Дело промпартии 1930 кратко

Обновлено: 02.07.2024

Промышленная партия, Союз инженерных организаций - нелегальная контрреволюционная вредительская организация буржуазной инженерно-технической интеллигенции, действовавшая в СССР в 1925-30 (до 1928 года - под названием "Инженерный центр").

Руководители Промпартии были связаны с белогвардейской эмиграцией, в частности с "Торгпромом" ("Торгово-промышленный комитет") - объединением бывших русских промышленников, образовавшимся в Париже в 1920 году.

В СССР во главе организации находились инженеры П.А.Пальчинский и Хренников, а также Л.Г.Рабинович, Н.К.фон Мекк и другие, бывшие ранее крупными капиталистами; после их ареста руководство Промпартией перешло к Л.К.Рамзину, В.А.Ларичеву, Н.P.Чарновскому.

Занимая ряд ответственных постов в ВСНХ и Госплане, члены организации пытались осуществить вредительство в промышленности и на транспорте, создать диспропорции в развитии между отдельными отраслями народного хозяйства, "омертвить" капиталы, сорвать снабжение и т. д., стремясь тем самым снизить темпы социалистического строительства и вызвать недовольство трудящихся.

Конечной целью антисоветского подполья было свержение диктатуры пролетариата в СССР, реставрация капитализма.

Руководство Промпартии, насчитывавшей всего около 2-3 тысяч членов, рассчитывало в основном на помощь из-за границы и поддержку других подпольных контрреволюционных организаций ("Трудовой крестьянской партии", меньшевистского "Союзного бюро" и т.д.). Некоторые информированные публикаторы утверждают, что руководители Промпартии даже вели проработку состава своего правительства.

Всего по делам, связанным с Промпартией, было арестовано более 2 тысяч человек.

В октябре 1930 было арестовано руководство Промпартии. На процессе, проходившем в Москве 25 ноября -7 декабря 1930 года, все восемь обвиняемых признали свою вину. Пять из них (Л.К.Рамзин, И.А.Калинников, В.А.Ларичев, Н.P.Чарновский и А.А.Федотов) были приговорены Верховным Судом СССР к расстрелу, остальные - к 10 годам лишения свободы.

Президиум ЦИК СССР по ходатайству осужденных заменил расстрел 10-летним тюремным заключением и снизил срок наказания другим обвиняемым. Впоследствии профессор Рамзин выполнил ряд ценных технических работ и был удостоен в 1943 Сталинской премии.

Процесс Промпартии способствовал изоляции контрреволюционных элементов среди интеллигенции, сыграл значительную роль в развертывании подготовки инженерно-технических кадров из среды рабочих и крестьян, в деле перехода широких слоев старой технической интеллигенции на позиции социализма.

Все поставленные цели в итоге были достигнуты.

Помимо борьбы с откровенными вредителями и противниками нового строя процесс преследовал еще одну цель: заставить интеллигенцию определиться и начать работать на Советскую власть, к которой у неё, видимо, душа не лежала.

Стенограмма открытого судебного процесса публиковалась в газетах, была издана типографским способом, кроме того процесс целиком был снят на кинопленку и фильм был даже озвучен, что в 1930 году было большой редкостью.

Литература: "Процесс "Промпартии" (25 ноября 7 декабря 1930 года)". Стенограмма судебного процесса и материалы, приобщенные к делу, М., 1931; Трифонов И. Я., Очерки истории классовой борьбы в СССР в годы НЭПа (1921-37), М., 1960).

Автор опирается на материалы советского периода, "опубликованные гласно". Просто стыдно за уважаемого человека, делающего вид, что не знает цену "гласности" сталинских газет, подобную, напр. достоверности 99,98% "выборов"

Еще один аспект сталинской "индустриализации": "Дело Промпартии"
Дело "Промпартии" ‒ маштабные репрессии в СССР, закончившиеся крупным судебным процессом (25 ноября ‒ 7 декабря 1930 г. ) по сфабрикованным материалам о "вредительстве" в промышленности.

В 1920-е гг. в разрушенной большевиками стране "рабоче-крестьянская" власть профессиональных террористов не умела восстановить разрушенное, для этого было необходимо привлечение дореволюционных научно-технических кадров, ряды которых за годы т.н. "гражданской войны" (оккупации России большевиками) изрядно поредели.
Сохранившееся оборудование экспроприированной промышленности без должного ухода за ним износилось, учащались аварии, форсируемые планы не выполнялись, местные партийные власти, страшась наказаний, составляли липовые сводки достигнутого.

Разумеется, вину за разруху политическое руководство СССР не могло объяснить своей некомпетентностью или возложить вину на неквалифицированный "господствующий" теперь трудовой класс. Виноватых "вредителей" и "саботажников" стали искать в среде "старорежимной" инженерно-технической интеллигенции.

Организованный пропагандный террор против нее начался в 1928 г., когда по "Шахтинскому делу" была осуждена и расстреляна большая группа "вредителей" в угольной промышленности Донбасса. Потом "вредительство" и поползновения к реставрации капитализма были вскрыты в других местах, а также Госплане СССР. Весной 1930 года были "разоблачены" антисоветские подпольные организации: "Союз инженерных организаций", "Совет Союза инженерных организаций", "Промышленная партия", "Союзное бюро меньшевиков" (расстрельный процесс над ними состоялся в марте 1931 г.) и др.

Из всех из них "Дело промпартии" было наиболее масштабным и по размаху, и по содержанию предъявленных обвинений. В 1929 г. чекисты арестовывали инженеров-"вредителей" по всей стране, создавая картину разветвленного заговора, пронизавшего всю экономику и плановые органы страны СССР. Якобы "вредители" были связаны с белоэмигрантами ("Торгово-промышленным комитетом" бывших русских промышленников в Париже) и с империалистическими разведками, которые готовили вооруженную интервенцию для свержения советской власти.

Сталин приказал провести громкий показательный суд над "врагами народа". При отсутствии доказательств легенда о якобы готовящемся государственном перевороте строилась на выбиваемых угрозами и пытками признательных показаниях арестованных специалистов. Однако не все соглашались участвовать в этом спектакле, оговаривать себя и других.

Таков был вклад Сталина в форсированную индустриализацию: был нанесен сокрушительный удар по высококвалифицированной русской технической интеллигенции, что привело к еще более некомпетентному и неэффективному руководству промышленностью. Великие стройки пятилеток организовывались позже уже иностранными специалистами на основе импортного оборудования, включая закупку целых готовых заводов за огромные деньги. Собственно советский вклад в эту индустриализацию состоял в массовом использовании неквалифицированного труда заключенных.
+ + +
В ходе горбачевской "перестройки" весной 1989 г. была официально реабилитирована большая группа сталинских "врагов народа", в том числе "инженеров-вредителей" и членов т.н. "Трудовой крестьянской партии" (Чаянов, Кондратьев и др.), сфабрикованной в 1930-1932 гг. по тому же образцу. Прокуратурой СССР все эти масштабные дела были признаны фальсифицированными, а все осужденные тогда лица – невиновными. Правда, в основном тогда писали о невиновности Бухарина, Рыкова, Радека, Тухачевского и прочих знаменитых революционеров-активистов "ленинской гвардии". Ученые и инженеры на их фоне выглядели лишь неизбежными "щепками" от индустриальной рубки, которую и поныне в РФ восхваляют совпатриоты.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

В начале 30-х годов прошлого века в СССР состоялись многочисленные процессы по делам о вредительстве в народном хозяйстве. Одним из самых крупных и известных стал судебный процесс по делу Промпартии, который состоялся 25 ноября - 7 декабря 1930 года

В 1930 году проведены аресты трех групп специалистов. Первая включала инженеров и ученых (Рамзин, Ларичев, Очкин и др.), вторая - известных аграрников (Кондратьев, Чаянов, Макаров и др.), третья бывших меньшевиков, работавших в хозяйственных и научных учреждениях (Громов, Суханов, Базаров и др.). Соответственно ОГПУ “сконструировало” три подпольные антисоветские партии - Промышленная (Промпартия), Трудовая крестьянская партия и Союзное бюро меньшевиков.

В ходе следствия, подтасовывая факты и выбивая из подследственных признания в совершенных ими якобы преступлениях, следователи ОГПУ стремились доказать, что эта придуманная самими чекистами организация занималась вредительством в различных отраслях промышленности и на транспорте.
Согласно материалам следствия, Промпартия была тесно связана с Торгпромом (торгово-промышленным комитетом), объединявшим бывших русских промышленников обосновавшихся в Париже. Далее еще страшнее. Промпартию обвиняли в связях с французским Генштабом и подготовке интервенции в СССР с целью свержения Советской власти.

По данным следствия, в состав ЦК Промпартии входили инженер Пальчинский (расстрелян еще до процесса Промпартии по приговору коллегии ОГПУ), Г.Рабинович (осужден по “шахтинскому процессу”), С.А.Хренников (умер во время следствия), А.А.Федотов, С.В.Куприянов, В.А.Ларичев, профессор Н.Ф.Чарновский. Раз есть партия, значит должен быть лидер. Главой партии ОГПУ объявило Л.К.Рамзина - директора теплотехнического института, члена Госплана и ВСНХ. Он действительно оказался центральной фигурой.

По сути, все обвинение на процессе по делу Промпартии и на ряде других процессов строилось в основном на показаниях Леонида Рамзина.

Иосиф Сталин писал председателю ОГПУ Менжинскому:

“Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях - это вопрос об интервенции. Отсюда мои предложения:
а) сделать одним из важных узловых пунктов в новых (будущих) показаниях Промпартии и особенно Рамзина вопрос об интервенции и сроке интервенции. Привлечь к делу Ларичева и других членов ЦК Промпартии и допросить их строжайше о том же, дав прочесть показания Рамзина.

Если показания Рамзина получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых, то это будет серьезным успехом ОГПУ. Так как полученный таким образом материал мы сделаем достоянием Коминтерна и рабочих всех стран”.

Во-первых, он требовал обнаружить связь этих партий между собой и с эмигрантскими организациями, во-вторых, Сталин требовал от председателя ОГПУ Менжинского сделать одним из самых узловых пунктов показаний верхушки Промпартии, ТКПи особенно Рамзина вопрос о интервенции, якобы намечавшейся иностранными державами и белой эмиграцией.

Фото "Митинг перед вынесением приговора по делу Промпартии", 1930 год

По всей стране прокатилась могучая волна общественного возмущения. На митингах и собраниях клеймили позором гнусных предателей и шпионов из преступной Промпартии. Ребенок одного из арестованных по делу Промпартии потребовал расстрелять отца. (См. В.Ковалев “Распятие духа”. М., изд-во “Норма”, 1997).

Дело Промпартии рассматривало Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР. Председатель - А.Вышинский. Государственное обвинение поддерживали прокуроры Н.Крыленко и В.Фридберг. Защита - адвокаты И.Брауде и М.Оцеп.

Процесс начался 7декабря 1930 года. Перед судом предстали восемь обвиняемых - член коллегии Госплана и ВСНХ СССР, директор Теплотехнического института профессор Л.Рамзин, заместитель руководителя сектора Госплана СССР профессор И.Калинников, заместитель руководителя сектора Госплана СССР В.Ларичев, председатель научно-технического совета ВСНХ СССР профессор Н.Черновский, председатель коллегии научно-исследовательского текстильного института профессор А.Федотов, технический директор Оргтекстиля ВСНХ СССР С.Куприянов, заведующий отделом ВСНХ СССР В.Очкин, инженер К.Ситнин.

В обвинительном заключении указывалось, что в подпольной Промпартии насчитывалось две тысячи членов, перед судом предстали 8 человек. Шахтинский процесс показал, что слишком большое количество обвиняемых снижает зрелищность представления. Опыт был учтен.
Подсудимых обвиняли в том, что они занимались вредительской деятельностью по указанию премьер-министра Франции Пуанкаре, английского разведчика Лоуренса Аравийского, нефтяного магната Детердинга. Кроме арестованных не было никаких свидетелей, не было и вещественных доказательств. (См. Михаил Геллер, Александр Некрич “Утопия у власти”. М., изд-во “Мик”, 1995).

Хотя обвинения были совершенно несуразными, еще до суда пропаганда широко распространила утверждения о виновности арестованных. Множество организаций включая Академию наук СССР, потребовали смертной казни для преступников. А во время суда перед зданием промаршировало более полумиллиона человек с криками “Смерть! Смерть! Смерть!”. (См.: Алан Буллок “Гитлер и Сталин. Жизнь и власть”. Смоленск, изд-во “Русич”, 1994).

Все подсудимые признали себя виновными по всем пунктам предъявленных им обвинений. В ходе процесса обвиняемые признались, что в случае прихода к власти намеревались сформировать контрреволюционное правительство. Его премьер-министром должен был стать горный инженер и крупный экономист Петр Пальчинский, министром внутренних дел бывший промышленник П.Рябушинский, министром иностранных дел академик Тарле. С основным делом Промпартии были связаны так называемые отраслевые дела о вредительстве в угольной, нефтяной, текстильной промышленности, в металлургии и в других отраслях. Всего по делам связанным с Промпартией было арестовано свыше двух тысяч человек.

Первым для дачи показаний вызывают Рамзина. Объявленный ОГПУ лидером Промпартии Рамзин по сути на процессе был главной фигурой. Он там играл сразу три роли - подсудимого, главного свидетеля обвинения и. помощника прокурора. На его показаниях строилось все обвинение, более того эти показания были широко использованы на ряде последующих процессов.

Рамзин заявляет, что в состав руководящего центра Промпартии кроме лиц, сидящих с ним рядом на скамье подсудимых, входили осужденные ранее за вредительство в различных отраслях промышленности Пальчинский, Красовский, Федорович, Рабинович и др. Таким образом, создавалось впечатление колоссальных масштабов вредительской деятельности Промпартии, которая охватывала все важнейшие отрасли народного хозяйства.
Это впечатление еще более усилилось, когда Рамзин сказал на суде, что членами Промпартии были сотни специалистов, многие из которых работали в наркоматах и ведомствах.

Интересно, что в стенограмме процесса показания Рамзина сгруппированы по разделам совпадающим с рубриками обвинительного заключения. Между этими двумя документами нет расхождений. Даже формулировки многих фрагментов свидетельствуют о едином авторстве. (См. В.Ковалев. Указ. соч.).

После Рамзина показания дает подсудимый Ларичев. На вопрос Вышинского: “Признаете себя виновным?”, он отвечает: “Да”, и тут же заявляет, что политикой никогда не интересовался и всегда от нее был очень далек. И то, что всегда чуждался политики, он повторил несколько раз. Это заявление обесценивало признание подсудимого в своей виновности.
Зачем человеку, который вне политики быть вредителем, зачем ему Промпартия, членом ЦК которой он якобы был? Сценарий, разработанный ОГПУ к процессу, не предусматривал подобных заявлений подсудимых.

Прокурор Крыленко начал задавать вопросы по биографии Ларичева. Но тот стоял на своем: “виновным себя признаю, но политикой не интересовался и не интересуюсь”.

Процесс на членами Промпартии

Показания дает подсудимый профессор Федоров. Прокурор Крыленко выясняет его отношение к Октябрьской революции. Выясняет, что революцию профессор встретил без энтузиазма.

Далее Крыленко интересуется мнением подсудимого о марксистской, коммунистической идеологии. Федоров дает такой ответ: “Марксизм, большевизм в идеале наиболее совершенное достижение, но именно в идеале.
- А в реальности не идеально? провоцирует подсудимого на критическое высказывание обвинитель.
- А в реальности невозможно, - смело отвечает Федоров.

Смело, потому что в то время любые сомнения в коммунистической идеологии могли трактоваться как контрреволюция.
- Вы привлекались по делу “Тактического центра”? - спрашивает Крыленко.
- Да, в 1920 году. Но я был освобожден еще до суда.

Прокурор спрашивает у Федорова: “Кто состоял в “Тактическом центре”?
Следует ответ: “Не знаю кто был, я там не состоял”.

Когда речь зашла о Промпартии, то кроме общих фраз о вредительстве и даже шпионаже конкретно прокурору даже не о чем спросить подсудимого. Таких конкретных фактов даже притянутых за уши кот наплакал. Обвинение выставило свидетелей, которые приводили примеры вредительства Промпартии, причем зачастую малоубедительные.

Так, свидетель Кирпотенко доказывал, что вредители из Промпартии при строительстве многоэтажных зданий предприятий использовали железобетонные перекрытия, хотя, по его мнению, вполне можно обойтись деревянными. Это значительно дешевле. Тут не сдержался подсудимый профессор Калинников и заявил: ставить деревянные перекрытия в многоэтажных производственных зданиях - это и будет настоящее вредительство.

Несколько смущенный свидетель Кирпотенко, тем не менее продолжал обвинять вредителей из Промпартии, что они запланировали строительство новых прядильных фабрик, а надо было лучше использовать мощности имеющихся.
Свидетель Михайленко рассказал на суде, что вредители осушали болота.

А в чем тут вредительство? - не понял даже прокурор Крыленко и задал такой вопрос. Михайленко ответил: “Они готовились к предстоящей войне и на предполагаемом пути наступления интервентов осушали болота”. Примерно такие же показания давали другие свидетели.

А вот еще один похожий эпизод. Согласно показаниям подсудимых, после свержения Советской власти министром финансов планировали назначить Вышнеградского, занимавшего этот пост еще при царе. Однако на суде выяснилось, что Вышнеградский умер за несколько лет до процесса.

Совсем уж анекдотический эпизод произошел в конце судебного следствия. Во время одного из допросов подсудимого Рамзина, прокурор спросил у него:

- Откуда вы знаете, что в институте имеется два-три десятка лиц, находящихся во вредительской ячейке?
Рамзин ответил:
- Об этом я знаю из следственного дела.

Ситуация просто комическая. Руководитель организации вредителей узнает о членах своей организации, к тому же работающих в его институте от. следователя.

Однако суд все эти несуразности просто не заметил и игнорировал.
В своей речи государственный обвинитель прокурор Крыленко подробно остановился на вопросе признательных показаний обвиняемых. Он заявил - сознаются, так как у них нет никакого выхода.
Никаких идей, даже внутренней убежденности у них не было и нет. В речи Крыленко были все элементы той теории, которую сформулировал позже кратко Вышинский: “Признание обвиняемого - царица доказательств”. Однако и до, и после появления этой теории чекисты видели свою главную задачу в том, чтобы выбивать признания арестованных. И это зачастую было единственным, чем располагало следствие в ОГПУ, а позже в НКВД.

Адвокаты на процессе не очень отличались от прокуроров и больше помогали им, чем подсудимым.

Так, защитник Брауде выступая на процессе Промпартии, заявил:
“Вместе со всеми трудящимися защита переживает чувство возмущения, чувство глубокого внутреннего протеста от сознания того, что подсудимые подготовляли для нашей страны такие ужасы, создавали базу для кровавой интервенции, собирались залить страну кровью, сорвать пятилетку, разрушить народное хозяйство” (Cм. В.Ковалев. Указ. соч.). При таких защитниках даже прокурора не надо. Вместо того чтобы подвергнуть сомнению и оспорить многие пункты обвинения, защитники не скупились на комплименты следствию и прокурорам. Такая была сталинская юстиция. Такое было правосудие в те времена. Да что тогда, даже и теперь в современной России Закон и Законность не в большом почете. Времена изменились, но наследие прошлого все еще дает себя знать. Влияют, конечно, и другие факторы.

На тринадцатый день процесса, 7 декабря 1930 года Вышинский огласил приговор Специального присутствия Верховного суда СССР. Пятеро обвиняемых Рамзин, Ларичев, Черновский, Калинников, Федоров были приговорены к расстрелу, а трое к лишению свободы - Ситнин получил десять лет, а Куприянов и Очкин - по пять. Президиум ЦИК СССР по ходатайству осужденных о помиловании заменил смертную казнь 10-летним заключением.

* * *
Суд завершился, но это дело имело неожиданное продолжение. Все осужденные были направлены для отбытия наказания в тюрьмы и лагеря. Все кроме Леонида Рамзина. Его после суда направили в научно-производственное специализированное учреждение НКВД, где он занялся созданием нового парового котла и оттуда его потом выпустили.

Вообще случай с Рамзиным - уникальный в истории Советского государства. Человек, осужденный к расстрелу, был не только помилован, но сумел залезть высоко по карьерной лестнице. Он по ней не шел, а буквально взлетал. Познакомим читателя с основными вехами его богатой событиями биографии.

Леонид Константинович Рамзин родился в 1887 году. Закончил Тамбовскую мужскую гимназию. Затем поступил в Московское императорское техническое училище (ныне МГТУ имени Баумана), которое успешно закончил в 1914 году. Был оставлен в вузе для преподавательской и научной работы. В 1920 году, уже при Советской власти, там же стал профессором. В следующем году возглавил Всесоюзный теплотехнический институт. Участвовал в разработке и осуществлении плана ГОЭЛРО.

В 1930 году был арестован и осужден по делу Промпартии. Как мы уже отмечали выше его показания, в которых он подробно рассказал о деятельности подпольной инженерной организации стали основным аргументом следствия против него и других обвиняемых. После того, как ему заменили расстрел десятью годами заключения, продолжал работу над конструкцией прямоточного котла. В 1933 году первый такой котел был введен в эксплуатацию на ТЭЦ-9 Мосэнерго. Рамзин работал в одной из первых “шарашек” НКВД, а возможно в первой. В подобных “шарашках” позже работали Королев, Туполев и многие другие ученые и конструкторы.

В 1934 году Рамзин возглавил ОКБ прямоточного котлостроения, организованное в составе 9-го управления ОГПУ. Вот это самое конструкторское бюро и стало одной из первых “шарашек”.

В 1936 году Леонид Константинович был освобожден из заключения. И сразу на него полился буквально дождь наград. Орден Ленина - высшая тогда награда Советского государства, орден Трудового Красного Знамени. Ему присуждается Сталинская премия первой степени. Высшая аттестационная комиссия (ВАК) при Совнаркоме СССР присваивает ему ученую степень доктора технических наук без защиты диссертации.

Позже, осенью 1943 года, проходили выборы в Академию наук СССР и кандидатуру Леонида Рамзина выдвигают в членкоры Академии. Он надеется и верит, что его изберут.

Георгий Никитич Худяков, работавший вместе с Рамзиным, рассказывал: “Он был рад, что будет баллотироваться в членкоры. Сказал, имея в виду Сталина: “Хозяин помнит обо мне, я благодарен ему за высокую оценку моей деятельности. С выборами не должно быть затруднений, хотя все может случиться при тайном голосовании”. Случилось. На выборах в Академию Рамзин получил. только один голос. В этом проявилась солидарность ученых, их отношение к человеку с репутацией провокатора, оценка его неблаговидной роли в деле Промпартии.

Леонид Константинович вел большую научно-педагогическую работу в Московском энергетическом институте - МЭИ. Директором здесь была Голубцова - жена Маленкова. Она много сделала для развития этого вуза. Рамзин сумел найти с ней общий язык. Ее интересовали только деловые качества Леонида Константиновича. А его политическая репутация Голубцову мало заботила.

Рамзин был инициатором создания в МЭИ энергомашиностроительного факультета и много сделал для его становления. Он с 1944 года заведовал кафедрой котлостроения, которую сам же и создал.
Леонид Константинович Рамзин умер в 1948 году, похоронен на Армянском кладбище в Москве.

Этот человек ушел из жизни, но загадка осталась. Какова его роль в сценарии Лубянки?
Был ли он провокатором или, запуганный чекистами, старался изо всех сил угодить им и спасти свою шкуру. Так старался, что забыл про совесть, о чести ученого тут уже говорить не приходится. Многие коллеги руки ему не подавали. Вместе с тем нельзя не отметить, что он был одним из крупнейших в мире специалистов в области теплотехники.

Первая пятилетка

Исследователи, считающие процесс сфабрикованным, говорят, что это было показательное судилище для того, чтобы оправдать неудачи первой пятилетки. Попробуем разобраться, так ли это на самом деле. Для этого обратимся к цифрам, доступным практически в любых справочниках. И мы увидим, что изучение статистических данных рисует совсем другую картину происходящего в стране.

Например, в тяжелой индустрии пятилетний план оказался перевыполненным по многим отраслям. Так, в частности, было добыто на 2% больше каменного угля и на 17% нефти. Сталелитейная промышленность дала на 6,7% больше стали и на 12% сталепроката. Стремительно растущее машиностроение дало на 26,3% больше станков и на 28,7% тракторов, сеялок и комбайнов.

Общий же рост производства в тяжелой индустрии в 1930 году составил 42,7% против 29% в 1929 году. Всего же задание пятилетки было перевыполнено на 5%.

Таким образом, общая картина показывала не только экономический подъем Советского Союза, но и его постепенное освобождение от иностранной зависимости в области оборудования. СССР из страны, которая закупает машины, превращался в страну, которая производит их.

Топ-менеджеры Российской империи

И своих постов они добились не благодаря родственным связям, а исключительно в силу собственных знаний и умений. Благодаря этому их уровень жизни в Российской империи сильно отличался от того, как жил обычный рабочий Путиловского завода, ютившийся в углу казарменной квартиры со своей семьей. У технической элиты были роскошные дома и дачи в престижных пригородах. Они регулярно выезжали отдохнуть на курорты, а до работы добирались не иначе как на извозчике.

После Октябрьской революции Денисов все потерял и вынужден был бежать за границу, не договорившись с новой властью. Нетрудно догадаться, как он относился к Советскому Союзу и какие планы вынашивал. Именно Денисов и выступил главным инициатором заговора.

Затем они сделали ставку на внутреннюю партийную оппозицию в лице Троцкого и Зиновьева. В то время она представляла собой реальную угрозу советской власти.

Заграница нам поможет

Экономическая программа заговорщиков включала в себя возвращение предприятий бывшим владельцам, ликвидацию колхозов в пользу кулацких хозяйств, упразднение органов местного самоуправления и замену их на губернаторов, назначаемых из столицы.

Согласно плану заговорщиков, боевые действия должна была начать Румыния. Поводом к вторжению на территорию СССР должен был стать какой-нибудь пограничный инцидент. Интервенцию должен был поддержать английский флот с целью отрезать СССР от нефтяных месторождений на Кавказе. Затем следовало нанести комбинированный удар на двух оперативных направлениях — Москву и Ленинград. Однако резко изменившаяся внешнеполитическая обстановка привела к тому, что эти наполеоновские планы пришлось отложить.

Вредительство

Например, профессор А. А. Гореев сумел устроить энергетический кризис в Донбассе. Согласно его докладу, для покрытия потребностей промышленности Донбасса было достаточно перебросить часть энергии с Днепростроя. Однако расчеты оказались неверными, электричества не хватало.

В то же время в самом Донбассе тормозилось строительство Штеровской ГРЭС. Для этой электростанции по проекту Гореева были заказаны мельницы недостаточной мощности, закуплена крайне сложная и неудачная система пылеприготовления, применялись нерациональные топки французской системы вместо испытанного американского типа.

Все это делалось с личного указания Гореева, которому действующая власть полностью доверяла. Однако такой опытный инженер не мог совершить столько грубых ошибок при планировании постройки ГРЭС. В результате его действий Донбасс долгое время оставался недообеспеченным электричеством, что послужило причиной простоя многих предприятий.

И таких эпизодов насчитывался не один десяток, достаточно только почитать материалы уголовного дела.

Защитники обвиняемых любят апеллировать к тому факту, что не существует никаких протоколов заседаний, планов и прочего. Однако точно так же не существует ни одного плана вооруженного октябрьского восстания. Все публикации на тему, как большевики готовили свержение самодержавия, относятся уже к советскому периоду. А до этого они соблюдали строгую конспирацию, стараясь не оставлять никаких следов. Так что же, подготовки к Октябрьской революции не было?

Кстати, далеко не все участники процесса закончили жизнь в застенках НКВД. Так, например, профессор Рамзин, один из лидеров заговора, был амнистирован в 1936 году и в дальнейшем трудился на благо Советского Союза, став лауреатом Сталинской премии за создание первого советского прямоточного котла оригинальной конструкции.

Советское государство зависело от технической интеллигенции, доставшейся в наследство от царских времен. Многие специалисты были скептически настроены к коммунистическим лозунгам.

В 1930 году проведены аресты трех групп специалистов. Первая включала инженеров и ученых (Рамзин, Ларичев, Очкин и др.), вторая — известных аграрников (Кондратьев, Чаянов, Макаров и др.), третья бывших меньшевиков, работавших в хозяйственных и научных учреждениях (Громов, Суханов, Базаров и др.). Соответственно ОГПУ “сконструировало” три подпольные антисоветские партии — Промышленная (Промпартия), Трудовая крестьянская партия и Союзное бюро меньшевиков.

Весной 1930 года после ряда забастовок рабочих на шахтах арестовали большую группу инженеров. Их обвинили в создании антисоветской подпольной организации ставшей известной под названием Промпартия. В ходе следствия, подтасовывая факты и выбивая из подследственных признания в совершенных ими якобы преступлениях, следователи ОГПУ стремились доказать, что эта придуманная самими чекистами организация занималась вредительством в различных отраслях промышленности и на транспорте. Согласно материалам следствия, Промпартия была тесно связана с Торгпромом (торгово-промышленным комитетом), объединявшим бывших русских промышленников обосновавшихся в Париже. Далее еще страшнее. Промпартию обвиняли в связях с французским Генштабом и подготовке интервенции в СССР с целью свержения Советской власти.

По данным следствия, в состав ЦК Промпартии входили инженер Пальчинский (расстрелян еще до процесса Промпартии по приговору коллегии ОГПУ), Г.Рабинович (осужден по “шахтинскому процессу”), С.А.Хренников (умер во время следствия), А.А.Федотов, С.В.Куприянов, В.А.Ларичев, профессор Н.Ф.Чарновский. Раз есть партия, значит должен быть лидер. Главой партии ОГПУ объявило Л.К.Рамзина — директора теплотехнического института, члена Госплана и ВСНХ. Он действительно оказался центральной фигурой. По сути, все обвинение на процессе по делу Промпартии и на ряде других процессов строилось в основном на показаниях Леонида Рамзина.

б) вредительской работе по срыву планового строительства путем создания кризисов в топливоснабжении, металлоснабжении, энергохозяйстве, текстильной промышленности и других отраслях.

г) в военной работе, направленной к дезорганизации Красной армии и подготовке изменнических действий со стороны отдельных частей и командного состава — в тех же целях облегчения иностранной интервенции.

д) в диверсионной работе, направленной на разрушение производительных сил советской промышленности, тыла Красной армии уже непосредственно в момент интервенции. (См. “Удар по контрреволюции”. Обвинительное заключение по делу контрреволюционной организации “Союз инженерных организаций” (Промышленная партия”) М-Л, 1930).

Мы уже отмечали выше, что обвинение по делу Промпартии прежде всего было основано на тех показаниях, которые дал на предварительном следствии Леонид Рамзин. Эти показания, по сути, были фундаментом, на котором шел весь процесс.

“Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях — это вопрос об интервенции. Отсюда мои предложения:

а) сделать одним из важных узловых пунктов в новых (будущих) показаниях Промпартии и особенно Рамзина вопрос об интервенции и сроке интервенции. Привлечь к делу Ларичева и других членов ЦК Промпартии и допросить их строжайше о том же, дав прочесть показания Рамзина.

Как свидетельствуют опубликованные письма Сталина, он регулярно получал сведения о ходе следствия по делам Промпартии, Трудовой крестьянской партии и другим. “Вождь народов” диктовал следователям ОГПУ каких показаний следует добиваться. Во-первых, он требовал обнаружить связь этих партий между собой и с эмигрантскими организациями, во-вторых, Сталин требовал от председателя ОГПУ Менжинского сделать одним из самых узловых пунктов показаний верхушки Промпартии, ТКПи особенно Рамзина вопрос о интервенции, якобы намечавшейся иностранными державами и белой эмиграцией.

Дело Промпартии рассматривало Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР. Председатель — А.Вышинский. Государственное обвинение поддерживали прокуроры Н.Крыленко и В.Фридберг. Защита — адвокаты И.Брауде и М.Оцеп.

Процесс начался 7декабря 1930 года. Перед судом предстали восемь обвиняемых — член коллегии Госплана и ВСНХ СССР, директор Теплотехнического института профессор Л.Рамзин, заместитель руководителя сектора Госплана СССР профессор И.Калинников, заместитель руководителя сектора Госплана СССР В.Ларичев, председатель научно-технического совета ВСНХ СССР профессор Н.Черновский, председатель коллегии научно-исследовательского текстильного института профессор А.Федотов, технический директор Оргтекстиля ВСНХ СССР С.Куприянов, заведующий отделом ВСНХ СССР В.Очкин, инженер К.Ситнин.

В обвинительном заключении указывалось, что в подпольной Промпартии насчитывалось две тысячи членов, перед судом предстали 8 человек. Шахтинский процесс показал, что слишком большое количество обвиняемых снижает зрелищность представления. Опыт был учтен. Подсудимых обвиняли в том, что они занимались вредительской деятельностью по указанию премьер-министра Франции Пуанкаре, английского разведчика Лоуренса Аравийского, нефтяного магната Детердинга. Кроме арестованных не было никаких свидетелей, не было и вещественных доказательств. (См. Михаил Геллер, Александр Некрич “Утопия у власти”. М., изд-во “Мик”, 1995).

Знаменитый английский историк Алан Буллок в своей книге “Гитлер и Сталин: Жизнь и власть” писал: “Члены так называемой “промышленной партии” были обвинены в систематическом вредительстве в советской промышленности по заданию иностранных агентов. Хотя обвинения были совершенно несуразными, еще до суда пропаганда широко распространила утверждения о виновности арестованных. Множество организаций включая Академию наук СССР, потребовали смертной казни для преступников. А во время суда перед зданием промаршировало более полумиллиона человек с криками “Смерть! Смерть! Смерть!”. (См.: Алан Буллок “Гитлер и Сталин. Жизнь и власть”. Смоленск, изд-во “Русич”, 1994).

Первым для дачи показаний вызывают Рамзина. Объявленный ОГПУ лидером Промпартии Рамзин по сути на процессе был главной фигурой. Он там играл сразу три роли — подсудимого, главного свидетеля обвинения и… помощника прокурора. На его показаниях строилось все обвинение, более того эти показания были широко использованы на ряде последующих процессов.

Рамзин заявляет, что в состав руководящего центра Промпартии кроме лиц, сидящих с ним рядом на скамье подсудимых, входили осужденные ранее за вредительство в различных отраслях промышленности Пальчинский, Красовский, Федорович, Рабинович и др. Таким образом, создавалось впечатление колоссальных масштабов вредительской деятельности Промпартии, которая охватывала все важнейшие отрасли народного хозяйства. Это впечатление еще более усилилось, когда Рамзин сказал на суде, что членами Промпартии были сотни специалистов, многие из которых работали в наркоматах и ведомствах.

После Рамзина показания дает подсудимый Ларичев. На вопрос Вышинского: “Признаете себя виновным?”, он отвечает: “Да”, и тут же заявляет, что политикой никогда не интересовался и всегда от нее был очень далек. И то, что всегда чуждался политики, он повторил несколько раз. Это заявление обесценивало признание подсудимого в своей виновности. Зачем человеку, который вне политики быть вредителем, зачем ему Промпартия, членом ЦК которой он якобы был? Сценарий, разработанный ОГПУ к процессу, не предусматривал подобных заявлений подсудимых.

Смело, потому что в то время любые сомнения в коммунистической идеологии могли трактоваться как контрреволюция.

Так, свидетель Кирпотенко доказывал, что вредители из Промпартии при строительстве многоэтажных зданий предприятий использовали железобетонные перекрытия, хотя, по его мнению, вполне можно обойтись деревянными. Это значительно дешевле. Тут не сдержался подсудимый профессор Калинников и заявил: ставить деревянные перекрытия в многоэтажных производственных зданиях — это и будет настоящее вредительство.

А в чем тут вредительство? — не понял даже прокурор Крыленко и задал такой вопрос. Михайленко ответил: “Они готовились к предстоящей войне и на предполагаемом пути наступления интервентов осушали болота”. Примерно такие же показания давали другие свидетели.

В ходе следствия подсудимые признали, что поддерживали тесную связь с эмигрировавшим на Запад крупнейшим промышленником Рябушинским. Тем самым, который в 1918 году заявил: “Костлявая рука голода задушит революцию”.

— Откуда вы знаете, что в институте имеется два-три десятка лиц, находящихся во вредительской ячейке?

Ситуация просто комическая. Руководитель организации вредителей узнает о членах своей организации, к тому же работающих в его институте от… следователя.

В своей речи государственный обвинитель прокурор Крыленко подробно остановился на вопросе признательных показаний обвиняемых. Он заявил — сознаются, так как у них нет никакого выхода. Никаких идей, даже внутренней убежденности у них не было и нет. В речи Крыленко были все элементы той теории, которую сформулировал позже кратко Вышинский: “Признание обвиняемого — царица доказательств”. Однако и до, и после появления этой теории чекисты видели свою главную задачу в том, чтобы выбивать признания арестованных. И это зачастую было единственным, чем располагало следствие в ОГПУ, а позже в НКВД.

“Вместе со всеми трудящимися защита переживает чувство возмущения, чувство глубокого внутреннего протеста от сознания того, что подсудимые подготовляли для нашей страны такие ужасы, создавали базу для кровавой интервенции, собирались залить страну кровью, сорвать пятилетку, разрушить народное хозяйство” (Cм. В.Ковалев. Указ. соч.). При таких защитниках даже прокурора не надо. Вместо того чтобы подвергнуть сомнению и оспорить многие пункты обвинения, защитники не скупились на комплименты следствию и прокурорам. Такая была сталинская юстиция. Такое было правосудие в те времена. Да что тогда, даже и теперь в современной России Закон и Законность не в большом почете. Времена изменились, но наследие прошлого все еще дает себя знать. Влияют, конечно, и другие факторы.

На тринадцатый день прцесса, 7 декабря 1930 года Вышинский огласил приговор Специального присутствия Верховного суда СССР. Пятеро обвиняемых Рамзин, Ларичев, Черновский, Калинников, Федоров были приговорены к расстрелу, а трое к лишению свободы — Ситнин получил десять лет, а Куприянов и Очкин — по пять. Президиум ЦИК СССР по ходатайству осужденных о помиловании заменил смертную казнь 10-летним заключением.

Суд завершился, но это дело имело неожиданное продолжение. Все осужденные были направлены для отбытия наказания в тюрьмы и лагеря. Все кроме Леонида Рамзина. Его после суда направили в научно-производственное специализированное учреждение НКВД, где он занялся созданием нового парового котла и оттуда его потом выпустили.

Вообще случай с Рамзиным — уникальный в истории Советского государства. Человек, осужденный к расстрелу, был не только помилован, но сумел залезть высоко по карьерной лестнице. Он по ней не шел, а буквально взлетал. Познакомим читателя с основными вехами его богатой событиями биографии.

В 1936 году Леонид Константинович был освобожден из заключения. И сразу на него полился буквально дождь наград. Орден Ленина — высшая тогда награда Советского государства, орден Трудового Красного Знамени. Ему присуждается Сталинская премия первой степени. Высшая аттестационная комиссия (ВАК) при Совнаркоме СССР присваивает ему ученую степень доктора технических наук без защиты диссертации.

Георгий Никитич Худяков, работавший вместе с Рамзиным, рассказывал: “Он был рад, что будет баллотироваться в членкоры. Сказал, имея в виду Сталина: “Хозяин помнит обо мне, я благодарен ему за высокую оценку моей деятельности. С выборами не должно быть затруднений, хотя все может случиться при тайном голосовании”. Случилось. На выборах в Академию Рамзин получил… только один голос. В этом проявилась солидарность ученых, их отношение к человеку с репутацией провокатора, оценка его неблаговидной роли в деле Промпартии.

Леонид Константинович вел большую научно-педагогическую работу в Московском энергетическом институте — МЭИ. Директором здесь была Голубцова — жена Маленкова. Она много сделала для развития этого вуза. Рамзин сумел найти с ней общий язык. Ее интересовали только деловые качества Леонида Константиновича. А его политическая репутация Голубцову мало заботила.

Этот человек ушел из жизни, но загадка осталась. Какова его роль в сценарии Лубянки? Был ли он провокатором или, запуганный чекистами, старался изо всех сил угодить им и спасти свою шкуру. Так старался, что забыл про совесть, о чести ученого тут уже говорить не приходится. Многие коллеги руки ему не подавали. Вместе с тем нельзя не отметить, что он был одним из крупнейших в мире специалистов в области теплотехники.

Читайте также: