Этика в современном мире кратко

Обновлено: 05.07.2024

Что такое новая этика

Борьба против дискриминации

То есть расизма, сексизма, эйджизма, гомофобии, эйблизма и так далее. Сюда относится, например, запрет дискриминационных высказываний. За такое могут уволить в некоторых компаниях, а в социальных сетях — забанить Hateful conduct policy .

Также существуют санкции за отказ принять человека на работу на основании его возраста, половой или национальной принадлежности. Скажем, Трудовой кодекс России с 2013 года запрещает ТК РФ Статья 3. Запрещение дискриминации в сфере труда указывать в вакансиях требования к полу, расе, цвету кожи, национальности, языку, происхождению, имущественному, семейному, социальному положению.

Отстаивание социальной справедливости

Кроме того, некоторые компании или даже целые страны вводят You know those quotas for female board members in Europe? They’re working гендерные квоты. Это значит, что в совете директоров или в правительстве обязательно должно присутствовать большое число женщин.

Предполагается, что такие меры должны поддержать людей, которым из‑за предрассудков сложнее получить хорошую работу и сделать карьеру.

Борьба с сексуализированным насилием

В 2017 году актриса Алисса Милано запустила в Twitter движение Me Too. Под этим хештегом женщины со всего мира рассказывали об эпизодах сексуализированного насилия и харассмента, которые им пришлось пережить. Некоторые пострадавшие осмелились назвать своё имя и указать на обидчиков. За этим последовала череда публичных обвинений и судебных процессов.

Началась бурная общественная дискуссия. Флешмоб показал, что насилие и домогательства имеют чудовищные масштабы, и с этим нужно что‑то делать.

Изменение языка вражды

Это значит отказ от слов и выражений, которые могут задеть или оскорбить человека или целую группу людей. Сюда относятся обидные слова, которые подчёркивают пол человека, его сексуальную ориентацию, расу, национальную принадлежность, социальное положение. А также любые другие резкие некорректные высказывания.

Новая этика предполагает, что речь сама по себе может быть формой дискриминации. Практически в любом языке слова, описывающие, например, мужчин или представителей своей расы, в основном нейтральные, а когда доходит до женщин Can Gender‑Fair Language Reduce Gender Stereotyping and Discrimination? или людей иного этнического происхождения, появляется много пренебрежения и явных оскорблений.

Некоторые люди, а также целые издания или социальные сети пытаются сделать язык более нейтральным и комфортным для всех: работают Мы так не говорим над удобными формулировками, банят Кого ВКонтакте банит за хейтспич? за резкие и оскорбительные высказывания.

Культура отмены

Правила поведения в условиях удалёнки

Откуда взялась новая этика и чем она отличается от старой

Идеи новой этики часто воспринимают как что‑то свежее и новаторское. Кто‑то относится к ним с восторгом: хорошо, что мир изменился и люди стали относиться друг к другу тактичнее. Кто‑то, наоборот, возмущается, что это непонятно кем придуманные и навязанные правила, которые сложно соблюдать. Шагу не ступи, уже кого‑нибудь обидишь.

Теперь ситуация изменилась: благодаря интернету те, кто вёл себя не слишком вежливо, поняли, что у этих действий могут быть последствия.

Правда, есть момент, который действительно делает новую этику принципиально новой в некоторых аспектах. Это идея социальной справедливости — точнее, та форма, которую она приняла в современном мире. В 1989 году американский юрист Кимберли Крэншоу сформулировала название и основные тезисы интерсекциональности The intersectionality wars — концепции, которая предполагает, что в обществе одни люди угнетены больше других из‑за своего пола, расы, классовой принадлежности, состояния здоровья, вероисповедания и так далее. И раз человек по факту рождения страдает от дискриминации, общество должно стараться это компенсировать и предоставить ему больше возможностей, чем тому, кто менее угнетён. Именно отсюда вытекают идеи разнообразия на рабочих местах и гендерных квот.

Что не так с новой этикой

Многие идеи новой этики звучат вполне здраво. Кажется, что люди наконец‑то научатся относиться друг к другу уважительно и в обществе будет меньше оскорблений, неравенства и несправедливости. Но обратная сторона у новой этики тоже есть — и, к сожалению, довольно тёмная.

Она делит людей на категории

В интернете уже давно гуляют The Life of an American Boy at 17 высказывания о том, что теперь белые гетеросексуальные мужчины — самая ненавидимая и критикуемая категория людей. И доля правды в этом, увы, есть: мужчины часто воспринимаются как насильники Hey, Straight White Men! We’re the Worst , белые люди — как расисты, обеспеченные — как воры, которые наживаются на более бедных, и так далее.

В итоге из‑за новой этики мы возвращаемся к тому же, от чего вроде бы хотели уйти: к сегрегации, нетерпимости и вражде. Например, тех же белых мужчин обвиняют The Problem of Surplus White Men во всевозможных бедах и мечтают Straight white men don’t deserve rights лишить прав.

Она сильно сбивает с толку

Новая этика не определяет чётких правил поведения. Всё меняется очень быстро, и люди не всегда могут подстроиться под новые реалии. С базовыми нормами всё более‑менее понятно: не оскорбляй людей, не нарушай их личные границы, не домогайся. Но есть много нюансов, которые могут привести человека в эпицентр скандала, хотя ничего плохого он вроде и не хотел.

Взять хотя бы недавнюю историю с писательницей Джоан Роулинг, одну из самых известных жертв новой этики. Роулинг сначала обвиняли в трансфобии — за то, что она назвала биологических женщин женщинами. А потом в антисемитизме и юдофобии — потому что жадные и некрасивые гоблины из книг о Гарри Поттере напоминают стереотипный образ иудеев. То есть писательница не сделала ничего плохого, но тем не менее умудрилась задеть множество людей.

Она ведёт к цензуре

Цензура и замалчивание фактов, которые не нравятся определённым категориям людей, могут быть не просто обидными. Иногда это приводит к страшным последствиям. В той же Швеции много лет скрывали До Европы дошёл масштаб совершаемых мигрантами преступлений данные о росте преступности, который начался после массового приезда в страну иммигрантов. В результате число преступлений достигло Migrants and Crime in Sweden in the Twenty‑First Century катастрофических масштабов. Похожая история произошла в Великобритании. В небольшом городке Ротерхэме не один год промышляла Толерантность с особым цинизмом сеть педофилов и сутенёров, большинство из которых были выходцами из Пакистана. Их жертвами стали около 1,5 тысячи детей, но ни полиция, ни власти почти ничего с этим не делали, так как боялись обвинений в расизме.

Она ведёт к двойным стандартам

Получается, что одним людям можно больше, чем другим. То, что они сами подвергались дискриминации на основании цвета кожи, национальности, пола, может служить оправданием для очень неприятных поступков. Даже для преступлений.

После того как во Франции студент, исповедующий ислам, отрезал голову преподавателю, некоторые журналисты обвинили The dangerous French religion of secularism в случившемся политику страны. А в США даже вышла книга, которая оправдывает In Defense of Looting: A Riotous History of Uncivil Action грабежи, совершаемые членами движения Black Lives Matter в ходе протестов.

Она принимает радикальные формы

Актёра Кевина Спейси обвинили в домогательствах и сексуализированном насилии несколько мужчин. Не разбираясь, Спейси сняли со всех ролей и долго травили. До суда при этом дошёл только один инцидент — и то обвиняющая сторона не смогла предоставить никаких доказательств.

И это только малая часть примеров того, как новая этика — в общем‑то хорошая и гуманная идея — превращается во что‑то странное и очень далёкое от первоначального замысла.

Нужно ли следовать новой этике

В новых правилах и установках присутствует рациональное зерно. Нет ничего плохого в том, чтобы пересмотреть свои взгляды и поведение и признать, что человека нужно уважать независимо от его пола, цвета кожи или сексуальной ориентации. Совершенно нормально соблюдать правила приличия, отказаться от домогательств, оскорбительных высказываний, неуместных и дискриминационных шуток. Вряд ли стоит в смешанном коллективе говорить о том, что женщины глупые и не могут занимать высокие должности. Или в компании, где есть человек с ограниченными возможностями, шутить на тему инвалидности.

Пишу для Лайфхакера о продуктивности, мотивации, отношениях, социальных проблемах и ловушках мышления. Выбираю для статей проверенные источники информации — научные работы, статистику, мнения экспертов.

Этика не дает рецептов на каждый случай жизни. Она дает общее направление. Этика может помочь человеку, ведущему диалог с самим собой. Но не каждый человек способен к внутреннему диалогу. Этика помогает человеку не потерять себя, не растеряться. "Этика – искусство жить без печали."
Круг проблем этики

Этика изучает генезис, сущность, специфику морали; раскрывает ее место и роль в жизни общества; выявляет механизмы нравственного регулирования человеческой жизнедеятельности, критерии нравственного прогресса. Рассматривает структуру нравственного сознания общества и личности, анализирует содержание и смысл таких категорий, как благо, добро, зло, долг и совесть, честь и достоинство, счастье и смысл жизни.… Т.о. этика выступает не только как теория морали, изучающая сущность, специфику морали, но и человека как морального субъекта.
Цель этики

По Аристотелю, цель этики не знания вообще, а оценка поступков и их содержание. Аристотель впервые выдвинул этику как самостоятельную, независимую от философии науку.
Задачи

По Аристотелю главной задачей этики является исследование человеческих отношений в их наиболее совершенной форме. Основные задачи: Теоретическое описание и объяснение морали: ее историю, нормы, принципы, идеалы… Дать анализ сущности морали в ее "должном" и "сущем". Учить морали, для того чтобы человек в дальнейшем смог выработать собственную стратегию "правильной жизни".

Постепенно в этике сформировалось два рода проблем:
Как должен поступать человек (нормативная этика)
Собственно теоретические вопросы гносеологического аспекта, о сущности морали, ее происхождении (метаэтика). Метаэтика – "чистая философия" морали. Добро и зло исследуются на абстрактном, теоретическом уровне, без соприкосновении с практикой.
Этика как наука не является ни метатеорией, ни чистой нормативной. Это не математика и логика. Слишком ее предмет связан с жизнью. Этика должна и научить, и воспитать и обосновать теоретически.

Posted on Aug. 19th, 2009 at 01:13 pm | Link | Leave a comment | Share | Flag

Этика и мораль в современном мире

Гусейнов А.А. Этика и мораль в современном мире // Этическая мысль. Вып. 1 – М.: ИФ РАН, 2000

Этика и мораль в современном мире

Этика и мораль имеют собственный хронотоп, свою современность, которая не совпадает с тем, что является современностью, например, для искусства, градостроительства, транспорта и т.д. В рамках этики хронотоп также различен в зависимости от того, идет ли речь о конкретных общественных нравах или об общих моральных принципах. Нравы связаны с внешними формами жизни и могут меняться быстро, в течение десятилетий. Так на наших глазах преобразился характер взаимоотношений между поколениями. Моральные основоположения сохраняют устойчивость века и тысячелетия. Для Л.Н.Толстого, например, этико-религиозная современность охватывала весь огромный период времени от того момента, когда человечество устами Иисуса из Назарета провозгласило истину непротивления злу, до того неопределенного будущего, когда эта истина станет повседневной привычкой.

Под современным миром я буду иметь в виду ту стадию (тип, формацию) развития общества, которая характеризуется переходом от отношений личной зависимости к отношениям вещной зависимости. Это приблизительно соответствует тому, что Шпенглер называл цивилизацией (в отличие от культуры), западные социологи (У.Ростоу и др.) – индустриальным обществом (в отличие от традиционного), марксисты – капитализмом (в отличие от феодализма и других докапиталистических форм общества). Вопрос, который меня интересует, состоит в следующем: сохраняют ли на новой стадии (в современном мире) свою действенность этика и мораль в том виде, в каком они сформировались в недрах античной культуры и иудео-христианской религии, были теоретически осмыслены и санкционированы в классической философии от Аристотеля до Канта?

Можно ли доверять этике?

Общественное мнение и на уровне повседневного сознания, и на уровне лиц, имеющих явные или неявные полномочия говорить от имени общества, признает высокую (можно даже сказать первостепенную) значимость морали. И в то же время оно равнодушно или даже игнорирует этику как науку. К примеру, в последние годы мы видели много случаев, когда банкиры, журналисты,

депутаты, другие профессиональные группы пытались осмыслить нравственные каноны своего делового поведения, составить соответствующие этические кодексы и, кажется, каждый раз они обходились без дипломированных специалистов в области этики. Получается, что этики никому не нужны, кроме тех, кто хочет изучать ту же этику. По крайней мере, это верно применительно к теоретической этике. Почему так происходит? Вопрос тем более уместный и драматичный, что он в такой постановке не встает перед представителями других областей знаний, изучающих человеческое поведение (психологами, политологами и др.), которые востребованы обществом, имеют практические сферы профессиональной деятельности.

Задумываясь над тем, почему в наше онаученное время реальная нравственная жизнь протекает без прямого участия науки этики, следует иметь в виду ряд общих соображений, связанных с особой ролью философии в культуре, в частности с тем совершенно уникальным обстоятельством, что практичность философии укоренена в ее акцентированной непрактичности, самодостаточности. Это в особенности относится к моральной философии, поскольку высшей институцией морали является отдельная личность и потому этика прямо апеллирует к ее самосознанию, разумной воле. Мораль является инстанцией суверенности индивида как общественно-деятельного существа. Еще Сократ обратил внимание на то, что существуют учителя разнообразных наук и искусств, но не существует учителей добродетели. Этот факт не является случайным, он выражает суть дела. Философская этика всегда участвовала в реальной нравственной жизни, в том числе в воспитательном процессе, настолько опосредованно, что такое участие всегда предполагалось, но его трудно бывало проследить даже задним числом. И тем не менее субъективное доверие к ней существовало. Мы знаем из истории рассказ о юноше, ходившем от одного мудреца к другому, желая узнать наиважнейшую истину, которой можно было бы руководствоваться всю жизнь и которая была бы настолько краткой, чтобы ее можно было усвоить, стоя на одной ноге, пока он не услышал от Хилела правило, получившее впоследствии название золотого. Мы знаем, что Аристофан высмеивал этические уроки Сократа, а Шиллер – Канта, даже Дж.Мур становился героем сатирических пьес. Все это было выражением интереса и формой усвоения того, что говорили моральные философы. Сегодня нет ничего подобного. Почему? Существуют по крайней мере два дополнительных обстоятельства, которые

объясняют дистанцирование от этики тех, кто практически размышляет над моральными проблемами. Это – изменения а) предмета этики и б) реальных механизмов функционирования морали в обществе.

Можно ли доверять морали?

После Канта изменилась диспозиция этики по отношению к морали как к своему предмету. Из теории морали она превратилась в критику морали.

Классическая этика принимала свидетельства морального сознания, что называется, за чистую монету и видела свою задачу в том, чтобы обосновать предзаданную ей мораль и найти более совершенную формулировку ее требований. Аристотелевское определение добродетели как середины было продолжением и завершением укорененного в древнегреческом сознании требования меры. Средневеково-христианская этика и по существу, и по субъективным установкам была комментарием к евангельской морали. Исходным пунктом и существенным основанием этики Канта является убеждение морального сознания в том, что его закон обладает абсолютной необходимостью. Ситуация существенно меняется с середины XIX века. Маркс и Ницше независимо друг от друга, с разных теоретических позиций и в разной исторической перспективе приходят к одинаковому выводу, согласно которому мораль в том виде, в каком она являет себя, есть сплошной обман, лицемерие, тартюфство. По Марксу, мораль представляет иллюзорную, превращенную форму общественного сознания, призванную прикрыть аморализм действительной жизни, дать ложный выход социальному негодованию масс. Она обслуживает интересы господствующих эксплуататорских классов. Поэтому трудящиеся нуждаются не в теории морали, а в том, чтобы освободиться от ее сладостного дурмана. И единственно достойная теоретика позиция по отношению к морали – ее критика, разоблачение. Подобно тому, как задача медиков состоит в том, чтобы устранять болезни, так и задача философа состоит в том, чтобы преодолеть мораль как род социального недуга. Коммунисты, как говорили Маркс и Энгельс, не проповедуют никакой морали, они ее редуцируют к интересам, преодолевают, отрицают. Ницше видел в морали выражение рабской психологии – способ, благодаря которому низшим сословиям удается делать мину при плохой игре и свое поражение выдавать за победу. Она

часы восхода и заката солнца, так люди в повседневной жизни (в особенности родители, учителя, властители и прочие высокопоставленные лица) в пику Марксу, Ницше, Расселу продолжают проповедовать мораль.

Где место морали в современном мире?

Переход от преимущественной апологии морали к ее преимущественной критике был обусловлен не просто прогрессом этики, одновременно он был связан с изменением места и роли морали в обществе, в ходе которого как раз и выявилась ее двусмысленность. Речь идет о коренном историческом сдвиге, который привел к тому, что можно назвать новоевропейской цивилизацией с ее невиданным научно-техническим, промышленным и экономическим прогрессом. Этот сдвиг, радикально изменивший всю картину исторической жизни, не только обозначил новое место морали в обществе, но и сам в значительной мере явился результатом моральных изменений.

Мораль традиционно выступала и понималась как совокупность добродетелей, которые суммировались в образе совершенного человека, или совокупность норм поведения, задающих совершенную организацию общественной жизни. Это были два взаимосвязанных переходящих друг в друга аспекта морали – субъективный, личностный и объективированный, предметно развернутый. Считалось, что благо для отдельного человека и благо для государства (общества) – одно и то же. И в том, и другом

Столь широкое понимание предмета этики было достаточно адекватным осмыслением исторического опыта эпохи, когда общественные отношения имели форму личных связей и зависимостей,

когда, следовательно, личные качества индивидов, мера их моральности, добродетельности являлись основной несущей конструкцией, державшей все здание цивилизации. Можно в этой связи указать на два хорошо известных и документированных момента: а) выдающиеся события, состояние дел в обществе имели ярко выраженный личностный характер (к примеру, судьба войны решающим образом зависела от мужества воинов и полководцев, благоустроенная мирная жизнь в государстве – от хорошего правителя и т.п.); б) поведение людей (в том числе и в деловой сфере) было опутано нравственно санкционированными нормами и условностями (типичными примерами такого рода могут служить средневековые цеха или кодексы рыцарских поединков). У Маркса есть замечательное высказывание о том, что ветряная мельница дает общество с сюзереном во главе, а паровая мельница – общество во главе с промышленным капиталистом. Обозначая с помощью этого образа своеобразие интересующей нас исторической эпохи, я хочу сказать не просто о том, что мельник при ветряной мельнице – совершенно иной человеческий тип, чем мельник при паровой мельнице. Это достаточно очевидно и тривиально. Моя мысль иная – работа мельника именно как мельника при ветряной мельнице значительно больше зависела от моральных качеств личности мельника, чем работа мельника как мельника при паровой мельнице. В первом случае моральные качества мельника (ну, например, такой факт, как, являлся ли он добропорядочным христианином) были не менее важны, чем его профессиональные навыки, в то время как во втором случае они имеют второстепенное значение или могут вовсе не приниматься во внимание.

Ситуация кардинальным образом изменилась, когда развитие общества приняло характер естественноисторического процесса и науки об обществе стали приобретать статус частных (нефилософских) наук, в которых аксиологический компонент является ничтожным и даже в этой ничтожности оказывается нежелательным, когда оказалось, что жизнь общества регулируется законами столь же необходимыми и неотвратимыми, как и ход природных процессов. Подобно тому, как из лона натурфилософии постепенно вычленялись физика, химия, биология и другие естественные науки, так из лона моральной философии стали вычленяться юриспруденция, политическая экономия, социология и другие общественные науки. За этим стоял переход общества от локальных, традиционно организованных форм жизни к большим и сложным системам (в промышленности – от цеховой

организации к фабричному производству, в политике – от феодальных княжеств к национальным государствам, в экономике – от натурального хозяйства к рыночным отношениям; в транспорте – от тягловой силы к механическим средствам передвижения; в общественной коммуникации – от салонных разговоров к средствам массовой информации; и т.д.).

Принципиальное изменение состояло в следующем. Различные сферы общества стали структурироваться по законам эффективного функционирования, в соответствии со своими объективными параметрами, с учетом больших масс людей, но (именно потому, что это – большие массы) независимо от их воли. Общественные отношения неизбежно стали приобретать вещный характер – регулироваться не по логике личных отношений и традиций, а по логике предметной среды, эффективного функционирования соответствующей области совместной деятельности. Поведение людей в качестве работников задавалось теперь не с учетом совокупности душевных качеств и через посредство сложной сети нравственно санкционированных норм, а функциональной целесообразностью, и оно оказывалось тем более эффективным, чем более приближалось к автоматизированному, эмансипировалось от индивидуальных мотивов, привходящих психологических наслоений, чем более человек становился работником. Более того, деятельность человека в качестве субъективного элемента социальной системы (работника, функционера, деятеля) не просто выносила за скобки моральные различия в традиционном значении, но часто требовала способности действовать аморально. Первым этот шокирующий аспект применительно к государственной деятельности исследовал и теоретически санкционировал Макиавелли, показав, что нельзя быть хорошим государем, не будучи в то же время моральным преступником. Аналогичное открытие в экономической науке сделал А.Смит. Он установил, что рынок приводит к богатству народов, но не через альтруизм субъектов хозяйственной деятельности, а, напротив, через их эгоистическое стремление к собственной выгоде (эта же мысль, выраженная в форме коммунистического приговора, заключена в знаменитых словах К.Маркса и Ф.Энгельса о том, что буржуазия в ледяной воде эгоистического расчета потопила священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности). И, наконец – социология, доказавшая, что свободные, морально мотивированные действия индивидов (самоубийство, воровство и т.п.), рассмотренные по

законам больших чисел, как моменты общества в целом, выстраиваются в закономерные ряды, которые оказываются более строгими и устойчивыми, чем, например, сезонная смена климата (как тут не вспомнить Спинозу, говорившего, что если бы брошенный нами камень обладал сознанием, то он бы думал, что летит свободно).

Словом, современное сложно-организованное, деперсонализированное общество характеризуется тем, что совокупность профессионально-деловых качеств индивидов, определяющих их поведение в качестве социальных единиц, мало зависит от их личностных моральных добродетелей. В своем общественном поведении человек выступает носителем функций и ролей, которые ему задаются извне, самой логикой систем, в которые он включен. Зоны личностного присутствия, где решающее значение имеет то, что можно назвать моральной воспитанностью и решимостью, становятся все менее значительными. Общественные нравы зависят уже не столько от этоса индивидов, сколько от системной (научной, рационально упорядоченной) организации общества в тех или иных аспектах его функционирования. Общественная цена человека определяется не только и не столько его личными моральными качествами, сколько моральной значимостью того совокупного большого дела, в котором он участвует. Мораль становится по преимуществу институциональной, трансформируется в прикладные сферы, где этическая компетенция, если вообще можно здесь говорить об этике, определяется в решающей мере профессиональной компетентностью в специальных областях деятельности (бизнесе, медицине и т.д.). Философ-этик в классическом понимании становится излишним.

Не потеряла ли этика свой предмет?

Этика как традиционно сложившаяся область философского знания продолжает существовать в привычном теоретическом пространстве, заключенном между двумя противоположными полюсами – абсолютизмом и антинормативизмом. Этический абсолютизм исходит из идеи морали как абсолютного и в своей абсолютности непостижимого предусловия пространства разумной жизни, один из его типичных крайних случаев – моральная религия (Л.Н.Толстой, А.Швейцер). Этический антинормативизм видит в морали выражение (как правило, превращенное) тех или иных интересов и релятивирует ее, его предельным выражением можно считать философско-интеллектуальные опыты, получившие

название постмодернистских. Эти крайности, как и любые крайности вообще, питают друг друга, сходятся между собой: если мораль абсолютна, то отсюда неизбежно следует, что любое моральное утверждение, поскольку оно имеет человеческое происхождение, наполнено конкретным, определенным и в своей определенности ограниченным содержанием, будет относительным, ситуативным и в этом смысле ложным; если же, с другой стороны, нет никаких абсолютных (безусловно, обязывающих и общезначимых) определений морали, то любое моральное решение будет иметь для того, кто его принимает, абсолютный смысл. В этих рамках находятся современные этические представления и в России (альтернатива религиозно-философского и социально-исторического пониманий морали), и на Западе (альтернатива кантианства и утилитаризма).

Сохраняет ли данное противоречие сегодня свою фундаментальность – вот вопрос, на который мы должны ответить, размышляя над тем, что происходит с этикой и моралью в современном мире. Сохраняется ли сегодня та общественная (человеческая) реальность, осмыслением которой был классический образ морали или, говоря по-другому, не является ли классическая этика, представленная в наших трудах, учебниках, этикой вчерашнего дня? Где в современном обществе, которое в своем непосредственном культурном оформлении стало массовым, а по своим движущим силам является институционализированным и глубоко организованным, где в этом упорядоченном социологическом космосе располагаются ниши индивидуальной свободы, зоны морально ответственного поведения? Если быть более конкретным и профессионально точным, то вопрос можно переформулировать так: не пора ли более критично взглянуть на наследие классической философии и поставить под сомнение определения морали как бескорыстия, безусловного долженствования, общезначимых требований и т.п.? И можно ли это сделать без того, чтобы не отказываться от идеи морали и не подменять игру жизни ее бисерной имитацией?

современная этика это философская дисциплина, посредством которой изучаются мораль, долг, счастье, добродетель и то, что правильно или неправильно в поведении человека. Он представлен различными философами, временно находящимися с начала 17 века до конца 19 века..

Ссылаясь на современную этику, это не с философской точки зрения, а с временной точки зрения, поскольку за эти три столетия появилось много философских теорий..


Некоторые из наиболее важных течений: материалист Гоббса, эмпиризм Юма, этика деонтологии или долга Иммануила Канта, утилитарист Бентама и Милля и нигилист Ницше.

Однако нельзя не упомянуть Сафстесбери, инициатора школы нравственного чувства, ни философов-интуиционистов Ральфа Кадворта, Генри Мора и Сэмюэля Кларка, а также Ричарда Прайса и Томаса Рейда. и Генри Сиджвич.

Мы также не можем игнорировать важность голландского еврейского философа Бенедикта де Спинозы или Готфрида Вильгельма Лейбница. Кроме того, важно вспомнить двух деятелей, чье философское развитие впоследствии имело большой резонанс: француз Жан-Жак Руссо и немец Георг Вильгельм Фридрих Гегель.

черты

Тот факт, что существует множество теорий современной этики, делает невозможным перечисление характеристик, которые определяют их все. Тем не менее, вы можете указать некоторые темы, которые были рассмотрены большинством философов этой эпохи:

-Забота об определении добра и зла в человеке и обществе.

-Оппозиция или соответствие между желанием и долгом, желанием и счастьем.

-Выбор этического описания на основе разума или чувства.

-Благо личности и общественного блага.

-Человек как средство или как цель.

представители

Вот некоторые из наиболее выдающихся философов современной этики:

Этот философ, родившийся в Англии, был энтузиастом Новой Науки в лице Бэкона и Галилея. Для него и зло, и добро связаны с пристрастиями и желаниями человека, потому что нет объективного добра.

Вот почему нет общего блага, так как человек в основном стремится удовлетворить свои желания, самосохраниться от анархической природы.

Тот факт, что каждый человек удовлетворяет свои желания, порождает конфликт, и, чтобы это не заканчивалось войной, необходимо заключить общественный договор..

Джозеф Батлер (1692-1752)

Епископ англиканской церкви отвечал за разработку теории Шефтсбери. Он подтвердил, что счастье появляется как побочный продукт, когда желания удовлетворяются за все, что не то же самое счастье.

Таким образом, тот, кто имеет счастье в конце концов, не находит его. С другой стороны, если у вас есть цели, отличные от счастья, у вас больше шансов достичь.

С другой стороны, Батлер также представляет концепцию сознания как независимого источника моральных рассуждений..

Фрэнсис Хатчесон (1694-1746)

Вместе с Дэвидом Хьюмом Хатчесон разработал школу морального чувства, начатую с Шефтсбери..

Хатчесон утверждал, что моральное суждение не может основываться на разуме; почему нельзя полагаться на то, является ли действие добрым или неприятным для морального чувства кого-либо.

Дэвид Хьюм (1711-1776)

Продолжая работу Шефтсбери и Хатчесона, он предложил этическое описание, основанное на чувствах, а не на разуме. Таким образом, причина есть и должна быть рабом страстей, и только служить и подчиняться им.

Поскольку мораль связана с действием, а разум статичен с точки зрения мотивации, Юм приходит к выводу, что мораль должна быть вопросом чувств, а не разума..

Это также подчеркивает эмоцию сочувствия, что позволяет чьему-либо благополучию быть заботой о других..

Иммануил Кант (1711-1776)

Этот категорический императив - высшее благо морали, из которого вытекают все моральные обязанности. Таким образом, он приказывает, чтобы человек действовал только на основе принципов, которые могут быть универсализированы. То есть принципы, которые могут принять все люди или рациональные агенты, как их называет Кант.

Поскольку каждый человек является самоцелью, он имеет абсолютную, несравненную, объективную и фундаментальную ценность; к этому значению он называет достоинство.

Следовательно, к каждому человеку относятся с уважением, потому что он обладает достоинством, и это делается путем рассмотрения его как самоцели; то есть, признавая это и заставляя это признать его существенную ценность.

Этот экономист и английский философ считается основоположником современного утилитаризма. Он думает, что человек находится под двумя хозяевами, которые дала ему природа: удовольствие и боль. Таким образом, все, что выглядит хорошо, приятно или считается, что избежать боли.

Что касается последствий действия против других, он утверждает, что наказания и удовольствия должны быть приняты во внимание для всех тех, кто пострадал в действии. Это должно быть сделано на равных, никто выше кого-либо.

Джон Стюарт Милль (1806-1873)

В то время как Бентам считал, что удовольствия были сопоставимы, для Милля одни превосходят, а другие уступают.

Тогда высшие удовольствия имеют большую ценность и желательны; Среди них воображение и ценят красоту. Низшие удовольствия - это ощущения тела или простые ощущения.

Что касается честности, справедливости, правдивости и моральных правил, он считает, что утилитаристы не должны рассчитывать перед каждым действием, если такое действие максимизирует полезность..

Напротив, им следует руководствоваться, анализируя, сформулированы ли такие действия в общем принципе, и если соблюдение этого принципа способствует увеличению счастья.

Фридрих Вильгельм Ницше (1844-1900)

Этот поэт, филолог и немецкий философ критикует общепринятый моральный кодекс, потому что он постулирует рабскую мораль, связанную с иудейско-христианским кодексом морали.

Для него христианская этика считает бедность, смирение, кротость и самопожертвование добродетелью. Вот почему он считает это этикой угнетенных и слабых, которые ненавидят и боятся силы и самоутверждения.

Факт превращения этого обиды в понятия морали привел к ослаблению человеческой жизни..

По этой причине он считал, что традиционная религия была закончена, но вместо этого он предложил величие души не как христианскую добродетель, а как благородство и гордость за личные достижения..

Читайте также: