Эстер дюфло нобелевская премия кратко

Обновлено: 05.07.2024

Зачем экономисты ставят эксперименты со сплетниками, чем биология лучше экономики и полевые условия для правительств: самое важное из нобелевских лекций лауреатов 2019 года.

Экономисты Эстер Дюфло, Абхиджит Банерджи и Майкл Кремер, получившие в этом году премию по экономике памяти Альфреда Нобеля за использование экспериментальных методов в борьбе с бедностью, в конце прошлой недели выступили с традиционными нобелевскими лекциями , которые лауреаты читают в Стокгольмском университете. Редакция Econs.online составила краткий конспект.

Абхиджит Банерджи, профессор MIT:

Нам говорили, что RCT описывают частные случаи и не позволяют давать ответы на общие вопросы, находить единые истины. У классической экономики свой подход к общим вопросам. На основе данных делаются заключения о том, как ведут себя люди. Эти заключения становятся предпосылками экономических моделей, которые должны предсказать, что случится в самых разнообразных обстоятельствах. Но часто для этого требуется довольно специфический взгляд на поведение человека (человек в первую очередь хочет денег) или на то, как работают рынки (а они должны работать хорошо). Вот на таких предпосылках основываются прогнозы.

RCT идут другим путем: мы предлагаем сначала протестировать идею в различных условиях, а потом уже делать заключения. Эти два подхода могут дать нам очень разные ответы на один и тот же вопрос – я покажу это на примере.

Классическая экономика занимается по-настоящему большими темами, говорят критики экспериментального подхода: экономический рост, стабильность, капитализм, социализм… Я согласен, что экономика поднимает большие вопросы, но я не уверен, что она действительно всегда способна дать ответы на них.

Один из больших вопросов – ловушка бедности: почему людям так трудно выбраться из нищеты? Долгое время было принято считать, что, получив финансовую помощь, люди теряют стимулы самостоятельно работать над улучшением своей жизни. Есть две теории, пытающиеся объяснить, почему бедные остаются бедными. Первое объяснение – технологическое: они не могут использовать машины и оборудование, без которых невозможно качественно увеличить доходы. Второе – психологическое: на них давит их тяжелое положение, и они теряют мотивацию повышать свою эффективность. Исследователи провели серию экспериментов, тестирующих различные виды поддержки: субсидии наличными деньгами, предоставление средств производства (например, коров), консультации психологов и др. Один из экспериментов показал, что люди, получившие корову и вместе с этим небольшой временный заработок, пока они не начнут продавать молоко, были продуктивнее других: их устраивали на временную работу по производству сумок, которое организаторы запустили на деньги спонсоров. Участники эксперимента, несмотря на обязанности по уходу за коровами, делали больше сумок и быстрее, потому что уже не чувствовали давления своей нищеты. Если RCT – это не экономика, то лучше бы ей стать именно такой.

Эстер Дюфло, профессор MIT:

– Я не собиралась становиться экономистом. Как дочь математика, я хотела быть ученым. Как дочь терапевта, которая много работала в развивающихся странах, я хотела менять мир к лучшему. Тогда я не доверяла экономистам. Как и большинство людей: опросы показывают, что экономисты – среди специалистов, пользующихся наименьшим доверием общества, когда речь идет об их профессиональной деятельности. Экономисты лишь незначительно опережают политиков по уровню доверия. Даже прогнозам погоды доверяют вдвое больше, чем экономистам. Я считала, что экономика – это хорошо продуманный обман, который нужен, чтобы обосновать действующее мироустройство при помощи не самых увлекательных математических изысканий. И вот, 28 лет спустя, я экономист и немного меняю мир к лучшему.

Наш подход многие критикуют. Нам говорят, что мы проводим маленькие эксперименты в идеальных условиях, а если применить их широкомасштабно, мы не получим такого же эффекта. Что результаты будут верными только для конкретного места, в котором проходил эксперимент, и в других регионах эффект может быть иным. Что, когда наши выводы начнут применяться на практике, всякое может случиться. Короче говоря, как считают наши критики, идея о том, что можно от маленького эксперимента перейти к государственной программе, – миф. Может быть и так. Но в любом случае выясняется, что все работает иначе: воздействие на политику, диалог с политиками происходит совсем не так, как мы себе представляли.

В теории процесс должен происходить так: вы проводите небольшой, но хорошо продуманный эксперимент, тщательно отслеживаете, что происходит на земле, формулируете выводы, готовите увлекательные материалы для политиков и чиновников, и они внедряют предложенное вами в государственные программы. В реальности все иначе.

Есть случаи, когда результаты экспериментов распространяются сами собой и нам не нужно целенаправленно представлять их политикам и чиновникам. В 2000-е гг., как вы, вероятно, хорошо помните, микрокредитование было самой горячей темой. Об этом много писали в СМИ – во многом благодаря Мухаммаду Юнусу , который получил Нобелевскую премию в 2006 г. Масштаб был огромным: такими программами охвачено около 200 млн человек, это могло бы изменить мир. В прессе было много историй успеха о том, как микрокредитование может помочь людям. Но у нас было мало фактических доказательств, которые подтверждали бы это. Вскоре после присуждения Нобелевской премии отношение стало меняться (надеюсь, с нами этого не произойдет): пресса стала писать об историях с плохим концом – историях людей, попавших в ловушку микрокредитов. Но у нас по-прежнему было недостаточно данных, чтобы судить о том, помогает ли микрокредитование преодолеть бедность.

Переход от эксперимента к государственной политике также может происходить по-разному. Во многих развивающихся странах в школы ходит много детей, но они немногому там учатся. Есть множество экспериментов, авторы которых пытались выяснить, в чем проблема: детям не хватает учебников, учителям слишком мало платят, у детей или у родителей нет мотивации и так далее. Ответ оказался иным. В большинстве случаев проблема в самой школьной программе и подходе к детям. Многие развивающиеся страны в прошлом были колониями, и в них до сих пор сохраняется так называемый элитарный подход к школьному образованию, потому что изначально эти системы обучения разрабатывались для небольшой прослойки местных элит, которые должны были работать на колониальные власти. После того как эти страны обрели независимость, поменять систему образования оказалось непросто. В результате детей учат не на том уровне сложности, который им доступен, а на уровне, который очень далек от того, что может освоить большинство детей.

Решение кажется обманчиво простым: преподавать им на доступном им уровне. Учителя с интересом занимались переподготовкой, но, возвращаясь в свои школы, не пользовались новыми знаниями. Интервью показали, что учителям нравилась новая система, но у них не было времени этим заниматься, потому что они должны следовать школьной программе, это обязательно по закону, то есть не стоит их за это винить, это их работа. Мы преобразовали программу: теперь учителя должны были не только выполнять стандартную школьную программу, но и официально осваивать новую. Сейчас эта программа широко внедряется – в Индии, в нескольких африканских странах – и в ней уже участвует несколько миллионов школьников.

В целом мы пытаемся сделать так, чтобы в какой-то момент мы, экономисты, применяющие экспериментальный подход, стали больше не нужны правительствам – чтобы они научились самостоятельно тестировать новые меры так, как это делаем мы в наших полевых экспериментах. Многие правительства уже создали подразделения, которые занимаются RCT, – например, в Перу. Но конечная цель – распространить этот подход повсеместно и стать ненужными.

Майкл Кремер, профессор Гарварда:

– Экспериментальный подход может быть очень полезным при создании инновационной политики или продукта. В других сферах, например в биологии, научный прогресс и технологические инновации дополняют друг друга. В экономике мы только приближаемся к этой стадии развития: когда наука и благосостояние людей развиваются вместе.

Один из экспериментов, которые мы проводили, показал, что фермеры зачастую предпочитают не покупать удобрения даже со скидкой, хотя это выгодная инвестиция. Традиционные экономические модели показали бы, что фермеры, будучи совершенно рациональными агентами, должны ухватиться за такую возможность. Раньше, когда экономистам попадались такие данные, они продолжали придерживаться предпосылки о рациональности и искали все более сложные объяснения, которые укладывались бы в представления о рациональном экономическом агенте. Исследователи, специализирующиеся на экономике развития, применили экспериментальный подход, чтобы протестировать различные объяснения: и основывающиеся на представлениях о рациональности, и использующие теории поведенческой экономики. Эксперименты показали, что поведенческие модели могут быть очень полезны на практике. В случае с фермерами и удобрениями дело было в прокрастинации. Мы выяснили, что если давать небольшую скидку на удобрения, которая действует в течение короткого периода времени, то создается ощущение дедлайна и продажи удобрений растут сильнее, чем при большей скидке без ограничения по времени.

Сразу трое ученых получают премию уже в седьмой раз, а вот женщина удостаивается ее лишь второй раз за всю историю: 10 лет назад ее получила американский политолог и экономист Элинор Остром. Эстер Дюфло стала самым молодым лауреатом премии: 25 октября ей исполнится 47 лет. До этого рекорд принадлежал 51-летнему американцу Кеннету Эрроу, получившему Нобеля в 1972-м.

Прежде, чем получить премию, Дюфло успела поработать в России и вместе с мужем написать книгу по экономике, переведенную на 17 языков. Forbes Woman выбрал самые любопытные факты о ней:

Кто такие экономисты Абиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер?

Абиджит Банерджи родился в 1961 году в индийском городе Мумбаи. Он получил степень доктора философии (Ph. D.) в Гарвардском университете, в настоящее время работает профессором экономики в Массачусетском технологическом институте (MIT).

46-летняя Эстер Дюфло стала самым молодым лауреатом Нобелевской премии по экономике и второй женщиной-экономистом, получившей ее (в 2009 году премию присудили американке Элинор Остром).

Третий лауреат, Майкл Кремер, родился в 1964 году. Он получил степень Ph. D. в Гарвардском университете и работает там же профессором. Кремер также является научным консультантом в Институте инноваций для борьбы с бедностью (Нью-Хейвен, Коннектикут) и членом международного общества по борьбе с нищетой Giving What We Can. Кроме того, Кремер — основатель и президент WorldTeach, организации, созданной на базе Гарвардского университета, которая направляет студентов и недавних выпускников в качестве учителей-добровольцев на летние и годовые программы в развивающиеся страны.

Лауреаты Нобелевской премии 2019 года

За какое исследование наградили ученых?

В частности, в середине 1990-х годов Кремер и его коллеги показали, как можно улучшить успеваемость школьников в западной Кении. Ученые доказали, что обеспечение школ учебниками не означает, что дети тут же станут узнавать больше. Для того чтобы повысить уровень образования, требуется улучшать качество преподавания и развивать индивидуальный подход к ученикам. Затем ученые провели аналогичные исследования по другим вопросам и в других странах, в том числе в Индии.

В Нобелевском комитете отмечают, что благодаря исследованиям ученых более пяти миллионов индийских детей воспользовались программами коррекционного обучения в школах, а во многих странах были введены крупные субсидии на профилактическое здравоохранение.

Семейная пара Абхиджит Банерджи и Эстер Дюфло преподают экономику в Массачусетском технологическом институте и заведуют Лабораторией борьбы с бедностью им. Абдул-Латифа Джамиля, которая занимается исследованиями в области мер ликвидации бедности. Майкл Кремер - профессор Гарвардского университета, научный консультант в Институте инноваций для борьбы с бедностью. Нынешнее вручение премии - седьмой случай, когда награду получают сразу трое ученых, и второй случай, когда награду получает женщина.

Революция

Группу ученых, получивших Нобелевскую премию, объединяет один человек - это Абдул Латиф Джамиль, который, как предприниматель, занимался поддержкой бедных семей и ученых, которые исследуют проблему бедности, говорит директор Института социальной политики Высшей школы экономики Лилия Овчарова. Латиф Джамиль создал лабораторию Poverty Action Lab, которая привлекала ученых по всему миру для решения проблем бедности. Сейчас на сайте этой организации сказано, что она объединяет сеть из 181 профессоров из университетов. Все трое новых нобелевских лауреатов работали в этой лаборатории. Еще до этого все трое пришли к выводу, что глобальные и национальные стратегии сокращения бедности очень плохо работают.

Ученые критиковали такие программы за отрыв от практики, соглашается Ениколопов. Раньше при разработке государственных программ развития здравоохранения или образования никто не проверял их заранее на практике, что мешало их эффективности. Исследователи предложили разбивать глобальные программы развития на небольшие конкретные задачи и проверять их эффективность на практике перед тем, как масштабировать и использовать такие подходы повсеместно.

Исследователи также поняли, что бедность отдельно взятой семьи определяется большим количеством факторов, а комбинация этих факторов для каждой конкретной семьи своя. Например, можно вкладываться в здравоохранение, но если у вас нет дорог, то всегда будут населенные пункты, которым по-прежнему будет недоступна медицинская помощь, приводит пример Овчарова. В результате ученые спустились на самый микроуровень и научились определять факторы бедности для отдельно взятой семьи на практике.

Главные эксперименты

Все трое исследователей пытались решить проблему бедности в самых нуждающихся странах. Майкл Кремер был одним из пионеров в области полевых исследований, рассказывает Ениколопов. В середине 1990-х Майкл Кремер с коллегами развернул большую исследовательскую программу в области образования в школах западной Кении. Ученые проверяли, какие меры поддержки помогают улучшить образовательный процесс.

Они доказали на практике, что большое влияние на посещаемость школ и успеваемость оказывают недорогие лечебные мероприятия. Одним из простых и действенных способ борьбы с безграмотностью стало, например, лечение гельминтоза.

Кремер доказал, что вакцинация стоимостью всего $3,5 в год эффективнее других методов, которые ранее использовались для того, чтобы мотивировать детей ходить в школу.

Практическое применение

Работы Кремера, Банерджи и Дюфло имели огромное практическое значение. Хотя все трое проводили исследования в развивающихся странах, после того как их методы показали свою эффективность, их взяли на вооружение и в развитых экономиках.

По мнению Овчаровой, их конек - это evaluation system - система оценки политики, направленной на сокращение бедности.

Согласно данным Королевской академии Швеции, наработки экономистов и их последователей уже показали свою эффективность в борьбе с бедностью. Так, например, более 5 млн детей в Индии смогли пройти программы коррекционного обучения в том числе благодаря работам Банерджи и Дюфло. А благодаря инициативам Кремера во многих странах стали выделять субсидии на профилактическое лечение детских заболеваний в школах.

По данным Программы развития ООН (ПРООН), около 1,3 млрд человек в мире живут в условиях нищеты, в особенно уязвимом положении находятся дети из бедных семей – без качественного образования у них мало надежды на полноценную жизнь. По случаю Международного дня ликвидации нищеты (17 октября), глава ООН призвал государства обеспечить социальную поддержку населения.

Читайте также: