Дело маркина против рф кратко
Обновлено: 04.07.2024
21 мая 2006 года Константин Маркин пожаловался в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), заявив, что он стал жертвой дискриминации. 30 августа ЕСПЧ потребовал от России дать разъяснения. В октябре командир войсковой части предоставил истцу отпуск до 30 сентября 2008 года, когда младшему сыну исполнялось три года. После отпуска, за время которого ему была предоставлена финансовая помощь более 200 тыс. руб., господин Маркин уволился, начал работать адвокатом и снова женился на матери своих детей.
8 июня 2011 года по просьбе правительства России слушания по делу возобновились в Большой палате ЕСПЧ. 22 марта 2012 года жалоба была удовлетворена повторно, при этом ЕСПЧ в своем заключении отказался от критики КС и увеличил компенсацию до €6,15 тыс.
24 июля 2012 года Санкт-Петербургский гарнизонный военный суд на основании решения ЕСПЧ принял дело, но отказался его пересматривать. В ноябре Ленинградский окружной военный суд направил дело на пересмотр и обратился в КС с просьбой проверить конституционность норм ГПК.
16 голосами против одного Судьи Большой Палаты подтвердили, что в отношении Константина Маркина имела место дискриминация в пользовании правом на уважение его частной и семейной жизни по признаку пола, то есть нарушение статьи 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, взятой в совокупности со статьей 8 Конвенции. Заявителю присуждена справедливая компенсация морального вреда (3000 евро) и издержек (3150 евро).
ИСТОРИЯ ДЕЛА
Дело было инициировано в 2006 году жалобой потомственного военнослужащего, который 30 сентября 2005 года, в день рождения своего третьего сына и одновременно развода с его матерью, уехавшей через несколько дней после этого жить в другой город, по соглашению с ней остался с новорожденным Костей, а также 5-летним Арсением и 11-летним Тимофеем на руках без права на получение отпуска по уходу за ребенком.
Кстати, за игнорирование судебного решения от 14 марта 2006 года в отношении командира войсковой части судом было вынесено частное определение, в котором указано на незаконность приказа о предоставлении Константину Маркину отпуска (не отмененное до сих пор), что выглядит по меньше мере удивительным, принимая во внимание, что решение о его предоставлении, равно как и о выделении Константину Маркину значительной финансовой помощи, о чем написано ниже, в подобной ситуации едва ли могло быть принято командиром войсковой части самостоятельно. Более того, именно к этим самым действиям командира, в том числе незаконному предоставлению им отпуска Константину Маркину, власти Российской Федерации постоянно апеллировали в ходе разбирательства в Европейском Суде по правам человека, доказывая, в частности, что заявитель утратил в связи с этим статус жертвы нарушений, даже если условно допустить, что какие-то нарушения в отношении него были допущены, что власти, конечно, также не признавали.
В предоставленном отпуске, который, несмотря на частное определение военного суда, никем прекращен не был, Константин Маркин пробыл до октября 2008 года, после чего уволился со службы по состоянию здоровья (а также закончил юрфак, стал адвокатом и даже вновь вступил в брак с мамой своих детей, которая родила ему дочку Наташу).
РАССМОТРЕНИЕ ЖАЛОБЫ КОНСТИТУЦИОННЫМ СУДОМ РФ
РАЗБИРАТЕЛЬСТВО В СТРАСБУРГСКОМ СУДЕ НА УРОВНЕ ПАЛАТЫ
РЕАКЦИЯ РУКОВОДСТВА КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РФ НА ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПАЛАТЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПОСТАНОВЛЕНИЕ БОЛЬШОЙ ПАЛАТЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Как указала в своем Постановлении Большая Палата Европейского Суда по правам человека, продвижение гендерного равенства является в настоящее время одной из основных целей каждого государства — члена Совета Европы, всех Высоких Договаривающихся Сторон Конвенции. Поэтому в основе различного отношения к людям, которое Конвенция могла бы оправдывать, должны лежать весьма веские причины. Отсылка к традициям, гендерным предубеждениям и распространенному среди жителей соответствующей страны мнению не является достаточным оправданием для различного отношения к людям по признаку их пола.
Вооруженные силы едва ли могут обойтись без такого правового регулирования, которое обеспечивало бы их надлежащее функционирование. Однако власти не могут ссылаться на подобное регулирование как таковое с целью оправдания ущемления права на уважение частной жизни отдельных военнослужащих .
Действительно, статья 8 Конвенции не гарантирует ни права на получение отпуска по уходу за ребенком, ни права на получение соответствующего пособия. Однако такой отпуск и такое пособие в принципе охватываются гарантиями статьи 8 Конвенции.
Отпуск по уходу за ребенком призван обеспечить родителям возможность остаться дома и лично ухаживать за своими детьми. Применительно к отпуску по уходу за ребенком, в отличие от отпуска по беременности и родам, Константин Маркин, как военнослужащий мужского пола, находится с женщинами-военнослужащими в одинаковой ситуации.
Европейский Суд по правам человека действительно ранее признавал, что права военнослужащих, связанные с обеспечением функционирования вооруженных сил, могут быть ограничены в большей степени по сравнению с ограничениями, накладываемыми на права гражданских лиц. Однако действие Конвенции не ограничено входами в армейские казармы. Военнослужащие, как и любые другие жители стран — членов Совета Европы, имеют право на защиту их прав. В основе любых ограничений таковых должны лежать веские причины, например, реальная угроза обеспечению функционирования вооруженных сил.
В большинстве стан — членов Совета Европы, включая Россию, законодательство позволяет гражданским лицам воспользоваться правом на отпуск по уходу за ребенком, независимо от их пола. Более того, в значительном числе государств — членов Совета Европы одинаковые права на получение такого отпуска имеют военнослужащие обоих полов. Соответственно, это показывает, что современные европейские общества движутся в направлении более равномерного распределения ответственности за воспитание своих детей между мужчинами и женщинами.
Кроме того, Европейский Суд по правам человека не согласен с утверждением, что различное отношение к военнослужащим мужского и женского пола объясняется позитивной дискриминацией в пользу женщин. Более того, Страсбургский Суд полагает, что различное отношение в данном случае консервирует гендерный стереотип и причиняет ущерб как карьерам женщин, так и личной жизни мужчин. Равным образом различное отношение не может быть оправдано ссылками на распространенные традиции.
Кроме того, Страсбургский Суд отметил негибкость российского законодательства, регулирующего предоставление военнослужащим отпуска по уходу за ребенком: военнослужащий-мужчина не может получить его ни при каких обстоятельствах. При этом власти Российской Федерации не привели никаких примеров того, что в каждом отдельном случае проводится оценка на предмет возможности предоставления военнослужащему мужского пола такого рода отпуска, и военнослужащие-мужчины фактически могут получить его, когда конкретные обстоятельства того требуют.
Несмотря на все это, Страсбургский Суд, принимая во внимание значение вооруженных сил для обеспечения национальной безопасности, указал, что определенные ограничения на право военнослужащего воспользоваться отпуском по уходу за ребенком могут быть наложены, если они не носят дискриминационного характера. Например, военнослужащему, независимо от его пола, может быть отказано в праве уйти в такой отпуск по причине невозможности его замены, например, из-за занимаемой им должности, наличия редкой квалификации или участия в военных действиях.
В России же, напротив, право на получение отпуска по уходу за ребенком связано исключительно с полом военнослужащего. Лишение военнослужащего-мужчины права на отпуск по уходу за ребенком носит характер абсолютного запрета. Автоматическое наложение такого запрета на любое лицо лишь по признаку его пола выходит за рамки допустимых границ усмотрения государства.
Принимая во внимание, что Константин Маркин, работавший оператором связи, легко мог быть заменен военнослужащим-женщиной, отсутствуют какие бы то ни было основания лишения его права на отпуск по уходу за ребенком. Таким образом, он стал жертвой дискриминации по признаку пола. Что касается заявления властей государства-ответчика о том, что, подписав контракт на службу в вооруженных силах, он добровольно согласился на такого рода дискриминацию, то Европейский Суд по правам человека указал, что добровольный отказ от права не быть дискриминированным не может быть принят во внимание, т.к. это противоречило бы значимым общественным интересам.
Но обо всем по порядку.
Капитан Маркин уходит в отпуск (2005-2008)
В сентябре 2005 года в семье Маркиных родился третий ребенок. В тот же день Маркин и его жена развелись, причем дети остались с отцом. Маркин попросил командование предоставить ему трехлетний отпуск по уходу за ребенком (какой положен матери), но получил отказ.
Маркин обжаловал отказ в гарнизонном суде, но безуспешно. Суд указал (март 2006 г.), что хотя общая норма Трудового кодекса действительно предусматривает возможность предоставления такого отпуска не только матери, но и отцу, если он фактически осуществляет уход за ребенком,[1] но специальная норма законодательства о статусе военнослужащих предоставляет эту льготу лишь женщинам.[2] (Помимо прочего, суд отметил, что, по имеющимся сведениям, бывшая жена и ее родители помогают отцу в воспитании детей.) Апелляция успеха Маркину также не принесла.
Несмотря на это, в октябре 2006 года командование части волевым решением предоставило Маркину требуемый отпуск до сентября 2008 года и материальную помощь, за что впоследствии было подвергнуто жесткой критике в частном определении гарнизонного суда. В апреле 2008 года Маркин и его бывшая супруга вновь вступили в брак, а в декабре 2008 года Маркин уволился с военной службы. В 2010 году в семье Маркиных родился четвертый ребенок.
Определение КС (2009)
Решение ЕСПЧ (2010)
ЕСПЧ отказался предоставить Маркину затребованную тем компенсацию морального вреда (non-pecuniary damage) в размере 400 тыс. евро, но зато присудил ему судебные издержки в размере 200 евро.
Решение Большой палаты ЕСПЧ (2012)
Решение ЕСПЧ вызвало бурную реакцию в России, в том числе со стороны Председателя КС (см. ниже). По требованию России дело было рассмотрено Большой палатой ЕСПЧ (2012 г.).[8]
Представляет интерес сравнительно-правовые материалы, представленные в решении Большой палаты ЕСПЧ, относящиеся к предоставлению отпуска по уходу за ребенком гражданским и военным мужчинам и женщинам. Из этих материалов явствует, что единого подхода в этих вопросах у стран-участниц Совета Европы нет. Многие страны предоставляют такой отпуск военнослужащим независимо от пола. Но в шести странах (Армения, Азербайджан, Грузия, Молдова, Швейцария и Турция) такой отпуск предоставляется исключительно женщинам-военнослужащим, а еще в трех странах (Босния и Герцоговина, Болгария, Сербия) отпуск мужчинам-военнослужащим положен лишь в некоторых исключительных случаях. Россия, таким образом, не одинока в своем отношении к данной проблеме.[9]
Помимо прочего, Суд сослался на то, что, с одной стороны, современное общество постепенно эволюционирует в сторону равного участия мужчины и женщины в воспитании детей,[11] а с другой – что и в армии они могут быть на равных: Маркин в ходе своей службы выполнял обязанности оператора, которые вполне могли исполнять – и действительно исполняли – и женщины тоже.[12] Суд признал, что определенные ограничения в части отпусков для военнослужащих могут быть оправданы соображениями национальной безопасности, но они не должны быть дискриминационными.[13]
В результате Суд вновь решил дело в пользу заявителя, присудив ему на этот раз 3 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда и 3150 евро судебных расходов.
Запрос в КС (2013)
После этого Маркин вновь обратился в гарнизонный суд, требуя пересмотреть его дело на основании решения ЕСПЧ. Несмотря на то, что пересмотр дела по новым обстоятельствам на основании решения ЕСПЧ явно предписывается процессуальным законодательством (п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ), суд Маркину отказал. Когда дело дошло до кассационной инстанции, Ленинградский военный окружной суд обратился в КС с просьбой проверить конституционность норм ГПК. Таким образом, дело об отпуске капитана Маркина вновь вернулось в КС. В июне 2013 года КС принял запрос к производству.[14]
Что делать?
Несомненно, в деле Маркина российский КС попал в более тяжелую ситуацию, чем Конституционный Суд Германии в деле Гергюлю. Поскольку КС принял свое первое решение раньше ЕСПЧ, он не имел возможности сформировать свою позицию с учетом мнения Страсбурга. В результате стало очевидно, что КС и ЕСПЧ по-разному видят баланс фундаментальных прав, который следует соблюсти в деле Маркина.
Ясно, что КС предстоит вынести решение не просто о формальном соответствии нормы ГПК Конституции, а, по сути, об относительном статусе решений КС и ЕСПЧ.
Перед КС встал непростой выбор между тремя принципиально возможными стратегиями.
Во-первых, КС может в той или иной форме пересмотреть свое решение, приведя его в соответствие с позицией ЕСПЧ, то есть признать конституционные права Маркина нарушенными. Тогда суд общей юрисдикции сможет пересмотреть дело Маркина на основании солидарной позиции КС и ЕСПЧ.
Неприятная особенность этого варианта состоит в том, что придется признать ошибочность ранее принятого решения по тому же делу. Возникает вопрос, если КС автоматически следует позициям ЕСПЧ, как это соотносится с государственным суверенитетом России? Остроту этого вопроса можно сгладить, указав на то, что КС по-прежнему основывает свое решение на балансе фундаментальных прав, а изменение решения связано с тем, что в конкретном деле сам этот баланс изменился ввиду появления решения ЕСПЧ и соответствующего изменения международных обязательств России.
Этот вариант может показаться формально безупречным. Разумеется, не всякое нарушение Конвенции непременно является нарушением также и Конституции. Конституционному Суду, в общем-то, нет практической необходимости пересматривать свое решение: суд общей юрисдикции и без того должен пересмотреть решение по делу Маркина по новым обстоятельствам, а именно на основании решения ЕСПЧ. Надо полагать, такой исход вполне устроит и Маркина, и ЕСПЧ.
Однако это будет означать фактическое признание того, что как минимум некоторые права человека в большей степени защищены Конвенцией, чем они защищены Конституцией. Учитывая, что в конкретном случае текстуальные формулировки Конституции и Конвенции весьма близки, возможно, правильнее будет сказать: права человека в большей степени защищены ЕСПЧ, чем они защищены Конституционным Судом. Конечно, такой результат был бы крайне нежелателен.
Чтобы суд общей юрисдикции получил возможность отказаться от пересмотра дела Маркина на основании решения ЕСПЧ, предписываемого процессуальным законодательством России, Конституционному Суду, по-видимому, пришлось бы признать предоставление Маркину отпуска противоречащим Конституции (напомним, ранее КС признал лишь, что непредоставление отпуска не противоречит Конституции) и тем самым искусственно создать конфликт между требованиями Конституции и Конвенции, который в деле изначально отсутствовал. Во всяком случае, КС пришлось бы дать какие-то разъяснения, позволяющие суду общей юрисдикции проигнорировать решение ЕСПЧ вопреки требованиям процессуального законодательства.
В этом варианте, конечно, ни о какой о роли КС в интеграции России в мировое сообщество говорить не приходилось бы, разве что о роли активного противодействия этой интеграции.
Как представляется автору, по балансу выгод и издержек среди трех перечисленных вариантов с большим отрывом лидирует первый. Однако встает вопрос, имеет ли вообще КС правовую возможность изменить свою однажды сформулированную позицию? По-видимому, никаких правовых препятствий для этого нет. Стоит также отметить, что Конституционному Суду уже случалось менять свое мнение на прямо противоположное.
А уж если новые федеральные и даже региональные законы способны привести к изменению интерпретации Конституции, то почему бы не признать аналогичных свойств и за решениями ЕСПЧ?
О пределах уступчивости (2010)
Несмотря на резкую полемическую заостренность статьи Валерия Зорькина и дискуссионный характер целого ряда ее тезисов, конечный вывод представляется совершенно бесспорным и заслуживающим всяческого одобрения. Однако он, собственно говоря, не дает никакого ответа на вопрос, как именно найти баланс между национальным правом и международными обязательствами и, в частности, как же разрешить конкретное дело Константина Маркина.
Одной лишь риторикой со стороны представителей власти дело не ограничилось. В июне 2011 года исполняющий обязанности Председателя Совета Федерации Александр Торшин внес в Государственную Думу два законопроекта,[25] ставшие, как явствует из пояснительной записки, его ответом на решение ЕСПЧ в деле Маркина. Смысл законопроектов состоял в том, что российские законы, которые ЕСПЧ признал нарушающими Конвенцию, должны будут проходить дополнительную проверку в КС на предмет соответствия Конституции РФ. Если КС признает такой закон соответствующим Конституции, его можно спокойно применять и далее, а вынесенные на его основе судебные акты пересмотру по новым обстоятельствам не подлежат, несмотря на решение ЕСПЧ.[26]
Таким образом, по замыслу сенатора, исполнение решения ЕСПЧ (кроме выплаты денежной компенсации), по существу, ставится в зависимость от решения КС. Очевидно, что эта идея идет вразрез с обязательствами России, вытекающим из Конвенции. Да и с точки зрения национальных интересов России остается неясным, зачем так уж необходимо применять нарушающий Конвенцию по правам человека закон, пусть даже он не противоречит Конституции. Тем не менее законопроект, судя по сайту Госдумы, по-прежнему находится на ее рассмотрении.
Столь бурная реакция представителей различных ветвей российской власти на далеко не самое значимое решение ЕСПЧ вызывает некоторое недоумение. Как мы видели, реального конфликта норм Конвенции и Конституции РФ в деле Маркина нет: Конституция РФ не препятствует предоставлению Маркину отпуска. Очевидно, налицо не столько конфликт правовых норм, сколько конфликт амбиций. Проблема в этом деле состоит не в определении пределов полномочий ЕСПЧ или пределов суверенитета России (тут все, в общем-то, ясно), а скорее в том, намерена ли Россия выполнять свои международные обязательства, вытекающие из Конвенции, или же предпочтет нарушить их, сославшись на свои национальные интересы.
Проблеск надежды (2011-2013)
Заметим также, что Минобороны, с которым, собственно, и судится Константин Маркин, направило в Минюст законопроект, предполагающий устранение дискриминации в рассматриваемом вопросе, то есть о предоставлении мужчинам-военнослужащим права получения отпуска по уходу за ребенком.[29]
Соответственно, есть некоторые основания надеяться, что КС в конечном счете найдет возможность решения дела Маркина в гармонии с международным правом, иначе говоря, в соответствии с позицией ЕСПЧ. От мудрости судей КС будет зависеть не только благоденствие детей мужчин-военнослужащих, но и международная ситуация, в которой окажется Россия. К счастью, это дело не ставит действительно сложных правовых проблем и при наличии доброй воли может быть легко разрешено ко всеобщему удовлетворению.
К сожалению, этого (имеется в виду легкость разрешения) нельзя сказать о некоторых других делах, таких как дело Анчугова-Гладкова, где под вопросом оказалась соответствие международным обязательствам России самой российской Конституции. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Дело само по себе не стоит выеденного яйца: нарушение не слишком тяжкое. Заявитель являлся военнослужащим и так получилось, что он был родителем и единственным опекуном своего малолетнего ребенка. До достижения ребенком трехлетнего возраста родителям может предоставляться отпуск по уходу за ребенком. В случае военных, такой отпуск предоставляется женщинам, но не мужчинам. Заявитель проиграл российские суды, Конституционный Суд отклонил его жалобу, но потом все же его командир предоставил ему этот отпуск собственным решением. На право заявителя пожаловаться в Страсбург это никак не повлияло, Суд нашел нарушение запрета дискриминации в отношении права на частную жизнь (ст. 14 вместе со ст. 8 Конвенции).
Проблема была в том, что в решении Палаты из 7 судей содержалась жесткая критика решения КС РФ по жалобе Маркина: в частности, аргумент типа floodgates, выдвинутый в определении КС, "а если все военные попросят отпуск по уходу за ребенком" не был, с точки зрения страсбургских судей, основан на сколь нибудь серьезном исследовании того, сколько вообще в России военных-мужчин, являющихся единственными родителями / опекунами детей в возрасте до трех лет.
Спокойствие всколыхнул Председатель КС РФ В.Д. Зорькин, который заявил, что есть пределы уступчивости и что не все решения Страсбурга одинаково полезны, а решение по делу Маркина так вообще нельзя принять. Были попытки реанимировать дискуссию о том, что надо исполнять не все решения ЕСПЧ, а только те, которые нравятся властям (привет "сенатору" Торшину). Под натиском громких заявлений представителей российских властей дело было передано в Большую Палату (17 судей), которая сегодня шестнадцатью голосами против одного подтвердила решение Палаты. Против был судья от Сербии Драголюб Попович, судья ad hoc от России Ольга Федорова проголосовала с большинством (Анатолий Ковлер, видимо, взял самоотвод, в Палате он голосовал против большинства).
Надо сказать, что решение Большой Палаты, хоть и идентичное по аргументации и заключению, написано немного более дипломатично. Все упоминания мотивировки Конституционного Суда заменены ссылками на такие же аргументы Правительства. Если это устраивает В.Д. Зорькина, пусть так и будет (хотя прискорбно, что ЕСПЧ поддается давлению одного человека).
Суд напомнил, что "Конвенция не останавливается у ворот армейских казарм" и что один только факт подписания контракта на военную службу не лишает человека прав на защиту от дискриминации (отказ от этого права вообще не возможен, когда речь идет о расовой или гендерной дискриминации, согласие на дискриминацию по признаку расы или пола недействительно). Суд провел исследования по вопросу об отпуске по уходу за ребенком для военнослужащих и признал, что лишь в небольшом числе стран Европы он предоставляется только женщинам, но не мужчинам. Была отклонена ссылка Правительства на "позитивную дискриминацию": в данном случае положения российского права были направлены не на исправление положения женщин, а на воспроизведение гендерных стереотипов, причем традиции той или иной страны не могут оправдать гендерную дискриминацию, поскольку государства не имеют права навязывать гендерные стереотипы, решил Суд. Была воспроизведена и мотивировка о том, что различие в положении мужчин и женщин военнослужащих не оправдывается заботой об обороноспособности страны: Правительство (как и Конституционный Суд, напомним) не представило никаких убедительных экспертных данных о том, сколько мужчин-военнослужащих в России могут претендовать на отпуск по уходу за ребенком и как это скажется на армии. Наконец, даже российская правоприменительная практика, на взгляд Суда (и несмотря на аргументы Правительства), чрезмерно жесткая: не рассматриваются индивидуальные обстоятельства каждого военного, в отпуске по уходу за ребенком отказывается автоматически. Наконец, Суд отметил, что заявитель находился на должности, которую замещали и мужчины, и женщины ( оперативный дежурный группы боевого управления в составе оперативной группы радиоэлектронной разведки ), причем он сам заменял при необходимости военнослужащих-женщин и наоборот.
Итого: тот же результат, та же критика, пусть и направленная не прямо в адрес КС, а в адрес Правительства вообще. Все это из-за выступлений В.Д.Зорькина (которые принесли прямой ущерб в 6 000 евро - настолько повышена компенсация морального вреда и судебных расходов и издержек в Большой Палате, ресурсов же задействовано намного больше).
Надо сказать, не в первый и не в последний раз ЕСПЧ осуждает решения КС РФ (Республиканская партия России, Кимля и другие, ЮКОС). И не в первый раз это происходит с конституционными судами вообще (Конституционный Совет Франции, Федеральный Конституционный Суд ФРГ, и т.д., и т.д., а уж как натерпелся недавно Конституционный Суд Черногории в деле Копривица. ) Как и всякий международный суд ЕСПЧ рассматривает вопросы внутреннего права (в том числе конституционного) как факт (а иначе не может быть), никакого специально благоприятного режима конституционным судам по Конвенции (пока) не зарезервировано (и, надо надеяться, зарезервировано не будет).
Читайте также: