Насилие в философии кратко

Обновлено: 05.05.2024

Слово насилие однокоренное со словом сила. Насилие и есть факт наличия и применения или проявления силы. И если на вопрос — как вы относитесь к насилию? — в общем-то, напрашивается отрицательный ответ, то на вопрос — как вы относитесь к силе? — ответ видится не таким уж однозначным. Ибо силе противоположно бессилие, а не мораль или добро. И если сила есть зло, то уж и бессилие не есть ценность положительная.

Проблема насилия разрешима не с позиции моралистической философии, а с позиции философии жизни. Жизнь и есть некий силовой процесс, постоянное столкновение с чужой силой, а также проявление собственной силы или бессилия сопротивляться злу.

Философы часто описывают жизнь как силовой процесс, но делают это по-разному. Европейская философия Ницше — это философия силы, ее синонимичности жизни, ее невинности и моральной неподсудности, приоритетности и элитарного превосходства наступательной агрессивности по сравнению с пассивностью, слабостью, нежизнеспособностью. Русская идея Ивана Ильина не конституируется по ту сторону добра и зла, как ницшеанство. Она представляет собой редкое сочетание философии необходимости применения силы и философии религиозно понятой морали. Каким образом достигается это сочетание?

Виктор Гюго говорил: для меня не важно, на чьей стороне сила, для меня важно, на чьей стороне право. Вне европейского правового менталитета по-русски это формулируется так: не в силе Бог, а в правде [102] Звучит красиво и пафосно. Но все же хочется отстаивать и принципиальную важность вопросов: На чьей стороне сила? Чья возьмет? Кто победит? Право, правда, добро, справедливость или зло, произвол и несправедливость? Какая из этих двух противоборствующих сторон окажется сильнее, а какая слабее? Вопросы это не риторические, а имеющие острый практический характер. Ведь мы не стремимся к бессилию добра, к поражению правого дела.

Быть сильным трудно не только по причинам слабости воли и характера. Быть сильным трудно по соображениям морального плана. Сила морально небезупречна и выбор силы есть всегда выбор вины.

Сложность жизни — это всегда сложность выбора. Во-первых, мы делаем выбор между стратегией силы, а, следовательно, актами ее применения и стратегией ненасилия, возможной слабости. Насильник или вечный лузер? Согласитесь, что выбор не из приятных. Во-вторых, мы выбираем саму позицию, сторону в борьбе, на которой проявим свою силу или ее неприменение.

В связи с этим следует активизировать полифоническое наследие русской нравственно-политической мысли, всю ее неоднозначность, проявившуюся в полемике Ивана Ильина с Львом Толстым.

В чем заключается антиэгоистический характер философии борьбы со злом силою Ивана Ильина? Как философия любви превращается в философию применения силы? Выбор делается не в пользу собственного блага, а в пользу блага другого человека. Торг, как говорится, в таких случаях неуместен. Речь идет не о нравственной калькуляции: из двух зол лучше выбрать меньшее. Речь идет об альтруистическом предпочтении спасения физической жизни другого человека за счет гибели собственной нравственной безупречности.

Беда идеала белых одежд и чистых рук не в недостатке красоты, а в утопичности идеи нравственной стерильности. В реальной жизни постоянный выбор третьей стороны медали лишен смысла. Жизнь сложна тем, что выбирая между возможностями мы чаще выбираем не между добром и злом, грехом и праведностью, а выбираем между одним злом и другим, между виной противления злу силой и виной попустительства, потакания ему непротивлением. Недаром существует и действует юридический принцип преступного бездействия. Возвращаясь к сюжету Стайрона, предположим, что его героиня отказалась бы выбирать между своими детьми, кому из них жить, а кому умереть. Избежала бы она в таком случае соучастия во зле? Нет, она не спасла бы ни одного из детей, ни свою собственную нравственную чистоту. Просто мера и форма ее вины была бы другой. Она заключалась бы в недостаточном нравственном самопожертвовании.

Только сильный человек способен взять на себя зло, применить силу и испытывать при этом чувство вины. Слабый будет искать себе оправдания. Героиня Стайрона, не зная ничего о дальнейшей судьбе спасенного ею сына и не имея, тем самым, никакого подтверждения оправданности своего поступка, покончила жизнь самоубийством через [105] несколько лет после окончания войны. В таком логическом завершении ее жизни не следует видеть признак слабости. Скорее это следует расценить как проявление внутренней силы давать совершенному нравственную оценку, не адаптированную к обстоятельствам. Так философия, доказывающая неизбежность соучастия в насилии, оказывается философией вины, а не невинности борьбы за спасение других людей.

Чем же тогда одни люди, совершающие акты применения силы, отличаются от других? Террористы, революционеры, многие бандиты с идеологией верят, что они исповедуют священное насилие ради великой цели. Подрывник-смертник, осуществляя теракт, надеется попасть прямо в мусульманский рай. Моральный человек, напротив, никогда не думает, что он делает добро, применяя силу и полагая это правильным. С одной стороны, оттого, что насилие применено на стороне добра, а не зла, добро не перестает быть добром. Но с другой стороны, и насилие не перестает быть насилием оттого, что оно применено на стороне добра. Чем можно оправдать насилие? Ничем. Однако философия учит, что иногда совершение актов применения силы необходимо и достойно, хотя им и нет оправдания.

Первый аргумент в пользу применения силы при сопротивлении злу прост и очевиден. Хотя изложенные в нагорной проповеди Иисуса Христа методы любви, прощения, немстительности и ненасилия совершеннее и предпочтительнее, они не оказываются действенными и эффективными во всех случаях. Всегда лучше решить проблему без насилия, но не всегда это возможно. В конфликтах современного мира хорошо известна ситуация, когда, как говорится, переговорный процесс заходит в тупик.

Другой аргумент в пользу необходимости силового пресечения насилия связан с наличием во всяком зле и преступлении двух граней — опасности индивидуальной и общественной. Христианское прощение нанесенной мне обиды, немстительность по отношению к тому, кто причинил мне зло, возможны, хотя и рискованны рецидивом преступления. Если человек не пожелал сам стать насильником в ответ на насилие, ему, возможно, придется подставлять другую щеку для нового удара. Но даже в Евангелии нигде не говорится, что мы имеем право, а тем более нравственный долг, подставить насильнику чужую щеку. А именно такими вероятнее всего и будут общественные последствия сугубо милосердного отношения к нашему личному врагу, непресечения его деяний силою. Не отвечая насилием на насилие, я берегу свою собственную нравственную чистоту, хотя и рискую стать жертвой повторно. Однако беречь и спасать, кроме самого себя, надо и окружающих. Это тоже наш нравственный долг.

4 апреля 1866 года Дмитрий Каракозов стрелял в Александра II, о чем свидетельствует памятная доска на знаменитой решетке Летнего сада. Покушение было неудачным и арестованный террорист написал прошение о помиловании на имя того верховного лица, которое он намеревался убить. Ответная резолюция царя гласила: как христианин я прощаю, а как государь я простить не могу. Является ли такое решение непоследовательным? Может ли государственная политика руководствоваться [107] только христианским принципом любви к своим врагам? Очевидно, что нравственная ответственность христианина перед своей совестью и Богом и социальная ответственность гражданина или политика перед другими людьми не совпадают. Не совпадают, но и не являются несовместимыми.

Зло двулико еще и в том смысле, что оно распадается на злобные чувства, преступные намерения, агрессивные душевные состояния и на их реализацию в поступках, а также их последствиях для окружающих людей. То есть имеет внутреннюю и внешнюю форму. Слова Раскольникова из романа Достоевского о том, что он не старуху процентщицу убил, а душу свою бессмертную погубил, как раз и демонстрируют дуализм всякого преступления. Эта двуликость зла является третьим аргументом в пользу силовых методов борьбы с насилием. Конечно, против душевной порчи любая физическая сила абсолютно бессмысленна. Нельзя насильно заставить человека не испытывать ненависть и злобу. Однако силой можно помешать преступнику привести в исполнение его человеконенавистнические намерения. Обольщаться не следует, только внешняя форма зла победима силой, но и это уже немало.

Хельсинкский или стокгольмский синдром тоже вещь не слишком разумная. Всегда понятны трагические чувства заложников и их родственников. Но понятно и то, что важные политические решения иногда должны приниматься не на основании этих чувств, а им вопреки. Может быть, это жестоко. Но в разумности и справедливости есть неизбежный элемент жестокости. Трудно преодолеть мстительную ненависть. Еще труднее руководствоваться разумом, а не одной только жалостью и сочувствием. Хотя это может оказаться необходимым для спасения, причем, не только себя, но и других.

Вывод очень серьезен: роль спасителя, быть может, еще более трудная и страшная, чем роль заложника. Поскольку в ходе антитеррористических акций происходит некий перехват инициативы. Если власть пассивно не оказывает силового сопротивления, то возможные жертвы будут вменены в вину террористам, а если предпринимаются силовые меры к спасению заложников, то возможные жертвы будут уже вменены в вину спасателям. Их не поблагодарят за спасенных, а обвинят в смерти погибших. Такова логика ситуации, что мы и наблюдали в оценках штурма захваченного террористами Театрального центра на Дубровке в Москве.

Другим примером трагического характера сопротивления злу силою является принятое американским президентом Джорджем Бушем решение сбить ракетой четвертый из захваченных террористами 11 сентября 2001 года самолетов. Тот, что имел целью врезаться в здание Капитолия в Вашингтоне, в котором размещается конгресс США, и упал, потерпев крушение в штате Пенсильвания, из-за сопротивления террористам, оказанного пассажирами лайнера. В силу обстоятельств приказ сбить самолет так и не был приведен в исполнение. Однако приказ был отдан, решение было принято. Решение жесткое, но спасительное. Неспособность принимать такие решения и нести за них нравственную ответственность губительна.

Ницшеанская философия говорит о двух видах любви — любви-силе и любви-слабости. Они различаются как женская роль сестры милосердия и мужская функция врача хирурга. В первом случае любовь синоним жалости, которая облегчает боль и страдания, во втором — любовь синоним силы, жестокой способности причинять боль. И то, и другое любовь, а не ненависть, только проявленная в разных ее ипостасях. Женская любовь, замешанная на слабости, оказывается добротой, а мужская хирургическая любовь имеет целью не проявление собственной доброты, а деятельное преследование блага того, кому оказывается помощь. Жалость — это паралич такого действия как ампутация. Проявление жалости может оказаться губительным для здоровья и жизни, а проявление безжалостности может спасти человека. Доброта и добро только грамматически родственны, в жизни они могут оказаться альтернативными формами человеческих отношений.

Решение нравственных и политических проблем часто связано с ответами на вопросы: Хватит ли у нас силы применить силу? Или хватит ли у нас силы вынести то, что в экстремальной ситуации мы проявили бессилие?

В современной философии насилие рассматривают как общественно-историческую категорию, порожденную социальными условиями антагонистического общества. Оно возникло на определенном этапе исторического развития вместе с частной собственностью на средства производства, разделением общества на классы и образованием государственной машины. Сначала насилию в индустриальную эпоху подвергалась природа, затем оно было перенесено на общество в целом. Так возникает идея насильственной социальной революции как средства ускорения социального прогресса. У Маркса находится уже явное оправдание насилия как чисто социального явления, применимого в борьбе за социальный идеал угнетенного класса. Однако история показала, что оправдание насилия приводит к аморализму, оправдывающему разрушения, смерть и террористическую диктатуру, что следует рассматривать как негативное явление уже само по себе. Отсюда необходим второй методологический подходк насилию – как продукту человеческой природы (Гоббс, Ницше, Фрейд).

Насилие тем не менее признается неотъемлемым элементом общественных отношений и политической жизни современного общества. Насилие – это общественное отношение,в ходе которого одни индивиды (группы) с помощью внешнего принуждения, представляющего угрозу жизни, подчиняют себе других, их способности, производительные силы, собственность[84]. Таким образом, в этом определении подчеркивается социальный характер насилия, тот факт, что оно применяется во всех сферах общественной жизни – экономической, политической и духовной. Его субъектами и объектами могут быть отдельные личности, классы, группы людей, а также нации и государства. Социальное насилие можно условно подразделить на два вида: прямое насилие, которое сопровождается непосредственным применением силы (война, политические репрессии) и косвенное насилие (скрытое), когда непосредственное использование силы отсутствует (различные формы духовного, психологического давления, экономическая блокада) или когда существует только угроза применения силы (политическое давление). В социальной философии существуют, таким образом, две трактовки насилия: как общественного института и отношения и как проявления индивидуальной человеческой агрессии, иррационального биологического инстинкта. Второе направление распространилось во второй половине 19 века сначала под названием социал-дарвинизма. Здесь имела место биологизация социальных явлений и процессов, абсолютизация закономерностей животного мира, распространение их на общественную жизнь. Теория естественного отбора и борьбы за существование была перенесена в область социальных отношений. На место организма была поставлена социальная группа. Насилие социал-дарвинисты связывали с самой сущностью цивилизации, объявляли войны естественными для человеческого общества.

В наше время проблему насилия трактует социальная этология (этология – это учение о поведении животных в естественной для них среде). Австрийский биолог Конрад Лоренц обосновывает идею о биогенетической детерминированности социального насилия, об его этологической природе. Лоренц доказывает, что жажда агрессии и насилия являются врожденным инстинктом человеческой природы и источником всех конфликтов. Эта внутривидовая агрессия служит целям сохранения вида. Человек отличается от животных только тем, что в отличие от них способен на братоубийство. Таким образом, человек генетически несовершенен и неприспособлен как биологический вид, отсюда его агрессивные стремления.

Нравственная апология насилия разворачивается в трудах Ницше и французского анархо-синдикалиста Жоржа Сореля. Более распространенной позицией является позиция частичного нравственного оправдания насилия в рамках общего отрицательного отношения к нему. Нравственная аргументация обосновывает здесь насилие как жертву во имя будущего, например, или как возможность предотвращения большего насилия и др. в случаях, когда насилие может служить благой цели.

Ненасилие как теория и практика возникает в нашем столетии (ХХ в.) и связано с именами Л. Толстого, М. Ганди и М.-Л.Кинга. Ненасилие – это постнасильственная стадия борьбы с социальной несправедливостью. Как общий этический принцип ненасилие выступает в качестве безусловного запрета на насилие. Как особая программа конкретной деятельности оно направлено на разрешении тех конфликтов, которые обычно решались с помощью нравственно разрешенного насилия. Из трех возможных реакций на воинственную несправедливость: покорность, насильственное сопротивление, ненасильственное сопротивление - ненасильственное сопротивление выше по уровню, предполагает большую душевную зрелость, чем та, которая предполагает насильственную реакцию или примирение с насилием. Ненасилие – это культурно-мировоззренческая модель оппозиции насилию в любых формах его проявления. Идеи ненасилия содержатся во всех религиях и культурах мира. Философские учения и религии Востока (индуизм, буддизм, даосизм) подчеркивают внутреннее преображение в результате освобождения от насилия. Западные религии и философия придают большее моральное значение внешнему освобождению и практическим делам.

Принцип ненасилия гласит: Во всех случаях действуй ненасильственно. Ненасильственные действия надо совершать не в силу их необходимости, а потому что они таковы. Ненасилие призывает нас к поиску и созиданию новых форм отношений с другими. Главное в том, в чем мы сходны со всеми людьми, - в способности к добру и моральному совершенствованию. Менее важны различия по расе, полу, классу, религии, национальности[90].

Мартин Лютер Кинг разработал 6 принципов ненасилия: 1) ненасилие как метод борьбы требует мужества, это активное ненасильственное сопротивление, 2) в борьбе нельзя унижать противника, но завоевать его дружбу и понимание, 3) ненасилие борется со злом, а не с его жертвами, которым пришлось творить это зло, 4) нужно быть готовым принять страдание и не отвечать ударом на удар, быть готовым к тюремному заключению, 5) духовное насилие недопустимо, как и физическое, центром ненасилия является принцип любви-агапе, распространения доброй воли на всех людей, 6) на стороне справедливости находится весь мир, справедливость – это вселенское, космическое начало, содействуя справедливости через любовь и ненасилие, мы вносим гармонию во вселенную[93].

Формы и методы групповых ненасильственных действий сегодня определяются достаточно четко[94]: цель должна быть объективно справедливой, ненасильственное действие должно быть направлено против явного нарушения прав человека. Средства в борьбе за справедливую цель должны быть также справедливыми. Ненасильственное действие является демократичным, творческим и коллективным. Методы ненасильственного действия следующие: диалог, переговоры, посредничество, прямые непосредственные действия, отказ от сотрудничества, гражданское неповиновение, голодовка (молитва, просьба), конструктивные программы. В таких действиях демонстрируют абсолютное уважение к человеческой жизни. В группе учат взаимно принять друг друга, принять различие между людьми, развивать диалог и консенсус, учиться прощать друг друга, общаться на глубоком человеческом уровне, совместно работать и переживать трудности и радости. Поскольку каждый человек по природе стремится ответить насилием, то в группах дают выход этой силе, а также учат применять ненасильственные действия в каждодневной жизни. Методы ненасильственных действий: диалог – переговоры – посредничество какого-нибудь морального авторитета. В подготовке диалога надо выявить позитивные ценности противника и сказать ему, а также собственную часть ответственности в конфликте, необходимо уважать противника, высказать реалистические и конструктивные предложения. Примирение - как конечный итог таких действий. По оценке А.А.Гусейнова, философия и этика ненасилия сегодня уже не являются актом индивидуальной святости – они приобрели в высшей степени актуальный исторический смысл. Преодоление зла злом же уже невозможно в силу огромной разрушительной силы зла в нашем столетии. Ненасилие – это не пассивность, а более высокая степень эффективности реакции на насилие.

1. Чем может быть оправдано допустимое насилие?

2. Назовите принципы ненасильственного решения конфликтов.

3. К какому определению насилия вы склоняетесь: как общественное отношение или индивидуальная склонность к агрессии?

1. Чем может быть оправдано допустимое насилие?

2. Назовите принципы ненасильственного решения конфликтов.

В социальном насилии как одном из видов межчеловеческих коммуникаций находит экстремальное выражение столкновение и противоборство интересов и целей субъектов общественных отношений – государств, классов, этносов. К наиболее распространенным проявлениям насилия относятся войны, вооруженные революции, политические репрессии, терроризм, геноцид.

О непреходящей значимости проблемы социального насилия свидетельствует тот факт, что ни один крупный мыслитель прош-лых веков и современности не обошел ее своим вниманием. Начиная с античной философии и до наших дней представители разных идеологических направлений и философских традиций занимаются исследованием природы и корней насилия, его роли в истории. Неослабевающий интерес к этой проблеме объясняется тем, что она имеет не только академический, но и политический характер, актуальную практическую значимость. Проявления насилия тесно связаны с классовыми и национальными отношениями, международной политикой, непосредственным образом затрагивают интересы всех социумов, влияют на судьбы всего человечества. Отсюда проистекает и резкое размежевание, и бескомпромиссность позиций в этом вопросе разных общественных групп и политических сил, отражающих их интересы и цели.

На каждом этапе цивилизационного развития проблема насилия обладает своими характерными особенностями и отличительными чертами. Изменение исторических условий влечет и изменение форм и методов насильственных действий, их соотношения, масштабности и последствий. Требуется и корректировка концептуальной трактовки этого явления, его оценки и восприятия в соответствии с трансформирующейся жизненной реальностью и наличным бытием.

Сложившаяся аксиоматика взгляда на насилие как исключительно антисоциальное и внекультурное явление обусловлена смешением двух различных подходов – историко-теоретического и нравственного, оперирующего преимущественно моральными категориями. В последнем случае оказывается невозможным выявление каузально-детерминированной связи между насилием и другими проявлениями человеческой деятельности, определенными типами общественной организации, установление корреляции их эволюционной динамики. Игнорирование принципа историзма и классовости объективных законов общественного развития приводит к тому, что все насильственные проявления воспринимаются как однородные. Только при анализе насилия в социокультурном аспекте появляется возможность рассматривать его в качестве трансисторической формы социальной жизни, всеобщего модуса существования человечества.

Насилие как способ самозащиты и спасения от агрессивных насильственных действий, как способ их предупреждения признается законным и оправданным. Национально-освободительные войны служили интересам не только отдельных наций, но и внесли вклад в дело защиты и распространения всечеловеческих прав и свобод, под их натиском рухнула колониальная система. Благодаря разгрому нацистской Германии во Второй мировой войне человечество было спасено от фашистского рабства.

Наиболее концентрированным и масштабным проявлением социального насилия являются войны. То, что создается многими годами человеческого труда и творческого разума, во время войн уничтожается вместе с творцами материальных и духовных богатств, превращается в руины. Плата за развязанные войны возрастала прямо пропорционально уровню развития научно-техни-ческого прогресса, внедрения его открытий в военную область. Войны становятся все более кровопролитными и разрушительными. Жертвами Первой мировой войны стали почти 10 млн человек, стоимость материальных потерь исчислялась в 338 млрд долларов. Во Второй мировой войне погибли свыше 54 млн человек, материальные потери достигли 4 трлн долларов[9].

Особо следует отметить опасность приобретшей в настоящее время значительное распространение такой формы терроризма, как государственный терроризм. Он находит свое выражение в действиях, направленных на нанесение материального и морального ущерба государствам, неправомерном вмешательстве в их внутренние дела посредством использования для этого оппозиционных элементов, выступающих против законной власти, достижении иными нелегальными способами превосходства над другими субъектами международных отношений. Государственный терроризм, зачастую прикрывающийся лозунгами борьбы за демократию и соблюдение гражданских прав, стал основным методом агрессивных внешнеполитических акций США. К ним можно отнести и прямые военные действия США в Югославии и Ираке, и попытки оказания в разной форме давления на Россию и другие государства СНГ.

Таким образом, уникальность феномена терроризма заключается именно в том, что в нем тесно переплетаются романтический индивидуализм и политической авантюризм, устремленность к высшим идеалам и аморальная фанатическая жестокость, вера в собственную избранность и беспринципность, извращенная жертвенность и патологическая ущербность, смешение реального и желаемого.

Терроризм есть, безусловно, социальное явление, обусловленное объективными условиями общественного бытия. Отказ признавать эту истину и игнорировать существование реальных факторов, питающих терроризм, мешает последовательной борьбе с ним. Но, с другой стороны, не следует разделять вульгарно-репродукционисти-ческие представления о принципиальной неустранимости этого зла, его абсолютной неизбежности. Нельзя не согласиться с мнением ряда ученых о возможности преодоления этого нежелательного явления, но лишь если не поддерживать убеждение в том, что агрессивность является неустранимым биологическим инстинктом.

Наблюдавшийся в последние годы в России резкий скачок смертности, достигающий ежегодно одного миллиона человек, несомненно, является во многом результатом неполноценного питания и медицинского обслуживания основной массы населения. Усилились психические стрессы на почве охвативших общество чувств унижения, безысходности, пессимизма. Показателен и факт небывалого увеличения самоубийств, по числу которых Россия вышла на одно из первых мест в мировой статистике. Беспрецедентный рост всех видов преступности, в первую очередь организованной, жертвами которой каждый год становятся десятки тысяч людей, также можно отнести к проявлению фактически социальной войны в обществе.

Образ мышления и поведение современного человека во многом зависят от оказываемого на него влияния средств массовой информации. Используя новейшие коммуникативные технологии, они способны осуществлять моральное насилие путем манипулирования общественным сознанием в заданном направлении, служить целям дезинформации и духовного разложения масс, превращать людей в бездумную и послушную массу. Такое информа-ционно-психологическое насилие над российскими гражданами совершается под видом свободы слова средствами массовой информации, насаждающими культ силы и вседозволенности, аморальности. Пособником им в этом служит и низкопробная масс-культура, разжигающая низменные чувства и пропагандирующая порочные наклонности, растлевающая молодое поколение россиян. Ищущие нездоровых сенсаций, средства массовой информации ориентируют сознание людей на потребительские образы, насаждают гедонистические установки и принципы эгоистического индивидуализма, осуществляют тотальную манипуляцию аудиторией, подменяя реальное символически виртуальным.

Взаимопонимание и доверие – главные факторы глобализации мирового сообщества, построения ненасильственного мира, основанного на человеческой солидарности. Важное значение приобретает свободный диалог по ключевым проблемам современности. Посредством него выявляются и решаются не только текущие вопросы международных отношений, но и перспективы мирового развития, изыскиваются возможности избежать крайних форм конфронтации.

Принцип ненасилия отражает способность человека достигать целей и оставаться удовлетворенным не прибегая к насилию в отношении других живых существ. Насилие – это не только причинение физического вреда, но и психологического, а также ограничение свободы или лишение человека собственности и выбора. Угрозы, запугивание и принуждение – являются методами психологического насилия и тот, кто придерживается принципа ненасилия, отказывается не только от причинения физического вреда, но и психологического ущерба.

причинения физического и психологического вреда
ограничения воли другого живого существа
навязывания своей воли и принуждение

Ненасилие, как способ достижения цели, очень гармонизирует внутренний и внешний мир человека. Применяющий насилие лишен мира, так как насилие всегда будет встречать отпор и сопротивление, которое будет выражаться в ответном насилии. Тогда как отказ от насилия позволяет решать проблемы и достигать целей без встречного сопротивления со стороны других людей. Ненасилие – это мягкий образ действия, который лежит в основе сострадательного понимания, что даёт возможность как не применять насилие, так и не испытывать враждебность в сторону других. Ведь если очевидно, что человек совершает проступков потому что ему страшно или он в себе неуверен, то становится не только очевидно, что он страдает, но и то как можно ему помочь.

Ненасилие – это единственный способ борьбы со злом, доступный каждому человеку. Ведь этот принцип есть воплощение терпимости, любви и сострадания даже по отношению к мучителю. Насилие, даже в сторону зла, всегда будет порождать новое зло и во многих легендах тот, кто победил зло обязан занять его место и самим превратиться в источник бед и страданий. Крайней степенью проявления насилия является война, но только исключительно глупый человек может утверждать, что война – это не зло. Война – это смерть, грязь и кровь и ничего благородного в том, чтобы убить без причины незнакомого человека нет, особенно, если дело касается безоружных. А смерть мирных жителей на войне – обыденность.

Почему насилие – зло?

Главной причиной по которой насилие определяется как зло являются его плоды – смерть, разрушение и уничтожение как самих людей и живых существ, так и их судеб. Речь касается и физического причинения вреда как самому человеку, так и его имуществу, так и психологическому урону, который получают множество людей подвергнутых насилию. Но если глобальное проявление насилие самоочевидно является злом, то межличностное проявление насилия чаще всего заключается в психологическом давлении в виде принуждения, контроля, угроз, запугивания, различных форм неоправданных наказаний и подавления воли. Насилие в таком виде гораздо распространенней прямого физического насилия, а потому следует в первую очередь давать себе отчёт в моментах, когда мы стремимся манипулировать людьми таким образом ради собственного блага. Такие поступки являются проявлением насилия и не приведут ни к чему, кроме как к ответному насилию, хотя спустя и время.

Помимо того, что насилие естественным образом сеет враждебность и ненависть между людьми, что делает мирное и гармоничное сосуществование невозможным, насилие лишает многих людей возможности проявлять свою волю в соответствии с их природой и потребностями. Насилие загоняет человека в определенные психологические рамки, выбраться из которых он попросту не в состоянии. Такая травма будет всю жизнь изматывать и мучить, но её невероятно трудно осознать самому и тем более излечить своими силами. Так, из деформированной насилием личности, чаще всего вырастает преступник, деспот или иной источник насилия, от которого сам человек и пострадал. Насилие рождает насилие, зло рождает зло. Прервать этот цикл можно исключительно одним способом – отказаться от насилия.

Насилие как единственный способ решения проблемы – лишает личность, которая имеет только один инструмент решения всех проблем, возможности обрести действительный рост и посмотреть правде в глаза. Ведь сам факт того, что кроме насилия у человека нет иного способа получить желаемое, говорит об ограниченности как возможностей, так и способностей. А не восприятие насилия как порока и вовсе говорит о моральной деградации этой личности. Ведь если для человека свойственно избивать каждого, кто ему не нравится – разве это считается признаком разума. Насилие в форме агрессии, в большинстве, это превентивная защитная реакция на угрозу, на страх и неуверенность исходящий изнутри, ведь если человек считает, что ему всё угрожает, то иного способа кроме как сражаться у него нет. Но современное, цивилизованное общество уже отошло от племенных представлений о том, что превосходство в способности причинять насилие является главным достоинством индивидуума.

Только гнев и страх заставляют применять насилие.
Фрэнсис Бэкон

Несмотря на этом, насилие допустимо в случае самообороны и людям, чья природа напрямую связана с причинением насилия. Воины-кшатрии, чья деятельность фактически строиться на насилии, уполномочены причинять насилия во имя сохранения справедливости, укрощения преступности и защите мирных людей. В их обязанности входит наказание преступников, сохранение и поддержание закона. Но это касается определенной группы людей, которые не только профессионально, но и природно предрасположены к таким видам деятельности как, например, военная или правоохранительная служба.

Насилие и навязывание другим своей воли является источником бед целого человечества, так как войны не оставляют ничего, кроме шрамов на теле планеты и общества в которых мы живём. Очевидно, что здоровое общество и целостная природа намного лучше уничтоженной, а потому каждому следует отказаться от насилия как способа достижения целей.

Ненасилие – принцип любви, гармонии и мира

Принцип ненасилия базируется на возможности действовать и достигать поставленных целей, не используя средства притеснения или вреда другим людям. Это однозначно указывает не только на способность гармонично взаимодействовать с окружающим миром и людьми, но и показывает, что силы, которыми владеет конкретный индивидуум равнозначны его потребностям. Отказ от насилия ведёт к необходимости поисков компромиссов и решения проблем, а не просто грубого применения силы. Такой образ действий ведёт к развитию мысли и способностей, идей и способов достижения целей не с помощью силы, а с помощью разума. Научно-технический прогресс направленный на восстановление природы и гармоничного развития общества способен дать благоденствие всему человечеству, тогда как этот же прогресс направленный на увеличение разрушительной мощности способен просто уничтожить планету и человечество в случае серьезного конфликта. Этот сценарий распространен среди умов людей и по такому сценарию написано множество книг и снято фильмов. Это либо полное уничтожение всего живого, либо жизнь в адских, практически невыносимых условиях.

Благоденствие человечества и распространения идей ненасилия, любви, мира, гармонии приведёт к отсутствию необходимости совершать преступления. Так как целью человечества станет не доминирование отдельных людей и наций, что приводит к ухудшению жизни большинства, но полное развитие всего человечества направленное к единой цели. И первый шаг на пути к такому обществу – это индивидуальный, личный отказ от пороков и недостатков, которые порождают зло и страдания в этом мире. И лучшим шагом является отказ от насилия.

Насилие нельзя регулировать и употреблять только до известного предела. Если только допустить насилие — оно всегда перейдет границы, которые мы хотели бы установить для него.
Лев Николаевич Толстой

Если насилие порождает и распространяет нищету и враждебность, то ненасилие, в свою очередь, породит и распространит изобилие и взаимопонимание людей. Даже не затрагивая темы всего человечества и сфокисурясь на одной личностью – если не будет вражды снаружи – не будет и изнутри, что принесёт мир и покой не только во внешнюю жизнь человека, но и в само сердце.

Под ненасилие подразумевается отказ от причинения страдания всем живым существам ради достижения целей или удовлетворения желаний. Это означает, что стоит не только отказаться от причинения насилия людям, но и животным. В каждом живом существе заложена душа, в человеке, растении, животном. Не стоит считать себя имеющим право на убийство живого существа ради наполнения своего желудка или для более привлекательного вида. Таким поведением мы становимся ничем не лучше животных. Но в отличие от животных, у нас есть разум, с помощью которого мы может не только совершать целенаправленную деятельность, но и следовать морально-нравственным принципам, приближающим нас к осознанию своей духовной природы, внутренней гармонии и ощущению счастья изнутри.

Привязанность, невежество и сильные желания являются главными источниками всякого насилия. Так как именно из привязанности рождается стремление контролировать и подавлять, наказывать и использовать в своих целях. А из желания рождается стремление достигнуть чего-либо любой ценой. В особенности инструментом достижения целей у людей амбициозных всегда почиталось применение насилия, запугивания, угроз, шантажа и прочих способов причинить вред. Но разве способно такое поведение установить истинный мир и покой внутри сердца человека?

Привязанность в сердце указывает на зависимость, а сильное желание – на отсутствие контроля. Особенно если это сильное желание заставляет забывать об истинном благе и принципах добра. Причинив насилие человек возвышает свои низменные потребности над волей другого живого существа, уподобляя себя выше других, даже выше Бога. Ведь даже Бог не причиняет вред человеку по собственной нужде, а дожидается суда над ним после смерти. Претензия на божественный титул всегда кроется в сердце людей, которые склонны причинять насилие, ведь чаще всего, такие люди страдают как манией величия, так и стремлением сделать своё имя бессмертным. Не понимая что всё в этом мире бренно, а в первую очередь власть, такие люди, в конечном итоге, падают жертвой собственного невежества, а их усилия растравляются во времени, чего нельзя сказать от их грехах и ненависти, которую они уносят с собой.

Сама способность следовать принципу ненасилия говорит о том, что человек обрел или обретает внутренний покой и умиротворение, что означает значительную близость к конечной цели каждого живого существа – счастью. Ненасилие – это принцип который близок к Абсолютной истине и совершенный в ненасилии без труда способен идти по духовному пути, приводящему к Высшей цели. Следование ненасилию не только освобождает от необходимости всё контролировать или от непомерных амбиций, которые приводят к провалу, но и даёт человеку возможность заглянуть внутрь себя и найти причины тех или иных желаний, вместо того, чтобы с большим рвением стремится их исполнить. Это, в свою очередь, означает, что человек способен познать себя и с искренностью заглянуть в своё сердце, обнаружив там ответы на самые важные вопросы в его жизни. Путь ненасилия – это метод решения проблем и конфликтов, а также достижения целей без причинения вреда другим, а это означает, что человек действительно развивает свои способности и возможности и реализует свои таланты и раскрывает потенциал, тем самым находя самого себя в деятельности. А это и приносит счастье больше всего – когда дело приносит больше радости, чем отдых.

Ненасилие – это путь, который позволит избавить от страданий не только людей и живых существ, но и мир в целом. Искоренить зло невозможно с помощью инструментов зла и пытаться осушить болото с помощью воды невозможно. Первый шаг на пути к миру – это ненасилие. Первый шаг на пути к миру внутри себя – это отказ от насилия как над собой, так и над всеми другими живыми существами как в физическом смысле, так и в психологическом. Важно также понимать, что ненасилие должно идти не от неспособности дать отпор, а от способности его не давать. То есть этот путь и качество развивается не из-за слабости характера и воли, а из-за их силы.

Храбрость ненасилия во много раз превосходит храбрость насилия.
Махатма Ганди

Таким образом стоит не только отказаться от причинения насилия другим, но и отказаться от ответа на насилие, совершенное в вашу сторону. Только так можно будет остановить вражду, ведь сражаясь с кем-то в повседневной жизни вы не побеждаете, а только даёте отсрочку новому сражению. Насилие порождает страх или сопротивление, которые, очевидно, дают рождение новому злу. Прекращение сражения и установление мира возможно только через отказ от насилия и признание ценности как воли, так и жизни всех живых существ.

Ненасилие – это сознательный отказ от причинения вреда другим живым существам ради достижения целей или удовлетворения потребностей и желаний. Несмотря на то, что воплотить такой принцип достаточно трудно, терпеть вражду как снаружи, так и внутри себя – намного сложнее. А остановить этот пожар можно лишь отказом разжигать огонь. Ненасилие это действие, переходящее в принцип, которые вырастает в качество. Такое качество даёт истинную внутреннюю свободу, отказ от вражды и чистое сердце, которое способно остановить вражду не только внутри себя, но и внутри других людей и живых существ. Только с помощью ненасилия можно действительно освободиться и обрести мир, но для этого придется постараться. Счастье в обмен на труд – честная сделка. Удачи.

Читайте также: