенности чувств и образа мыслей 1. Отношение человека к природе и времени Человек обоих феодальных периодов стоял гораздо ближе, чем мы, к природе, которая, в свою очередь, была гораздо менее упорядоченной и подчищенной. В сельском пейзаже, где

1.1. Платон (428/427–347 до н. э.). Язык – средство выражения представлений о вещах с помощью истинных и ложных имен

1.1. Платон (428/427–347 до н. э.). Язык – средство выражения представлений о вещах с помощью истинных и ложных имен Платон – древнегреческий философ, родоначальник дефинитивной философии; ближайший ученик Сократа. Подлинное имя – Аристокл. Платон – прозвище, которое

1.4. Августин Аврелий (Блаженный) (354–430). Язык как средство познания и толкования текстов. Начало герменевтической концепции языка

1.4. Августин Аврелий (Блаженный) (354–430). Язык как средство познания и толкования текстов. Начало герменевтической концепции языка Августин Аврелий (Блаженный) (354–430…), средневековый мыслитель, вначале был сторонником религиозного течения, называемого манихейством, в

1.5. Томас Гоббс (1588–1679). Язык как способ познания и средство изложения знаний, обусловленных природой вещей и субъективностью говорящего

1.5. Томас Гоббс (1588–1679). Язык как способ познания и средство изложения знаний, обусловленных природой вещей и субъективностью говорящего Томас Гоббс – английский философ, автор прагматической философской системы, в которой обосновываются точные дескриптивные методы

1.7. Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716). Границы вербального познания. Язык как средство формирования и передачи мыслей и как инструмент обучения идеям

2.4. Михаил Андреевич Тулов (1814–1882). Опосредованность мысли языком и влияние логического мышления на язык. Язык – орган умственного развития человека

2.4. Михаил Андреевич Тулов (1814–1882). Опосредованность мысли языком и влияние логического мышления на язык. Язык – орган умственного развития человека Вклад М. А. Тулова в языкознание определяется фрагментарно, всего несколькими штрихами в связи с проблемой

2.10. Алексей Александрович Шахматов (1864–1920). Синтаксис как учение о способах обнаружения мысли в речи

2.10. Алексей Александрович Шахматов (1864–1920). Синтаксис как учение о способах обнаружения мысли в речи А. А. Шахматов – видный представитель Московской лингвистической школы, академик, ученик и последователь Ф. Ф. Фортунатова; разработал оригинальную синтаксическую

4.1. Фридрих Людвиг Готлоб Фреге (1848–1925). Экстенсиональное и интенсиональное значение слова. Осознание и выражение готовых мыслей с помощью языка

4.1. Фридрих Людвиг Готлоб Фреге (1848–1925). Экстенсиональное и интенсиональное значение слова. Осознание и выражение готовых мыслей с помощью языка Математик и философ. Ключевая фигура в создании современной математической логики. Свел арифметику к логике и тем самым

4.3. Эрнст Кассирер (1874–1945). Язык как средство символьного формирования сознания. Познание – один из видов формотворческого мышления

4.3. Эрнст Кассирер (1874–1945). Язык как средство символьного формирования сознания. Познание – один из видов формотворческого мышления Немецкий философ, причисляемый историками философии к разряду неокантианцев. Родился в Бреслау в зажиточной еврейской семье. Изучал

Неизгладимый след в истории русского языкознания оставил выдающийся учёный-лингвист, индоевропеист-компаративист, славист, индолог, литуанист, знаток многих индоевропейских языков (ведийский, санскрит, пали, греческий, латинский, старославянский, готский, литовский, латышский, армянский, бактрийский), специалист в области сравнительно-исторической фонетики и акцентологии, палеографии и орфографии, теоретической грамматики, воспитатель блестящей плеяды языковедов Филипп Фёдорович Фортунатов (1848—1914), научная деятельность которого длилась 43 года (начиная с изучения литовских говоров в 1871). Ему принадлежат 37 научных трудов, изданных в основном в специальных журналах или литографическим способом (для студентов Московского университета); значительной по объёму была редакторская работа. Он создаёт первые в России систематические лекционные курсы индоевропейской и славянской сравнительно-исторической грамматики. Во многом Ф.Ф. Фортунатов был близок к методологическим принципам младограмматического направления, предлагая одновременно оригинальное решение многих теоретических вопросов. Многие существенные результаты в области сравнительной фонетики и сравнительной морфологии ставили Ф.Ф. Фортунатова впереди немецкой лингвистики периода младограмматизма. Он фактически различает синхронический и диахронический подходы. Им принимается младограмматический постулат о безысключительности звуковых законов и тут же подчёркивается необходимость при описании фонетических процессов учитывать структурные особенности языков и конкретные исторические условия, хронологию изменений в языке. Указывается на общественный характер языка и связь истории языка с историей общества. Ф.Ф. Фортунатова характеризуют внимание к живому языку, бережное отношение к произведениям народного творчества, подчёркивание важности для истории языка изучения территориальных народных говоров, нередко сохраняющих черты глубокой древности и различающихся между собой даже на незначительном расстоянии в этимологическом, фонетическом и лексическом отношении. Выдвигалось требование высокой степени точности фактического материала и его глубокого теоретического осмысления. Учёный стремился к созданию целостных описаний диалектов (на материале литовского языка, которым Ф. Ф. Фортунатов занимался всю жизнь). Изменения языка во времени характеризуются как способ существования языка. Ф.Ф. Фортунатов предполагал наличие диалектного членения, территориального варьирования и в общеиндоевропейском, на реконструкцию которого были направлены усилия А. Шлайхера и его последователей. Он отказывался сводить развитие языка к его дроблению на наречия и призывал считаться и с противоположным процессом сближения и соединения наречий. Им была предпринята разработка теории дивергентно-конвергентной эволюции языков. Он развивал также идею языковых (“общественных”) союзов. Ему принадлежит призыв к различению внешних и внутренних факторов развития языка. Ф.Ф. Фортунатову принадлежат специальные исследования в области древнеиндийского языка. Он изучал тексты ведийских памятников в связи с подготовкой к изданию текста Samaveda, его толкованием и переводом, составлением словаря. Исследователь стремился не вносить исправления в сам текст, используя для этой цели комментарии. Он открыл получивший большой резонанс в мировой лингвистике того времени звуковой закон, касающийся соотношения между древнеиндийскими церебральными и группой l+зубная в других индоевропейских языках. Позднее он выдвинул предположение о существовании в общеиндоевропейскую эпоху (на основании разных рефлексов в отдельных индоевропейских языках) не двух, а трёх плавных. Он сделал ряд открытий, касающихся состава индоевропейского вокализма, лабиального ряда заднеязычных, слабой ступени аблаута, связи долготы и характера слоговой интонации, относительной хронологии первой и второй палатализации в праславянском. Вёл он исследования и в области славяно-балтийской акцентологии. Он открыл закон передвижения ударения от начала к концу слова в определённых фонетических позициях (закон Фортунатова—Соссюра). Ф.Ф. Фортунатов активно разрабатывал учение о грамматической форме вообще и грамматической форме слова в частности. Он фиксировал наличие формы лишь там, где она имеет специальный морфологический показатель и выводил форму из наличия в языке соотносительных рядов слов, сходных и различающихся по формальным признакам. Допускалось существование слов, не имеющих формы. Ему принадлежит сугубо формальная классификация частей речи (без учёта семантических и функционально-синтаксических критериев). Получило развитие учение о формах словосочетаний. Предложение было отнесено к числу словосочетаний. Формализм как методологическое кредо Ф.Ф. Фортунатова и его последователей отразился впоследствии в иммантентизме Ф. де Соссюра и особенно Л. Ельмслева. Вокруг Ф.Ф. Фортунатова сложилась Московская (фортунатовская) лингвистическая школа. Его учениками были: в России — Алексей Александрович Шахматов (1864—1920), Григорий Константинович Ульянов (1859—1912), Вячеслав Николаевич Щепкин (1863—1920), Михаил Михайлович Покровский (1868 или 1869—1942), Борис Михайлович Ляпунов (1862—1943), Виктор Карлович Поржезинский (1870—1929), Александр Иванович Томсон (1860—1935), Дмитрий Николаевич Ушаков (1873—1942), Николай Николаевич Дурново (1876—1937), Степан Михайлович Кульбакин (1873—1941), Евгений Фёдорович Будде (1859—1929), Михаил Николаевич Петерсон (1885—1962), Александр Матвеевич Пешковский (1878—1933), Василий Михайлович Истрин (1865—1937); из зарубежных учёных — Олаф Брок, Торе Торнбьёрнссон, Хольгер Педерсен, Николас ван Вейк, Краузе ван дер Коп, Поль Буайе, Ф. Сольмсен, Эрих Бернекер, Александр Белич, Йоан Богдан, Иосиф Юлиус Миккола, Матиаш Мурко. Эта школа внесла большой вклад в исследования в области реконструкции праславянского языка, присущих ему тенденций к палатализации и к открытому слогу, в области праславянской акцентологии, морфологии, этимологии, лексикологии. Они разграничивали буквы и звуки, графику, орфографию и орфоэпию. Ими создавались системные описания русских говоров и первые диалектологические карты восточнославянских языков. По инициативе А.А. Шахматова была образована Московская диалектологическая комиссия (1903—1931). В неё входили Н. Н. Дурново, Н. Н. Соколов, Д. Н. Ушаков, и она функционировала по существу в качестве лингвистического общества, объединявшего московских учёных и контактировавшего с Московским лингвистическим кружком. На её заседаниях выступали с докладами А.И. Соболевский, А.М. Селищев, Г.А. Ильинский, Н.Ф. Яковлев, Е.Д. Поливанов, Р.О. Шор, Р.И. Аванесов. Н.С. Трубецкой с опорой на учение Ф.Ф. Фортунатова об „общественных союзах” разграничил понятия языковых семей и языковых союзов. Фортунатовцы строго разграничивали формы словоизменения и словообразования. Они многое сделали в разработке основ современной морфологии, заменившей “этимологию” с её зыбкими границами между современным и историческим словообразованием, между собственно этимологией и морфологией. Был заимствован бодуэновский термин морфема. Критерий морфологического строения слова использовался в типологической классификации языков, которой был придан динамический подход. Чисто генетический подход к реконструкции древнейшего состояния языка был заменён подходом генетико-типологическим. Получил развитие теоретический синтаксис (А.А. Шахматов, А.М. Пешковский, М.Н. Петерсон). Выделилась в самостоятельную дисциплину семасиология, исследующая законы семантических сдвигов с учётом системных связей — синонимии, места в семантическом поле, морфологического оформления (М.М. Покровский). Было принято противопоставление — вслед за И.А. Бодуэном де Куртенэ и Н.С. Трубецким — фонетики и фонологии. Наметилось разграничение сравнительно-исторической грамматики славянских языков и грамматики общеславянского языка, исторической грамматики и истории литературного языка. В научных исследованиях и университетском преподавании утверждался приоритет синхронического подхода к языку. Был создан ряд университетских курсов по введению в языкознание, продолжающих традицию фортунатовского курса сравнительного языковедения (А.И. Томсон, В.К. Поржезинский, Д.Н. Ушаков, А.А. Реформатский, О.С. Широков). Методы исследования, выработанные в фортунатовской школе, в нашей стране переносились в финно-угроведение, тюркологию, кавказоведение, германистику. Фортунатовская школа представляла собой школу формальной лингвистики, которая способствовала закладыванию основ лингвистического структурализма. Её формализм заключался в стремлении исходить не из внешних по отношению к языку категорий логики, психологии, истории, физиологии, а из фактов самой языковой системы. Впоследствии многие представители этой школы отказывались от крайностей формализма. фортунатовской школы. Эта школа оказала влияние на деятельность Московского лингвистического кружка (1915—1924), Пражской лингвистической школы, Копенгагенского лингвистического кружка, массачусетской ветви американского структурализма (Р.О. Якобсон). В основном в русле фортунатовского направления, но с существенной опорой на идеи И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы, Н.С. Трубецкого происходило формирование и развитие Московской фонологической школы (Александр Александрович Реформатский, 1900—1978; Пётр Саввич Кузнецов, 1899—1968; Владимир Николаевич Сидоров, 1902 или 1903—1968; Рубен Иванович Аванесов, 1902—1982; Алексей Михайлович Сухотин, 1888—1942; давший итоговое обобщение её идей в 60-х—70-х гг. Михаил Викторович Панов, 1920). Представители МФШ опирались на учения И.А. Бодуэна о фонеме и альтернациях, на идеи Николая Феофановича Яковлева (1892—1974) и постоянно полемизировала с Ленинградской / Петербургской фонологической школой (Л.В. Щерба и его ученики и последователи), критикуя её за учёт “внеязыковых” факторов, в первую очередь за психологизм и интерес к звуковой субстанции. МФШ преимущественно ориентировалась на формальные, имманентно-структуралистские критерии. Здесь понятие фонемы было соотнесено с понятием морфемы (а не слова в тексте, словоформы, как в щербовской школе), что обусловило более абстрактный и в силу этого более удалённый от физической реальности уровень фонологического анализа. Было принято понятие нейтрализации фонологических оппозиций, выдвинутое пражцами. Было принято различать сильные и слабые фонологические позиции. Допускалась возможности пересечения в одной слабой позиции (позиции нейтрализации) двух или более фонем. Были введены понятия гиперфонемы, слабой фонемы, фонемного ряда.

8.3. Лингвистическая концепция Ф. де Соссюра

9.1. Петербургская лингвистическая школа 9.2. Женевская лингвистическая школа 9.3. Школа А. Мейе и социологический подход к изучению языка 9.4. Лингвистический структурализм: претензии и результаты 9.5. Пражская школа лингвистического структурализма 9.6. Датский структурализм (глоссематика) 9.7. Американский структурализм и его направления 9.8. Лондонская школа структурализма 9.9. Сравнительно-историческое языкознание в 20 в.

ОСНОВНЫЕ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ И ШКОЛЫ, СЛОЖИВШИЕСЯ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 20 в.

Литература: Звегинцев, В.А. Очерки по истории языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях. Часть 1. М., 1963; Алпатов, В.М. История лингвистических учений. М., 1998; Амирова, Т.А., Б.А. Ольховиков, Ю.В. Рождественский. Очерки по истории лингвистики. М., 1975; Березин, Ф.М. История лингвистических учений. М., 1975; Кондрашов, Н.А. История лингвистических учений. М., 1979; Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 [переиздание: Большой энциклопедический словарь: Языкознание. М., 1998] (Статьи: Европейская языковедческая традиция. Классификация языков. Законы развития языка. Социологическое направление в языкознании. Сравнительно-историческое языкознание. Сравнительно-исторический метод. Родство языковое. Праязык. Генеалогическая классификация языков. Индоевропеистика. Германистика. Славистика. Романистика. Кельтология. Гримма закон. Вернера закон. Типология. Типологическая классификация языков. Морфологическая классификация языков. Контакты языковые. Субстрат. Суперстрат. Диалектология. Лингвистическая география. Языкознание в России. Московская фортунатовская школа. Казанская лингвистическая школа. Структурная лингвистика. Дескриптивная лингвистика.).

9.1. Петербургская лингвистическая школа

Читайте также: