Доктор гааз биография кратко
Обновлено: 12.05.2024
Настоящее имя Фридрих Йозеф. Родился в семье аптекаря, окончил медицинский факультет Гёттингенского университета, в 1805-1806 годах специализировался по глазным болезням. После успешного лечения княгини В.А. Репниной-Волконской (1770-1864 годы), домашним врачом которой он стал, Гааз отправился в Россию и поселился в Москве (с 1806 года).
Занимался частной практикой, а также работал в бесплатных больницах и богоугодных заведениях для неимущих.
В 1807 году был взят на государственную службу и назначен главным врачом Павловской больницы, однако продолжал посещать больных в различных московских богоугодных заведениях.
В 1809-1810 годах совершил 2 поездки на Кавказ, где занимался изучением целебных вод минеральных источников, в 1811 году издал книгу по результатам исследований, сделал предложения по устройству медицинских учреждений на курортах. Во время Отечественной войны 1812 года находился в русской армии, участвовал в европейском походе.
После получения отставки ненадолго уехал на родину. Похоронив отца, окончательно вернулся в Россию (1813 год). В 20-х годах имел обширную врачебную практику, в совершенстве овладел русским языком, взял русское имя. В 1825 году по предложению генерал-губернатора Москвы князя Д.В. Голицына Гааз возглавил медицинское ведомство города. Боролся со злоупотреблениями чиновников, чем вызвал их недовольство.
Гааз умер в нищете. Организованные за казенный счет похороны Гааза на Введенском кладбище превратились в общественное событие. В Москве находятся 2 памятника Гаазу: на Введенском кладбище и во дворе бывшей Полицейской больницы (современный адрес - М. Казённый переулок, дом 5).
Сочинения:
Ma visite aux eaux d'Alexandre en 1809 et 1810. М., 1811 (рус. пер.: Мое путешествие на Александровские воды // Доктор Гааз: Сб. Ставрополь, 1989);
Призыв к женщинам. М., 1897;
Азбука христ. благонравия: Об оставлении бранных и укоризненных слов. М., 1898;
Известно, что Фёдор Гааз происходил из обеспеченной семьи. Что побудило его встать на нелёгкий путь помощи тем, кто был презираем обществом, обездолен и заключён в тюрьму? Сложно сказать, откуда доктор в течение всей жизнь брал неиссякаемую энергию для того, чтобы поддерживать людей со сломанными и искалеченными жизнями. Одни называли его чудаком, другие фанатиком, а третьи — святым человеком.
Биография Фёдора Петровича Гааза
Родился доктор Гааз в 1780 году в Германии, в небольшом городке на Рейне под названием Бад-Мюнстерайфель. Его отец занимал должность городского аптекаря. Образование Фридрих Йозеф Гааз получил в крупнейших немецких университетах — Геттингенском и Йенском. Став врачом-окулистом, он уже в возрасте 20 лет имел репутацию отличного специалиста и занимался врачебной практикой в Вене.
Однажды на приём к доктору пришёл князь Репнин. Он был российским послом при императорском дворе в Вене. У Репнина возникли серьёзные проблемы со зрением, и Гааз успешно его прооперировал. Дипломат, поражённый талантом и знаниями молодого врача, сразу пригласил его работать в Россию своим домашним доктором. Недолго думая, Фридрих Йозеф согласился, и с этого момента окончательно определил свою судьбу, навсегда связав её с нашей страной.
Договор с Репниным продлился до 1810 года, после чего доктор Гааз остался работать в Москве. Имея к тому времени обширную частную практику, он занимался лечением бедных, регулярно работая в Староекатерининской и Преображенской больницах. Вскоре его назначили главным врачом Павловской больницы, а спустя некоторое время императрица Мария Фёдоровна распорядилась о его награждении орденом св. Владимира.
Когда началась Отечественная война 1812 года, доктор Гааз, находясь в возрасте 32 лет, без раздумий отправился в армию полковым врачом. Вместе с русскими солдатами он дошёл до Франции, заехал в Париж, а обратный путь держал через свой родной город, где успел проститься с умирающим отцом.
По возвращении в Москву доктор Гааз продолжил практиковать. Кроме практики, его пытливый ум всегда интересовала серьёзная научная работа. Именно по этой причине он занялся вопросами минеральных источников, поехав в составе экспедиции на Кавказ ещё в 1809 году. Чуть позже он составил подробное описание лечебных качеств кавказских минеральных вод, которое стало первой научной работой в данном направлении и положило началом развитию новой науки — курортологии.
Таким образом, научные работы Фёдора Петровича привели к тому, что в России (а именно, в Кисловодске и Ессентуках) вскоре были созданы два крупнейших курорта. В Ессентуках и по сей день есть действующий источник, носящий имя знаменитого врача: № 23.
Старая Русса тоже не осталась без внимания неугомонного доктора. Он и там открыл ряд ценных минеральных источников, став первым исследователем минеральных вод на территории Центральной России. Собрав всю информацию, доктор Гааз сделал для чиновников устный доклад, но его не сразу приняло российское здравоохранение. Научная работа была завершена И.П. Чайковским, горным инженером, и Г. Раухом, что, наконец, послужило веским основанием для создания курорта минеральных вод в Старой Руссе.
За работу главным врачом в Павловской больнице и, безусловно, за ценные открытия в сфере бальнеологии и курортологии доктор Фёдор Гааз был произведён в надворные советники. Безусловно, ещё задолго до получения этого звания он уже стал самым популярным лекарем в Москве, которого принимали в лучших семьях. Он смог купить себе прекрасный дом в центре Москвы, а также стать обладателем подмосковного имения. Также у него были чудесная четвёрка белых лошадей и небольшая фабрика по производству сукна.
Доктор Фёдор Гааз и его помощь заключённым
В Москве в 1829 году создают попечительский совет о тюрьмах, и доктор Гааз, призванный князем Д.В. Голицыным, входит в его состав. Этот момент стал поворотным в жизни врача, накрепко связавшего свою судьбу с Россией и её бедами. Обладая огромной способностью к состраданию, он полностью погружается в судьбы заключённых и начинает бороться за их права, улучшая их существование.
Фёдора Петровича назначают главным врачом над всеми московскими тюрьмами. Неизгладимое впечатление на него произвело первое посещение московской пересыльной тюрьмы и других подобных заведений. Их состояние было ужасающим: антисанитарные условия, в которых держали заключённых, запросто могли бы стать сюжетной нитью для какого-нибудь современного триллера. О гигиене или бане для арестантов не могло быть и речи, люди разного возраста, пола и вины содержались в одном холодном помещении и сидели прямо на полу.
Людей приковывали тяжёлыми железными колодками к стульям, а на шеи надевали ошейники со спицами. О том, как сложится судьба каждого арестанта после судебного заключения, никто не думал, и люди были лишены элементарных прав, умирая в муках и нечеловеческих условиях. Нечего и говорить, что в российских тюрьмах полностью отсутствовала и медицинская помощь, а помещения были переполнены страдающими и обессиленными людьми.
Увидев всё это, доктор Гааз принял окончательное решение, о котором больше не жалел никогда. И хотя его высокие моральные принципы было невозможно сопоставить с образом жизни многих арестантов, он видел в каждом из них, прежде всего, человека, ставшего жертвой государственного произвола. По сути дела, это было действительно так. Безусловно, человек, совершивший преступление, заслуживает справедливого наказания, но это не означает, что его нужно держать в ужасных условиях, позволяя либо умереть, либо озлобиться на мир окончательно.
Первое, что сделал для арестантов доктор Гааз — организовал настоящую борьбу с жестокими прутьями. К счастью, в этом начинании его полностью поддержал князь Голицын. В конечном итоге, ссыльным разрешили двигаться без прутьев, будучи закованными только в кандалы.
Когда из Москвы в Сибирь отправляли очередную группу заключённых, доктор лично сопровождал каждую отправку. Он расспрашивал людей о том, в чём они нуждаются, и помогал каждому (деньгами или лечением). Безусловно, этим он снискал массу протестов со стороны вышестоящих инстанций, однако останавливаться не собирался. Он всегда находил слова утешения для слабых и больных, провожая их в дальний и тяжёлый путь и снабжая продуктами питания. Порой его самого можно быть увидеть в Москве, когда он, не стыдясь, сопровождал какую-нибудь партию арестантов несколько вёрст подряд.
Известны и огромные преобразования, проведённые Федором Петровичем в одной из пересыльных тюрем — Владимирской. Сюда присылали арестантов более чем из 20 русских губерний, чтобы потом расформировать их по другим местам. Гааз добился того, чтобы люди задерживались в пересыльной тюрьме, как минимум, семь дней. В течение этого времени они могли получить медицинскую помощь, отдохнуть и прийти в себя. Доктор заботился об улучшении условий содержания: ввёл в камерах окна (до этого их не было), разделил мужчин и женщин, а также установил порядок разделения людей на разные группы, отделяя особо опасных преступников от остальных. Нечего и говорить, что гигиена и санитария в тюрьмах при Гаазе поднялись на очень высокий уровень.
Фёдор Петрович был главным врачом московской тюрьмы на Бутырке и полностью её реформировал. Благодаря ему на территории тюрьмы проложили дренажную систему и вымостили дорогу, а всю площадь засадили тополями для очистки воздуха. Полы из дерева в камерах заменили на кафель, а кровати стали панцирными (чтобы избежать накопления вредных микроорганизмов). Во внутреннем дворе тюрьмы Гааз распорядился построить церковь и несколько мастерских, одна из которых работает и по сей день.
В комнате на несколько мгновений повисла тишина, после чего Филарет признался в том, что его слова оказались поспешными и полностью согласился с Гаазом, почтительно поклонившись ему.
Гааз Фёдор Петрович: удивительные факты из жизни
Из больницы на Воробьёвых горах доктор Фёдор Петрович Гааз сделал самый настоящий приют для благотворительных целей. Прежде всего, это выражалось в организации скорой и экстренной помощи бедным и тем, кто оказался в чрезвычайной ситуации. Помощь людям, подобранным на улице, голодным и обездоленным, оказывали бесплатно. Доктор лично беседовал с каждым пациентом, выясняя его (или её) жизненные обстоятельства. После лечения люди никогда не оставались на улице. Пожилых определяли в дома призрения для стариков с хорошим уходом, детей пристраивали в обеспеченные и приличные семьи. С особой тщательностью Гааз и его коллеги подходили к выбору медицинского и обслуживающего персонала: воров и прихлебателей при них там никогда не было.
На могиле Фёдора Петровича всегда горят свечи и лежат цветы, а память об этом удивительном человеке всегда будет храниться в сердцах людей.
История – сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего (М. Сервантес)
Фёдор Петрович Гааз
Фёдор Петрович Гааз, русский врач немецкого происхождения, посвятил свою жизнь облегчению участи заключённых и ссыльных.
Может быть, его биография сможет что-то объяснить?
Из биографии доктора Гааза (1780-1853)
Гааз (Фридрих-Иосиф Haas, Федор Петрович), старший врач московских тюремных больниц, родился 24 августа 1780 г. в г. Мюнстерэйфеле, недалеко от Кельна (Пруссия) в католической семье. Учился в Йенском и Гёттингенском университетах, а врачебную практику начинал в Вене.
Впервые приехал в Россию в 1803 г., в 1806 г. начал работать в качестве главного врача Павловской больницы в Москве.
Во время Отечественной войны 1812 г. работал хирургом в Русской армии.
После этого некоторое время Ф.П. Гааз пробыл на родине, в Германии, а в 1813 г. решил окончательно поселиться в России. В Москве он имел большую врачебную практику, пользовался уважением и любовью жителей города, был вполне обеспеченным человеком.
На этом, пожалуй, первая часть его благополучной, в некотором смысле даже стандартной биографии, заканчивается.
Перелом
Тюремные дела в России того времени
Они представляли собой печальное зрелище.
Арестантов содержали в полутёмных, сырых, холодных и грязных тюремных помещениях, которые всегда были переполнены. Ни возраст, ни род преступления не учитывались, поэтому вместе содержались и те, кто был, например, посажен в тюрьму за долги, и те, кто совершил тяжкие преступления, а также вёл асоциальный образ жизни.
Питание в тюрьмах было плохое, а врачебная помощь почти отсутствовала. Люди содержались в условиях жестокого отношения к ним: их приковывали к тяжёлым стульям, помещали в колодки, надевали на них ошейники со спицами, которые лишали людей возможности ложиться… Среди арестантов царило отчаяние и озлобление.
Ссыльные на пруте
При отправке ссыльных в Сибирь арестантов, скованных попарно, закрепляли на железном пруте: сквозь наручники продевали железный прут. При этом не учитывалась разница ни в росте, ни в силе, ни в здоровье, ни в роде вины.
На каждом пруте было от 8 до 12 человек, они двигались между этапными пунктами, таща за собою ослабевших в дороге, больных и даже мертвых.
В пересыльных тюрьмах царила ещё бо́льшая беспросветность.
Попечительство доктора Гааза о тюрьмах
Доктор Гааз страдания несчастных арестантов воспринял всей душой. Казалось бы, зачем нужно было преуспевающему врачу принимать так близко к сердцу проблемы людей, которые были далеки от его собственных нравственных установок? Зачем было их жалеть – ведь они были преступниками? Дело в том, что он в любом человеке видел человека, даже в отверженном. 23 года изо дня в день он боролся с государственной жестокостью, которая превращала наказание людей в муку.
Но на кандалы не отпускалось средств, и доктор Гааз постоянно выделял собственные средства на облегчённые кандалы.
. выделял средства на облегчённые кандалы
Затем он добился отмены бритья половины головы женщинам.
Потом добился, чтобы на этапе был построен рогожский полуэтап с элементарными требованиями гигиены для ссыльных, обшития кожей, сукном или полотном ручных и ножных обручей от цепей ссыльных.
Он присутствовал при отправлении каждой партии арестантов из Москвы и знакомился с их нуждами, следил за их здоровьем и при необходимости оставлял подлечиться в Москве. Конечно, начальство протестовало против этого. Но Гааз старался не обращать на них внимания и всегда утешал тех, кто был болен, слаб или нуждался в душевном утешении и ободрении. Он привозил им припасы в дорогу, благословлял и целовал, а иногда и шагал с партией арестантов несколько верст.
Он осматривал каждого арестанта перед отправкой на этап
Много славных, но тайных для других дел совершил этот необыкновенный человек. Он собрал в разное время большие суммы для снабжения пересылаемых арестантов рубахами, а малолетних – тулупами; жертвовал на покупку бандажей для арестантов, страдающих грыжей. А как страстно он ходатайствовал за тех, кто, по его мнению, был осуждён невинно или заслуживал особого милосердия! В таких случаях он не останавливался ни перед чем: спорил с митрополитом Филаретом, писал письма императору Николаю и прусскому королю, брату императрицы Александры Фёдоровны, а однажды, при посещении государем тюремного замка, умоляя о прощении 70-летнего старика, предназначенного к отсылке в Сибирь и задержанного им по болезни и дряхлости в Москве, не хотел вставать с колен, пока растроганный Государь не помиловал того.
Доктор Гааз считал, что многие из преступников стали таковыми в результате отсутствия у них религиозного и нравственного самосознания, поэтому он снабжал арестантов духовной литературой, Священным Писанием, закупая большие партии таких книг для отсылки в Сибирь. По его инициативе были открыты тюремная больница и школа для детей арестантов.
Доктор Гааз боролся за отмену права помещиков ссылать крепостных.
Высокий, с добрыми и вдумчивыми голубыми глазами, в поношенном платье и заштопанных чулках, он был вечно в движении и никогда не бывал болен, пока первая и последняя болезнь не сломила его. 16 августа 1853 г. он умер, трогательно простясь со всеми, кто шел в открытые двери его квартиры.
Похоронен доктор Гааз на католическом кладбище на Введенских горах в Москве.
Могила Фёдора Петровича Гааза на Введенском кладбище (Москва)
“Возбуждал гнев боящихся благотворением сделать удовольствие” и смотрел на звезды — что оставил после себя доктор Гааз, которого католическая церковь собирается причислить к лику блаженных. По последним данным в Москве завершилась епархиальная стадия расследования в деле о беатификации. Материалы направлены в Рим.
Добрый католик
Доктор Гааз был глубоко верующим человеком, прихожанином католического храма св. Людовика на Малой Лубянке. Однако именно он добился постройки православного храма св. Троицы на Воробьевых горах рядом с пересыльной тюрьмой.
На свои деньги он покупал Евангелия и молитвословы для бедняков и заключенных, дружил с православными священниками, знал все тонкости православной литургии и считал православие сестрой католицизма.
На вопрос, почему он, немец, католик, не возвращается из России к своим единоверцам, доктор ответил:
Военный врач
В качестве главного врача военного госпиталя, Гааз ездил по Северному Кавказу, где открыл, исследовал и подробно описал источники целебных минеральных вод, вокруг которых позднее возникли известные курорты — Железноводск, Пятигорск, Ессентуки и Кисловодск.
Когда армия Наполеона вторглась в Россию, доктор сопровождал русские войска в походах от Москвы до Парижа: оперировал, лечил больных, контуженных, раненых, переводил с французского, беседовал с солдатами и офицерами.
“Возбуждал гнев боящихся благотворением сделать удовольствие”
Положение арестантов в московских тюрьмах в то время было страшным: грязь, сырость, отсутствие нар, переполненные камеры, содержание впроголодь.
Разговор об осужденных
Известен разговор доктора с митрополитом Филаретом о судьбе осужденных:
«Вы все говорите о невинно осужденных, Федор Петрович, но таких нет, не бывает. Если уж суд подвергает каре, значит, была на подсудимом вина…
Гааз вскочил и поднял руки к потолку.
— Владыко, что Вы говорите?! Вы о Христе забыли.
Вокруг тяжелое, испуганное молчание. Гааз осекся, сел и опустил голову на руки.
Митр. Филарет глядел на него, прищурив и без того узкие глаза, потом склонил голову на несколько секунд.
Отменил пытки
Тюремные больницы
Доктор руководил постройкой новых тюремных больниц, по его настоянию партии ссыльных, приходящих в Москву, оставались в ней на неделю. Он посещал каждую партию не менее четырех раз, обходил все помещения пересылаемых, говорил с ними, расспрашивал о нуждах, осматривал.
Заболевшие отделялись от партии, помещались в открытую Гаазом больницу при пересыльной тюрьме. Нарушая существующие законы, Гааз оставлял даже здоровых арестантов, если заболевал кто-либо из членов его семьи, сопровождающей ссыльного в Сибирь.
Для того, чтобы семьи не разлучались, доктор выкупал крепостных — жен и детей , чтобы они могли сопровождать своих близких.
Целовал больных
Он ходил по Москве, беседовал с людьми, учил, как вести себя, чтобы сократить вероятность заражения.
Однажды в больницу привезли крестьянскую девочку, умиравшую от волчанки. Язва на её лице была настолько уродлива и зловонна, что даже родная мать не могла к ней приблизиться. Доктор Гааз ежедневно сидел у ее постели, целовал девочку, читал ей сказки, не отходил, пока она не умерла.
Его считали юродивым, сумасшедшим
Чтобы помогать осужденным, доктор Гааз вникал во все подробности законодательства, писал бесконечные ходатайства, жалобы и требования. Не считаясь с субординацией, он обращался к царю, и к митрополиту, и даже к королю Пруссии (чтобы тот через свою сестру, русскую императрицу, повлиял на царя Николая I в решении вопроса о пруте).
Однажды на приеме у городского главы, после того, как тот строго отчитал его и попытался запретить увеличивать до бесконечности количество мест в тюремной больнице (тех, кто уже не умещался там, доктор устраивал у себя на квартире), Гааз в слезах упал перед ним на колени.
Его считали юродивым, сумасшедшим — доказывая свою правоту, он часто выглядел нелепо — суетился, хватался за голову, размахивал руками.
Молебны и панихиды об иноверце
Когда Гааз тяжело заболел и арестанты стали просить тюремного священника Орлова отслужить молебен о его здоровье, тот поспешил к митрополиту просить разрешения. Молебен о здравии иноверца по правилам служить было нельзя.
Звезды доктора Гааза
После его смерти, в скромной квартирке доктора в Гаазовской больницы, нашли плохую мебель, поношенную одежду, несколько рублей денег, книги и астрономические инструменты. Они были единственной слабостью покойного, и он покупал их, отказывая себе во всем. После тяжелого трудового дня он отдыхал, глядя в телескоп на звезды.
Единственным оставленным им по себе состоянием была последняя его рукопись о нравственных и религиозных началах его жизни, адресованная Женщине-Матери.
В 1909 году во дворе здания, в котором жил Гааз и где размещалась открытая им больница, был установлен памятник доктору работы знаменитого московского скульптора. Н.Андреева — автора старого памятника Гоголю. Скульптор работал безвозмездно из личного уважения к Гаазу.
Что же это за человек, способный пристыдить даже архиерея, признанного Церковью святым?
Любознательный, энергичный, способный молодой врач быстро освоился на новом месте и приобрел большую практику. Его стали приглашать на консультации во все московские больницы. И увидев в Преображенской богадельне множество совершенно беспомощных больных, добрый католик Гааз попросил у губернатора разрешения лечить их бесплатно.
В 1814 году он с русскими войсками дошел до Парижа, а после, выйдя в отставку, поехал в Германию навестить родных. Семью он застал у постели умирающего отца. Старик благословил сына и на его руках умер. Но остаться на родине Гааз уже не мог: его неудержимо тянуло туда, где он уже начал чувствовать себя приносящим реальную пользу— в Россию.
Знакомство с российской бюрократией
Вернувшись, он снова занялся частной практикой и стал одним из самых модных врачей Москвы и состоятельным человеком.
И тут же пошли жалобы и доносы. В них Гааза рисовали человеком неспокойным, неуживчивым, надоедающим начальству разными вздорными проектами. А канцелярская трясина засасывала любое его начинание. Через год он сдался и оставил должность.
Начало новой жизни
Ему было 47 лет. Он все больше походил на городского чудака: одевался по моде своей юности — фрак, белое жабо, панталоны до колен, черные шелковые чулки, башмаки с пряжками. Впрочем, на его чудачества смотрели снисходительно: у него был собственный дом в Москве и подмосковное имение, где он завел суконную фабрику. Гааз вел жизнь серьезного, обеспеченного и уважаемого человека. Он много читал, любил дружескую беседу и состоял в оживленной переписке с знаменитым немецким философом Шеллингом. Он больше не питал романтических иллюзий относительно российской госслужбы и снова занимался частной практикой.
И тут к нему опять обратился князь Голицын, который набирал первый московский попечительский тюремный комитет. Гааз понял: это судьба. И отдался ей, став главным врачом московских тюрем.
Он был убежден: между преступлением, несчастьем и болезнью есть тесная связь, и иногда совершенно невозможно отделить одно от другого. А значит, нужно относиться к виновному без напрасной жестокости, несчастному деятельно сострадать, а больного выхаживать. В действительности же за арестантами зачастую не признавали почти никаких человеческих прав и потребностей, больному отказывали в помощи, а несчастному — в участии.
И доктор Гааз, как Дон Кихот, вступил с этой действительностью в открытую борьбу. И вел ее всю жизнь.
Шли годы. Исчезли собственные лошади и карета, пошла с молотка оставленная без хозяйского глаза суконная фабрика, а за ней и недвижимость, обветшал старомодный костюм…
Страсти о… пруте
Каждую неделю партия арестантов отправлялась из Москвы в Сибирь. Пересыльная тюрьма была на Воробьевых горах, напротив Новодевичьего монастыря. Через нее в год проходило по 6 тысяч арестантов, а то и больше.
Так и брели по бесконечному сибирскому тракту тысячи людей, сливавшихся в общем бессильном озлоблении и отчаянии. И только каторжные шли по одиночке, закованные в ручные и ножные кандалы.
Доктор Гааз вступает в бой
Горячо взявшись за исполнение обязанностей директора тюремного комитета, Гааз получил под надзор пересыльную тюрьму. И был потрясен не только зрелищем ссыльных на пруте. Его поразил абсурд ситуации, когда настоящие злодеи шли на каторгу свободно, хоть и в кандалах, а высылаемые за мелкие провинности — мучились, нанизанные на прут.
На этом пути ему пришлось столкнуться и с личной неприязнью, и с канцелярской рутиной, и с упорным противопоставлением ведомственных интересов общей пользе. И нужно было много энергии и любви, чтобы не впасть в уныние и не махнуть на все рукой.
Кандалы нужно испытывать на себе
Но убежденный в своей правоте доктор Гааз не мог просто ждать окончания канцелярской переписки. Ему удалось изготовить облегченные кандалы. И он обратился к комитету с просьбой разрешить менять на них прут— всем проходящим через Москву арестантам.
Не все шутки доктору нравятся
Была у доктора Гааза и другая печаль. Он видел, что на здоровье арестантов не обращают никакого внимания. Он просил относиться к ним как к людям — ему отвечали уклончиво, посмеиваясь. Он стал требовать — как член тюремного комитета. Ему резко дали понять, что это — дело полицейских врачей и их начальства. Тогда Гааз настойчиво попросил князя Голицына поручить ему осматривать всех находящихся в Москве арестантов и подчинить ему полицейских врачей.
И генерал-губернатор распорядился, чтобы Гааз осматривал арестантов без участия полицейских врачей и больных оставлял в Москве до излечения.
Время врачевать
По ходатайству Гааза комитет выбил средства для устройства отделения тюремной больницы на Воробьевых горах. Здесь он мог, оставляя арестантов в Москве по болезни, снимать с них оковы и обращаться с ними просто как с несчастными людьми.
Ссыльные приходили в Москву по субботам, и через два-три дня их отправляли дальше. А Гааз настаивал, чтобы они оставались в Москве не меньше недели — чтобы ознакомиться с их нуждами и недугами и дать им возможность собраться с силами. И требования его были удовлетворены. Правда, только через 10 лет.
За эту неделю Гааз посещал каждую партию не менее четырех раз: по субботам — тотчас по приходе, в середине недели, в следующую субботу и в воскресенье, пред самой отправкой.
Излишне. добр!
От этих постоянных жалоб наконец и сам князь Голицын начал раздражаться и предписал Гаазу представлять в комитет и губернское правление для проверки списки всех оставляемых им в Москве ссыльных с точным обозначением их болезни.
Все это до крайности оскорбило старика.
И он продолжал ездить в пересыльную тюрьму и на этап, опекать арестантов и заступаться за них. В конце концов противники его устали и… махнули на него рукой.
В тюрьме тоже люди
Он терпеливо выслушивал даже самые вздорные претензии. Понимал: человек и сам часто знает, как нелепа его просьба и несправедлива жалоба, но надо дать ему выговориться, почувствовать, что между ним и внешним миром есть все-таки связь и этот мир преклоняет ухо, чтобы выслушать его.
Первый переход от Москвы до Богородска был очень длинным. Выматывались и конвой, и арестанты. И по настоянию Гааза решено было устроить на другом конце Москвы, за Рогожской заставой, полуэтап, где партия могла бы переночевать. Гааз сам нашел на это средства — отыскал благотворителей.
Тюремная реформа в миниатюре
Ходок по делам
А за стенами тюрьмы был целый мир… Но все связи с ним обрывались, когда за человеком захлопывались ее ворота. За ними оставались семья, близкие, хозяйство и суд, отправивший человека в тюрьму. И арестант был отрезан от этого мира не только каменными стенами, но и стеной тюремного начальства, для которого главным было поддержание порядка, а нужда, тревога или интерес конкретного человека не имели значения.
Он сам объезжал арестантов. Дмитрий Ровинский, один из авторов будущей судебной реформы, служивший тогда губернским стряпчим, вспоминал, что дня не проходило, чтобы Федор Петрович не приезжал к нему с просьбами по делам заключенных.
А один почтенный судебный чиновник в конце XIX века рассказывал, как на заре карьеры его, молодого служащего управления московского обер-полицеймейстера, однажды оторвал от занятий какой-то старик из тюремного комитета, просивший выдать справку по делу какого-то арестанта. Чтобы от него отделаться, чиновник придрался к каким-то формальным неточностям и отказал. Старик поклонился и вышел. А чрез два часа вернулся. На нем не было сухой нитки — на улице шел дождь. С доброй улыбкой он подал чиновнику недостающие бумаги. Оказалось, он ездил за ними на край города, несмотря на грозу. Это был семидесятилетний Федор Петрович Гааз.
Каково это — милость к падшим призывать
Книжка для ношения на груди
Но больше всего тревожило Гааза отсутствие у арестантов религиозной жизни. В сущности, все сводилось к чисто формальному посещению их духовенством, да и то лишь в больших городах. Это лишало наказание всякого исправительного смысла.
Это были церковные и гражданские азбуки, святцы, часословы, псалтири, книги по Священной истории, катехизисы и, конечно, Евангелия — на церковнославянском, русском и иностранных языках.
Эту книжку Гааз раздавал всем, уходившим из Москвы по этапу. А чтобы она в пути не затерялась и не стесняла арестанта, к ней прилагалась особая сумочка на шнурке, которая вешалась владельцу книжки на грудь.
Борьба с Синодом за… Священное Писание
И хотя просьбу Гааза поддержал сам митрополит Филарет, Синод только в 1847 году разрешил напечатать в московской синодальной типографии три тиража Нового Завета на церковнославянском языке.
Штраф за вранье
В ведении Гааза были и мужская больница при тюремном замке, и ее отделение для пересыльных на Воробьевых горах, и помещение для больных арестантов при старой Екатерининской больнице.
Обходя палаты, он часто, садясь на край кровати, заводил с больными беседы о семье, о тех, кого они оставили дома, приносил им крендели. А в первый день Пасхи обходил всех и христосовался — и в тюремном замке, и на Воробьевых горах, где обыкновенно бывал на заутрени. В большие праздники Федор Петрович получал от знакомых в подарок много сладких пирогов. Он резал их на куски и отправлялся раздавать больным арестантам.
Здание, в котором располагалась Полицеская больница. Фото 1937 года
Простой, обходительный и деликатный с подчиненными, Гааз не терпел только одного — неправды. Всякая ложь приводила его в негодование. В полицейской и тюремной больницах он завел кружку, в которую за всякую открывшуюся ложь виновный должен был класть свое дневное жалованье. Это правило строго исполнялось, иногда распространяясь и на посторонних.
Кто вы, доктор Гааз?
Немногие друзья и многочисленные знакомые часто видели Гааза грустным, особенно когда он говорил о тех, кому так горячо сострадал, или гневным, когда добивался осуществления своих прав на любовь к людям. Но никто не видел его скучающим или в унынии и тоске. Его спасали сознание необходимости того, что он делал, и непоколебимая вера в человеческую душу.
Чистая, одинокая, деятельная жизнь и крайняя умеренность в пище и питье долго сохраняли ему здоровье. Доктор Гааз всегдабыл бодр, вынослив и никогда серьезно не болел. Его старинные облезлые дрожки, старого кучера в выцветшем кафтане и двух разношерстных лошадок знала вся Москва.
Лампада в Нерчинском остроге
И вдруг в начале августа Федор Петрович заболел.Он не мог лежать— сидел в кресле и очень страдал. Но не жаловался. Он вообще ни слова не говорил о себе, только делал распоряжения как человек, который готовится в далекий путь и думает только о том, чтобы остающимся было как можно лучше.
Хоронить некогда преуспевавшего врача пришлось за казенный счет. После него остались несколько медных монет, старая мебель, поношенная одежда, книги и… астрономические инструменты. Отказывая себе во всем, старик имел одну слабость: покупал по случаю телескопы и по ночам смотрел на небо.
Его окружали равнодушие и бюрократическая рутина. Он действовал часто без всякой помощи, преодолевая сопротивление и сверху, и снизу, не видя ни продолжателей, ни ощутимых изменений в жизни общества от своих трудов.
Доктор Гааз владел подмосковным имением Тишково с 1812 по 1840 годы. От некогда богатой усадьбы, построенной в готическом стиле, остался лишь мемориальный парк с двухсотлетними липами.
Сейчас парк под угрозой исчезновения из-за коттеджной застройки. Ужасно, что мы можем окончательно потерять это памятное место.
Дорогая редакция. вы нуждаетесь в серьезном духовном окормлении. это фиаско и провал. именно так и придёт антихрист - он будет гуманистом получше доктора гааза и матери терезы, и благодаря вот таким распрекрасным статьям, люди увидят слепящий блеск внешнего делания и забудут о истине. Доктор Гааза прожил бок о бок и с православными людьми и принял в течении жизни окончательное решении на счёт спасительности Православия. оно ему было не нужно. Этого было достаточно чтобы нанести удар по православию. Вся его добродетель это рекламный ролик его ереси. Вся его работа была как протест против Православия. и до сих пор разговоры о его личности вносят смуту среди не утверждённых Христиан. Вы думаете что имеете право со страниц "Православного" журнала писать дифирамбы еретикам ? - Запомните православие оно не Ваше оно Божье и то, что вы вносите такого рода соблазн несомненно незабытым у Бога не останется. Зачем. Если вы не измените своей редакционной политики вы закроетесь.
Католичество - это ересь? Почему тогда за все время существования разделения Церквей мы признаём их таинства Крещения, Миропомазания, принимаем перешедших из католичество в православие священников в том же сане? Это, повторюсь, не новое какое-то изобретение, так было всегда, начиная с X века.
Правильно! Латиняне - исповедуют ересь. И давно уже надо говорить об этом во всеуслышание. Иначе мы преграждаем им путь к покаянию. Назовите зло злом. Ересь латинянства осуждена более чем на 20 поместных соборах. И устами сотен православных святых, если модерация позволит вот что святые говорят о католичестве
Приеемственность от апостолов у них была , но из за анафем и ереси. что об этом говорить. Всегда удивлялся как 2 епископа еретика могут рукоположить третьего. Как даже два мирянина еретика могут крестить третьего во что ?
Принимаем мы их через покаяние и миропомазание, на афоне практикуют и водное погружение, пришедших из католичества. Почитайте акафист св. Спиридону тримифунтскому 11 кондак. Поищите в святцах святых умученных от латинянян. Вспомните Александра Невского который бился с рыцарями имевшими бутафорные крылья за спиной, стремившиеся уничтожить православную Церковь и привести русь к папизму. Бог в помощь они еще придут к нам креститься в единственную Истинную веру. Великая будет радость!
Нет, если католик был миропомазан, то его принимают только через исповедь и причастие. То есть и крещение, и миропомазание, и священство католиков признается православной церковью. Так что вернее будет сказать, что это не ересь, а раскол. Более того, если Вы следите за развитием католической богословской мысли, то не можете не знать, что в наше время этот раскол, эта схизма гораздо меньше, чем триста или даже сто лет назад. Многие обвинения святых отцов древности в наше время попросту неактуальны.
От имени редакции говорит аккаунт "Редакция", Вы немного не туда обращаетесь. Что касается прочего, это никак не противоречит тому (и, соответственного, не опровергает то), что я говорил ранее. Повторю еще раз, я не оправдываю католиков, я просто настаиваю на корректности формулировок.
Ну видите какое дело, тут очень много ссылок на проблему филиокве, однако оно является одним из тех препятствий, которое в наше время успешно преодолено, о чем я упомянул в прошлом комментарии. При чем самими католиками и по их же собственной инициативе. Всё остальное здесь указанное является изречениями (как правило) отдельных учителей Церкви, но насколько я понимаю, никогда не было закреплено как официальная позиция и мнение. Безусловно, прпепятствий между нами еще много, однако это не значит, что можно огульно друг друга хаять и обвинять в том, чего нет. Собственно, никто не пытается никого тут выгораживать, я выступаю лишь за объективность взгляда на действительность.
Это и раскол и ересь. И не одна а все новые. Наш почти современник и уже святой св. Иустин Попович опровергает подобные рассуждения о католицизме , кому как не ему жившим во времена 2 ватиканского собора бок о бок с живыми носителями латинской веры говорить об этом. Он говорит что не столь филиокве является ересью, и можно согласиться что "От Отца чрез сына (по Дамаскину) по первой видимости не столь отличается от "от Отца и Сына" , но все же богословие не творческая наука а вполне конкретная. Иустин попович больше выделяет именно сам Папизм который с 6 века формировался в умах этой части вселенской церкви и уже тогда был порицаем святыми. Вот что он пишет:
Не только древние отцы отрицались латинян но и наши современники и не так давно жившие святые.
(Сочинения… Т. 4. СПб. 1886. С. 476)
(Письма о христианской жизни. М., 1908. С. 37).
(Правда о Боге, мире и человеке. Гл. 18)
* * *
Священномученик ИЛЛАРИОН ЕП. ТРОИЦКИЙ (+1929): «Все христианские исповедания не могут принадлежать к Единой Вселенской Христовой Церкви, но одно из них есть истинная Церковь, а все прочие — внецерковные сообщества. Для меня единственная истинная Церковь есть Церковь Православная.)
* * *
Из Окружного Послания Восточных Патриархов 1848 г.:
Подписано четырьмя Восточными Патриархами — Константинопольским, Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским и членами их Синодов.
(Догматические послания православных иерархов XVII-XIX веков о Православной вере. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1995. С. 206-207)
* * *
Из Окружного Послания Восточных Патриархов 1895 г.:
Читайте также: