Дайте собственный прогноз на будущее политическое и экономическое развитие россии кратко

Обновлено: 02.07.2024

Во-первых, вероятные сценарии развития России после 2025 года рассматриваются в среднесрочной перспективе 7–10 лет, когда основные тенденции развития в экономике, демографии, научно-технической области и других областях относительно хорошо известны и не ожидаются, что в них произойдут революционные перемены и смена парадигм. Так, в 2025 году, например, потенциал ЯО США и России не изменится качественно, а изменения в стратегических системах ВТО и ПРО ожидаемы и достаточно определенно контролируемы.

Во-вторых, мы не знаем, какие именно социальные и политические качественные изменения могут произойти в ВПО (например, не ожидаем революции в США), но не исключаем полностью такой возможности, т.е. резервируем свою позицию.

Вместе с тем следует признать, что до 2018 года ни количественного демографического прироста, ни качественного увеличения НЧК России не происходило. Как и в социально-экономической области, в 2014–2018 годы наблюдалась в лучшем случае стагнация, а в худшем – деградация НЧК. Это говорит о том, что переход России к качественному развитию отнюдь не гарантирован[3].

Преодолеть эту тенденцию после 2018 года являлось главной задачей политической элиты России, но если она не была решена до этого времени, то нет уверенности в том, что она будет решена до 2025 года. Тем более, что само правительство планирует на 2018–2020 годы инерционный сценарий развития страны. Это означает, что к 2025 году не только ВПО, но и положение России относительно других стран может ухудшиться. Это и станет точкой отсчета для развития страны после 2025 года с вероятностью до 90% потому, что власть так и не решится на реализацию мобилизационного сценария развития, а инновационный сценарий в очередной раз окажется провальным[4].

Этот сценарий предусматривает не только дальнейшее обострение и эскалацию ВПО до состояния прямого военного конфликта с Россией, но и вероятного затягивание этого состояния на несколько лет.

Если допустить, что переход в это качество произойдет до 2025 года (например, в форме военных действий в бывших советских среднеазиатских республиках или на Украине), то можно прогнозировать возможное затягивание противостояния на несколько лет. Примером этому может быть конфликт на Украине, который продолжается уже более трех лет, но который может быть в таком замороженном состоянии находиться и после 2025 года. В принципе западной ЛЧЦ выгодно как сохраняющаяся напряженность на Украине, так и в отношениях между Украиной и Россией. Подобное (или близкое к нему) состояние существовало в Молдавии и Грузии.

Эта экстраполяция на период после 2025 года вполне закономерна и объяснима, ибо только мобилизационный сценарий до 2025 года, на мой взгляд, способен по сути дела сохранить Россию в качестве суверенного субъекта МО–ВПО в будущем, на 2025–2050 годам. В настоящее время бюджет России составляет порядка 20% ВВП, но при мобилизационном сценарии он может быть увеличен до 25–35%, что позволит увеличить расходы на безопасность и оборону в 1,5–2 раза, а в случае роста ВВП – еще и пропорционально этому росту. Как видно из графика, резервы для этого существуют, хотя этот шаг, безусловно отразится и на социально-экономической ситуации в стране.

неизбежной внутриполитической дестабилизацией, вытекающей из растущего социально-экономического отставания России, которая в условиях быстрого развития в мире доли среднего класса и душевых доходов, вряд ли сможет заметно увеличить свой уровень душевого дохода и качество жизни. Ситуация в еще большей степени будет осложнена, двумя обстоятельствами:
разрывом между богатыми и бедными, достигшим максимальной дистанции в мире;
разрывом в душевом доходе между отдельными регионами (например, Бурятии и Москвой – 1 : 15);
отставанием в научно-техническом и технологическом развитии, сложившимся в последние десятилетия, а также невозможностью перехода к новым видам и системам ВВСТ;
отставанием в военной мощи и мощи военно-политической коалиции, которое изменится в пользу Запада и новых центров силы (например, соотношения 1 : 20 в пользу западной коалиции, к соотношению 1 : 50 в 2035–2040 годах).

Кроме того, этот сценарий не только инерционен, но и находится в плену своей логики и людей, связанных годами с его реализацией. Как показывает история, некоторые тенденции в экономике, политике, идеологии, а также программы ВВСТ существуют длительное время. Так, с 1990 года, например, по настоящее время развитие России происходит в рамках макроэкономической и политической либеральной парадигм, на протяжении всего периода в 27 лет. За этот период они претерпели, естественно, изменения, которые однако не выходят за рамки либеральной парадигмы и сценария развития.

В эти же 30–45 лет продолжали сохраняться многие системы ВВСТ: вертолеты Ми-8, ТБТ-95 и Ту 150 и т.д., созданные в советский период, но крайне медленно современные российские системы.

Таким образом можно с некоторым основанием констатировать, что экстраполяция инерционного сценария развития России после 2025 года вполне возможна.

Это влияние отразится и на России. Например, в случае войны западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ, что сделает дальнейшее продолжение фактической войны с Россией затруднительным. Именно такой сценарий развития МО-ВПО сработал в 1939–1941 годах, когда Великобритания и США с союзниками были вынуждены сконцентрировать усилия на борьбе с Германией и Японией, а не с СССР.

Таким образом в период 2025–2050 годов развитие России может происходить под влиянием 3 основных и наиболее вероятных сценариев развития, реализуемых в 7 вариантах. Эти сценарии будут оказывать решающее влияние на возможности социально–экономического развития страны, которые будут определяться следующими критериями относительно доли ВВП, например, выделяемой на нужды безопасности и обороны.

В рамках этого подхода к сценариям можно выделить таким образом три принципиально различных сценария для России на период 2025–2050 годов и их варианты, которые похожи отчасти на сценарии развития до 2025 года. Их вероятность в 2018 году может оцениваться экспертами по-разному в зависимости от их личных субъективных предпочтений, знаний и политической ориентации. Тем не менее можно предположить, что вероятность развития этих трех сценариев и их вариантов, оцениваемая в 2018 году, выглядит, на мой взгляд, следующим образом:

в 2017 году: прогноз в 2018 году

Причем на вероятность реализации того или иного сценария после 2025 года оказывает существенная динамика развития ВПО в мире и состояния дел в России в 2016–2017, а именно – наблюдается устойчивая тенденция ухудшения прогноза после 2025 года. Так, если в 2014 году я прогнозировал вероятность перехода к военно-силовым действиям Запада в 2025 году, то в 2018 году – уже в 2021–2023 годы, что неизбежно оказывает влияние на прогноз развития России после 2025 года[7].

Вместе с тем резкое ухудшение ВПО в 2017 году может потребовать от руководства страны в период решительных действий мобилизационного характера как в политической, так и экономической областях, в частности, реорганизации всей военной организации страны и корректировке военного бюджета. Другими словами, не исключается, что руководство страны решится на радикальные меры, предусматривающие переход от инерционного сценария к мобилизационному уже в начале 2018 года.

При этом, реализация такого сценария требует известных мер по подготовке со стороны России не только в области военной политики, но и военного искусства. Так. если говорить, например, о наиболее вероятных способах применения военной силы, то можно акцентировать внимание на стратегии иррегулярной войны, вероятность которой стремительно усиливается. Ее описал достаточно подробно в России Арзуманян Р.В. следующим образом: «Конфликты последних лет на примере Югославии, Ирака, Ливии и Сирии показывают, что копившийся годами военный потенциал в том виде, в котором он создавался, в большинстве случаев в условиях обострения обстановки либо не работает вообще, либо оперативно требуется его перестройка и адаптация к условиям, которые, как правило, кардинально отличаются от тех, к которым готовилась армия. Как результат – крайне низкая эффективность боевого применения сил и средств для решения стоящих задач.

Также необходимо учитывать, что широкомасштабному применению военной силы предшествует этап наращивания сил, а с началом применения необходимо заботиться и о поддержании группировки (особенно это важно, если войска привлекаются для решения долгосрочных задач на оккупированной территории). Эти шаги крайне дороги и могут быть оправданы лишь на очень короткий период времени, либо только в условиях ведения широкомасштабной войны и перевода экономики на мобилизационный план.

Анализ показывает, что Запад первым осознал происходящие изменения. Формирование и поддержание группировки сил и средств, к примеру, по той же Югославии или по Ираку обошлись американским и европейским налогоплательщикам в очень значительную сумму. При этом необходимо учитывать, что от всей мощи созданных группировок эффективно применялись лишь несколько процентов (как правило, это авиация и силы специального назначения).

Понимание происходящих изменений отразилось в усиленном развитии невоенных средств и методов борьбы (включая экономические, информационные и др.). Сегодня Госдепартамент США в сфере ведения противоборства занимает гораздо более весомую позицию, чем Пентагон, поскольку координирует и интегрирует все элементы национальной мощи для решения стоящих задач.

Сегодня наиболее перспективной концепцией на Западе является концепция иррегулярных военных действий, подразумевающая широкое применение партизанских, диверсионных и специальных форм и способов борьбы[8].

Их модернизация до 2025 года и в особенности в 2025–2050 годы носит важный, но не принципиальный характер и не предполагает появление в период 2025–2050 годов принципиально новых политических, экономических или военных парадигм.

Иными словами эволюция военно-политических особенностей развитии России (в сценариях № 1 и № 2 ) – будет экстраполяцией развития ВПО и России в 2014–2017 годы с частными различиями, имеющими второстепенный и (часто) субъективный характер.

В значительной степени прогноз сценария развития России в 2025–2050 годы будет влиять на ту часть национальных ресурсов, которая выделяется через федеральный бюджет. На мой взгляд (очень условно), можно было бы говорить о следующих пропорциях военного бюджета в общефедеральных расходах для того или иного сценария и его вариантов.

Доля ВВП, выделяемая на потребности безопасности и обороны
в 2025–2050 годы, в соответствии с разными сценариями
и вариантами развития России

В этой связи можно сопоставить военные расходы России по тому или иному сценарию и его варианту с расходами других стран. Так, относительно расходов бюджета, можно говорить о том, что «Мобилизационный СЦЕНАРИЙ России после 2025 года вполне допустим на уровне расходов в 10–15% (Азербайджан, Иран, США, но меньше чем Саудовская Аравия, ОАЭ или Израиль), что будет приблизительно соответствовать 3–5% уровня ВВП, т.е. сегодняшнему уровню военных расходов России.

на НИОКР, которые могут стать двигателями технологического развития (как в 40–50-е годы XX века ракетная и ядерная области);
на НЧК, который может не только резко повысить качество ВС, но и всей нации;
на эффективности управления в государстве, ОПК и ВС.

После 2025 года расходы на оборону России в решающей степени будут зависеть не от абсолютных величин или соотношения расходов с основными оппонентами (они будут абсолютно не сопоставимыми), а от других факторов. Таких, прежде всего, как:

состояния МО и ВПО в мире;
угроз национальной безопасности, среди которых военные угрозы могут быть не самыми главными;
внутриполитической стабильности и др.

о ликвидации оффшоров и активов за рубежом;
снижения коррупции;
более эффективного использования природной ренты что, как показывает опыт зарубежных стран, может быть сделано в очень широком диапазоне.

Динамика военных расходов Украины в 2013–2016 гг.

– 2013 – 18,8 млрд. гривен (1,11% ВВП)

– 2015 – в декабре 2014 года было объявлено, что военные расходы на 2015 год составят не менее 50 млрд. гривен; 8 января 2015 года было объявлено, что военный бюджет Украины составит 44,6 млрд. гривен; 17 июля 2015 было принято решение о выделении на нужды министерства обороны и вооружённых сил Украины дополнительных средств в размере 5,3 млрд. гривен.

– 2016 – по предварительным расчётам, военный бюджет 2016 года планировали в размере не менее 100 млрд. гривен (5% ВВП), а с учётом средств из специальных фондов – 113 млрд. гривен.

– 2017 – по предварительным данным, военный бюджет на 2017 год должен составлять не менее 5% ВВП (150 млрд. гривен).

Основные критерии сценариев развития России
и их вариантов в период 2025–2040 годов,
основанных на известных парадигмах

Подберезкин Алексей Иванович

[1] Симчера Я.В. О качестве роста // Фокус, 2017. Июнь. – С. 50.

[2] Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. – М.: МГИМО-Университет, 2011. –Т. 3.

[4] Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики: монография: в 2 т./ под ред. А.И. Подберёзкина. – М.: МГИМО-Университет, 2015. – Т. 1. – 796 с.

[7] Подберёзкин А.И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. – М.: МГИМО-Университет, 2015. – 169 с.

[8] Арзуманян Р.В. Стратегия иррегулярной войны: теория и практика применения. – М.: АНО ЦСОиП, 2015. – 334 с.

[11] Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. – М.: МГИМО-Университет, 2011. – Т. 3.

Прогнозы, касающиеся будущего РФ, звучат очень противоречиво. Размышления о геополитической ситуации Польши и Центральной Европы невозможны без учета развития ситуации в России, пишет автор. Он рассматривает как сценарии, которые рисуют гипотетический распад нашей страны, так и те, которые причисляют её к группе восходящих государств (БРИК).

Прогнозы, касающиеся будущего России, звучат очень противоречиво. Это интересный факт, которому следует уделить самое пристальное внимание. С одной стороны, есть сценарии, которые рисуют гипотетический распад Российской Федерации, как предвидел это доклад ЦРУ 2004 года, с другой, эту страну причисляют к группе восходящих государств (БРИК), как делает это выдающийся экономист Джеффри Сакс (Jeffrey Sachs).

По очевидным причинам размышления о геополитической ситуации Польши и Центральной Европы невозможны без учета развития ситуации в России и политики Москвы, поэтому нам есть над чем задуматься.

Подоплека пессимистических прогнозов вполне прозрачна: на первом месте чаще всего упоминают демографические данные. Внимание обращается не только на уменьшение населения (1993 год — 148,6 миллиона, 2010 — 141,9), существенным фактором является также стремительное старение, низкая ожидаемая продолжительность жизни и ухудшающееся состояние здоровья граждан. Немаловажен и территориально-демографический аспект: фактическое вымирание территорий на восток от Урала и процентный рост в популяции численности нерусского населения — в первую очередь мусульман.

Второй повод для пессимистических прогнозов связан с сырьевым характером российской экономики. Сырьевые запасы России кажутся огромными, однако ее экспорт опирается преимущественно на продаже нефти и газа. Нефти при сегодняшнем уровне добычи хватит лишь на 17 лет, при этом себестоимость разработки газа продолжает расти, а соответствующая инфраструктура требует все больших расходов.

Еще одним фактором может послужить глобальное развитие новых технологий в энергетической отрасли (солнечная энергетика и т.п.), а также добыча газа из горючих сланцев. Такое развитие лишило бы Москву огромных политических преимуществ, на которых сейчас пытается играть Путин.

Наконец, среди негативных для будущего России факторов называется низкий модернизационный потенциал. Демографические процессы уменьшают численность рабочей силы, с этим опосредованно связано и снижение уровня образования. При этом не видно предпосылок к появлению в обозримом будущем такого руководства, которое было бы готово к проведению более глубоких реформ. Следует, однако, упомянуть, что некоторые наблюдатели считают правление Путина относительно реформаторским и полагают, что оно может в перспективе двух-трех десятилетий вернуть России имперскую позицию. Кроме того нужно обратить внимание на соотношение показателей российской экономики с показателями ЕС, США и Китая. ВВП ЕС и США составляет около 14 триллионов долларов, Китая — 10, тогда как РФ всего около двух триллионов долларов. Это наименее динамичная экономика среди стран БРИК, имеющая несравнимо меньшие перспективы развития, чем экономика Китая, Индии или Бразилии. […]

Территориальный распад Российской Федерации

Из-за экономических проблем и стремления зауральских регионов к независимости процесс ускоряется. Способствовать его развитию могут также противоречивые, непоследовательные и недостаточно смелые реформы, связанные с попыткой децентрализации страны. В определенный момент второй половины 2020-х в Москве могло бы взять верх мнение, что желание удержать настолько огромную территорию приносит больше вреда, чем пользы. Около 2050 года Россия, будучи национальным государством с 70-миллионным населением, подает запрос на вступление в ЕС.

Российская Федерация попадает под влияние Китая, который становится гарантом ее интегральной целостности

Сценарий развивается независимо от претензий Пекина на историческую территорию Маньчжурии. Китайские инвестиции активизируются, а экспорт российских нефти и газа перенаправляется преимущественно в Китай. Внутри России нарастает и поддерживается националистическая риторика, направленная против мусульман и отчасти против Запада, все более популярным становится образ российской евразийской цивилизации (например, в духе концепций историка Гумилева). Российские националисты не замечают растущей зависимости от Пекина и, считая данный союз направленным против Америки и Европы, подчеркивают его вклад в восстановление сильной позиции Москвы в отношениях с Западом. Звучит идея, что союз с Китаем может защитить от опасности, идущей с юга, — ислама.

Миф о евразийской державе затмит в воображении националистов слабые стороны собственной страны. Подобное положение дел было бы благоприятно для Китая, поскольку его элитам не угрожали бы разговоры о демократизации. Одновременно Запад лишился бы рычагов политического влияния на огромной российской территории, что гарантировало бы Пекину значительные геополитические выгоды.

Россия значительно ослабевает, но ее поддерживают все крупные мировые игроки, так как они не хотят, чтобы она попала под влияние их соперников

При данном сценарии Москва ловко пытается удержать шаткое равновесие. Американцы опасаются, что она попадет под влияние Пекина, а тот, что возникший российский политический вакуум займут ЕС и США. Одновременно все боятся неизвестности: как будет развиваться процесс гипотетического распада РФ. Интегральная целостность России будет восприниматься в качестве фактора,

стабилизирующего мировую политику. Москва воспользуется ситуацией и усилит свое влияние в Белоруссии и на Украине, а также активизирует энергетический шантаж ЕС, в первую очередь технологически отсталых стран Центральной Европы. Одновременно Кремль будет балансировать на острие ножа, потому что он не сможет вернуть себе равноправную позицию в отношениях с Евросоюзом. Интересы российской политики могли бы в определенной степени быть реализованы лишь в контактах с небольшими партнерами (т.е. некоторыми государствами Центральной Европы), особенно теми, кто зависит от России в энергетическом плане. Представляется, что евразийский сценарий (который, однако, не учитывает растущего влияния Китая) близок планам Путина.

Благодаря высоким ценам на нефть и газ Россия обретает прежнюю имперскую позицию

Этот сценарий, как кажется, лежит в русле нынешней политики Кремля, а его воплощение в жизнь будет тем более вероятно, чем в большей степени будет ослаблена позиция США и ЕС. […] Москва, избавившись от давления Запада, могла бы завязать сотрудничество с Китаем в Центральной Азии и укрепить контакты в группе БРИК. При таком развитии событий следовало бы ожидать, что Москва будет стремиться восстановить свое влияние в Восточной (Кавказ, Украина, Белоруссия, Молдавия) и даже частично Центральной Европе. Данный сценарий может быть связан с определенными модернизационными инициативами. В связи с увеличением числа граждан не титульной национальности станут актуальными идеи общероссийской государственности при подавлении проявлений великорусского шовинизма. Москва начнет усиленно заботиться о сибирской экономике, направляя все излишки от экспорта на инвестиции в данном регионе.

Попытки воплощения этого сценария в жизнь уже заметны, а он сам сходен с вышеупомянутой концепцией евразийской сверхдержавы.

Москва проводит модернизацию, сохраняя на глобальной сцене нынешнюю позицию державы второго сорта

Модернизация проводится на основе сотрудничества с Западом, который помогает России и склоняет ее на свою сторону (с другой стороны находится остающийся сильным Китай). Российские элиты приходят к выводу, что идеи вроде ШОС могут лишь способствовать росту зависимости России от Пекина. Кремль начинает проводить постепенные, но систематичные демократические реформы, впуская на свою территорию, в особенности за Урал, все больше западных инвесторов. ЕС сотрудничает с Москвой не только по экономическим, но и по геополитическим соображениям (блокирование китайского влияния). Больше всего от этих отношений выиграют крупные инвесторы из Германии и Франции, которых будет поддерживать руководство их стран. Москва, осознавая свое политическое значение, не станет, однако, отказываться от реализации своих интересов и продолжит выстраивание сферы влияния, в которую будет втянута Центральная и Восточная Европа.

Постепенный, но мирный распад РФ

Если процесс ослабления России будет происходить постепенно, Москва может начать утрачивать контроль над своими территориями. Это явление нашло определенное проявление под конец правления Бориса Ельцина. Отдельные регионы, осознав собственные, расходящиеся с Москвой интересы, будут становиться все самостоятельнее и начнут формирование собственной идентичности, базируясь при этом на коренном населении (например, в Якутии) или развивая новое самосознание, например русских-сибиряков. Подобный сценарий сложно представить без хотя бы частичной демократизации властных структур. Демократические выборы в определенном варианте могут даже спровоцировать подобное развитие событий. Следует, однако, подчеркнуть, что в конце 90-х годов одновременно с укреплением центральной власти данные процессы в России были приостановлены.

Ход событий в случае реализации такого сценария наиболее непредсказуем. Возможен он в том смысле, что настолько огромная территория с таким количеством природных богатств не может оставаться без управления, при этом кажется маловероятным, что в случае ускоренного процесса распада Федерации местные (то есть не этнически русские) элиты смогут взять ситуацию в отдельных регионах под полный контроль. Этот вызывающий беспокойство сценарий может сопровождаться ростом конфликтности в Азии и войнами на этом континенте.

Другие соображения, которые напрашиваются при рассмотрении данных сценариев, касаются временной дистанции. Макрофакторы (демография, человеческий капитал) указывают, скорее, на пессимистические для РФ перспективы, но даже если они воплотятся в жизнь, это не означает, что в кратко- и среднесрочной перспективе Москва не успеет одержать серьезных политических побед. Россия остается мощной страной, и центральная власть, даже утрачивая свою силу, сможет с успехом реализовывать самые разнообразные проекты, включая возвращение влияния на некоторой ограниченной территории.

Граница эпохи

Но эпоха власти Путина не может продолжаться вечно. Хотя бы по причине конечности жизни любого человека. И глава государства в данном случае не является исключением. Сколько бы раз не продлевали возможность нахождения у власти, но годы берут свое. И даже если человек физически будет продолжать существовать, то это совсем не обязательно означает, что он сохранит и способность к государственному управлению. Тут бы в большей степени задуматься США с их Трампом и Байденом, которым на двоих под 160.

Между тем любые прогнозы в современной России делаются только до 2024 года. И это очень пугает.

Никому не приходит в голову прогнозировать развитие США до окончания президентского срока всё тех же Дональда Трампа или Джо Байдена. Но в России сложилась такая система государственной власти, что вся стратегия развития отечества напрямую связывается с личностью главы страны.

Не надо внимательно следить за медийным пространством, чтобы зафиксировать любопытный объективный факт: про Россию без Путина из официальных представителей власти никто и никогда всерьез не говорит. И это является одной из самых больших ошибок Кремля.

Стратегический шлагбаум

Отсутствие внятной схемы передачи власти от действующего президента к будущему, дефицит кандидатур на роль преемников на посту главы государства могут сыграть против нашей страны и ее будущего.

Но вопрос с преемником – это еще полбеды.

Куда серьезнее то, что отсутствует стратегическое планирование развития государства. Связано это, вероятно, с тем, что в органах власти, да и на политической сцене в целом, никто не представляет себе, что же случится в России, если Путин уйдет с поста президента?

Ждать ли переворотов?

Есть и более печальные сценарии, озвучивать которые нет необходимости.

Так вот, в случае каких-либо неожиданных последствий ухода Путина с поста президента, изменения в жизни страны могут быть столь значительными, что сейчас никто и не берется всерьез разрабатывать какие-либо стратегии развития государства на период после 2024 года.

Гарант стабильности после 2024

Впрочем, стратегам вполне уже можно смело заглядывать и в 2030 год. Поскольку до 2024 года осталось всего три года с небольшим, а Владимир Владимирович пока явно настроен на продолжение своей президентской карьеры.

И скорее всего он пойдет и на новый срок. Если ничего не случится. Не для того же, в конце концов, изменяли Конституцию, чтобы не воспользоваться затем генеральным мотивом ее трансформации? Но даже если так, то прогнозы на будущее (после 24-го и в особенности по 30-го годов) туманны, что для такой страны как Россия не может не вызывать опасений.