4 встречи будды кратко
Обновлено: 05.07.2024
Надо мной шумел посаженный в железную клетку вентилятор. Я расположился за столиком кафе. Таких в Сингапуре тысячи. Многоэтажные жилые дома стоят на бетонных сваях, так что под ними имеется пустое проходное пространство, void. Часто там ставят с десяток открытых кухонь с закопченными вывесками "Деликатесы мистера Лима", "Лапша золотого дракона" и т.д., столики с исцарапанными, проженными пластмассовыми стульями и кормят население дешевой, но порочно вкусной китайской стряпней.
Было поздно для ужина, и поэтому в заведении было пустовато. Подбирая вилкой жареные овощи, я следил за молодым горбуном-китайцем, мывшим посуду в пластмассовом тазике рядом с лотком напротив. Круглый горб вздулся на его спине, словно кто-то сидел у него на плечах под одеждой. Наверно, его позвоночник на рентгеновском снимке напоминал бы горную сосну с китайской акварели. При виде уродства всегда как-то не по себе, словно боишься заразиться и стыдишь себя за эту боязнь. Становится странно, что в этом навсегда изувеченном теле сидит такая же жизнь, как в тебе, и он, когда просыпается, видит в зеркале бесформенный хребет, бугрящийся над плечами, и думает: "Это я. Zao shang hao. Доброе утро." "Встретить горбуна - к удаче, - пытался припомнить я, - Или монаха. Или похороны. Неважно, доедай свой рис." И все-таки он не давал мне покоя.
Из-за квадратных крашеных бетонных опор, в черном нагретом электролите вечернего воздуха проступила фигурка в светлых шортиках и рубашке, с худыми ногами и рюкзачком за спиной. Типичный сингапурский школьник, который решил срезать дорогу домой, пройдя через кафе. Он приближался, и каждый шаг из потемок на свет стоил ему пяти лет жизни. Двадцать, сорок - когда он поравнялся с моим столом, люминисцентные лампы, тусклые и резкие одновременно, выхватили на лице его тяжелые морщины. Ему было не меньше шестидесяти, когда он миновал меня, безразлично скользнув по мне взглядом. Теперь он был обращен ко мне спиной. Ему, должно быть, стукнуло девяносто, когда темнота улицы с противоположной стороны void"а растворила беззащитную белизну его рубашки без остатка, съела его кости с присохшим жилистым мясом и, насытившись, разлилась благоуханием невидимых цветов, доносившимся даже сквозь запах дороги, жареных овощей и горелого масла.
Горбун так и крутил и полоскал свои тарелки, опустив взгляд в запятнанный бетонный пол. "Урод. Старик. Прямо как про Будду," - раздумывал я. - "Как ему и напророчили, сначала ему навстречу попались больной, старик, затем похороны. А потом монах, после чего он испытал просветление, стал Буддой, великим человеком, и его любят и почитают вот уже две с половиной тысячи лет."
"Больного и старика я уже видел, - тщеславно рассчитал я, - осталось повстречать еще покойника (символически выражаясь - Смерть) и монаха; тогда я испытаю просветление и завтра не пойду на работу."
И Смерть предстала предо мною не далее как через минуту. Где она тебя ни застанет, к ней никогда не сумеешь подготовиться. Как ни старайся, своя или чужая, она все равно нагрянет врасплох, и ты поступишь как-то кургузо и неуклюже, непростительно мелко в сравнении с грандиозным и трагическим таинством ухода живого. Итак, я еще раз зачерпнул жареного рису. В образовавшейся ямке, зажатое меж валунами рисовых зерен, обнажилось тело крупной мухи, мертвее мертвого. Вы раздраженно скажете: глупости, какое отношение к Смерти имеет муха, даже и мертвая! В спокойном состоянии духа я с вами не согласился бы и стал бы навязчиво спорить, что все живое заслуживает восхищения и защиты. Однако тут, к сожалению, я поддался первому чувству: с неприязнью отодвинул тарелку, подумал: "Вот козлы!" - встал, покинул кафе, и отправился к автобусной остановке, даже не заметив за соседним столиком бритого буддистского монаха в голубоватом хлопчатобумажном костюме. Монах ел палочками лапшу и все поглядывал мне вслед. Ну, да на европейцев в Азии всегда глазеют.
Буддийские аудиокниги
Слушать лекции о буддизме
Видео как научиться медитировать
Что такое медитация, или буддийская медитация? Как правильно медитировать?
Будда: четыре встречи
Всё чаще он надолго уединялся, чтобы предаться размышлениям, и в какой-то момент он, по-видимому, пережил нечто вроде духовного кризиса, хотя, конечно, в ранних текстах это называется иначе. Этот поворотный пункт, психологический и духовный, известен всем буддистам по драматическому эпизоду, получившему название “Четыре встречи”. Невозможно утверждать наверняка, легенда это, внешнее проявление переживания, возникшего в результате интенсивного внутреннего поиска, или всё действительно случилось именно так, как повествует дошедшая до нас история. Одно можно сказать с уверенностью: история о четырех встречах в сжатом виде очень ярко излагает некоторые основополагающие учения буддизма и в то же время проливает свет на ранний этап духовного развития самого Будды.
История эта начинается так: однажды погожим утром Сиддхартха позвал своего колесничего и приказал запрячь лошадей для прогулки.
— Посмотрим, что в мире делается, чем народ занимается, — сказал он.
— Боюсь, ничего у нас не выйдет, – покачал головой колесничий. — Это не в моих силах. Ты же знаешь, царь запретил тебе выезжать на люди.
Но царевич настаивал:
— Не беспокойся. Отвечать буду я. Если царь захочет что-нибудь сказать по этому поводу, пусть скажет мне. Поехали!
Возничий хлестнул коней, и они помчались. Вот колесница въехала в деревню, и Сиддхартха увидел, что жизнь там течет примерно так, как он и ожидал. Но вдруг его внимание привлек древний старик.
В традиционных источниках приводится яркое описание внешности этого старца: ветхий, сморщенный и согбенный, кожа да кости, он ковылял опираясь на палку. У него была длинная белая борода, глаза слезились. Может быть, вам покажется, что это описание несколько сгущает краски, но в Индии вам бы так не показалось. Из-за климата и тяжелой жизни тамошние старики даже сегодня порой выглядят очень дряхлыми. Лет в пятьдесят-шестьдесят у них такой вид, словно им перевалило за сто. Следует помнить, что, согласно легенде, отец намеренно ограждал царевича от всех неприятных сторон жизни, в том числе и от старости. Поэтому, увидев ветхого старца, Сиддхартха указал на него и молвил:
— Кто это… Что это такое?
“Раньше или позже он всё равно узнает”, — подумал колесничий и ответил:
— Но почему у него такой вид? Почему он такой согбенный? Почему все кости торчат наружу? Почему слезятся глаза?
Колесничий не привык отвечать на подобные вопросы — ведь такое услышишь разве что от малых детей, — а потому сказал:
— Потому что он старый.
Сиддхартху явно не удовлетворило такое объяснение:
— Но почему он стал таким?
— Так уж бывает, мягко объяснил колесничий. — Чтобы состариться, не нужно ничего делать: мы просто стареем. Так уж заведено в природе. Боюсь, что все становятся старыми.
Юный царевич почувствовал, как по телу пробежали мурашки.
— Как, все? — спросил он, и колесничий подтвердил:
— А как же я? Я тоже стану таким?
— Твой отец-царь, твоя мать-царица, твоя жена, я и ты тоже – все мы станем старыми, — кивнул колесничий.
Говорят, что эта новость подействовала на Сиддхартху как удар молнии на слона: он был так потрясен, что весь покрылся холодным потом.
— Что толку быть молодым? — сетовал он. — Что толку быть сильным и бодрым, если в конце концов всё равно станешь таким ветхим и немощным?
На него напала тоска.
— Думаю, на сегодня достаточно. Поехали домой, — сказал он и всю дорогу во дворец размышлял о том, что узнал.
Так повествует легенда о первой встрече. Не так уж важно, действительно ли в тот день Сиддхартха впервые увидел старика, но истинное значение этой встречи неоспоримо. Возможно, до этого он встречал многих стариков, но не видел их по-настоящему. Быть может, в тот день он увидел старика как будто в первый раз. Ведь именно так обычно и бывает. Мы видим какой-то предмет – возможно, каждый день, как восход и заход солнца, – но не видим его по-настоящему, потому что не осознаём и не задумываемся. Мы видим и в то же время не видим. Мы слепы. Можно годами работать в доме престарелых и не принимать старость близко к сердцу. Затем, по мере развития некоторой осознанности и ясности, мы можем обнаружить, что вещи предстают перед нами в новом свете, так что кажется, будто мы видим их впервые. Так и Сиддхартха осознал, впервые в жизни осознал по-настоящему, что есть такое явление, как старость, и что молодость быстротечна, даже для него.
Как ни был царевич потрясен этим открытием, несколько дней спустя он вновь выехал из дворца и, как повествует легенда, снова увидел нечто такое, чего раньше никогда не встречал. А увидел он лежащего у обочины больного, с которым случился приступ лихорадки или какого-то похожего недуга. Бедняга метался в жару, и рядом не было никого, кто бы о нем позаботился. И снова Сиддхартха попросил колесничего объяснить, что происходит:
— Скажи, что случилось с этим человеком? Что у него за напасть? Почему он лежит здесь, у дороги? Почему бьется? Почему трясется и дрожит? Почему глаза закатились? Почему лицо такое бледное?
Разумеется, колесничему пришлось сказать в ответ:
— Да вот, заболел он.
Сиддхартха, чье здоровье, судя по всему, было отменным, пожелал узнать, могут ли выпасть такие страдания и на его долю.
— А с другими это бывает? Может такое случиться со мной?
И снова колесничий уверенно ответил:
— Все, и мужчины, и женщины, подвержены болезням. Болезнь может прийти в любое время. В любой миг силы и здоровье могут нас покинуть, и тогда нам придется страдать от недуга.
Так что на обратном пути Сиддхартхе снова было о чем поразмыслить.
Но прошло несколько дней, и он вновь выехал на колеснице. На этот раз царевич увидел четырех мужчин, которые несли что-то наподобие носилок, положив ручки себе на плечи. На носилках лежал человек, обернутый в полотнище желтой ткани. Лицо было открыто, но выглядело как-то странно. Человек лежал совершенно неподвижно, лицо его ничего не выражало и казалось застывшим, а глаза были закрыты.
Конечно, в Индии такое можно и поныне увидеть каждый день. Индийские похороны весьма отличаются от того, к чему привыкло большинство людей на Западе. У нас, когда человек умирает, его уносят в ящике — и все. От него тихо избавляются, как от мусора, на который никто не желает смотреть. Его отправляют в крематорий или опускают в яму, которую тут же засыпают. В Индии к покойникам совсем другое отношение. Там умершего укладывают в лучшей комнате, а все родственники и друзья приходят, чтобы посмотреть на него и сказать: “Ах, он совсем не изменился! Лежит, как живой. Ну что ж, вид у него вполне счастливый и умиротворенный. Прощай старина”. Они уронят слезу и бросят на труп несколько цветков, а потом четверо крепких мужчин поднимут его на плечи и понесут по улице, по-прежнему с открытым лицом. Труп плывет над толпой, которая следует за ним по жаре, а прохожие глазеют и говорят: “Смотри-ка ты, да ведь это же такой-то! А я и не знал, что он умер”.
Именно такую процессию увидел Сиддхартха и сказал колесничему:
— Как странно! Почему они несут этого человека? Что делают? Что сделал он?
Ответ колесничего был, как всегда, немногословен:
Разумеется, мы должны помнить, что смерть относилась к тем сторонам жизни, о которых Сиддхартху полагалось держать в неведении, поэтому такое объяснение его озадачило.
— Мертвец? А что такое мертвец?
И снова колесничему пришлось объяснить подробнее:
— Понимаешь, он холодный, безжизненный, не дышит, не видит, не слышит, не чувствует. Он умер, и его несут к месту сожжения. Тело сожгут. Так всегда бывает, когда приходит смерть.
У Сиддхартхи дыхание перехватило от ужаса:
— И это тоже случается со всеми? Неужели она придет ко всем — эта смерть, как ты ее называешь? Неужели я тоже умру?
Колесничий глубоко вздохнул:
— Да. Твои отец и мать, твоя жена, твой ребенок – все они когда-нибудь умрут. Я тоже умру. И ты умрешь. Каждому, кто родился, суждено умереть. С сотворения мира родились миллионы мужчин и женщин и умерли все до единого. В будущем наверняка родятся миллионы людей и тоже умрут, все до единого. Никто и никогда не избежит ледяной хватки смерти. Смерти подвластны все.
Как никогда печальный, задумчивый и подавленный, Сиддхартха приказал колесничему поворачивать коней и возвращаться во дворец.
Во время этих трех поездок он столкнулся с тем, что сегодня назвали бы суровой правдой жизни – с теми фактами нашего бытия, избежать которых невозможно. Вы не хотите стареть, но с этим ничего не поделаешь. Вы не хотите болеть, но болезнь приходит. Вы не хотите умирать, но всё равно умрете, нравится вам это или нет. И вы начинаете задавать себе вопросы: “Почему я оказался в таком положении? Я хочу жить вечно, оставаться молодым, сильным и здоровым, но так не получится. Почему мне дано стремление жить и в то же время не дано ни малейшего шанса избежать смерти? Это загадка. Но почему передо мной стоит эта загадка? Откуда взялась эта тайна? Кто за нее в ответе: Бог? Или судьба? Или просто всё так устроено? Есть ли какое-нибудь объяснение? Или никакого объяснения нет?”
Так бился Сиддхартха над этими важнейшими вопросами жизни и смерти, когда произошла последняя из четырех встреч. Вновь выехав на своей колеснице, царевич увидел человека — на нем была не белая одежда, как у всех, а необычное желтое облачение, а голова была обрита. Человек этот спокойно шел по деревенской улице, от дома к дому, держа в руке чашу для подаяния. Было в его сосредоточенной походке что-то притягательное, и Сиддхартха спросил колесничего:
— Похоже, этот человек в полном ладу с самим собой и с миром. Кто он такой?
— Ушедший, — ответил колесничий.
— Ушедший? — переспросил Сиддхартха. — А от чего он ушел?
— От мира, — объяснил колесничий, — от дома, от семьи. Просто оставил всё это, чтобы посвятить себя поиску Истины. Он пытается найти ответ на загадку бытия. Для этого он отринул все мирские связи, все домашние обязанности, все общественные и политические обязательства. Вот что значит “ушедший”. 7
Таких людей можно встретить в Индии и сегодня, они по-прежнему носят желтые облачения. Их называют садху, что значит просто “добрый человек”. Считается, что помочь им подаянием — значит совершить благое дело. Им подают еду, приглашают в дом, ухаживают за ними. Эта система действует почти без изменений вот уже две с половиной тысячи лет. Увидев именно такого человека, молодой Сиддхартха ощутил в себе побуждение уйти от мира. Совершенно немыслимые ограничения, свойственные человеческой жизни, слишком грубо вторглись в его сознание, чтобы можно было от них отмахнуться, забыть и просто продолжать жить дальше. Можно предпочесть их не замечать, но они никуда не денутся, и царевич это знал. И еще теперь он знал, что есть способ постичь смысл всего этого. После длительных раздумий царевич решил, что нет другого выхода, кроме как самому стать садху. Он чувствовал, что на эти вопросы необходимо ответить и что он не успокоится, пока ответ не будет найден.
И вот, однажды ночью, в полнолуние, когда всё стихло, Сиддхартха попрощался со своей спящей женой и с ребенком. Царевичу было больно их покидать, но иного выхода он не видел. О своем решении он не сказал никому, кроме верного колесничего, который оседлал коня, чтобы Сиддхартха в последний раз выехал из дворца, как подобает царевичу. Говорят, колесничий ухватился за конский хвост и бежал следом, — так они добрались до реки, отмечавшей границу владений шакьев. Там Сиддхартха остриг себе бороду и черные волосы, длинные и волнистые. В это время – как раз занималась заря – появился нищий, и Сиддхартха предложил ему обменяться одеждой. Нищего не пришлось долго уговаривать, хоть предложение и показалось ему чудным, и он продолжил путь, с изумлением и восторгом разглядывая свой новый богато расшитый наряд с золотыми и серебряными пуговицами и пряжками, сверкающими в первых лучах солнца. А Сиддхартха попрощался с верным колесничим и верным конем, проводил их взглядом и в одиночестве углубился в лесную чащу.
окружении пышной свиты Сиддхартха отправился в путь. Удобно сидя в колеснице, он разглядывал толпившихся вдоль дороги жителей. Вдруг принц приметил человека, едва державшегося на ногах и опиравшегося на клюку. У него было согнутое, иссохшее тело, а голова с седыми волосами тряслась и клонилась на впалую грудь.
— Что за странное существо? — спросил удивлённый принц своего возничего Чандаку.
— Это — всего лишь старик, — ответил тот равнодушно.
— А кто это — старик? — продолжал спрашивать Сиддхартха.
— Принц, — удивился его вопросу Чандака, — разве ты не знаешь, что каждый рождённый на земле человек, женщина или мужчина, бедняк или богач, не избежит старости?
— И я буду таким?! — с ужасом воскликнул принц.
— И ты когда-нибудь состаришься, — уклончиво ответил Чандака.
Сиддхартха замолчал, впервые задумавшись о том, какая ему уготована участь. От этих мыслей ему стало грустно и расхотелось веселиться. Опечаленный, возвратился принц домой.
Прошло несколько дней. Опять из ворот царского дворца показалась колесница. Вновь жители города радостно приветствовали принца, усыпая его путь цветами. Вдруг взгляд Сиддхартхи остановился на человеке, у которого не было сил подняться с земли. Его лицо, бледное и худое, выражало нестерпимую муку.
— Кто это? — спросил Сиддхартха Чандаку.
— Это больной человек, — ответил тот.
— Кто из людей становится больным? — спросил Сиддхартха.
— Принц, — ответил Чандака, — ты, как малое дитя, удивляешься самому обыкновенному. Разве ты не знаешь, что живой человек иногда испытывает боль?
Сиддхартха замер: ему открылась печальная истина — в этом прекрасном, весёлом и счастливом мире, оказывается, есть страдание. Он приказал повернуть колесницу домой.
Увидев вернувшегося с полдороги сына, царь Шуддходана опечалился. Он понял, что начало сбываться предсказание мудрого Аситы: его сын повстречался со старостью и болезнью. Царь стал уговаривать сына успокоиться и забыть грустные мысли. Принц послушал отца, и опять помчали его быстрые кони по дороге из города. Вдруг возница натянул вожжи и приостановил бег коней. Сиддхартха очнулся от своих мыслей и спросил, что случилось.
— Кто-то умер, — сказал озабоченно Чандака.
Сиддхартха огляделся и увидел плачущих людей. Они несли на плечах носилки, на которых лежало чьё-то безжизненное тело.
— Он — один мёртвый среди живых. Скажи, кто становится мёртвым? — спросил принц прерывающимся от волнения голосом.
— В народе говорят, — уклончиво ответил Чандака, — жизнь начавший — жизнь окончит; имеющий тело — должен умереть.
Принц замер, осознав, в каком заблуждении пребывают люди, бездумно веселящиеся, не понимающие, что в любой момент их может настигнуть болезнь или смерть. Не видя ничего вокруг, потрясённый открывшейся ему истиной, явился он во дворец. О происшедшем было доложено Шуддходане. Царь отправился к сыну, но лишь взглянув на его лицо, понял: пророчество исполнились.
Шуддходана приказал ни на минуту не оставлять принца одного. День и ночь звучала музыка и весёлые песни, но они лишь утомляли Сиддхартху. Он решил уехать из дворца. Опять резвые кони понесли его колесницу за город. Проезжая мимо поля, он увидел крестьян, пашущих землю. Бесконечно усталыми от тяжёлой работы были люди. Принц впервые понял, как тяжко достаётся человеку хлеб насущный, сколько сил надо положить, чтобы вырастить горсть риса. Кроме того, человека на каждом шагу подстерегают болезни, несчастья и невзгоды, а в конце жизни — неизбежная смерть. Жалость и сострадание пронзили сердце Сиддхартхи.
Он приказал Чандаке остановить колесницу, сошёл с неё и сел под розовой яблоней. Долго думал он, где спасение от смерти и причиняемых ею страданий? И решил он найти ответы на эти вопросы. В них спасение и защита для отца и Праджапати, для Ясодхары и её ещё не родившегося сына. Для всех людей, живущих под солнцем.
Писать уже давно не достаточно.
Каждый вечер в каждом городе на центральной площади в 19.00. В воскресенье — в 14.00.
В связи нападения Путиновской России на Украину и не желания большинства гражданей России чтолибо против этого диктатора предпринять, эта страница закрыта.
Я надеюсь что ваши внуки будут вами так же стыдица как немецкии внуки стыдятся своими дедами.
Не забывайте он один а вас 144 Миллионов!
Читайте также: