Луи сен жюст роль во французской революции кратко
Обновлено: 05.07.2024
Это была редкая минута, когда Луи Антуан Леон де Сен-Жюст ничего не делал. Революционер по духу своему, самый молодой из избранных депутатов Национального Конвента, он отличался неутомимой и сумасшедшей жаждой деятельности. Каждое бездействие свое он люто ненавидел, каждая минута промедления и застоя казалась губительной…
Но сейчас Луи Антуан Леон де Сен-Жюст просто не мог найти в себе силы, чтобы придвинуться ближе к столу, взять перо в руку ли взяться за бумаги – странное эмоциональное переутомление овладело им со всею силой. Так бывало и раньше – на несколько минут он как будто бы выскальзывал из этого мира, от этой реальности и пропадал для самого себя.
И за это Сен-Жюст тоже не мог себя простить.
Как не мог он простить врагов революции. Ему легко было обличать вчерашних соратников по Конвенту, если это было необходимо, или утренних друзей по революции, потому что ничего превыше идеи свободы, идеи свободной и великой Франции он не видел, и, если кто-то. Пусть даже самый близкий человек оказывался предателем…можно ли было это спустить вот так легко? Он не прощал.
Впрочем, особенно близких друзей у него не было. В Конвенте, в котором Луи был готов ночевать, его недолюбливали свои же. Он был очень уж молод, а они, другие – были ровесниками или почти ровесниками. Его даже по имени не всегда называли, а между собой так и звали: Сен-Жюст.
Луи никак не мог понять, чем он заслужил такое пренебрежение. Да, он был молод, но разве не имел заслуг? Разве не выступал он за казнь короля и не был одним из составителей Конституции? Не он ли обличал жирондистов и эбертистов в одном ряду с Кутоном, Демуленом и Робеспьером?
Да, наверное, из-за Робеспьера его недолюбливали тоже. Луи избрал его своим кумиром еще до знакомства с ним, прочтя его работы и читая о нем в газетах. Сначала те подсмеивались над молодым провинциальным депутатом Генеральных Штатов из-за его говора и манеры одеваться, а вот потом смех резко сошел на нет. Максимилиан Робеспьер, несмотря на молодость и болезненность черт своих, завоевывал уважение. Его речи вскоре перестали вызывать насмешки и язвительные комментарии…
А потом Робеспьер и вовсе стал фигурой, смеяться над которой было абсурдно. И, хотя, в речи его слышались ноты провинциального говора, хотя одевался он по-прежнему с какой-то несуразностью кружев, и болезненность его черт не исчезла, это все вдруг стало теми отличительными признаками, за которые народ возносил Максимилиана в своей любви.
Луи начинал тогда, когда Робеспьер был уже прославлен. Его трясло от страха и почтения, когда встреча между ними, наконец, состоялась. Сен-Жюст боялся быть осмеянным, неловким и даже запинался, хотя ораторское образование его все же Робеспьер почувствовал.
Но осмеяния не было. Максимилиан тепло отнесся к новому знакомству и уже вскоре Луи стал верным приспешником своего кумира.
В самом начале Сен-Жюст не мог примириться с жестокостью и тиранией, с диктатурой, которая неизменно предлагалась…
Но потом что-то переменилось…
-А есть ли невинные? – тихо спросил Робеспьер – он вообще разговаривал обычно довольно тихо, и к этой особенности нужно было привыкнуть.
И тогда Сен-Жюст разом сумел оправдать в мыслях своих все. Кровь, которую острословцы в народе высчитывали реками, смерти и даже клевету. Никакой пощады для врагов нации, для врагов Франции. Всё только для блага. А благо только одно – свобода…
Но сегодня, в этот июльский вечер, Луи снова пытается собраться с силами и мыслями.
Его не любили. Он был подле Робеспьера, но не был им. Резкость, которая прощалась Максимилиану, не прощалась и наполовину Луи. Сен-Жюст же верил, что пройдет время, и они все убедятся, что он достоин, быть человеком их круга. Время шло, а его по-прежнему старались избегать и знакомства в дружеском виде не заводились. Луи невольно стал воплощать собою какую-то насыпь и смешение всего, что витало вокруг.
-В нём нет ничего своего. Его слова – слова Робеспьера, его действия – действия Робеспьера! – так однажды сказал Жорж Дантон.
Луи не должен был слышать этих слов. Он не должен был их знать, но узнал.
В народе Луи тоже не нашел отклика, на который рассчитывал. Да, его мастерство и красноречие воодушевляли толпу, но аплодисменты, которые были адресованные ему, будто бы были недостаточными…
Луи верил, что сказал лучше, что может сделать больше, но ничего не менялось. Он оставался где-то даже не на вторых, а на третьих ролях, если и вовсе не был задвинут в дальний угол.
Каково же было ему видеть, когда выходил тот же Дантон, который, по мнению Сен-Жюста, был средним оратором, но то, как его встречала толпа… ее ликование при одном только его виде- это заставляло Луи сжимать зубы сильнее.
Или Демулен…прекрасный оратор, но обладающий, по мнению Луи, тремя очень серьезными недостатками: романтической натурой, заиканием и дружбой с Робеспьером.
Романтическая натура Камиля Демулена стала причиной того, что он следовал от одного вождя революции за другим. Мягкий, призывающий к милосердию, но готовый идти за каждым, кто сильнее его…
-Нежная душа наш Демулен! – не выдержал однажды Луи и неосторожно произнес эту фразу в присутствии Робеспьера.
-Я очень рекомендую вам выбирать слова осторожнее, - мгновенно отреагировал Робеспьер, и в холодных глазах его промелькнуло что-то, прежде незнакомое Луи.
Что-то очень давнее, очень человеческое…
Луи, конечно, стал осторожнее, но в его душе поднялась странная ревностная сила.
Что же до других недостатков Камиля – заикание было незаметным, когда он говорил с трибун. От волнения его лицо всегда розовело, он начинал тихо, но неизменно заканчивал под шквал аплодисментов.
Которых, по мнению Сен-Жюста, не был достоин.
И снова…последний недостаток – дружба Демулена с Робеспьером, завязанная еще в те дни, когда оба они были никем и могли никем и остаться, все это нервировало Луи.
Как же он обрадовался, услышав, наконец, среди имен предателей имя Демулена! Как же он восхитился тогда, что Максимилиан, несмотря на всю дружбу, не сдался даже перед дружбою! Как это вознесло самого Луи до самого предела счастья!
Но особенное упоение он почувствовал в те дни, когда Камиль еще не был гильотинирован, содержался в тюрьме и его жена – Люсиль, тонкая, нежная, немногим младше самого Сен-Жюста, металась, ища защиты. Она писала к Робеспьеру!
-Хватило же наглости! – Луи был непреклонен. Он тряхнул головою, закрепляя как бы свое презрение к жене предателя.
-Это отчаяние, - возразил милосердный Кутон, который от души жалел бедную женщину, но, разумеется, и пальцем бы не шевельнул для того, чтобы помочь ей.
Робеспьера при этом переброске фразами, конечно, не было.
Луи Сен-Жюст увидел Робеспьера немного позже. Он вошел в его дом – такой же ветхий и неуютный, необустроенный для комфортной жизни, но пропитанный чем-то неуловимым и желанным для Сен-Жюста.
Вошел, поднялся к Максимилиану в комнату: тот сидел спиной к дверям, в кресле и был задумчив. Может быть, он даже был усталым…
Луи вспомнил опять свою робость. В ту минуту он казался сам себе мальчишкой, он видел, что Робеспьер услышал его движение, его появление, но не повернулся к нему.
-Что ей передать? – Луи не вынес этой снисходительной и гнетущей тишины. На какое-то мгновение ему показалось, что Максимилиан серьезно близок к тому, чтобы освободить Демулена…
-Кому? – холодно спросил Робеспьер. Сколько же было в этом тоне! Сколько льда и презрения.
-Люсиль Демулен, - осторожно отвечает Сен-Жюст. Он редко осторожничает с фразами, не задевает ядовитостью насмешек только Кутона, да, разумеется, самого Робеспьера. Луи знает, что его все равно не любят в круге Конвента и депутатов, и он решил давно не отказывать себе в удовольствии ехидных замечаний.
-Разве она что-то писала? – Робеспьер изумлен. Или отыгрывает изумление. Или же он сам себя уже успел убедить, что не было никакого письма?
Луи даже не пытается понять. Он растерян.
-Просила за предателя-мужа, - отвечает Сен-Жюст.
Как же давно ему хотелось назвать Демулена предателем! Он должен был уже давно уйти. Слабый, но осмеливающийся нападать на их методы! И Робеспьер еще в начале защищал его!
Давно пора сменить этих – первых, тех, кто смел королевскую чету и сломал прежний порядок. Давно надо прийти другим…все закономерно.
-Ты уверен? – Робеспьер смотрит на Сен-Жюста и тот понимает…
Это и есть ответ. Было ли письмо? Это и есть решение.
Луи светлеет лицом. Он понимает этот сладкий миг: падение тех, кто смотрел на него со снисхождением.
Сегодня – июль. Вечер. У Луи Сен-Жюста нет сил. Он пытается их найти в себе. Его вынесло от переизбытка чувств.
Робеспьер сам не свой. Он отказывает Луи уже в третьей аудиенции. В Конвенте же рассеян, стал отмалчиваться. Он избегает лишних разговоров, лишних встреч…
-Это усталость, - успокаивает Кутон.
-Революционер может найти покой только в могиле, а Максимилиан – настоящий революционер! – возражает Луи и снова уходит в бешеную жажду деятельности.
Вскрываются заговоры, открываются имена…
Робеспьер не приглашает его больше к себе. Луи может прийти и сам, но не делает этого. Он знает, что Робеспьер представляет из себя человека, который незваного гостя, конечно, примет, но может обходиться с ним с равнодушием и холодностью.
Сен-Жюст не понимает, что ему еще сделать! Как ему еще добиться уважения и расположения. Он неутомим.
Сен-Жюст однажды находит у себя письмо с угрозами. Чья-то рука подложила в его бумаги тонкий слегка измятый конверт. Внутри жестким почерком выведено:
Луи даже веселится от этого письма: кто смеет на него покуситься? К тому же…
А потом к нему приходит странное чувство, что и Дантон заявлял всем вокруг, что его никто не тронет. И он закончил на гильотине.
Луи Сен-Жюст не боится смерти, его оскорбляет сам факт ее предупреждения. Кто-то смеет угрожать ЕМУ – стороннику Робеспьера, который на вершине славы.
Максимилиан, услышав же о письме с угрозами, впервые за долго время улыбается. Улыбка его только уголками губ, но и этого хватает, чтобы придать его лицу какое-то странное и безумное даже выражение.
-Сен-Жюст боится смерти? – спрашивает Робеспьер мягко и Луи хочется провалиться от стыда под землю. Ему чудится, что он – нерадивый ученик великого учителя.
-Нет! – пылко возражает он, справившись со смущением. – Я приветствую смерть так, как приветствовали ее и гладиаторы, идущие на смерть во славу своего императора, но…
Его красноречие, запланированная речь о ничтожности смерти испаряется. Он мнется, робеет:
-Но… это же оскорбление. Я как… я твой соратник!
-Я получаю много писем с угрозами, - Робеспьер мгновенно теряет интерес. Улыбка исчезает с его лица.
Луи вдруг замечает его взгляд и видит, что Робеспьер будто бы отрешен от этой реальности, потому что видит что-то, недоступное Сен-Жюсту.
Но Луи знает, что Максимилиан никогда не поделится с ним этим видением.
Луи возвращается к себе и чувствует редкий упадок сил. Царит июль.
«Надо взять себя в руки – сколько уже минут потрачено зря? Надо взять себя в руки. Надо вернуться к работе, разобрать бумаги.
Сен-Жюсту становится жарко от одной только этой мысли, но она вдруг оказывается слишком уж привлекательной. Робеспьеру тридцать шесть лет. Робеспьер – отец Революции. Если уходят те, кто начинал с ним, может быть, пора и ему уйти прочь? Разумеется, Сен-Жюст продолжит его дело.
И на смену жару приходит ледяная дрожь.
-Да как я вообще смею так думать! – его крика никто не слышит: он одинок. Сен-Жюст бешено обводит взглядом комнату, ему ненавистна сама мысль, пришедшая в его голову. Робеспьер – его кумир, он – его ученик.
Все говорят, что он похож на него деяниями и речами. Все говорят…
Вот только Робеспьера любят в народе и Конвенте уважают. А его избегают. За яд в словах? За правду? За неколебимость взглядов? Так и Робеспьер такой же. Вот только проблема в том, что нон создал это детище…
Ну, так и что, не вечен же он, в самом деле!
Луи ненавидит сам себя за эту навязчивую мысль. Он берет себя в руки, хотя это ему и нелегко и выпивает залпом стакан ледяной воды. Его отпускает от странной и сумасшедшей идее…
Осторожно приходят в порядок мысли. Июль приветливо открывает ночь.
Сен-Жюст понимает, что закончилось девятнадцатое июля и уже вступает в права свои двадцатое. Он берет себя в руки окончательно и на лице его привычное, ненавидимое многими, насмешливое выражение…
Примечание:
Максимилиан Мари Изидор де Робеспьер - французский революционер, один из наиболее известных и влиятельных политических деятелей Великой французской революции. Гильотинирован 28 июля 1794 года в возрасте 36 лет.
Луи Антуан Леон де Сен-Жюст - французский революционер, военный и политический деятель Великой Французской революции. Гильотинирован 28 июля 1794 года в возрасте 26 лет, сторонник Робеспьера.
Жорж Огюст Кутон -французский адвокат и политик, деятель Великой французской революции. Гильотинирован 28 июля 1794 года в возрасте 38 лет. Страдал параличом обеих ног.
Анна-Люсиль-Филиппа Демулен – жена Камиля Демулена. Гильотинирована 13 апреля 1794 года в возрасте 24 лет.
Люси Семплис Камиль Бенуа Демулен - французский адвокат, журналист и революционер. Инициатор похода на Бастилию 14 июля 1789 года, положившего начало Великой французской революции. Гильотинирован 5 апреля 1794 года в возрасте 34-х лет.
Жорж Жак Дантон - французский революционер, видный политический деятель и трибун, один из отцов-основателей Первой французской республики. Гильотинирован 5 апреля 1794 года в возрасте 34-х лет.
Одна из вех человечества — Великая французская революция — внесла в литературу новое направление. Героям революции посвящали оперы и симфонии, картины и скульптуры, драмы и трагедии, исторические труды. Идеалы Марата и Робеспьера повлияли на теории социалистов-утопистов. Программные начертания российских первенцев свободы — декабристов — учитывали такие проявления революции, как ликвидация монархии, установление республики, якобинская диктатура, революционный террор, французский бонапартизм.
О революции спорили, ее принимали и не принимали, резко осуждали и приветствовали. Для , , , , , отношение к французской революции было важным элементом их мировоззрения.
Основными этапами революционной летописи были три парижских народных восстания.
14 июля 1789 года. Восстание сопровождалось штурмом Бастилии — тюрьмы, считавшейся символом абсолютной монархии. К власти пришли сторонники конституции. О свержении монархии еще не помышлялось. Среди революционеров первого этапа были и представители крупной буржуазии, и некоторые прогрессивные элементы знати. Речь шла о завоевании определенных экономических и политических свобод.
10 августа 1792 г. монархия была свергнута. Король Людовик XVI и королева Мария Антуанетта были казнены, и установлена буржуазная республика.
В начале революции, возглавив отряд национальной гвардии, юноша явился в Париж. В 1790 г. он пишет восторженное письмо Робеспьеру и посещает заседания якобинского клуба. Едва достигнув 25 лет, он был избран в Конвент. 13 ноября 1792 г. 750 членов Конвента — парламента революции — решают вопрос о судьбе короля.
Прибыв в армию и увидев разутых солдат, он экспроприирует 10 тыс. пар обуви у аристократов Страсбурга, одевает армию, укрепляет революционную дисциплину, установив контроль даже над генералами, и сам водит в атаки солдат.
Его обвинительные речи в Конвенте следовали одна за другой. Когда этот высокий, красивый человек поднимался на трибуну, депутаты с ужасом взирали на него. Вот он назовет еще имена обреченных его обвинениями на гильотину…
Так реальная жизнь и исторические ассоциации, трагедия и гротеск смешались в политическом театре конца XVIII века.
Антуан Сен-Жюст (полное имя фр. Louis Antoine Léon de Saint-Just - Луи Антуан Леон де Сен-Жюст; 25 августа 1767, Десиз, Неверне, Королевство Франция - 26 февраля 1836, или 6 вантоза XLIV года, Париж, Французская республика) - французский революционер, военный и политический деятель, второй председатель Исполнительного Совета Французской республики.
От соратников получил прозвище "Архангел революции" (фр. l'Archange de la Révolution).
Содержание
Биография
Сен-Жюст в молодости
Луи Антуан Сен-Жюст родился 25 августа 1767 года в Десизе в семье кавалерийского офицера Луи Жана де Сен-Жюста, скончавшегося, когда сыну едва исполнилось 10 лет. В 1779 году поступил в ораторианский колледж в Суассоне, по окончании которого поступил в школу права при Реймском университете, однако уже через год бросил ее.
Примерно в это же время Сен-Жюст на волне увлечения литературой пишет поэму "Органт", опубликованную в 1789 году. Сатирическое произведение, написанное в духе идей Просвещения и критикующее современные Сен-Жюсту монархию, дворянство и церковь, было особенно злободневным на фоне начавшейся революции, однако не принесло автору ни известности, ни денег.
Не найдя себя на литературном поприще, Сен-Жюст всецело обратился к политике - в 1790 году муж его сестры Луизы был избран командиром Национальной Гвардии в городе Блеранкуре, благодаря чему Сен-Жюст был зачислен в ее штат, не смотря на то, что еще не достиг полагающегося возраста. Вскоре за счет своего красноречия и организаторских талантов он сумел привить подразделению в котором служил такую строгую дисциплину, что уже через несколько месяцев получил звание подполковника. В это же время Сен-Жюст начинает переписку с такими деятелями революции, как Демулен и Робеспьер.
Весной 1791 года Сен-Жюст опубликовал книгу "Дух революции и конституции во Франции" в которой еще отстаивал идеи конституционной монархии, однако уже 21 июня разразился Вареннский кризис, связанный с попыткой бегства короля в Австрию - монархисты стали стремительно терять популярность. В то же время этот кризис привел к принятию принципа всеобщего избирательного права для мужчин, чем Сен-Жюст поспешил воспользоваться - на выборах в Законодательное Собрание он не выдвигался, т. к. не достиг положенных по закону 25 лет, зато в сентябре 1792 года был избран и стал самым молодым депутатом Национального Конвента, уже 13 ноября прославившись своей речью, в которой он призывал к казни короля. Эта речь запомнилась, благодаря финальной фразе Сен-Жюста:
Искусные ораторские приемы, привлекательная внешность и уверенность Сен-Жюста в собственной правоте поставили его в один ряд с вождями революции.
В 1793 году Сен-Жюст был назначен главой комиссии по разработке республиканской Конституции. Это стало основанием для присвоения ему в дальнейшем почетного титула "Отец Конституции", по аналогии с Робеспьером, которого называли "Отцом Республики". Однако ратификация Конституции была отложена в связи с идущей войной. С этого времени он находится в тесной дружбе с Максимилианом Робеспьером и Жоржем Кутоном, с которыми они в дальнейшем сформируют триумвират.
Военная карьера
10 октября 1793 или 19 вандемьера II года Сен-Жюст инициировал отправку депутатов Национального Конвента в войска для поддержания в них порядка - в конце месяца он сам отбыл на фронт в район Страсбурга, где самыми жестокими методами стал наводить дисциплину. Эти меры возымели действие - отступление французов было остановлено, а генералы Пишегрю и Гош, выдвинутые Сен-Жюстом, смогли нанести ряд поражений интервентам. Затем Сен-Жюст был переведен в Бельгийскую армию, где ему удалось добиться тех же успехов. Лишь на короткий период с вантоза по прериаль он был отозван в Париж в связи с избранием председателем Конвента. Здесь он выступал главным обвинителем на процессах против эбертистов и дантонистов.
Сен-Жюст и Журдан в битве при Флёрюсе
Летом Сен-Жюст вновь отбыл в войска и 8 мессидора совместно с генералом Журданом нанес решительное поражение австрийцам в битве при Флёрюсе, сражаясь наряду с солдатами. Эта победа позволила французам полностью вытеснить неприятеля из Бельгии и Нидерландов.
Во время Термидорианского мятежа Сен-Жюст был в столице и 9 термидора собирался выступать с речью в Конвенте, однако был прерван и арестован заговорщиками. Его отправили под конвоем в отель д'Экоссе, однако уже к полуночи верные Робеспьеру гвардейцы освободили всех его сподвижников, в т. ч. и Сен-Жюста.
Измена Пишегрю, который был выдвиженцем Сен-Жюста, на некоторое время отдалило его от участия в боевых действиях - вместе с другим своим выдвиженцем Луи-Лазаром Гошем он был переброшен на подавление Вандейского восстания. 9 мессидора III года на полуострове Киберон в Бретани высадилась армия роялистов-эмигрантов во главе с графом д'Артуа - братом казненного Людовика XVI. Однако Гош и Сен-Жюст сумели блокировать вражеский десант, не дав ему соединиться с главными силами вандейцев - спустя месяц роялисты капитулировали.
К мессидору IV года Вандейский мятеж был полностью подавлен, после чего Гош и Сен-Жюст возглавили армию на Рейне, которая должна была совместно с генералом 25-26 нивоза V года у города Аугсбург в баварской Швабии произошло генеральное сражение Первой революционной войны. В ней французы одержали решительную победу, что позволило им продиктовать условия мира Австрии. Сен-Жюст же, энергия которого при организации снабжения позволила соединиться армии Гоша и обороняющимся у Аугсбурга силам Бернадота, получил славу, как один из тех, кто внес решительный вклад в победу.
Глава правительства
Сен-Жюст вошел в Исполнительный Совет Франции, курируя в нем вооруженные силы и военную промышленность. В VIII году при формировании однопартийного монтаньярского правительства Робеспьер назначил Сен-Жюста начальником Главного Управления (главой правительства) и, одновременно, секретарем военной администрации, т. е. ответственным за снабжение армии.
Солдаты французской революционной армии
На посту главы правительства Сен-Жюст прежде всего был озабочен поддержанием обороноспособности Франция в условиях мирного времени - численность военнослужащих сократилась с 1 200 000 человек до 125 000, благодаря чему высвободилось огромное количество рабочих рук и значительно облегчилась задача снабжения солдат продовольствием, вооружением и амуницией.
Сен-Жюст так же инициировал активное вмешательство государство в военное производство - основные предприятия, производящие оружие и военную амуницию, передавались в совместную собственность государства и частных владельцев. Льготные кредиты и многочисленные государственные заказы позволили Франции создать хорошо развитую металлургическую, химическую и текстильную промышленность.
Глава государства
Максимилиан Робеспьер умер 11 вандемьера XXII года , успев перед смертью составить политическое завещание, в котором назвал Сен-Жюста своим преемником. В тот же день Сен-Жюст голосованием Законодательного Корпуса был избран в Исполнительный Совет, предварительно сложив с себя полномочия главы правительства и секретаря военной администрации, оставив первый пост Мартену Годену, а второй - Филиппу Леба.
Внешняя политика
Одним из вопросов, который пришлось решать правительству Сен-Жюста в первые годы, стала борьба с пиратством на Средиземном море - в течении более чем 2,5 веков рыцари-госпитальеры, чьей базой была Мальта, успешно справлялись с пиратами Алжира и Туниса, однако после Французской революции положение ордена осложнилось и пиратам стало действовать свободнее. В результате великий магистр Андре ди Джовании вынужден был обратиться за помощью к Испании и Франции. Пиратство на Средиземном море угрожало французской торговле, поэтому Сен-Жюст откликнулся на просьбу мальтийцев, послав эскадру против Алжира.
После ряда морских сражений летом XXIII года дей Алжира капитулировал, однако как только французы ушли на восток, чтобы начать кампанию против Туниса, он порвал все соглашения и опять развязал морскую войну. В итоге 8 фрюктидора XXIV года французский флот штурмом взял Алжир. Дей Умар бен Мохаммад вынужден был подписать договор, по которому он отказывался от покровительства пиратам, освобождал всех рабов-христиан и обещал не захватывать их впредь. После этой короткой войны пиратство на Варварском берегу пошло на спад - небольшие флотилии морских разбойников не могли противостоять современным флотам европейских держав. Государства этого региона утратили главный источник дохода и прекратили играть какую-либо роль на Средиземноморье.
Вторая революционная война
10 нивоза XXVIII года революция вспыхнула в Испании, 13 мессидора - в Неаполе, 6 фрюктидора - в Португалии, 21 вантоза XXIX года - в Пьемонте, а еще через две недели - в Греции. Вся Южная Европа стала ареной политической борьбы. Перед правительством Сен-Жюста встала дилемма, поддержать ли эти революции или остаться в стороне, выполняя союзнические обязательства перед Испанским королевством. Но в термидоре XXVIII года войну революционным Испании и Португалии объявил британский король Георг IV - теперь уже Франция не могла оставаться в стороне и вскоре боевые действия развернулись на трех фронтах: испанском, австрийском и итальянском.
Не смотря на то, что Франция вышла из войны победительницей, ей в полной мере пришлось испытать все негативные последствия затяжного конфликта - ее экономика была истощена, выросло недовольство населения, популярность монтаньяров стремительно снижалась. При этом никаких территориальных приобретений на сей раз не было - французские войска 4 года сражались на чужой территории вдали от дома, зачастую защищая чужие интересы. В итоге именно эта война положила конец почти 30-летнему периоду правления якобинцев.
Внутренняя политика
Металлургические заводы во Франции
В 1-й четверти XIX века промышленный переворот во Франции продолжал набирать темп - фабрично-заводское производство окончательно заняло место кустарного, на территории Эльзаса, Лотарингии и Рейнланда возникли первые крупные предприятия тяжелой промышленности. Выплавка чугуна и добыча угля с VIII по XXXIII год удвоились, в металлургии стали применять каменный уголь, количество паровых машин выросло в 10 раз. Продолжалась революция в транспорте - появились первые паровые автомобили, стали прокладываться шоссейные дороги, а в XXVII году пароход "Саванна" совершил первый в истории переход между Францией и США через Атлантический океан. Но в целом промышленная революция протекала медленнее, чем в Великобритании, чему во многом способствовал экономический кризис XXXIII года, затронувший, помимо Франции, США и Британию, и положивший начало целой цепочке кризисов, продолжавших сотрясать капиталистическую систему весь период ее существования.
Развитие капитализма вело к расслоению буржуазии - постепенно из нее стал выделяться слой крупных предпринимателей, который все больше вмешивался в политику. Партия монтаньяров, отстаивавшая интересы горожан и мелкой буржуазии, уже не удовлетворяла интересам промышленников и финансистов, что вскоре привело к смене политического режима.
Конец однопартийного режима
Экономический кризис, недовольство значительной массы населения, а так же затяжная война привела к кризису режима монтаньяров - партия, остававшаяся у власти более 30 лет, должна была либо измениться, либо уступить власть. В вантозе XXXIII года часть правых монтаньяров, депутатов "болота", а так же бывших монархистов образовали Либеральную партию, которая на прошедших во флореале выборах одержала победу.
Сегодня, изъясняясь языком французского революционного календаря, 17 плювиоза 222 года ( пояснение: отзыв написан 5.02.2014 г .), пишу эти строки об одном из самых ярких, самых одаренных, самых преданных идее, но и одного из самых неоднозначных, республиканце – революционере, печально известном гражданине Сен-Жюсте, навеки вписавшем свое имя на скрижалях всемирной истории.
Но сцена последней встречи с Терезой настолько эмоциональна, настолько драматична. Именно фанатичное осознание своего особенного предназначения заставило молодого, удивительно красивого юношу – революционера, привлекавшего внимание женщин всех возрастов и происхождения, отказаться от счастья человеческого, отвергнув Элизабет Дюпле, художницу Полину, нарисовавшую его портрет, сестру друга Филиппа Леба – Анриетту, с которой он практически был помолвлен, но все оттягивал назначение дня свадьбы:
10 августа 1792 года Людовик XVI был свергнут, 13 ноября мало кому известный депутат от департамента Эна просил председателя Конвента права высказаться. Речь его носила обвинительный характер, он первым громко призвал к необходимости казни монарха, которого необходимо судить, но не как гражданина, а как врага народа. Эффект речи молодого депутата был ошеломителен: четко, логично, ясно, без уверток, без лишних слов, но страстно и. холодно. Сейчас кажется удивительным, но Сен-Жюст в ранние годы своей жизни выступал против смертной казни (видимо, влияние идей Просвещения), впрочем, таких же воззрений придерживался и Робеспьер. Сен-Жюст жалел Людовика, считая его виновным в том, что он окружил себя дурными советниками, был слаб и не мог противостоять им. Что же побудило его призвать к смерти короля? Причин много: и сама революция, и долгие годы нищеты, голода и бесправия простого французского народа, и бездарное правление последних Бурбонов, и неспособность Людовика XVI контролировать ситуацию, и неудавшийся побег королевской семьи, и проигранные войны, и угрозы иностранного вторжения и т.д.
Но этот шаг, в отличие от Робеспьера, Сен-Жюст не сделал, и делать не желал, хотя понимал прозрачные намеки коллег. Но тиранию, даже самого благородного из людей он отрицал. Обладая невероятной харизмой, молодостью и красотой, умеющий завоевывать сердца, но при этом никогда не стремившийся нравиться, наделенный острым интеллектом, держащий себя подчеркнуто спокойно, отстранено, он ведь никогда ни перед кем не опускал головы, никогда не обманывал, не плел интриг, которые ему были чужды и отвратительны, - Сен-Жюст был практически идеальным республиканцем, истинным рыцарем. Он много трудился, днем и ночью, он, действительно, много сделал полезного и все для бедняков, для санкюлотов.
Тогда они обвиняют и его, и парализованного Кутона, а он молчит. Вдруг выскакивает Филипп Леба, честный и верный друг, он идет на смерть с Максимилианом и Антуаном. Следом доносится голос Огюстена, младшего брата Максимилиана, он также идет на смерть вслед за братом.
До последнего своего вздоха Антуан Сен-Жюст не проронил ни слова. Он не сопротивлялся, когда их арестовали, когда Максимилиану прострелили челюсть, когда Огюстен Робеспьер выбросился из окна, когда выстрелил в себя Филипп Леба, когда сбросили с лестницы парализованного Кутона. Когда парижский народ бросился на улицу в попытке защитить Робеспьера и его сторонников, Национальная гвардия ждала приказа Робеспьера, чтобы ворваться в Конвент, а Максимилиан, в свойственной ему манере, колебался. Приказ не был дан.
10 термидора (28 июля) 1794 года их, избитых и окровавленных, повезли на встречу с гильотиной. Один лишь Сен-Жюст был не тронут, как всегда, аккуратно одет, как всегда, соблюдая железное спокойствие, так непривычно молчалив.
«И вдруг раздался одинокий выкрик:
– Кавалер Сен-Жюст.
Антуан похолодел. Ему показалось, что это голос Демулена. Но нет, то ведь не мог быть голос Демулена. И вообще не было выкрика, то просто закричал его мозг, в котором с удивительной ясностью вспыхнула разгадка всего, над чем он так долго мучился, возник полный и исчерпывающий ответ о причине всех ошибок.
Кавалер Сен-Жюст. Да, что бы он ни делал, для них он останется кавалером, благородным. И в этом не их вина. Нет, народ никогда не виноват, народ не может быть виноватым уже потому, что он народ, а народ – это все, это наша держава, это соль нашей земли. Народ не может быть виноватым, виноватыми можем быть только мы – все те, над кем сейчас издевается и кого проклинает народ. Вот в чем разгадка.
Мы говорим о народе, постоянно выступаем от его лица и во имя его интересов, обещаем ему лучезарное будущее, но не смогли создать даже сносного настоящего; начав революцию во благо народа, ради победы над меньшинством, мы сами незаметно превратились в меньшинство, для которого интересы народа стали абстракцией; мы словно забыли о великих целях, что ставили перед собой, и пользовались народом, как простым орудием нашей междоусобной борьбы; и даже террор, начатый ради спасения народа, мы обратили в средство нашей самозащиты и зачастую направляли его против народа.
В работе профессионального историка, коим являлся Анатолий Петрович Левандовский, опасалась наткнуться на сухую биографическую работу. Но роман удивительно живой! Он дает прочувствовать и эпоху, и героев, здесь есть и романтическая линия, но при этом нет скатывания в омут личных страстей, есть планомерная картина эпохи, но нет перегрузов с описанием фактов. Все плавно вытекает одно из другого, все связано и цельно. Сен-Жюст достоин внимания, да он заблуждался, да был фанатиком, но при всех ужасах его действий, он был максимально искренен и чист в своих стремлениях, он не думал о личной выгоде, но все его помыслы были направлены на благо родины и народа. Уж и неизвестно, что страшнее: такая непоколебимая уверенность в себе, или же изворотливость и коварство.
Да, конечно, сложно не заметить уж очень явную симпатию автора революционеру, да, в романе есть социалистическая идейность, но это, честное слово, ни на секунду не испортило впечатления. Сен-Жюст показан не только пламенным революционером, но и человеком, которому ничего человеческое не чуждо, хоть он и умел контролировать свои эмоции.
Читайте также: