Политика государства по отношению к ссср япония кратко

Обновлено: 02.07.2024

Попытки Японии задобрить СССР и предотвратить его вступление в войну

Разумеется, руководители Японии не знали ничего конкретного об этих договорённостях. В отношениях между Японией и СССР формально продолжал действовать пакт о нейтралитете, заключённый в Москве 13 апреля 1941 года. Но по множеству признаков и по общей ситуации можно было догадаться, что после разгрома Германии СССР сменит свою нейтральную позицию по отношению к Японии и выступит против неё единым фронтом с США и Великобританией.

Чтобы предотвратить такое неблагоприятное развитие событий, Япония в 1944 – начале 1945 года несколько раз пыталась инициировать переговоры с СССР, обещая без войны значительные уступки на Дальнем Востоке. В сентябре 1944 года министр иностранных дел Японии Сигэмицу сформулировал в инструкции послу Сато перечень этих уступок. В них входили передача Советскому Союзу южной части острова Сахалин и северных Курильских островов, Северной Маньчжурской железной дороги, разрешение на проход советских судов через Сангарский пролив (между Хонсю и Хоккайдо) и на рыболовство в японских водах, признание сферы советских интересов в Маньчжурии и Внутренней Монголии.

Однако нарком иностранных дел СССР Молотов, рассчитывая, что в результате войны СССР добьётся большего, искусно ушёл от переговоров, сумев до поры до времени заверить японского посла, что СССР ничего не добивается и никаких враждебных действий не предпримет.

Сохранение формального нейтралитета

В апреле 1945 года истекал последний срок, когда СССР или Япония могли заявить о расторжении пакта о нейтралитете, заключённого на пять лет. 5 апреля 1945 года Молотов вручил послу Сато заявление о денонсации Советским Союзом этого пакта. На языке дипломатических отношений это означало, что пакт не будет продлеваться, однако сохранит свою силу на весь срок, на который он был заключён, то есть до 25 апреля 1946 года.

Таким образом, с точки зрения Японии, подкреплённой разъяснениями советской стороны, между Японией и СССР вплоть до официального объявления войны Советским Союзом 8 августа 1945 года действовал пакт о нейтралитете.

Вскоре после капитуляции Германии, 14 мая 1945 года Высший императорский совет Японии обсудил необходимые меры для предотвращения нападения СССР. В перечень уступок было рекомендовано включить передачу СССР средней части Курильской гряды до острова Уруп включительно, а также сдать в аренду Ляодунский полуострова с крепостью Порт-Артур и городом Дальний.

26 июля 1945 года во время Потсдамской конференции США и Великобритания опубликовали совместную декларацию с требованием безоговорочной капитуляции Японии. СССР заявил о своём присоединении к ней. Япония отказалась её принять и как-либо отвечать на неё. Это молчание послужило СССР формальным предлогом для объявления войны Японии 8 августа. С точки зрения многих японских историков, этот отказ якобы не давал СССР такого права, так как СССР не предупреждал о такой ответной мере в своём заявлении.

В час ночи, то есть также до получения извещения о начале войны, советская авиация бомбила города Северо-Восточного Китая, входившие в состав созданного японцами в 1932 году марионеточного государства – империи Маньчжоу-го: Шеньян, Харбин, Чанчунь, Гирин.

В Харбине располагалось Генеральное консульство СССР в Маньчжоу-го. Его сотрудники, конечно, тоже, из соображений секретности, не получили заранее извещения о начале войны, так как иначе их поведение могло заставить японцев что-то заподозрить. И хотя советские самолёты не направлялись на посольский квартал, но, учитывая ночную бомбардировку, могло произойти всякое.

Казус Маньчжоу-го

Советский Союз проигнорировал факт существования государства Маньчжоу-го, которое официально признал ещё в 1935 году и с которым у него имелись дипломатические отношения. Кроме Харбина, консульства СССР помещались ещё в трёх маньчжурских городах. В Москве находилось генконсульство Маньчжоу-го.

СССР не озаботился ни заявлением о разрыве дипотношений с Маньчжоу-го, ни объявлением войны. Этого субъекта международного права как бы не существовало. Такая позиция соответствовала решениям Ялтинской и Потсдамской конференций, согласно которым территория Маньчжоу-го считалась оккупированной Японией территорией Китая и, после капитуляции Японии, должна была быть возвращена Китаю.

Нефтью на Дальнем Востоке (тогда ещё не окончательно советском) Япония завладела в 1920 году. Речь шла не о концессиях или аренде месторождений. Тогда наш агрессивный сосед оккупировал, помимо южного, ещё и северный Сахалин. Времени японцы даром не теряли. Пять лет нефтяники Страны восходящего солнца вели интенсивные геологические исследования на восточном побережье острова, явно рассчитывая сделать Сахалин своим нефтяным придатком. За столь короткий срок ими были созданы все промышленные условия для активного начала разведочного и промыслового бурения.

Уже 31 мая госсекретарем США была направлена нота правительству микадо с твёрдым заявлением, что Соединенные штаты не могут согласиться на принятие японскими властями каких-либо мер, которые нарушали бы территориальную неприкосновенность России.

Японцев в Пекинском документе устраивало не всё – не зря они вложили столько средств в разведку и освоение природных ресурсов оккупированной территории. Они потребовали передать им концессию практически всех или минимум 60% нефтяных скважин. После долгих переговоров 14 декабря 1925 года Россией и Японией договор о концессиях был подписан – Япония получала 50% нефтяных и угольных месторождений на срок от 40 до 50 лет.

Японцы обязаны были отчислять советам в качестве платы за концессию от пяти до 45% валового дохода. Также концессионер обязан был платить местные и государственные налоги, арендную плату. Японцы могли ввозить из своей страны и рабочую силу, в соотношении– 25% неквалифицированных и 50% квалифицированных рабочих.

К 30-м годам добыча нефти на северосахалинской концессии стабилизировалась на уровне 160-180 тыс. тонн в год.

Выполнение концессионных условий контролировала специальная комиссия, в которую вошли представители Сахалинского ревкома, Сахалинского горного округа, члены различных наркоматов. Наркомат труда довел до сведения Дальконцесскома положение об организации строгого контроля исполнения концессией советского законодательства о труде, но, в то же время, указывал на необходимость осторожного подхода к концессионерам. Политбюро ЦК ВКП (б) давало разъяснения местным властям, что санкции в отношении концессионеров и иностранных рабочих могли быть осуществлены только с согласия НКИД, а арест японских служащих может производиться в необходимых случаях только с разрешения прокурора Союза ССР или наркома внутренних дел.

Между правительством Японии и концессионными предприятиями установились прочные связи, которые выражались в праве правительства осуществлять через своих уполномоченных наблюдение за ходом производственных и коммерческих операций. Ежегодно, начиная с 1926 года, в Оху приезжали представители ряда ведомств Японии, а консул внимательно следил за работой концессий и за взаимоотношениями между советскими учреждениями и предприятиями концессий.

У Токио были даже планы организовать визит на север Сахалина молодого императора Хирохито, который будучи наследным принцем, успел в 1925 году побывать лишь на южной японской части острова.

Но это в СССР могли расценить уже как откровенную претензию на аннексию, и обо всех концессионных выгодах тогда можно было бы забыть навсегда. Правительство страны получало отчисления от деятельности нефтяной компании в том случае, если размер прибыли превышал 15 % оплаченного капитала. Вся добываемая нефть сдавалась японскому морскому министерству, которое осуществляло контроль над предпринимательской деятельностью на северном Сахалине.

Добыча нефти концессионерами росла – за время существования концессии японцы вывезли северного Сахалина, в основном для нужд своего ВМФ, более двух млн. тонн нефти. Но нельзя сказать, что сахалинская концессия несла выгоду только нашим заокеанским соседям. Реализация концессии показала советской стороне возможность и целесообразность добычи нефти на северном Сахалине.

Япония, занимавшая в 1941 году Корею и Маньчжурию, фактически доминировала на Дальнем Востоке. Центр промышленного производства, включавший в себя и добычу полезных ископаемых, и гигантские по тем временам производства, был у японцев в этом регионе, а у СССР – далеко в европейской части. С точки зрения военной мощи, как морской, так и сухопутной, можно было исходить лишь из того, что Красная армия сумеет в случае японской агрессии только продержаться до подхода подкреплений из западной части нашей страны.

Распространено мнение о том, что самураев удержали от развязывания войны наши победы на Хасане и Халхин-Голе. Отчасти это так, опьяненные цепью непрерывных военных триумфов, наши соседи впервые познали тогда горечь поражения. Тем не менее, Япония была вынуждена в 1941 году заключить с СССР пакт о нейтралитете. Что же побудило японцев пойти на такой шаг?

Где же взять нефть? Оставался только один вариант — в Советском Союзе, на Сахалине… Именно поэтому осенью 1940 года японский посол предложил В.Молотову договор о нейтралитете взамен на сохранение сахалинских концессий. И согласие было получено.

Однако война поменяла планы политиков. При подписании в 1941 году пакта о нейтралитете между СССР и Японией, японская сторона заверила, что все концессии к 1941 году будут ликвидированы. Нападение Германии на СССР оттянуло решение этого вопроса до 1944 года. Только тогда в Москве был подписан протокол, по которому японские нефтяные и угольные концессии передавались в собственность СССР. Среди причин, вынудивших Японию не затягивать процесс ещё дальше, нельзя не выделить одну – под ударами американского флота японские ВМФ практически уже не могли обеспечить безопасную транспортировку добытой на Сахалине нефти в метрополию.

Концессия, обеспечившая Японии близость источников энергии, во многом повлияла на решение правительства микадо не сотрудничать с Германией в её наступлении на Советский союз в июне 1941 года. Она оказалась весьма выгодна и для СССР, причём не только в денежном отношении, но и в плане опыта развития удаленных регионов. Но во время войны важнее всего была выгода политическая – сдержав Японию, Советский Союз избежал войны на два фронта. Длительный нейтралитет восточного соседа позволил СССР в течение нескольких лет концентрировать свои боевые усилия на Западном фронте, что во многом предрешило исход войны.

Японские солдаты на Халхин-Голе с трофейным пулеметом

Условия

В тексте пакта о нейтралитете указывалось, что он имеет целью укрепление мирных и дружественных отношений между СССР и Японией. В нижеследующих четырех статьях констатировались договоренности, а именно: каждая из сторон обязуется поддерживать мирный и дружественный характер отношений, уважать неприкосновенность и территориальную целостность второй стороны; в случае какого-либо военного конфликта, организованного третьими державами, договаривающиеся стороны обязаны соблюдать взаимный нейтралитет в период этого конфликта; пакт сохраняет силу в течение пяти лет, за год до истечения этого срока может быть денонсирован одной из договаривающихся сторон, а если этого не случится, то пакт автоматически продлится еще на пять лет.

Последствия

В Европе к тому моменту уже почти два года бушевала Вторая мировая война, а потому реакция на советско-японский пакт была отрицательной, причем как со стороны гитлеровской коалиции, так и со стороны будущих западных союзников СССР. Для Германии этот договор означал потерю сильного союзника в надвигавшейся войне с СССР, а британцы и американцы боялись, что у Японии теперь развязаны руки для расширения экспансии на юг Восточной Азии. Все опасения сбылись. СССР действительно обезопасил свои восточные рубежи, что оказалось немаловажно в годы Великой Отечественной войны, а Япония смогла плотно взяться за план Войны за Великую Восточную Азию. Формально пакт сохранял силу до 13 апреля 1946 года, но фактически, после вступления 9 августа 1945 года СССР в вынужденную войну с Японией, действие пакта было прекращено.

Как менялись отношения двух стран за последние 30 лет и как они влияют на формирование образа России в Японии.

Отношения Японии и России при Б.Н. Ельцине

25 декабря 1991 года президент СССР М.С. Горбачёв заявил о своей отставке — так завершилась “огромная глава” истории России под названием “СССР”. Как и во всём демократическом мире, Япония восприняла появление нового государства с воодушевлением, так как появлялась возможность для формирования кардинально нового характера двусторонних отношений, тем более что президентом России стал Б.Н. Ельцин, у которого, как упоминалось в предыдущей статье, был положительный опыт выстраивания диалога с соседом.

Однако, следуя своим интересам и учитывая непростую экономическую ситуацию в России, японское руководство вполне обосновано полагало, что нужно “брать быка за рога” и придерживаться курса увязывания помощи новому правительству с решением территориального вопроса, поскольку в такой ситуации оно будет вынуждено пойти на уступки. Такая постановка вопроса, конечно же, произвела неприятное впечатление на администрацию Б.Н. Ельцина, и его планировавшаяся поездка в Токио была перенесена с сентября 1992 г. на “более поздний срок”. И лишь вмешательство президента США Билла Клинтона, который активно поддерживал российские реформы и с которым у Ельцина были довольно хорошие отношения, повлиял на то, чтобы Япония смягчила свою позицию по предоставлению экономической помощи. А это, в свою очередь, способствовало достижению между японским и российским лидерами договорённости о конкретном сроке визита.

Как и предполагалось, официальная поездка Б.Н. Ельцина в Японию состоялась в октябре 1993 г. Её главным результатом стало подписание Токийской декларации, в которой оговаривались принципы, которые станут основой выстраивания дальнейших отношений России и Японии:

Во-первых, было установлено, что Россия является правопреемницей СССР и все ранее заключённые документы будут применятся в российско-японских отношениях.
Во-вторых, было зафиксировано, что “что Российская Федерация и Япония разделяют универсальные ценности свободы, демократии, верховенства права и уважения основных прав человека”.
В-третьих, заявлялось о том, что, проведя обстоятельные переговоры по вопросу принадлежности Итурупа, Кунашира, Хабомаи и Шикотана, стороны обязуются продолжать такой диалог и впредь, “исходя из исторических и юридических фактов, и на основе документов, а также принципов законности и справедливости”. [1; 242-243]
Однако признание Россией силы положения декларации 1956 г. о зависимости заключения мира от передачи Японии Шикотана и Хабомаи закреплено так и не было. [2; 322]

Несмотря, на такое довольно позитивное (в нашей ситуации) начало политического диалога, особого расширения торгово-экономических контактов между странами не произошло. Это обстоятельство навело российское руководство на мысль о том, что Япония, в первую очередь, заинтересована в решении территориального вопроса, а не к выстраиванию взаимовыгодных (!) отношений. И это действительно было так, однако постепенно, наблюдая за активными попытками России расширения связей со странами АТР и за успешным проведением демократических реформ, японское правительство убедилось, что оказание экономической помощи соответствует его интересам.

Во-первых, теперь нет сомнения в том, что Россия разделяет западные демократические ценности, развитию институтов которых нужно способствовать;

А во-вторых, Россия, расширив своё присутствие в АТР, теперь может стать партнёром по обеспечению его стабильности и безопасности. [1; 244-246]

Для налаживания диалога новый премьер-министр Японии Рютаро Хасимото предложил Ельцину провести двустороннюю неформальную встречу. Впоследствии встреч “без галстуков” было целых две — в Красноярске и Кавана. Первая из них состоялась 1-2 ноября 1997 года. На ней:

был сформулирован т.н. “План Ельцина-Хасимото”, касавшийся вопросов экономического сотрудничества и предоставления кредита на проведение российских реформ размером 1,5 млрд долл.;
была высказана готовность Японии поддержать вступление России в АТЭС (Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество);
прозвучало предложение Ельцина о заключении мирного договора до 2000 года.

“Поразмыслив”, на следующей встрече в Москве, проходившей в ноябре 1998 г., Ельцин в первую очередь обратил внимание на территориальную проблему, но изложил своё видение её решения. Он предложил подписать до 2000 года Договор о мире, дружбе и сотрудничестве, зафиксировав там намерение сторон решить проблему островов, конкретную линию границ и готовность установить на Южных Курилах особый правовой режим. Однако новый премьер-министр Японии Кэйдзо Обути отказался, посчитав, что это приведёт лишь к оттягиванию передачи Итурупа, Кунашира, Хабомаи и Шикотана. Тем не менее встреча в Москве не оказалась полностью безрезультатной, так как была принята Московская декларация, где высказывалась готовность стран:

способствовать поддержанию мира и стабильности в АТР и в мире в целом;
сотрудничать в решении глобальных проблем;
развивать двусторонние отношения;
“активизировать переговоры о заключении мирного договора на основе Токийской декларации и договоренностей, достигнутых во время встреч на высшем уровне в Красноярске и Каване” [1; 247-249]

Отношения Японии и современной России

В последнюю ночь 1999 года Б.Н. Ельцин объявил о своей отставке, и пост президента перешёл к В.В. Путину. В марте 2000 сменился и премьер-министр Японии, им стал Мори Ёсиро. И его первой заграничной поездкой стал визит в Москву, где он встретился с новым президентом РФ. Выбор направления, очевидно, был неслучайным — Мори стремился подчеркнуть важность выстраивания диалога с Россией.

Встреча с Путиным состоялась в апреле 2000 года в Санкт-Петербурге и носила неформальный характер. В целом её результаты показали, что новые главы государств придерживаются курса Ельцина и Хасимото, и подобно им, уделяют особое значение выстраиванию личных доверительных контактов.

В скором времени по приглашению Мори Путин совершил ответный визит в Японию, который состоялся в сентябре этого же года. Его результатом стало подписание “Заявления президента Российской Федерации и премьер-министра Японии”, где:

подтверждалась необходимость продолжения переговоров для заключения мира “путём решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи”;
указывалось на необходимость ускорение работы Совместной комиссии по вопросам мирного договора;
заявлялось о готовности обеих сторон составить сборник документов, касающихся решения территориального вопроса до 1993 года;
фиксировалось обязательство “активизировать усилия по разъяснению общественному мнению своих стран важности заключения мирного договора”.

Первый визит Путина в Японию в 2000 (репортаж ОРТ)

Кроме этого, в ходе переговоров Путин заявил, что российская сторона готова признать действие положения декларации 1956 г. о передаче Хабомаи и Шикотана в случае заключения мира. Япония была воодушевлена таким заявлением, поскольку посчитала, что если Россия согласилась на возможность передачи Хабомаи и Шикотана, то в дальнейшем она готова передать и Итуруп с Кунаширом. Но Путин вкладывал в свои слова совсем другой смысл: признание положения декларации 1956 г. означало окончательное решение (!) территориального вопроса передачей Хабомаи и Шикотана. [1; 251-253] Япония, конечно же, не согласилась с такой трактовкой статьи, поэтому переговоры на высшем уровне продолжились.

25 марта 2001 года в Иркутске вновь состоялась неформальная встреча Мори и Путина. Её результатом стало подписание Иркутского заявления, в котором:

Россия официально признавала действие Совместной декларации 1956 г. в полном объеме (!), при этом заявлялось, что это основной (!) документ, на который следует опираться в дальнейшем;
обе стороны вновь договаривались об активизации договоров о мире. [1; 254]

После смены Мори Дзюнъитиро Коидзуми на посту премьер-министра в апреле 2001 процесс маломальского движения к разрешению проблемы сменился застоем. Япония вернулась к традиционному подходу, предполагавшему одновременную (!) передачу всех островов. Этот застой продолжался вплоть до января 2003 г., когда состоялся официальный визит Коидзуми в Россию. Результатом встреч глав государств стало подписание Совместного заявления о принятии Российско-Японского плана действий, где содержались следующие пункты:

продолжение диалога о заключении мира и активизация переговоров;
расширение сотрудничества на международной арене;
расширение сотрудничества в экономической сфере;
расширение сотрудничества на уровне оборонных и правоохранительных ведомств;
увеличение масштабов культурных и личных обменов. [1; 255-257]

В этом же году Коидзуми направил к Путину в качестве специального посланника бывшего премьер-министра Мори, с которым тот был хорошо знаком, и поручил передать российскому главе приглашение посетить Японию второй раз. Поездка Путина состоялась лишь через два года, в ноябре 2005 г. Главным вопросом, обсуждавшимся на встрече, было расширение экономического сотрудничества, а итогом стало подписание целых 12 документов (из 18), касающихся взаимодействия в этой сфере. [1; 258]

Следующей важной вехой в развитии российско-японских отношениях стала встреча глав на Сахалине, которая пришлась уже на время президентства Д.А. Медведева и состоялась 18 февраля 2009 года. Официальной целью визита нового премьера Таро Асо, к слову, первого визита главы Японии на Сахалин после II Мировой, было участие в церемонии открытия завода по производству сжиженного газа. Однако именно здесь он официально заявил, что Япония вновь готова отойти от традиционного подхода одновременного возвращения всех четырёх островов.

Реакция России не заставила себя долго ждать - Государственная Дума РФ заявила, что усилия по заключении мира путём урегулирования территориального вопроса “в сложившихся условиях, по сути, утратили как политическую, так и практическую перспективу” и что они “будут иметь смысл только в случае дезавуирования принятых японскими парламентариями поправок”. Практической демонстрацией позиции руководства РФ стало посещение Медведевым Кунашира 1 ноября 2010 года, что было крайне (!) негативно воспринято в Японии. Кроме этого, 24 декабря того же года Медведев в эфире Первого канала заявил, что “ничто так не сближает, как совместные экономические проекты” и что “все (!) острова Южно-Курильской гряды - это территория Российской Федерации”. [1; 260-262]

Поездка Медвелева на Кунашир, 2010 год (репортаж Первого канала)

В целом, в период третьего и нынешнего срока президентства Путина позиция России осталось такой же, как она была сформулирована в период президентства Медведева:

Вместо заключения. Исторический опыт взаимоотношений и отношение японцев к России сегодня

Но чем объясняются такие низкие показатели? Главным образом, историей российско-японских отношений и негативным историческим прошлым. Так сложилось, что начиная с установления дипломатических отношений в 1855 году, Россия и Япония чаще становились конкурирующими, а иногда даже враждующими странами. Периоды же нормализации отношений были большой редкостью, а когда случались, то длились недолго. Если вспомнить все те вехи истории российско-японских отношений, которые были обозначены в предыдущих статьях, то это становится очевидным.

Симодский договор 1855 года, который установил дипломатические отношения, в Японии считают неравноправным. Помнят и о русско-японской войне 1904-1905 годов. Октябрьскую революцию 1917 г. традиционно считают негативным событием, поскольку она вынудила Японию осуществить интервенцию, защищая своих граждан, проживающих на Дальнем Востоке. Говоря о т.н. Сибирской экспедиции, японские историки часто уделяют особое внимание освещению событий 1920 г. в Николаевске-на-Амуре, где погибло более чем пять сотен японцев.

Главной составляющей негативного исторического опыта, конечно, является “проблема северных территорий”, иначе проблема принадлежности Южных Курил, сформировавшаяся после II Мировой и нерешённая до сих пор. Надежды в отношении решения территориальной проблемы, появившиеся у японцев с развалом СССР, “разбились в пух и прах”, и на данном этапе позиция России жёстче, чем при Ельцине и первых президентских сроках Путина.

Но если ещё раз посмотреть на результаты опроса, то можно проследить тенденцию повышения эмпатии к России в зависимости от уменьшения возраста. В первую очередь это связано с тем, что молодые японцы гораздо меньше интересуются “проблемой северных территорий” и уже очень “далеки” от тех событий, которые вызывали у их родителей, бабушек и дедушек чувство несправедливости и неприязни к соседу. [8; 93] Может, в этом и кроется путь к решению проблемы принадлежности Южных Курил? Ведь в будущем политиков “старой школы” сменит именно это поколение, которое не будет так категорично.

Читайте также: